Самое страшное слово

***
Приходкин открыл глаза субботним — не ранним уже — утром и понял, что голова на удивление ясная, светлая и чистая. «Не пить! Хотя бы выходные. Хотя бы эти выходные. Послать всех, а лучше — не подходить к телефону вовсе. Гимнастика, спорт, зарядка… и, что там ещё?»
— Физические упражнения! — услужливо, но ехидно подсказал альтернативный внутренний голос.
«Зараза! — Приходкин вновь закрыл глаза. — Нет, ты не собьёшь меня! Продолжаю... Встать! Облиться водой! Выйти на прогулку! Я буду шествовать степенно и беззаботно, вдыхать чистейшие струи ароматов цветущих садов, от переизбытка чувств начну вслух цитировать забытых поэтов. Рядом случайно окажется женщина — единственная, кто во всем мире способен оценить всю сложность уязвимой души моей. Она станет понимать и принимать меня во всём, таким, какой я есть. А я отвечу ей чувством верным и светлым. У нас родится дочь, и по субботам меня станут будить детский смех и запах свежесваренного кофе из кухни…» В это время зазвонил телефон.
— Доброе! — с разгону сообщил Приходкин, посмотрев на определитель.
— Приходкин, ты хоть помнишь, что у меня есть дочь? — спросил требовательный женский голос.
Приходкин сел на постели и резонно ответил трубке:
— Лен, а я-то тут причём?
— Хватит валяться! Приезжай сегодня пораньше.
— Пардон, баронесса, видимо нерасторопные лакеи затеряли где-то Ваш пригласительный билет. Будут пороты!
— Приходкин, а я ведь всегда считала, что ты то, что раньше называлось «крёстный», — укорил его голос из трубки. — Ты практически первый, кто обрадовался тогда Алиске. Раньше тебя о ней узнали только гинеколог и я. Клюев и тот услышал лишь вечером!
— Клюева, то, о чём ты говоришь, и сейчас называется так же, — парировал Приходкин. — У нормальных людей. А я — нехристь. И я не виноват, что тебе со страху было легче рыдать о своей неожиданной беременности на плече у чужого дядьки, а не у собственного мужа. А к чему вообще сей исторический экскурс?
— К тому, что ей сегодня семнадцать, — продолжала обвинения телефонная трубка. — Если ты об этом не помнишь, то ты действительно «чужой дядька». А у неё, между прочим, уже третий день депрессия. И если тебе наплевать, то ты не чужой дядька, а сволочь! У них, знаешь, сейчас как — сегодня молчит, а завтра в окно выйдет. А про нас с Клюевым телевизор будет говорить, что мы неблагополучная семья.
— Я думаю, тебе тогда будет насрать, — тихо ответил Приходкин и потер пальцами брови.
— Мне сейчас не насрать! — взорвалась трубка, запнулась и тут же сменила тон на заискивающий. — Приходкин, приходи, а? Может она хоть тебе что-то расскажет?

Не пить уже не получится. Это было ясно. И ещё же подарок нужен! Приходкин отложил телефон, развернулся голыми ногами на пол и стал оглядывать свои холостяцкие просторы на предмет чего-нибудь, что подошло бы в подарок семнадцатилетней депрессивной девице. Тут же откуда ни возьмись, а скорей всего из-под дивана, возникла Анфиса и стала тереться о его голые ноги. У них существовал негласный договор — выходной, не выходной, а пока хозяин спит, будить его нельзя. Но уж, как только принял вертикальное положение — будь любезен, метнись! И Приходкин метнулся. Досыпав Анфискин лоток, он прошёл на кухню, достал из холодильника пакетик и выложил половину ей в миску. Потом подумал и доложил всё остальное. Анфиса не кидалась к еде, а как жена со стажем стояла в проеме двери и осуждающе глядела ему прямо в глаза. Он включил кофеварку, налил воды кошке, перешагнул через неё и отправился бриться, приговаривая:
— Ну, ладно, не дуйся! Вот завтра — обещаю! Диван, телевизор и ты единственная!
Уже одетый, он ещё раз оглядел комнату, выхватил с полки нераспечатанный диск с «Сибирью-3» и вылетел из дома. Ему повезло, у метро бабульки торговали букетиками гиацинтов.

