Уитмор Эдвард Нильские тени глава 6

   —6—




   Сфинкс


   За час или два до рассвета

Джо проснулся и оторвал лицо от скатерти. На узкой койке лежал навзничь и похрапывал Лиффи. Джо оглядел заваленный пустыми бутылками вина и куриными костями стол и нахмурился. Тут Лиффи захлебнулся храпом, открыл глаза и посмотрел на Джо с беспокойством.

   — Выспались? Вы как? У вас нет температуры? Во сне вы будто боролись с самим собой, что конечно немудрено после моего рассказа о гудении.

   — Честно сказать, мне нехорошо, — сказал Джо, ловя руками свою кружащуюся голову.

   — Это вполне объяснимо, — пробормотал Лиффи. — Краткая история мира производит такой эффект на любого. Нет ничего более тревожащего, чем память. Я по себе знаю что вы сейчас чувствуете, потому что помню свои ощущения от первого пробуждения в этом мире. Когда я родился, я имею в виду. Немногие могут вспомнить такое, но я могу.
 — Джо застонал, крепче сжимая голову.
 — Вы спросите, что я чувствовал в тот момент? — Лиффи, похоже, не шутил. — Оскорбление. Потрясение. Ошеломление, сука, тем, что мне открылось. Изгнанник из счастливого Рая, тропически тёплого и ритмично текучего безопасного чрева. Мне всего несколько секунд от роду, я всего лишь крошечный красно-сырой пучок дрожащих впечатлений. И вдруг белая, огромная фигура в маске хватает меня и злобно бьёт по жопе. Пощечина, - э-э, поджопник, - вот так, ни за что! И я закричал, наш путь — только кричать*, Джо. И в тот момент я осознал всё, просто всё, и сказал себе:"Ты влип, вот дерьмо". —  Лиффи поднялся и сел на кровати. — Ну? Я правильно прозрел грядущее, не так ли? Это один из тех редких случаев, когда человек оказался прав с самого начала. С самого начала. — Лиффи рассмеялся, потом нахмурился. — В конце концов, наши тела — лишь жалкая броня для души… И зачем вы носите эту шляпу?

   — Какую шляпу?

   — Эту выцветшую малиновую шерсть. Вы выглядите в ней как больной эльф, нуждающийся в подаянии. Вы в порядке, Джо?

   — Я же сказал, что плохо себя чувствую,— пробормотал Джо.

   — Тогда мы должны немедленно убраться отсюда, — сказал Лиффи, вставая. — Близится рассвет, так почему бы нам не взглянуть на пирамиды? Ну же, Джо, почему бы и нет? Свежий воздух, по крайней мере хуже не будет. И разве мы не из расы бесстрашных охотников? Нам, дерзким искателям приключений суждена необходимость алкать знания:
        "о братья - так сказал он - на Восток
        пришедшие дорогой многотрудной,
        остался малый до рассвета срок.
        Проснулись чувства, все их, сколько есть,
        отдайте постиженью новизны,
        чтоб с первыми лучами мир увидеть.
        Подумайте о том, чьи вы сыны;
        вы созданы не для животной доли,
        но к доблести и знанью рождены"**

   Джо прочистил кашлем свои липкие лёгкие, разум его всё ещё плавал в тумане.
   — Меня укачивает.
   Лиффи фыркнул.
   — Надо идти, Джо, соберитесь. Приключения — это всё для таких как мы. Приключения в нашей крови. Просто вспомните о тайных шпионских приказах, которые мне дал в Лондоне Главный Шпион, когда отправил сюда. Разве я не говорил вам, что он мне сказал?
   — Нет. Что?
   — "Иди на восток, дитя моё, всегда на восток".

   — Он так сказал?

   — Точно. И после этого общего введения приступил к конкретике: "А) дитя моё, неторопливое туристическое путешествие — вот чем вы займётесь; смотрите и слушайте.
 Б) гуляйте, ешьте местные блюда.
 В) исследуйте пещеры и пустыни, и запоминайте поговорки-пословицы аборигенов.
 Г) можете попробовать пасти коз, если время позволит.
 Но сохраняйте направление на восток, это ваша основная цель, дитя моё.
 Д) удачи.
 Е) приятной поездки.
 Лиффи рассмеялся.
 —  Возможно, немного расплывчато. Но меня бы не удивило, узнай я что вы, Джо, получили такие же указания. Пойдёмте. —  Лиффи помог Джо подняться на ноги и надеть шляпу. Он мягко подтолкнул Джо к двери, всё время успокаивающе бормоча. — Свежий воздух… да, я знаю, что вы чувствуюте, но вам нужно сбежать из этой комнаты, да и вообще из "отеля Вавилон"; он к сожалению очень мало изменился с тех пор, как здесь был расквартирован отряд Наполеоновского верблюжьего корпуса…
   — Ахмад рассказывал. В вестибюле есть мемориальная доска, посвящённая этому событию… Здесь спали верблюды Наполеона. С открытыми глазами…
   — Конечно, Джо, именно так и было. А теперь идёмте… — Они выбрались в коридор и Лиффи запер дверь. — Тссс, — прошептал он. — У тьмы есть уши, и, как путние шпионы, мы сейчас станем ниндзя.

