Наедине

Бескрайние снежные поля и холмы вокруг нас искрились и переливались, отражая свет сотен тысяч звезд и тонкого растущего месяца в безоблачном небе. Снежные хлопья тихо похрустывали под легкой поступью двух пегих лошадей, и хрустальным звоном переливался звук осыпающейся наледи с появлявшихся на нашем пути деревьев: спящих под снежным одеялом елей и изящных берез, белоснежные ветви которых то игриво вплетались в гривы наших коней, то, еле дотянувшись, легонько поглаживали их пушистые бока. Вокруг не было ни души, лишь осторожные дуновения свежего ветра ласкали мои щеки, подернутые морозным румянцем. Мы ехали молча, то подгоняя своих лошадей, легко пускавшихся в галоп по заснеженной дороге, то сбавляли ход до полусонного шага, оглядываясь по сторонам в поисках подходящего места для ночлега. Изредка я оборачивалась и ловила на себе его взгляд и еле уловимую нежную улыбку, которую прикрывал пышный и заиндевелый песцовый воротник.
Я вновь коснулась ногами боков Рудого, а он, тихо фыркнув, взрыхлил ногами снег и полетел вперед навстречу темному лесному массиву на горизонте, будто бы и не касаясь копытами не тронутого ни зверем, ни человеком снежного ковра. А он не отставал. Бок о бок летели лошади, высоко подбрасывая утопающие в сугробах ноги, а он был так близко, что, отпустив поводья, я легко могла бы дотянуться до него кончиками пальцев. Я подняла глаза к его лицу и заметила, как звездный свет отразился искоркой в прекрасных небесно-голубых глазах, и улыбкой в ответ подернулись мои онемевшие на морозе губы. Встречные порывы ветра перебирали лошадиные гривы и играли со связкой медвежьих клыков на его шее, заставляя её "говорить" звонким перестуком.

Я полной грудью вдохнула обжигающий морозный воздух, пейзаж вокруг вдруг сменился на темный лесной. Мы прибыли. Я натянула поводья, Рудый остановился, выдохнув столб белоснежного пара, который, казалось, вот-вот замерзнет прямо в воздухе и, искрясь, осыплется на землю сотней ярких осколков.
- Нужно уйти подальше, здесь слишком ветренно, костер не возьмется. - сказал он и спешился. И действительно, среди плотно растущих деревьев уже не по-доброму завывал холодный ночной ветер.
Лошадям было бы трудно пробраться вместе с всадниками сквозь густые и переплетенные хвойные заросли. Я последовала его примеру. Когда я спрыгнула с седла, ступни тяжело ударились о ледяную землю. Несмотря на то, что я почти по колено провалилась в снег, затекшие от долгой езды верхом ноги, заныли, а замерзшие пальцы тронуло противное покалывание. Я поежилась.
Тем временем он поравнялся со мной и, держа под уздцы утомленного бегом Святогора, протянул мне свою руку, рукавица которой была покрыта тонкой ледяной корой. Я сжала её задубевшей перчаткой, и даже сквозь неё чувствовалось тепло его тела. Рудый качнул головой, будто вложив в мою левую ладонь поводья своей уздечки и легонько толкнул меня в плечо чёрным бархатистым храпом. Нужно идти.
Он увлекал меня за собой, крепко сжав мою ладонь. Ветви деревьев, казалось, расступались перед нами, освобождая путь в самую чащу. Хвойные лапы мелькали мимо меня, а лошади, бежавшие рысью следом за нами, легко выпрыгивали из попадающихся на пути рыхлых сугробов. Время близилось к полуночи.
Внезапно он остановился.

- Вот оно. - он указал пальцем куда-то перед собой.
Я выглянула из-за его плеча, и перед моими глазами возникла небольшая, сокрытая от ветра и снегопада полянка с нависшими над ней широкими сосновыми ветвями. Я взглянула ему в глаза и спросила:
- Остановимся здесь?
Он кивнул.
Поляна почти не была заметена, а на земле, видимо, уже давно лежала пара толстых бревен, будто бы приготовленных специально для уставших в дороге путников. Из-под слоя чистого снега проглядывали очертания обложенного камнем старого кострища. Пока я привязывала коней к ближайшему дереву, он уже немного откидал ногами снег от будущего костра и разложил моментально раздобытые им же сухие еловые поленья, и пока я снимала и раскладывала на бревнах седла и потники, уже убежал на поиски хвороста.

