Дно чёрной реки

Морозец щекочет лица зэков выстраивающихся по бригадам в локальных секторах. Идёт развод на работу. Нарядчики выводят бригаду за бригадой в рабочую зону.
- Что приуныл, Колесов! Тут не надо унывать, - это для них здесь работа, а для нас здесь дом! – картавя пробурчал Рыба.
Колесов ухмыльнулся, но промолчал. «Обчифирился небось Рыба» - подумал про себя, ёжась от прохлады.
- Ты мне чем-то сына напоминаешь, такой же твердолобый, - сказал Рыба – Ко мне будет время перед обедом в столярку зайди, чифирнём, братва там будет, - как-то скороговоркой сказал Рыба, уже когда их бригаду вызвал нарядчик.
- Зайду, что не зайти, - пообещал Колесов.
В этой колонии он был недавно. Хотя и старался он быть независимым, а вниманию Рыбы был рад – опытный зэк, может подскажет что полезное «по жизни».
В столярной мастерской дым стоял коромыслом. Зэки стоя в кружке чифирили, смеялись, казалось, что этим людям всё нипочём. Увидев Колесова Рыба только едва кивнул головой, будто приветствуя и приглашая чифирить. Бодрое настроение остальных как-то передалось Колесову, и он улыбался, слушая разговоры бывалых зэков, вспоминающих разные истории.
- А помнишь Рыба Мехрин-лаг, - улыбаясь вспоминал Мопс – крупного телосложения зэк – А чёрного полковника, помнишь, как мы его обдурили?
- Да ладно, что вспоминать былое, надо жизнь выстраивать сейчас по уму, - наставительно сказал обращаясь как бы ко всем, но поглядев при этом пристально на Колесова Рыба – взгляд у него был внимательным и тяжёлым, и глаза смотрели не мигая. В эти то секунды и шевельнулось у Колесова где-то в глубине сознания какое-то нехорошее предчувствие, но он сам себя тут-же успокоил: «Да что это я расчувствовался, чифирну, и уйду».
Но у Рыбы планы в отношении Колесова были несколько иными. В последнее время мало кто садился с ним играть в карты – знали, что умеет Рыба мухлевать, побаивались, хотя никто Рыбу, так сказать за руку не поймал. И Рыба глядя на Колесова размышлял примерно так: со мной крупный туз не сядет играть, а вот с пацаном… И как-бы незаметно приблизил к себе Колесова, а потом и стал пояснять, что в арестанской жизни играющий человек – в почёте. Но играть в карты – надо по уму. И как-то незаметно даже для себя Колесов с интересом стал слушать бывалого Рыбу, а тот учил его мухлевать: ставить «прокладки» в колоде меченых карт, уметь «стиры» тусовать – лист в лист. Всяких таких премудростей хитрых Рыба знал множество. Когда то в одном из северных лагерей, в котором Рыба отбывал срок старый картёжник научил его играть «по уму», и выигрывал тогда Рыба часто – был он тогда примерно такого же возраста, как сейчас Колесов. «Пора умение своё передавать», - так примерно рассуждал Рыба, дивясь откуда в нём столько благородства, столько арестанской солидарности к другим зэкам.
«По мелочи» в отряде Колесов уже играл довольно успешно, после отбоя, втихоря – в колонии игра в карты дело запрещённое и грозит изолятором.
Но вот из другой зоны, откуда то издалека, привезли крупного человека – Киберга – тот загремел за какую то афёру, и поговаривали, что у Киборга остались на воле от прежней жизни деньжата неплохие… Киборг был человеком добродушным, он достаточно внимательно слушал рассуждения уважаемого Рыбы о том, что каждый уважающий себя арестант должен быть «игровым». Играть Киборг стал скорее всего со скуки, а не ради наживы, но и конечно, чтобы уважаемым быть среди зэков. Кому не хочется чувствовать себя уважаемым?
Однажды Киборг сел играть и с Колесовым. Надо сказать, что перед этим проиграл ему Рыба небольшую сумму – и при этом как бы и не грустил особо, громко делился:
- Вот жизнь, старею! Вчера Киборг меня облапошил, уважаемый человек…
Вначале, как обычно, везло новичку – дело происходило в проходняке у Рыбы – после отбоя – ради такого случая Рыба сам лёг отдыхать в соседнем проходняке – там была свободная кровать – Рыжий был в штрафном изоляторе. Поместился на втором ярусе и недовольный Мопс, но впрочем вскоре затих, изредка посапывая носом – уснул.
Игра шла час за часом. Как всякое втягивающее в себя сознание увлечение, пожирает время, так и игра в карты, глотало время, точно хищный окунь блестящую наживку рыбака, опущенную им в воду. Блесной был в этот раз Колесов. Он играл вертуозно – и Киборг всё сильнее досадывал на себя, и увеличивал ставки, не жалея проигранного. Несколько раз вставал Рыба, поглядывал на игру, поговаривал:
- К утру обычно везение, Киборг, к утру…
Киборг стал уже догадываться, что его «разводят» - что что-то в карточной колоде принесённой вечером им Рыбой не чисто, но недостаточно опытным был игроком Киборг, хотя в жизни он повидал многое, и чувствовал подвох на расстоянии. Проиграл он в ту ночь много – даже по вольным понятиям, и негромко утром сказал:
- Ну что же Санёк, фарт на твоей стороне, да только правильный ли он?