   Они спустились по лестнице на цыпочках. Ахмад спал прямо у стойки, сидя на высоком табурете и положив голову на газету. Рядом с его локтем лежало несколько больших круглых кунжутных вафель, видимо оставшихся после полуночного перекуса. Лиффи сгрёб их.
 
 — Идущие в разведку берут свой паёк, а остающиеся в тылу желают им удачи. — прошептал он. —  Вы замечали, что все Каирские шпионы в антрактах между шпионствами читают газеты?

   Лиффи сделал вид, что перегибается через стойку администратора повесить ключ Джо. Но в какой-то момент он вдруг нырнул под неё, уцепил что-то громоздкое и спрятал за-спину.
  "Не слишком-то искусный маневр", — подумал Джо.

   Они направились к выходу.
   
   — Мне кажется, все в Каире только и делают, что читают газеты, — прошептал Джо.

   — Это правда, но только потому, что все в Каире — шпионы. Здесь у человека нет выбора. Быть шпионом или не быть шпионом — вот настоящая тайна пирамид.

   Они вышли в темноту и поднялись по улице Клапсиус.

   — Я отправляюсь за фургоном, — прошептал Лиффи, —  а вы на следующем углу поверните налево и идите на шум воды к маленькой площади, где страдальческое, покинутое Римом мраморное лицо извергает поток из распахнутого рта. Вы не сможете пройти мимо, а я уже буду там, в ожидании. Заодно и умоемся.

   Лиффи убежал трусцой. С тубусом за спиной и бумажным пакетом в руках.

   "Должно быть, он оставлял эти вещи у Ахмада за стойкой, — подумал Джо, — Секретничает чего-то".



   ***

   Молодой человек отошёл от окна комнаты на верхнем этаже здания в конце переулка, поднял чёрную трубку телефонного аппарата и накрутил номер.
   — Они покинули отель, — прошептал он, когда на проводе взяли трубку. — Вдвоём.
   И внимательно выслушал собеседника, перебирая провод немногими оставшимися на руке пальцами.
   — Хорошо, — прошептал он. — Да. …Я буду здесь.
   Он повесил трубку и улыбнулся.
   "А теперь настоящий старомодный английский завтрак", — решил он, взял трость и дважды постучал ею в половицы, чтобы хозяйка, бывшая исполнительница "танца живота", услышала и приняла от постояльца заказ.



   ***

   Джо находит маленькую площадь и ополаскивает лицо и руки. Всё ещё в состоянии затуманенности он стоит перед небольшим римским фонтаном, тупо глядя на изношенное мраморное лицо и размышляя, что могло задержать Лиффи, как вдруг позади раздаётся леденящий душу крик.

   Джо поворачивается.


   Из тьмы на маленькую площадь прямиком из бесконечных глубин пустыни несётся бледный конь. Всадник в плаще с капюшоном — свирепый бедуин — высоко поднимает меч и сломя голову бросается на Джо.

   "Да поможет мне Бог", — думает Джо, отпрыгивая к стене дома у фонтана и не смея оторвать глаз от чудовищного видения, чтобы не быть растоптанным или разрезанным пополам мечом демона.
   Всадник подымает коня на дыбы, зверь встаёт, а затем снова рвётся вперёд. Бедуин хлещет своего скакуна всё сильней и сильней, струится грива и летят из под копыт искры, лошадь и всадник несутся над землёй, наполняя воздух зловонием хладного пота.

   Джо чувствует на своей шее влажное дыхание коня и бросается в сторону, оскальзывается и падает на одно колено, заваливается… но в последний момент удерживается на ногах и, прижимаясь к стене, хромая и спотыкаясь, бежит.
   Над ним нависает лицо бедуина: ястребиный нос, впалые сверкающие глаза и искривленные жестокостью губы, а  глубокие морщины — будто борозды в бледном камне. Это лицо безумного варвара из страшных снов.

