Первая настоящая

Она будет первая. После жены. Жуткое волнение... Хотелось, но не моглось быть уверенным. Уверенности взяться было неоткуда.
С женой... с женой у меня никак. Сексуальная часть семейной жизни жену совершенно не интересует. Почему она не монашка?.. Я никогда (!) не видел ее полностью обнаженной. Она стесняется. Спит в трусах, лифчике и в длинной, до пят, ночной рубашке...
Как у нас это происходит? Я тыкаюсь между ее едва разведенных ног, с трудом попадаю и тягуче ерзаю - она никогда не впускает член полностью. Не разрешает трогать себя там, а, тем более, смотреть... И говорить об этом нельзя. Глаза у нее всегда закрыты. Она всегда как бы спит. Под подушкой тряпочка, в которую я кончаю. Презервативами мы не пользуемся. Чтобы пользоваться - нужно купить. Но мне не преодолеть стыда перед продавщицей - я никогда не попрошу. Высчитывать же, как другие женщины, безопасные дни, жена не хочет...

Каждый раз мне почему-то стыдно за эти движения туда-сюда. Ей не нужно, ей в тягость... Поэтому хочется поскорее закончить - и откатиться. Отвернуться. Но сначала якобы благодарно поцеловать в щеку...

Она очень волнует меня. Она для меня - Женщина. Ольга Игоревна... Мы вместе работаем. Наш отдел - рядом с архивом, которым она заведует. 

Это Ольга Игоревна - сам бы я никогда не смог - сделала так, что у нас сложились особые отношения. Прямых разговоров не было, но Ольга Игоревна каким-то образом подала мне намёк, надежду... словно шепнула тайком на ухо: «Можно… можно!».

Ольга Игоревна старше меня - ей уже за сорок, но меня это не смущает, она выглядит эффектнее, привлекательнее многих двадцатилетних, ее зрелость притягивает, волнует...   Наши мужики глядят на нее, облизываясь. Женщины, завидуя, осуждают. Говорят, что в ее возрасте короткие и тесные юбки - это слишком. А мне нравится. И ей нравится. Она знает, что у нее красивые бедра и ноги, поэтому и выставляет их напоказ. Ей нравится ловить на себе жадные мужские взгляды и выслушивать комплименты...

Она сказала мне: «Ты симпатичный, но очень скромный. Так ты всех женщин упустишь»... Что это? Намёк на то, чтобы я был смелее?

Я пришел за чертежами. Она забралась на стремянку и стала искать на верхних стеллажах.
-Где-то здесь должны быть. Я недавно перебирала, видела.
Она приподнялась на носочках; и без того короткая юбка поползла вверх, и я увидел ее голые бедра над кружевным верхом чулок! Потрясающе! Она была в чулках! Я покраснел, застеснялся, но... не смог отвернуться. Как это возбуждающе - кружево чулка и голое белое тело!

Каждое утро я просыпаюсь с хорошим настроением - потому что сразу думаю о ней. На работе, когда вижу ее и говорю «Здравствуйте!», а она с улыбкой отвечает мне «Привет!», настроение и вовсе становится прекрасным.

По работе приходится ходить в архив несколько раз в день. И каждый раз я иду с радостью и волнением. Архив напоминает библиотеку, в которой можно легко затеряться. В самом дальнем углу за высоченными стеллажами - личная территория Ольга Игоревны: вешалка, зеркало, холодильник, электроплитка, радиоприемник, старый кожаный диван...

Случилось! Неожиданно!.. Теперь не понимаю - как я столько лет жил без этого?!.. Без женщины!

Рабочая суббота. По графику - полный рабочий день, но по традиции – сразу после обеда заводоуправление опустело. А я задержался. И Ольга Игоревна задержалась - дверь в архив была приоткрыта. Я заглянул.
-Заходи, - пригласила она, - кофе будешь?
-Буду.

