Не верь глазам...

«Не верь глазам своим, верь сердцу: оно не лжет».

Был у нас на работе один человек, которого многие называли пьяненьким. Его сдавали в милицию, объявляли беспрерывные выговора за появление на рабочем месте в нетрезвом виде, но все напрасно: человек выглядел постоянно слегка подвыпившим.

Я услышала об этой странной шутке природы над человеком совершенно случайно, не отрываясь от какого-то очередного срочного дела, не дослушав до конца историю о нем, углубившись в свои проблемы, заочно посочувствовала ему отчего-то, даже не понимая, - отчего, и слегка об этом всем подзабыла.

Время подтерло ластиком скользнувшее сквозь будничные разговоры мимолетное удивление от услышанного, оставив легкий след непонимания: «В чем же там была «загвоздка», и за что человеку так доставалось от жизни?»

Какое-то неопределенное время спустя, повинуясь очередному веянию: «нести культуру в массы», - из наших сотрудников была создана «агитационная бригада».

В ее цель входило посещение мест прорыва блокадного кольца под Ленинградом, с концертом, посвященным годовщине этого поворотного и значимого момента в освобождении города.

Как всегда неожиданно и без предупредительных «обиняков», нескольким сотрудникам нашего коллектива было предложено быть готовым к недельному походу на лыжах.

Среди прочих, упаковываемых с собою немногочисленных вещей, обязательно было иметь теплую одежду, умение стоять на лыжах, и талант.

….Утро дружных и шумных сборов суетной цепочкой выстроилось, наконец, в полдень, встречаемый уже где-то далеко за городом, в первом населенном пункте, ничего не подозревавшим жителям которого предстояло стать первыми слушателями нашей патриотической программы.

Наш недолгий концерт был встречен доброжелательными аплодисментами внимательных зрителей в небольшом сельском «доме Культуры», откуда, мы, встав на лыжи и натянув на спину рюкзаки, должны были двинуться в путь, до следующего места концерта.

Напутственная речь. Фотографии на память. Недолгое прощание с провожающими, и вот, мы уже готовы тронуться в путь.

Но, первый же шаг по скользкой дороге закончился неожиданно быстрой «посадкой» одного из «путешественников».

Вес походного рюкзака, сместив на себя центр тяжести, быстро решил все вопросы с передвижением: человека ставили на ноги, он делал шаг на лыжах, и ноги уезжали куда-то вперед. Поймать его не успевали: смеясь от неожиданности над своей неловкостью, он снова и снова оказывался внизу.

«Ты когда-нибудь на лыжах стояла?» - Наконец-то решили задать «падающему» вопрос, который, наверное, следовало бы задать чуть раньше – до того, как поход уже будет начат.

«Да!» - Последовал гордый ответ откуда-то снизу, снова усевшегося на снег человека: «В школе, на уроках физкультуры, пару раз, и однажды, на каком-то кроссе, опять-таки от школы».

Несколько озадачившись, спросивший минуту подумал и, догадываясь, каким будет ответ, но, понимая, что отступать уже поздно, осторожно поинтересовался: «А – с рюкзаком?»

«Не-а», - смеясь над очередным падением самого себя под тяжестью неуклюжего рюкзака, донеслось снова снизу.

Время, отпущенное на лыжный переход между населенными пунктами, показалось рассчитанным неверно. Посовещавшись недолго, было принято решение: «Разгрузить рюкзак, уменьшив вес до соизмеримого с весом, падающего под его тяжестью, некрупного человека».

Не все согласились с решением. Но тех, кто не отказался утяжелить свои рюкзаки, было достаточно, и вертикальное положение человек стал сохранять дольше.

Впрочем, звонкий смех, аккомпанирующий каждому своему падению, всю дорогу сопровождал цепочку лыжников, постоянно останавливающихся, чтобы подобрать вновь упавшего и поставить его на ноги.

Один из принявших на себя основную часть разгруженного рюкзака, невысокий молодой человек, будто улыбающийся чему-то, оказался на редкость дотошным и наблюдательным.

На первом же «привале», когда густо вывалянная в снегу, постоянно падавшая спутница, едва дотащив себя до возможности скинуть лыжи в новом населенном пункте, мечтая об отдыхе, упала куда-то очередной раз вниз, но на этот раз - на пол, он подошел, и тихим, но непреклонным тоном потребовал: «Пойди и переоденься во все сухое».

Возмущению уставшей не было предела: «Сейчас! Все брошу! Я устала! Это Вы все шли, а я то и дело, то вниз, то вверх, у меня все болит - и ноги и спина. Не пойду! Отстаньте!»

«Пойдешь!» - Коротко сдержанно донеслось из нырнувшего в ее рюкзак за сухой сменой белья, человека.

«Битва» за рюкзак была недолгой.

«Свитера хватит?» - Сдалась, решившая, что в своих личных вещах ей лучше копаться самой.

«Нет! Переодень все», - Настойчиво твердо придвинулся к ней явно взявший шефство над новичком в лыжных походах.