   "Смерть, — думает Джо, и в сознании вспыхивает образ четвёртого всадника.
 — имя ему Смерть, нет спасения."

   Джо прижимается спиной к стене и движется крабом, отчаянно нащупывая хоть какое-нибудь укрытие, что угодно.

   Чувствует узкий проём в стене и проскальзывает в него, изо всех сил упираясь в камень.

   И только когда оказывается в безопасности, начинает кое-что замечать.


   Оказывается, у огромного гладкого жеребца удивительно узловатые колени, обвисший живот и мохнатые копыта.

   А на морде этого апокалиптического коня болтаются обрывки верёвки.

   Джо сплюнул.

   На старом коняке, вцепившись ему в гриву, еле держится испуганная фигура, она прижимает какую-то тряпку к ноздрям бедного животного и визжит, что "чуть не расшибся нахер!".
   Меч безумного бедуина вовсе не меч, а мотающийся так и эдак тубус.

   Измученный рабочий конь опять зачем-то поднят в дыбы. Потом он рушится, подковы передних копыт бьют о булыжники, ноги едва не подкашиваются; кляча вздрагивает всем телом и мгновенно застывает.
   Странная иллюзия Джо окончательно растворяется в тенях маленькой площади.

   Лиффи спрыгивает на землю, откидывает капюшон и улыбается.

   — Дважды, — шепчет он. — Так надо.


   Через мгновение они уже бегут по переулку. Пока Лиффи тащит его за собой, Джо оглядывается на брошеного коня; тот одиноко стоит на маленькой площади, помахивая хвостом и опустив морду в фонтан. Лиффи довольно насвистывает.

   — Нам это было нужно, чтобы начать день, — шепчет он. — Быстрее, сюда.

   — Почему мы убегаем?

   Лиффи переходит с галопа на рысь.

   — Нипочему. Соответствует моменту.

   — Но что всё это значит?

   Лиффи чихает. Улыбается.

   — Драма, — шепчет он. — Я решил, что нам нужно бодрящее мероприятие, чтобы начать утро.

   — Бодрящее, блять? Ты напугал меня до полусмерти.

   Лиффи рассмеялся.

   — Я видел, да, я видел это по твоему лицу. Кхм. Вы, должно быть, подумали что ваша судьба нашла вас в Самарре.

   Джо потянул Лиффи за руку, замедляя шаг.

   — И не только судьба, Лиффи.

   — Нет? — Лиффи остановился, посерьезнел. —  И я взглянул, — забормотал он, — и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя «смерть». — Лиффи коснулся груди Джо. — Теперь видите, как это бывает? Вам следует быть осторожным, Джо. Пустыня всегда рядом, и даже старый Каир может оказаться опасным местом. И даже отель "Вавилон", особенно если вы его единственный гость.

   Джо посмотрел на него.

   — Это правда? Там больше никто не живёт, кроме меня?

   — Никто, — сказал Лиффи. — И более того, там уже несколько месяцев никто не останавливался. Вы можете спросить Ахмада.

   — Но почему?

   — Кто знает, Джо? Возможно, он провинился или был временно забыт некими зловещими тайными силами… пока вы не прибыли на место преступления. Возможно, в пальмах Блетчли гораздо больше, чем мы подозреваем.
 Но на сегодня с нас хватит отеля "Вавилон". —  Лиффи улыбнулся. — Представьте, у меня сработал трюк древних греков. Потребовалось некоторое время чтобы найти старого коняку, оставленного без присмотра. Он был привязан к повозке в ожидании ещё одного унылого дня впереди, старый и усталый, и думал, что уже видел всё… Как вдруг разорвал узы, и мы вдвоём полетели как ветер. Как ветер, Джо! Чудеса никогда не прекратятся!
   Джо улыбнулся.
   — Я не думаю, что они могли бы, даже если бы захотели, Лиффи, Уж точно не тогда, когда вы рядом. Но что вы сделали с этой старой рабочей лошадью?

   — Я просто напомнил ему о радостях жизни, — ответил Лиффи.

   — Как?

   — Применив рецепт Александра Македонского.


   — Что?
   — Да-да. Эта тряпка, которую я прижал к ноздрям старого джентльмена, на самом деле сноска, примечание на странице истории Искандера Двурогого. Нужно найти кобылу в похоти и сохранить её запах. И когда эта магия применяется к носу жеребца, даже к носу позеленевшего от старости, его кровь начинает дико пульсировать, и вот он вдруг снова скачущий жеребчик, направляемый безумием страсти. Видите ли, он ничего не может с собой поделать, когда вы суёте ему это прямо под нос. Это и называется "секс".