Я шел за ней вдоль стеллажей и любовался тем, как она шла - упругой походкой, покачиваясь на высоких каблуках. Светлая юбка тесно обтягивала ее бедра; под юбкой откровенно просвечивали маленькие белые трусы.
Кофе горячий и пахучий. Бодрит.
-Слушай, а, может, коньячку? У меня есть, от восьмого марта осталось. Что-то захотелось... Только не отказывайся. Я знаю, ты у нас правильный, не пьешь, не куришь...

Я не отказываюсь, пью. Одну рюмку, другую. После третьей даже говорю тост:
-За вас!
-Может, будешь говорить мне «ты»?
-Не смогу.
-Попробуй.
-Неудобно...
-Ну... прошу тебя!
-Ты...
-Молодец. А теперь скажи - Ольга - без отчества.
-Ольга.
-Прекрасно!
Да здравствует алкоголь! Запьянев, я чувствую себя легче...

Ольга Игоревна достает из сумочки сигареты и зажигалку. Я и не знал, что она курит. Она улыбается.
-Как у Хазанова: курю, когда выпью.

Она берет сигарету и взглядом показывает, чтобы я помог ей прикурить. Я чиркаю зажигалкой, подношу пламя к ее сигарете и вижу, как дрожит моя рука. Она с удовольствием затягивается и красиво выпускает сизый дым тонкой струйкой. Потом пересаживается на диван и кладет ногу на ногу. Она делает это медленно, растянуто, лениво; я смотрю на ее красиво переплетающиеся ноги и успеваю увидеть невозможное, жутко-соблазнительное: широкие ажурные резинки на черных чулках, полные молочно-белые бедра и трусы. Это длится всего несколько секунд, но я испытываю такое волнение и возбуждение, каких не испытывал за всю свою взрослую мужскую жизнь...
-Иди ко мне. - Она хлопает ладошкой рядом с собой.

Я подхожу и сажусь. В голове мелькает мысль, что у меня, женатого десять лет, по-настоящему еще не было женщины. Не было потому, что я никогда не испытывал того, что испытываю сейчас. У меня кружится голова от прикосновения ее тугого бедра, от аромата ее духов, тела, волос. Я чувствую ее тепло. И вздрагиваю от откровенного вопроса, требующего такого же откровенного ответа:
-Я тебе нравлюсь?
-Да!

Мне хочется тысячу раз сказать «Да!», чтобы она поверила.
-И ты мне. Что же нам теперь делать?..

Глубокая ночь, а я не сплю. Лежу рядом со спящей, абсолютно не нужной мне женой и вспоминаю, вспоминаю... каждую секунду того, что было там, в архиве, с ней...

Как мужчина, я должен был начать первым. Но я не смог. Не смог, потому что не умел. Ведь моя жена - не женщина… с ней я никогда не чувствовал себя мужчиной...

Ольга Игоревна начала первая. Нежно обняла меня и поцеловала. Поцелуй опьянил меня сильнее коньяка и взорвал во мне всё мужское. В моей кружащейся голове пронеслось: лучших минут у меня в жизни еще не был!. Я почувствовал себя тем, кем и должен быть...

Невероятно! Я делал то, что мне всегда казалось запретным, невозможным. Осознание этого наполняло меня восторгом и удивлением: как я мог жить без этого?!..

Ольга Игоревна понимала, что у меня это в первый раз и не торопила. Ее поцелуи были нежными и бережными. Такими же были и прикосновения рук. Она словно готовила меня и ждала, когда я созрею...

И я созрел. Начал сам целовать ее - совсем не так, как она - жадно, нетерпеливо, всасываясь в ее податливые губы. Она ответила тихим стоном и, обвивая мою голову руками, прижалась ко мне... Я почувствовал, как налился силой мой член. Руки мои скользнули по ее спине, задержавшись там, где была полоска лифчика, и опустились на бедра... Я пробрался рукой под тесную юбку и с изумлением почувствовал, как Ольга Игоревна слегка раздвинула ноги. Это было одобрением и приглашением. Я медленно вёл руку вверх и содрогнулся, ощутив одновременно тугой шероховатый капрон чулка и теплую шелковистую кожу мягкого голого бедра...