«Ага. Ну-ну!» - Хмыкнула в ответ подшефная, - «И нижнее белье тоже, что ли?»

«Я сказал – все!» - Настойчиво ждал «шеф». Подумав, что подшефный экземпляр достоин хоть какого-то морального поощрения доброй шуткой, он все же позволил себе чуть улыбнуться и не двузначно «пригрозил»: «Если переоденешь не все, проверю».

«Угроза» подействовала молниеносно, все сопротивление сняло как рукой: «Нет. Я сама. Все переодену…. Не надо меня проверять.…» «А зачем?», - уже убегая в дамскую комнату, обернулась она у самой двери.

«Впереди еще неделя лыжного перехода, ты постоянно падаешь, стало быть, вся мокрая. Простынешь. Иди, переодевайся. Потом возьмешь мой теплый свитер, твой для походов не годится….»

«А вы – как же?» - Совсем ошеломленная такой необычной заботой, уставилась на него «подшефная».

«А я у друзей возьму. Мы альпинисты, привыкли делиться друг с другом. Иди, иди, а то замерзнешь и простынешь прямо здесь, в коридоре», - уже совсем миролюбиво по-отечески закончил он, улыбнувшись смутившейся подопечной….

Концерт за концертом, село за селом, небольшая «агитбригада» обходила места боевой славы Ленинградской области, добираясь до следующего населенного пункта на лыжах.

Их встречали тепло и сердечно. Они выступали даже в коровниках, если таковые встречались им на пути.

Не считая зазорным - выступить перед аудиторией в пять человек, они переодевались к каждому концерту в штормовки, брали в руки гитары, и начинался концерт, - недолгий - программа была рассчитана всего-то на час, но в каждом выступлении они «выкладывались» как в единственном, неповторимом.

А во время перехода к своему последнему населенному пункту они заблудились.

Проплутав вместо запланированных полутора километров по лесу больше пятнадцати, уставшие и переволновавшиеся, они вышли к какому-то совершенно другому селу, в двадцати километрах от намеченного маршрута.

Этот концерт дался им всем с большим трудом.

Но голоса, хоть и приглушенные усталостью, звучали торжественно, и память о воинах, погибших, защищая будущее освобождение города от блокады, не была запятнана их потомками.

Один из спутников, помимо выступлений, еще взял на себя обязанности репортера, фотографа и журналиста.

Могила неизвестному солдату. Маленькие музеи, бережно хранящие память о погибших во время Великой Отечественной Войны. И мы – выступающие под гитару.

Потом интересно все это было рассматривать, когда приехали уже в город, будто из другого мира.

С обветренными лицами, и неуклюже мешавшими прохожим рюкзаками, гордо выполнив миссию: «Напомнить людям о годовщине снятия блокады с города-героя, выстоявшего в трудный для себя период», - мы разбрелись по домам, словно утратив что-то, что сплачивало нас в одно целое.

И было грустно.

Отношения с вновь обретенными друзьями поддерживались еще несколько лет, пока жизнь не разбросала всех в разные стороны.

И однажды, на юбилейной дате вечно падавшей на снег, спутницы, которую она решила встречать в кругу «альпинистов», выручивших ее теплым свитером, у того, человека, чье лицо выглядело улыбающимся чему-то, она взяла одну книгу, почитать.

«Обычно те, кто берут у меня книги, обратно их не возвращают», - «Улыбаясь», заметил он.
«Я постараюсь вернуть»
«Ну, посмотрим»

Слово за слово, они разговорились об общих знакомых, о странностях судьбы и причудах природы.
«Меня, например, все почему-то считают пьяным», - смеясь, заметил он, между прочим.

И тут только всплыл в голове старый обрывок из разговора сотрудниц, упоминавший кого-то неизвестного, выглядевшего вечно пьяным.

«Так это речь шла о Вас? И как же Вам живется, когда окружающие думают, что Вы постоянно пьяны? И почему я в Вас опьянения не вижу?», - Вырвалось как-то само собой, забыв о приличиях и границах.

Жест плечами слегка небрежен, скрывает молчаливое понимание. Лицо улыбается, а глаза загрустили: «Привык. У меня много добрых друзей, а они меня выпившим не считают. К тому же я совершенно не пью. Как это ни парадоксально звучит. А вот почему Вам я не кажусь пьяным, это уже другой вопрос…»

…Вот и верь после этого глазам…

Так что, каким бы он внешне ни выглядел, внутренне он оказался редчайшей души человеком, которого природа спрятала от посторонних глаз в такую вот, незадачливую оболочку. Может быть, для сохранности, а может – как опознавательный знак. Кто знает?

…Был у нас на работе такой человек…

Да и сейчас, он, наверное, где-нибудь еще есть.

А его книга так и осталась у «бывшей подшефной», как напоминание о человеке необыкновенной души, и его добром заботливом отношении к почти незнакомой девушке, которую все отчего-то считали ветренной….

 
Апрель, 2007 г, Матросова Елена (Velen)