***
Дверь открыл Клюев.
— Привет, Профессор! Поздравляю с именинницей, — Приходкин покрутил головой, пытаясь обнаружить остальных домочадцев. — Чего тут у вас? Твоя где?
— Привет, Переходник, — хозяин принял куртку и кивнул за угол коридора. — На кухне сидит, бутылку гипнотизирует. А Алиска у себя, ты к ней сначала?
— Для начала рекогносцировку бы мне…

Гость вопрошающе поднял брови, но ничего не вышло. Сквозь дверь дальней комнаты спросили: «Пап, кто там? Уже гости?»
— Это ещё не твои, дочь! Это дядя Женя!
Дверь в коридор приоткрылась и в щель проскользнула тень былой Алиски.
— Здрассьте, дядь Жень.
— Алиса! Я поздравляю тебя с этим знаменательным днём в твоей жизни и…
— Спасибо, дядь Жень, — с печальной улыбкой прервала именинница. — Вы идите сразу к маме на кухню.
Приходкин протянул ей диск, цветы и свернул в кухню. Алиса направилась за ним. За кухонным столом, заваленным нераспечатанными рыбными и колбасными нарезками, сидела Ленка и смотрела на бутылку Мартини.
— Мам, открывай, не жалей, — сказала Алиса, доставая с полки вазочку для цветов. — Я тебе говорила, мы можем вообще без спиртного обойтись.
— Как это, совсем? — Ленка пожала плечами. — Ты теперь взрослая. Уже можно.
— Мам, тебе повезло, у тебя непьющая дочь и друзья у неё такие же.
— А мальчики будут? — вкрадчиво поинтересовалась мать.
— Мам, только не начинай своё расследование! Будут. Но мы все просто дружим.
— Ну, тогда мы по чуть-чуть, за твоё здоровье, — Ленка обернулась и взяла с буфета две чайные чашки. — Приходкин, разливай.
Приходкин скрутил голову бутылке и нацедил по чашкам еле-булькающего напитка. Алиса, наливая воду из-под крана, снисходительно наблюдала за процессом. Они выпили не разбавляя.
— Не экономьте, — скривив губу в усмешке, сказала Алиса. — Я всё равно початую бутылку на стол ставить не позволю. Так что плесните и папе.

Клюев, который всё это время тёрся где-то в районе коридора, тут же протиснулся на тесную кухоньку и занял свободную табуретку. Сложилась классическая картина «на троих».
— Дочь, ты, если что, тогда бутылку шампанского, что с нового года осталась из шкафа возьмёшь, — Клюев, как бы извиняясь, посмотрел на Алису. —  Только её в холодильник надо, а то хлопнет.
— Пап, какой новый год — на дворе май месяц!
— Ну, нам же две тогда подарили, — как будто оправдывался профессор.
— А тебе повезло, — вступила уже чуть захмелевшая Ленка, — у тебя непьющие родители!
— Я и вижу. Особенно в этом составе. Ладно, совещайтесь. «Если что», пап, я у себя. Умоляю только, здесь не курите! — и она величественно удалилась.
— Алис, ты путаешь причину и следствие, — попытался после реплики о составе реабилитироваться ей вслед Приходкин, но дверь уже щёлкнула. — Ну, и что вы мне наговорили? Нормальный ребёнок, интересуется обстановкой, заботится о родителях. Полнейший адекват. Клюева!?
— Тссс! Пойдём, покурим.
Они вышли на лестничную площадку и спустились на пол-пролёта ниже. Профессор с ними не пошёл, он курил только в очень сильном подпитии.
— И ты ничего в ней не заметил… такого? — спросила Клюева, когда они уселись рядом на широкий подоконник.
— Да вроде нет, — пожал плечами Приходкин. — Похудела? Так это — к празднику.  Не радостная слегка? Так вас, баб, не поймешь — может это на неё возраст давит? Всё-таки уже семнадцать, почти старость.
— Ты одурел совсем? Она ещё школу не кончила, — мать глазами больной собаки посмотрела на Приходкина. — Не-еееет. У неё взгляд такой, знаешь... Как будто она что-то решила. И изменить этого уже нельзя. Я так боюсь, Жень, вот гости сегодня уйдут, и… Она даже компьютер не включает! Ты ж знаешь, её не отодрать от него было. А тут, как ни зайду — то книжку читает, то в потолок глядит. Же-еееень, что делать-то?
— Только не реви! — он затянулся и тоже посмотрел на Клюеву в упор. — Давай себя вспомним, вот, такими же, примерно. Какое слово тогда самым страшным было?
— Ой! — Ленка прикрыла рот рукой и замотала головой. — Нет!
— Пойдём, ещё накатим.