   — Александр Великий делал это? — спросил Джо.

   — Либо он, либо один из его слуг, и вы видели, как хорошо это сработало. Запах сохраняет волшебную силу в течение нескольких дней. Умные они, эти древние. Они размышляли, экспериментировали и кое-что знали о сути дела. Включая тот факт, что всё это в голове. Я имею в виду секс.

   Лиффи чихнул.

   — Как думаете, Синтия будет шокирована, если я расскажу ей об этом? Я полагаю, она притворится шокированной, втайне обдумывая заманчивую идею. И, может быть, позже… ибо кто знает, что за развратные мысли бродят в женских головках?
   — Кто знает… — Джо улыбнулся.

   Лиффи задрал голову к созвездиям.
   — Где же я оставил этот секретный фургон? Наш совершенно неприметный "Ахмадмобиль"? О, я так-то помню где, просто место это похоже на любое другое в мире. — Он рассмеялся, и они снова тронулись в путь. — Мы ещё не достигли цели, но мы её обязательно достигнем.



   ***




   Поплутав в переулках, они всё же нашли рекламу жирной рыбы Ахмада и левантийских чипсов. Прежде чем забраться внутрь фургона, Лиффи отстегнул бывший "меч" — длинный кожаный футляр со складной подзорной трубой.

   — Ахмада, — сказал он. — Он всегда держит её под рукой на случай, если понадобится особенно глубоко заглянуть в прошлое. Мне конечно следовало попросить, но он так сладко спал. Надеюсь, он не обидится. Он использует трубу только в определённую ночь; кажется, субботнюю. —  Лиффи посмотрел на свёрток одежды и улыбнулся. —  Плащ бедуина ещё пригодится, а тряпку… Сыграю-ка я роль Бога: оставлю эту волшебную, ароматическую тряпку прямо здесь, на ступеньках этого крыльца. И если какой-нибудь усталый рабочий коняка пройдёт сегодня этим путём и почувствует запах тряпки, оснащённой по рецепту Александра Македонского, он будет вознаграждён так, как давно не мог и мечтать. Загустевшая бледная кровь его вдруг всплеснёт, и он затанцует со страстью молодости, и владелец его будет поражён и все вокруг удивятся. —  Затем Лиффи торжественно выпрямился и посмотрел на Джо, высоко подняв руку.
 — И вот, будет записано: "соседи говорили друг другу: блестят глаза его и слава Божественной Благодати снизошла на него. Но если старая рабочая лошадка может внезапно превратиться в скачущего игривого жеребчика, посмеем ли мы представить себе, что это должно означать для всех нас?" И слово, как звон золотого колокола, выйдет из этого места и пойдёт благой вестью по всей Земле, принося великую радость всем услышавшим. Ибо есть чудеса в этом мире. И чудеса эти приходят к тому, кто поднимает глаза от булыжников под ногами и смотрит в небеса, отыскивая в своём сердце и тьму и свет… — Лиффи улыбнулся смущенно, опустил руку и кивнул.
 —  И я знаю, что это должно быть записано, Джо, потому что чудеса всё время рядом. Обычно мы не поднимаем глаз, потому что слабы и напуганы, но когда мы решаемся…*** А теперь, ну разве не было бы замечательно, если нам этим утром повезёт стать свидетелями ещё одного маленького чуда? Особенно чуда с участием того, кто этого заслуживает? Кого-то вроде Стерна?




   ***




   Двигатель фургона тихо замурлыкал.

   — Наладили глушитель? — спросил Джо.

   — В нём специально сделан вырез, — ответил Лиффи, — это весьма полезное усовершенствование, когда невозможно проехать. Один щелчок выключателя… и египтяне думают, что панцеры Роммеля раздавили восьмую армию и уже грохочут по Каиру. Мгновенно пробки рассасываются и я двигаюсь сквозь рёв волнующейся толпы и приветственные крики со всех сторон. Это немного воодушевляет, если не вспоминать почему они меня приветствуют.


   Они ехали по узким улочкам коптского квартала мимо запряжённых лошадьми повозок, и людей согнувшихся пополам под грузом мешков и корзин с овощами. Воздух был свеж и прохладен.
   — Столько кафешек! они уже открыты, я смотрю.

   — Да, лучшее время дня, — сказал Лиффи. — Мозг ещё наполовину спит и не ужасается ждущим впереди проблемам. Вам срочно необходим кофе или можете подождать?