Я гладил ее там и не мог остановиться. Ольга Игоревна не мешала мне, расслабленно откинувшись на спинку дивана. Это придавало мне смелости: можно еще... дальше! А дальше были трусы. Не сразу, но я стал стаскивать их. И опять Ольга Игоревна не мешала - лишь прикрыла глаза... Тесные трусы не поддавались. Я, задыхаясь, попросил, чтобы она приподнялась. Она приподнялась, и я стянул трусы до колен. Сердце мое выскакивало из груди - я никогда не раздевал женщин...
-Дай я их сниму совсем, - сказала она. И сняла.

Она почему-то передала трусы мне, и я с наслаждением взял - маленькие, мягкие, безупречно чистые, нагретые теплом ее тела.

Она решила идти до конца и, встряхнув волосами, сняла с себя блузку, юбку, лифчик. Я с восхищением смотрел на нее. Ее тело было для меня совершенным. Но она так не считала и сама показала на растяжки на белом животе.
-Это у меня от родов осталось.
Я покачал головой, не соглашаясь.
-Ты красивая!..

Большие груди с коричневыми сосками тяжело отвисали вниз и звали, манили... Как и мягкий живот… и треугольник темно-рыжих вьющихся волос...

Я наслаждался, целуя и лаская груди. У меня захватывала дух - настоящие, полноценные женские груди! Ведь у жены ерунда какая-то... бугорки... Соски раздулись и потвердели. Я брал их в рот, сосал и чувствовал, как они перегибались и раскачивались под моим языком.

Вдруг я услышал:
-Разденься.

Я разделся, стесняясь своего торчащего члена. А она посмотрела на него и, улыбнувшись, раздвинула ноги. Я обомлел. Она показывала себя... там! И звала взглядом.

Я очень боялся, что у меня не получится. Ведь с женой я так и не научился попадать сразу... Мои пальцы утонули в жестких волосах на лобке, потом скользнули ниже и попали как бы в ложечку, наполненную до краев липкой влажностью. Это влага удивила - у жены такого истекания не бывает...

Слава богу, получилось! У Ольги Игоревны влагалище было чуть ниже, чем у жены, и я вводил член как бы снизу вверх. Какое это было блаженство - обмирая, медленно и осторожно погружаться в новую женщину!

Она зашевелилась, и я задвигался, наслаждаясь легким скольжением своего члена.   Наслаждение! Оно пронизывало меня электрическим током, начинаясь от головки члена, поднимаясь по позвоночнику к затылку, переходя в язык и губы, которыми я вжимался в ее открытый рот...

Распластанная, придавленная моим телом, она была прекрасна! Ресницы ее полуприкрытых глаз трепетали, груди подрагивали от моих толчков. Согнутые в коленях ноги плотно обнимали мою спину...
 
И вдруг почему-то мысль: «А ведь у нее муж!» Как он будет с ней... после меня? А когда он был с ней до меня?»

Я привык, что у жены тесно, сухо...  ее влагалище всегда как бы сопротивляется мне. А тут член двигался легко, совсем свободно... Он входил весь! Влагалище обволакивало его теплой слизью. И я понял, что дело не в размерах, а в этой слизи, смазке. Она, эта смазка, делала влагалище скользким, мягким и просторным.

Мне хотелось посмотреть… туда, увидеть себя в ней, но я постеснялся...

Я мозгами и телом жадно впитывал всё, что происходило, и мне казалось, что только сейчас я впервые постигаю женщину... Я не знал, что можно так наслаждаться. Собой и ею. Новые, острые, просто ошеломительные ощущения! Настоящая женщина отдавалась мне по-настоящему, охотно и естественно... Как приятно раздвигалось ее влагалище и принимало, втягивало в себя мой член, издавая при этом непривычные мокрые засасывающие звуки!.. Какими красивыми - не в темноте, а при свете! - были женское лицо и жарко, часто дышащие губы!..
Мне хотелось шептать ей  любовные слова, говорить, что она - сокровище, и что я уже не смогу жить без нее...