***
— Тук-тук, можна-аааа? — Приходкин просунул голову в приоткрытую дверь.
— Да, дядь Жень, входите, — Алиса сидела на кушетке и то ли смотрела вдаль сквозь тюлевую занавеску, то ли искала что-то среди листьев огромного букета. — Что решил Совет ветеранов?
— Послать делегацию в лице меня. Ой, какой букет у тебя роскошный! — фальшивым балаганным тоном восхитился дядя Женя. — Это кавалер твой?
— Это папа мой. Подарил дочке розы.

Приходкин присел на краешек девичьей кровати, сосредоточился и вдохнул воздух, чтобы как-то начать о главном, но не успел…
— Дядь Жень, я знаю, что такое контрацептивы, — каким-то усталым голосом произнесла Алиса. — И я не беременна.
— Почему о сексе-то сразу! — почти оскорбился Приходкин.
— Потому что, когда у вас такие лица, то ни о чём другом не может быть и речи.
— У кого это «у вас»?
— У старших. У родителей.

Приходкин возгордился, что его приравняли к родителям.
— Какие это «такие» у нас особые лица? — он откинулся на локтях и расположился вальяжно.
— Такие, — Алиса кивнула в его сторону. — Как будто улыбки отменили всеобщим Указом под страхом расстрела.
— Сама-то! — Приходкин понял, что все его педагогические выверты отбиты ещё до начала манёвров. — На себя посмотри! Сама жизнерадостность прямо! А у тебя праздник сегодня, между прочим. У тебя-то, что с лицом? Хомяк умер? Фамильные драгоценности спёрли? Диссертацию под чужим именем опубликовали?
— У меня всё хорошо, — потупившись, отвечала Алиса.
— Алис, ну хочешь, я даже матери не скажу, клянусь. Если не беременная, может болезнь какая? Сейчас всё лечится. Мы с тобой поедем, никто вообще не узнает, у меня врач…
— Дядь Жень, — она подняла на него глаза и говорила спокойно, даже монотонно. — У нас была прекрасная преподавательница по «Этике семейной жизни». У меня нет венерических заболеваний. Я знаю, как пользоваться презервативами. Вы года на три запоздали со своими страхами. Со мной физически вообще всё хорошо. Можете успокоить мать.
— Физически! Успокоить…— Он спросил почти ласково: —  А, где не хорошо?
— Кругом хорошо!
— Разговор зашёл в тупик, — Приходкин хлопнул себя ладонями по коленям. — Предлагаешь переменить тему?
— Предлагаю пойти к родичам, а то они без вас всё выпьют, а мне уже краситься пора.
— Ты будешь кра-аааситься? — Приходкин расплылся в отвратительно широкой улыбке и собрался вставать. — Ну, значит всё нормально. Давай-ка быстренько включи комп, и я пойду.
— Нет! — Алиса отошла к окну и повернулась к Приходкину спиной.
— Включи, говорю, я хочу посмотреть — система твоя мой подарок потянет? — он махнул в сторону лежащего на краю стола нераспечатанного диска с игрой. — Ты чего? Сломался что ли?
— Нет! — Алиска ковыряла обоину, а плечи её стали вздрагивать.