   — Могу подождать. А куда мы направляемся?

   — Это сюрприз.

   Они выехали из Каира в пустыню, восточный горизонт начал светлеть. Дорога повернула, и Джо увидел пирамиды на фоне тусклого западного неба.

   — Вы не шутили? Мы едем к пирамидам?

   — Рассветный патруль, — пробормотал Лиффи. — Мы приближаемся к Заре египетской цивилизации. И хотя с постройки пирамид минуло пять тысяч лет, мы здесь найдём чему удивиться. Если нам повезёт…



   ***




   На востоке над пустыней разгоралось бордовое зарево. Они лежали на песчаном холмике, глядя на пирамиды и Сфинкса. Лиффи протянул Джо подзорную трубу.

   — Смотрите на правый глаз Сфинкса, сконцентрируйтесь на нём. Что вы видите?

   — Тени, Лиффи.

   — Хорошо, в тенях и скрываются ответы.

   — Но что я должен увидеть?

   — Кто может знать наверняка? Это странное существо всегда было загадкой, в отличие от всех нас. Просто продолжайте смотреть.

   Джо смотрел, чувствуя грудью прохладный песок и вдыхая свежесть пустыни; мысли его сейчас были как никогда далеки от войны. Светало. Джо на мгновение показалось, что в правом глазу Сфинкса что-то шевелится. Мерцание, тени, он не был уверен; восходящее солнце играло тенями на выветренных древних камнях.

   Лиффи зашептал:

   — Прошлой ночью, помните? Вы много говорили о Стерне, о том, что он для вас значит, и почему вы приехали сюда.
 Вы также сказали, что слышали о друге Стерна, старом Менелике Зиваре, египтологе XIX-го века. Вы сказали, что слышали о нём, когда жили в Иерусалиме. Но знаете ли вы, что старик Менелик нашёл время серьёзно покопаться у Сфинкса внутри? Кто-нибудь говорил вам об этом?

   — Нет, — Джо пристально вглядывался сквозь подзорную трубу и не верил своему глазу.

   — Вот что он сделал, — прошептал Лиффи. — Старик Менелик, этот милый старый крот, прорыл внутри Сфинкса туннель. Вход в туннель скрыт, конечно, а ведёт он к крошечной смотровой площадке, вырубленной стариком Менеликом прямо внутри головы. Что вы сейчас видите?

   — Что-то пошевелилось, — прошептал Джо.

   — В правом глазу?

   — Да.

   — Вынимается камень?

   — Вроде.

   — А теперь?

   — Это похоже на лицо, на голову, появляющуюся…

   — Откуда?
   — Прямо из середины глаза.

   Лёжа на спине на песке рядом с Джо и глядя в небо, Лиффи счастливо вздохнул.

   — Вы имеете в виду зрачок?

   — Да.

   — Это похоже на лицо, вы говорите, на голову? И она становится зрачком правого глаза Сфинкса? И всё ещё в тени?

   — Да.

   — Есть ли у теней форма, которую вы можете распознать?

   — Нет, это слишком далеко. Слишком мелко и нечётко.

   — Так и должно быть, ведь Сфинкс — загадка. Смотрите внимательнее.

   Джо так и делал. Он даже задержал дыхание… И вдруг тихо присвистнул.

   — Невозможно.
 — Прошептал Джо, а рядом с ним Лиффи закрыл глаза и улыбнулся довольной улыбкой.
 — Мне не мерещится? я могу узнать его. Боже мой, это же Стерн!

   — Ах, — пробормотал Лиффи, — значит он не уезжал из Каира. Он сейчас наблюдает восход солнца со своего любимого насеста.
 Ахмад говорит, что застать Стерна здесь большая удача. ...Но это зрелище, не так ли, Джо? Что-то стоящее того, чтобы искать, ждать и надеяться.
   — Если только Стерн не знал, что я буду здесь. Мог ли он это знать?

   — Нет, я ему не говорил.

   — А Блетчли?

   — О нет. — Лиффи всё улыбался.
 — Это случайность, чистая случайность, и я рад, что был тем, кто смог показать вам это. …Ах, чудеса жизни, чудеса. Иногда на рассвете я чувствую себя легким, как голубь. АА…


* - justscreamed - только сливки - только кричать
** - Лиффи корявенько переделал песнь 26-ю понятно чего; Данте пояснял: "комедия" — всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке.
*** - …Божественная благодать отверста всем, чтобы каждый наслаждался, сколько хочет: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет (Ин. 7, 37) (прп. Ефрем Сирин, 31, 478).