Колесов промолчал, искоса поглядев на хмурое лицо своего соперника.
- Пора и честь знать, завтра на работу, - вдруг сказал Мопс неизвестно когда проснувшийся.
Киборг ушёл, а затем вернулся через несколько минут, и отдал деньги – крупную пачку купюр. Рыба уже был в своём проходняке, и Мопс только принёс заваренный душистый чифир в большом «чифирбаке».
- Чифирни, с нами Киборг? – предложил услужливо даже Рыба, видя, как спокойно передаёт проигранное тот Колесову.
- Я у себя в проходняке чифирну, - проговорил чересчур уж внятно Киборг, - Там сподручнее, да и Кривой меня ждёт.
- Кривой, уважаемый человек, - протянул Рыба словцо – По Северу мне знаком. Твёрдый человек, как кремень.
Киборг ушёл. Чифирили. Тут же вытащил из своей тумбочки Рыба карамельки в блестящих упаковочках, бросил горсть их на стул, на котором стоял чифирбак, и тихо сказал:
- Санёк, о том, что колода была краплёной, никому, пришьют.
Мопс только отчего-то засопел, точно переводил дыхание.
Месяц шёл за месяцем, игра за игрой у Колесова, и слыл он уже отчаянным «стировым» - играющим умело, грамотно, да и Рыба отзывался о нём при случае, как о надёжном арестанте. Он говорил эти слова радостно, точно с чувством выполненного какого то долга.
Однажды в отряде вместе с остальными режимники успели «накрыть» Колесова – игроки только бросили карты под кровати, и те веером рассыпались по полу, красочные, точно красивые детские картинки…
Из изолятора штрафного Колесов вышел похудевший, осунувшийся. Рыба и Мопс его встретили по братски: новый милюстиновый костюм установленного образца, приглашённая на встречу братва, покушать было достаточно, чифирнуть тоже…
- Тут одна тема есть, - хлопоча сказал Рыба – Крупная акула заплыла. Большой денежный мешок! Ого-го-го Санёк, какая рыба. Поиграть надо будет в соседнем секторе.
Колесов внимательно посмотрел на Рыбу, и ответил:
- Не буду.
- Не понял тебя? – искренне удивился Рыба, настороженно поглядев на Колесова.
Рыба точно не верил своим ушам. Такая обида была скрыта в его тревожном взгляде.
- Решил я так – не буду играть.
- Устал. Понятно. Отдохнуть тебе надо Санёк, денёк, завтра не выходи на работу, я договорюсь в нарядной. Изолятор то тебя как-то подкосил, а сколько у меня их было…
- Не буду я больше играть. По русски говорю.
Рыба промолчал, тая свои размышления.
А изоляторы шли в тюремной биографии за Колесовым теперь один за одним, то небрежно одет, то нагрубил в строю начальнику отряда, то вдруг под матрасом в его проходняке – на его кровати нашли красивую заточку…
Но Колесов упорно отказывался играть в карты.
И вот тогда и подошёл к нему Киборг, пригласил почифирить, в свой проходняк. Там был и Кривой – невысокого роста, всегда подчёркнуто аккуратно одетый зэк. Чифирили.
- Мы зла на тебя не держим, Колесов, - сказал Кривой, многозначительно поглядев на вмиг посуровевшего молодого зэка – Это как платное обучение для Киборга было – игра с тобой, а то уж слишком его в романтику потянуло, начитался литературы про уголовный мир.
Кривой чеканил слова, они у него были отточенными и простыми.
- Каждому из нас приходиться здесь выбирать, как жить. Помогать другим, или не помогать, - добавил тихо Кривой.
Колесов чувствовал так, будто его облили сейчас холодной водой.
- Тебя совсем смотрю загнобили, изолятор за изолятором, но ты держишься. – Кривой сделал два глотка терпкого чифира из стакана – Хорош чифирок!
Киборг молчал, точно в рот набрал воды.
- А подличать мы Рыбе не дадим в отряде, - произнёс жёстко, как приговор Кривой – Вот только некоторые детали выясним, насчёт той заточки, которую у тебя под матрасом режимники нашли.
В одну из ночей проснулся Колесов от шума – шум шёл от проходняка где был Мопс и Рыба – шум был отчаянным, точно кто-то пытается вырваться из углового, дальнего проходняка, где стояли кровати Мопса и Рыбы. Потом всё стихло. Мимо кровати Колесова тяжело прошёл Киборг, за ним как-то неслышно прошёл Кривой, а затем ещё несколько зэков.
Утром увидел Колесов на щеке Мопса синеватый круг, нехорошо выглядел и Рыба…