До дяди Жени дошло, что она ревёт. «Та-да-та-там! Кажется, случайный снаряд попал в склад боеприпасов», — угадал внутренний голос Приходкина, а сам он озвучил:
— Давай, высыпай подробности! — он снова опустился на кровать. — Всё равно теперь не отстану.
— Они, они… — Алиса обиженно бормотала что-то вполоборота, размазывала слёзы по щекам как маленький ребёнок, но так до конца и не поворачивалась. — Вы сериал про полицию смотрите?
— Не смотрю я никаких сериалов, давай к делу!
— Да к-ааааак же я объясню, если Вы его не зна-ааааете вовсе? — уже в голос зарыдала Алиса. В дверь тут же заглянула Ленка. — А, уходите вы все, ничего я вам не скажу!
— Леночка, ты нас оставь пока, пожалуйста. Мы тут… — Приходкин сделал жест, как будто что-то стряхивал с ладони. Щель захлопнулась. — Ничего не сказал врагам Мальчиш-кибальчиш, только ещё крепче стиснул… Лиса! Я всё понимаю — сериал, менты, нельзя включать компьютер. Ты мне дай промежуточное звено, а?
— Не менты-ыыыы, — рыдания не стихали. — Это они в первом сезоне милиция были, а потом ситуация в стране изменилась… и теперь уже четвёртый снимают… и они полиция.
— Давай не так подробно, — Приходкин привычным жестом потёр брови. — Про ситуацию в стране я в курсе.
— А он, вы его должны были видеть! — Алиса, наконец, повернулась и говорила теперь взахлёб и с азартом. — Его все-все знают! Он самый благородный, он самый честный, он сильнее всех за идею! Он такой из них самый-самый! И у него волосы светлые до плеч. А мать богатая была, поэтому у него, там, — часы, машины… И костюм он носить умеет! Они, если что — именно его всегда к бандитам засылают… Если, там, в ресторан надо, или с женой чьей-нибудь познакомиться... Вот. А у него сайт есть, а на нём форум.
— У мента-блондина, того, который в часах и за идею? — уточнил Приходкин.
— Ну, дядь Жень, вы меня нарочно смешите, — Алиса улыбнулась сквозь просыхающие уже слёзы. —  У артиста, который его играет, конечно!
— Не надо проверять никакую систему, сразу верни мне диск, я ухожу, — Приходкин встал и протянул руку. — Пойду, поменяю его тебе на «Смешариков». Тебе не семнадцать сегодня исполняется, а лет пять.
— Вы думаете, я совсем ничего не понимаю, вы думаете, я его с персонажем путаю? — Алиса готова была спорить неистово, видимо на территории мента-блондина нынче располагалось основное хранилище её ценностей. — Нет, он сам по себе очень талантливый! Он в театре играет. И в режиссуре себя хочет попробовать. А ещё романсы поёт. Под гитару.
— Алис, не хочу тебя расстраивать, но любой выпускник театрального должен уметь петь, — аккуратно прощупывал почву дядя Женя. — Это, прости, часть профессии.
— Он необыкновенный, — Алиса забыла про слёзы. —  Он ещё любит на скутере ездить один по ночным просторам.
— Бам-с! А это — часть имиджа. То бишь — узнаваемого образа, — Приходкин был рад её воодушевлению, но боялся спугнуть. — Алисочка, прости, но это уже — часть моей профессии. Хочешь, угадаю? Ещё он собирает значки с названиями тех городов, где побывал, и благодарные зрители несут их ему чуть ли чемоданами. Ну, или не значки. Мягкие игрушки. Но что-то такое собирать он должен.
— Магнитики… на холодильник… — у Алисы перехватило дыхание, и она зашлась в очередном всхлипе.
— Да что с ним?! — с искренним ужасом спросил Приходкин, а Алиса замотала головой. — Не с ним? С тобой? Ну, соберись, давай, и произнеси уже самое страшное слово.
— О-н-и—м-е-н-я—з-а-б-а-н-и-л-и! — сквозь рыдания разобрал Приходкин.

***
Они сидели обнявшись, весь левый рукав Приходкина был мокрым, и минут через двадцать выяснилась такая картина. На форуме тусуются поклонники и постоянные поклонники. Это две разные, почти не пересекающиеся общности. «Постоянные» используют форум как некий клуб и под предлогом ожидания фигуранта общаются между собой, существуя в более-менее постоянном составе. «Просто поклонники» невесть откуда стаями налетают после теле-премьер или повторов прошлых сезонов и через одну-две недели так же бесследно исчезают. Единицы из них превращаются в «членов клуба». Сам фигурант появляется на форуме время от времени, вроде как собственноручно, живьём, и вступает в прямой контакт с народом, явных предпочтений не выказывая ни тем, ни другим. В перерывах между его явками в виртуальном собрании довольно скучно и «члены клуба» грешат творческими порывами. Алиса писала стихи, ваяла «обои» для экрана, и жуть как завидовала одной мадам, которая умела делать клипы на романсы фигуранта. Пока та внезапно куда-то не исчезла.

Как на любом другом форуме, там, по всей вероятности, существовал некий устав, но мало кто его читал. И вот, когда был объявлен конкурс на лучшее послание-вопрос актёру, каждый потрудился не только над содержанием, но и над формой. Послание Алисы вышло, видимо, совсем уж интимным, и модераторы её забанили, сразу и насовсем. Под предлогом нарушения пункта правил о фамильярности. Можно было, конечно, зарегистрироваться под новым именем, потеряв все прежде заработанные регалии, но, во-первых Алиса понимала, что тут же вычислят компьютер, с которого она выходит в сеть, а потом было просто обидно. Ещё больше её добило то, что жизнь на форуме спокойно продолжалась после её «смерти». Занавес.
— Откуда знаешь про «после»? — спросил терпеливо всё это выслушавший Приходкин.
— Я из кабинета информатики ходила, — Алиса смотрела в пол и кусала губу. — Но не логинилась, чтоб ещё и тот ай-пи не светить.
— Можешь сейчас выйти на люди и весь ужас этой истории поведать на площади у метро? — спросил Приходкин.
— Зачем? — удивилась Алиса, не понимая, не шутит ли сейчас дядя Женя.
— А маме с папой? — он смотрел на неё.
— Они ж не поймут!
— А своим гостям, которые сейчас придут? — дядя Женя явно принял её рассказ всерьёз и вовсе над ней не потешался.
Алиса долго молчала, потом спросила:
— Я совсем дура, да? А чего делать?
— Ты не дура, — он обнимал её за плечи, прижимая к себе. — Ты живая, эмоциональная девочка. И для тебя это серьёзно. И больно. Просто это горе не вселенского масштаба. Чуть поменьше. Хватит гонять мысли в голове в одну сторону. Можешь бороться за своё восстановление, можешь считать это пройденным этапом, можешь найти себе другого блондина. Только не замирай! Делай что-то. Куда, кстати, та тётка с клипами подевалась? А до неё ещё кто-нибудь заметный внезапно пропадал? В общем, слушай сюда! Считай, что это был шикарный тренинг перед поступлением — в литературный или на дизайнерское. Всё. Включай компьютер. Ещё не хватало, чтобы ты его боялась!

У Алисы снова задрожала нижняя губа, но Приходкин своими руками взял её ладошку, распрямил и указательным пальцем нажал кнопку включения. После загрузки сразу заклацала почта, вываливая накопившиеся за это время послания. Часть из них была со злосчастного форума, и Приходкин невольно заметил его название. Всё остальное было поздравлениями с Днём Рождения.
— Разгребай! — он встал с таким облегчением, как будто за спиной осталась огромная сделанная работа. — Вон, какую кучу народа ты сама чуть не «забанила» и проигнорила, без стыда и совести. И не забудь, у тебя гости скоро! Настоящие. Живые. Ну, я могу идти и напиваться с чистой совестью?
— Спасибо, дядь Жень! — она повисла у него на шее. — Вы — настоящий друг! Напивайтесь, разрешаю.

***
— Ну что там? — Ленка с ногами сидела на угловом кухонном диванчике и грызла заусенец.
— А Профессор где? — Приходкин устало опустился рядом с ней. — Не пойму… Мы старше, что ли в семнадцать лет были… Где Клюев то?
— А у нас всё кончилось, и он пошёл за ещё, — Клюева смотрела на Приходкина во все глаза, как бы ожидая приговора.
— Бери сигареты, пошли его на лестнице ждать.

Они вышли из квартиры. Приходкин, уже по-хозяйски, пристроился на подоконнике, а Ленка встала напротив, спиной прислонившись к перилам.
— Ну, что, Клюева, она же Архангельская, — ухмылялся он, поднося ей зажигалку. — Сейчас можешь самое страшное слово произнести?
— Ну, «сифилис», — Ленка поморщилась. — Ой. Тьфу. Ну, или «триппер».
— А кто всё-таки тогда второй том малой медицинской энциклопедии из библиотеки спёр? — Приходкин вопросительно откинул голову назад.
— Это не мы, честно! — Ленка прижала свободную от сигареты руку к груди. — Мы с Танькой только там листали, мы вообще её из школы не выносили!
— Верю, — свысока кивнул Приходкин. — А «тьфу-тьфу-тьфу три раза, не моя зараза» до сих пор говоришь, когда дохлого голубя видишь, а?
— Гадость какая! — Клюева видимо вспомнила, что они уже не в школе, и возмутилась по-взрослому. — Верит он! Что с ребёнком моим?
— Расслабься. Жива, здорова, чего и нам желает, — Приходкин затянулся и глянул за окно. —  Слова «презерватив» и «венерические заболевания» входят в школьную программу. Не боятся они ни триппера, ни гонореи.
— Это одно и то же, Приходкин!
— Начиталась? — он снова смотрел на Клюеву. —  Приду домой, проверю.
— Так там всё хорошо? — он кивнул. Ленка нагло влезла между его ног, обняла за шею и повисла. Так они и застыли, причём Приходкин продолжал курить, стараясь не прожечь на Ленке одежду.
— У них самое страшное слово — из трёх букв, — вёл он разъяснительную работу среди одноклассниц. —  «Бан» называется. Запрет доступа в информационное сообщество. Можно понимать, как закрытую дверь, а можно — как окончание жизни.
— А я, ты знаешь, до сих пор этих слов боюсь, — задумчиво проговорила Клюева, в девичестве Архангельская, оконному стеклу через плечо Приходкина. — Вот Елизарова, например, читаю, и мне кажется, что через книжку всё на меня может перекинуться. Я иду потом и руки с мылом мою. Я псих, да?
— А мне у него про колодец нравится, — раздалось этажом ниже, это поднимался профессор с двумя огромными магазинными пакетами. — Вот взял. Сто лет грузинского вина не видел. Как на выпускном, «Вася с зубами», прикиньте!
Ленка не шевелилась.
— Прям какой-то вечер воспоминаний, — Приходкин бычком показал на пакеты, — Только вот это неправильно. Надо, чтобы ты их в авоське нёс, горлышки в разные стороны торчали, встречные прохожие переживали, что вдруг разобьётся, а на самом деле завидовали.
— Ну, хватит уже обниматься-то, муж пришёл. Клюева, переползай!

Ленка покорно «переползла», повиснув теперь на муже, чем полностью лишила его манёвренности. Приходкин подхватил у того пакеты.
— Нифига се! — он опустил сумки на кафель подъезда. — И сколько же ты «взял»?
— Семь. Мало что ли?
— А чего не семнадцать? — ехидничал Приходкин. — По количеству роз в букете?
— Ой, только не говорите, что много! — профессор почему-то обращался не к нему, а к своей жене, как будто это она высказывала некие претензии. — Три нам, три детям и одна запасная.
— Здрассьте, тёть Лен!

По лестнице поднимались гости Алисы. Девочки ещё были похожи на девочек, а вот мальчики все были выше Приходкина, а парочка ещё и шире в плечах, чем профессор.
— Здравствуйте, дети! — чопорно ответила мать именинницы, те заржали в ответ. — Пошли стол накрывать, Профессор мой любимый! Хорошо, что ты у нас не профессор математики.

***
Алисины гости все вместе с трудом выпили полторы бутылки вина. Родители же, пьющие действительно редко, но как-то каждый раз создавая из этого событие, сначала недолго посидели с детьми, потом сбежали на кухню, а оттуда постоянно выходили на лестницу покурить. Алиса несколько раз повторила, что они совершенно никому не мешают, пусть сидят за столом! Если бы она хотела, то праздновала бы без них, в клубе. И всё, и нет проблем! Но взрослые продолжали ютиться на кухне и всё чаще выбегать на лестницу, пока не переместились туда окончательно.
— Да нет, всё закономерно, — вещал, уже присоединившийся к курящим профессор, — Это только кажется, что страхи меняют обличие. Смерть и позор — вот две константы! А на их пересечении и находится пик.
— Нет, но, согласись, более нормально бояться вещей осязаемых, конкретных, как мы тогда. А их виртуальные страдания, сами-то по себе, реальной  угрозы не несут никакой! Как ты не хочешь понять разницу?! Только то, что потом они сами додумают, и в какую степень возведут, — не соглашался Приходкин. Профессор возражал:
— Да какая конкретика! Как раз неведомое, а также его, именно воображаемые, последствия и пугают больше всего! И что вообще есть реальность?
— Да, Жень, — встала на сторону мужа Ленка. — Я думаю те, кто действительно мог подцепить заразу, те просто шли к врачу, и им не до страхов уже было, а надо было совершать какие-то конкретные действия. Мы же, в принципе, боялись слов на бумаге. А они сейчас боятся слов на экране. Или, наоборот, их отсутствия. Это-то, может, ещё более реально и осязаемо — вот вчера было, а сегодня отняли.
— В общем, суки все, кто обидит Алиску! — резюмировал Приходкин и хлебнул из горлышка принесённой с собой бутылки.

— Мам, идите в дом, — на площадку вышла Алиса вместе с гостями. — И курите там уже, что ли! А то соседи сейчас выйдут. Кажется, это нам надо уйти, чтобы вам не мешать.
— Ну, что ты, доченька, — ласково сюсюкала пьяненькая Ленка. — Мы вас не гоним совсем, гуляйте сколько хотите.
— Вот мы и уходим погулять, — объяснила Алиса, пока гости прощались. — Мам, я сама там потом всё уберу. Я недолго.

К Алисиному возвращению у празднующей родительской троицы закончился «запасной» резерв, и они стянули со стола недопитые «детские» пол-бутылки. Алиса начала носить в кухню грязную посуду, а профессор пересчитывать пустую тару. Но тут дочь строго сказала ему: «Расчёт окончен!»

Приходкин понял, что пора оставить семейство Клюевых в покое и покинуть их территориальные владения. Он стал раскланиваться со всеми церемонно, но не затягивая процесса. В коридоре Алиса протянула ему последнюю, спасённую ею бутылку вина:
— Дядь Жень, возьмите себе, пожалуйста. Мама с папой завтра будут шипучий аспирин пить, и вообще ближайшие полгода она им вряд ли понадобится. А вам может пригодиться. 

Он поцеловал её в лоб и отбыл.

***
— Анфиса! Встречай, я весь твой! — с порога объявил Приходкин.

Никто не отзывался и встречать не выходил. Приходкин, скинув лишь ботинки, помчался стрелой в туалет. Выйдя оттуда умиротворенным он, переодеваясь, вопрошал воздух:
— Ты мне не веришь, что ли? Ей-богу, сейчас спать завалимся, выходи из укрытия. Анфиска, партизанская дочь!

Он погрозил пустоте пальцем:
— Ну, и спи себе под пыльным диваном! А я в кроватке, м-мммм. Выдра. Кто был твоим отцом?
— Папа Карло, — ответил вдруг внутренний голос.

Приходкин понял, что пьян сильнее, чем ему казалось, и действительно лёг спать.
Но не спалось! Проворочавшись минут двадцать, Приходкин выпутался из липкой простыни и включил компьютер. Пока тот загружался, он в коридоре вытащил из внутреннего кармана куртки Алисину бутылку. Потом из серванта достал высокий красивый бокал, чтобы даже у себя самого не могло возникнуть подозрений о возможном алкоголизме, взял с полки штопор и привычно устроился на рабочем месте. Вспоминая, что же он успел мельком увидеть в Алисиной почте, с третей попытки он нашёл злополучный форум и зарегистрировался на нём под ником «Анфиса Карловна». Со страницы новостей поисковика он стянул одну из отфотошопленных «умельцами» до омерзения фотографий Аллы Борисовны Пугачёвой, которые обильно висели в нижнем ряду. Эта была из анонса «Этот ужас невозможно видеть! Посмотри сам!». Её он поставил на аватар, потом долго чиркал что-то на листочке бумаги и в результате запостил своё первое сообщение:
«Ну здрасствуйте Саша! Вы меня не помните. Но может вспомните, мы на концерте когда вы к нам приезжали с мужем сидели на самых дорогих билетах што по сто гривен. Но это тогда он был муж, а щас я приехала сюда, продала хозяйство. А тогда я вам георгины с участка дарила и в них записка со стихами была. Вы на третем концерте, а я ж на все-все сходила, сказали што вам пишут талантливые люди и што таких много в нашем крае и я сразу поняла што это про меня. Я вам поверила и вот я здесь. Когда можно к вам в тиатр подскочить поговорить? Я ведь твердо всё решила. И вот вам новые мои стихи, вам же тогда понравилось. Акростих, это нас на тренинге учили.

Сквозь ночь летит твоя стальная птица
Апофеозом новых перемен
Шальной мечте нельзя остановицца
А ты ещё не знаешь обо мне

А я уже бегу к тебе навстречу
Никто не смог меня остановить
Фантастика сбывается навечно
И я уж не могу как прежде жить

Сильна и крепка чуств моих порука
А мне понравилось такой свободной быть
Всем прочим не подам теперь я руку
Меня лишь ты сумеешь укротить

Есть только ты и творчества отрада
Спешу успеть я их соединить
Талантам двум держаться лучше рядом
Ещё сумеем мир мы покорить!»

Уф! Приходкин выключил компьютер и допил залпом всё, что оставалось в бокале. Голова кружилась, но было весело, как семикласснице от первого глотка шампанского. Он глупо захихикал, вставая задел ногой и со звоном уронил пустую бутылку. «Тс-ссссс!» — сказал он ей и пошёл к кровати, ложиться теперь окончательно. Уже уткнувшись лицом в подушку и растворяясь в первом полусне, он успел подумать: «Если это не сотрут сразу! Если оно провисит хотя бы до завтрашнего вечера, то! То!»
— То Алиса будет отомщена! — сказал внутренний голос. — Спи уже!

Минут через пять, заслышав равномерное похрапывание, из-под дивана вылезла Анфиса и, вспрыгнув на Приходкина, устроилась удобно вторым этажом у него на спине. Теперь хозяин был полностью в её власти.

2013-2014