Морозный воздух с легкой примесью аромата хвои щекотал нос и тонкой струйкой пробирался за воротник. Но холоднее от этого мне не становилось, я огляделась. Над моей головой искрился необычайной красоты снежный купол на переплетенных древесных ветвях, сквозь которые все равно приникал звездный и лунный свет, заставляя сиять и переливаться всеми возможными цветами эту невероятную природную "конструкцию". Кое-где и у моих ног угадывались утопающие в снежном покрывале холодные лучи. За пределами поляны царил густой, непроглядный мрак, а деревья росли так плотно друг к другу, что я немного удивилась тому, что мы вообще сумели сюда пробраться.

Я развернула мешок с слегка подмерзшей провизией и разложила все на ближайшем толстом бревне, предварительно подстелив свой хрустящий на морозе плащ. Откуда-то слева вдруг послышался громкий хруст оледеневших сучьев. Мощными лапами их мял и ломал показавшийся из-за покосившихся стволов громадный бурый медведь с вязанкой хвороста на хребте. Он взглянул на меня и игриво помотал косматой головой из стороны в сторону, я рассмеялась и подошла, чтобы спустить на землю его добычу. Моя ладонь тут же утонула в длинной и плотной горячей шерсти, я сжала замерзшую ладонь в кулак, а он тут же озадаченно повернул ко мне голову и, казалось, оглядел меня от сапог до шапки. Я робко убрала руку, с трудом натянула холодную и твердую дубленую перчатку и кинула несколько хворостин в костер, огонь занялся. Медведь же полностью развернулся ко мне и сделал один шаг вперед, не отрывая взгляда от моих глаз. Он осторожно коснулся моей груди теплым носом. Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая только его ровным дыханием. Я, не шевелясь, вглядывалась в его карие медвежьи глаза, с каждой секундой все сильнее меняющие свой оттенок. Медвежий силуэт расплывался в моих глазах, а контуры становились нечеткими. И вот, спустя десяток мгновений я смотрела в ясные человеческие глаза, а передо мной стоял уже больше не могучий лесной зверь. Из-под его капюшона выбивалась небольшая прядь светлых волос.

Он вдруг приблизился вплотную ко мне и, подхватив меня за талию, сам опустился на бревно у костра, а меня усадил на свои колени так, что мы сели лицом к лицу. В его голубых глазах отражались языки пламени и небольшие искорки, что с треском вздымались облаком за моей спиной. Я аккуратно смахнула кончиками пальцев нетающие снежинки с его бровей. Он так же спокойно смотрел на меня, положив обе руки на мою талию. Спину мне грело тепло разрастающегося пламени, а его теплое дыхание касалось моей почти не прикрытой шеи. Он чуть подался вперед и еще крепче обнял меня, спрятав лицо в моем пушистом воротнике и вздохнул. А я хотела обнять его в ответ, но не могла и шелохнуться... Сквозь одежду я чувствовала тепло его тела, тепло дыхания на своей шее, чувствовала, как бьется его сердце, как мое точь-в-точь повторяло за ним. Моя правая рука дрогнула, я избавилась от неловкого оцепенения... Я медленно сняла обе перчатки и бросила их на снег у наших ног. А руки самовольно потянулись куда-то...
Я крепко обнимала его, вдыхая теплый запах его волос, я пальцами поглаживала его мягкие золотистые локоны, осторожно касалась его щек и губ, не в силах удержаться, любовалась красотой и глубиной любимых глаз...
 
Костер уже утих и лишь тихо и довольно потрескивал, прыгая с одной полешки на другую. Я лежала под самодельным еловым навесом на сумках, укрытых собственным плащом, и не могла отвести взгляда от беспечно танцующих в ночной тиши языков пламени. Они будто бы тихо увлекали куда-то мою душу, постепенно погружая саму меня в приятную дремоту. Он лег позади меня и укрыл нас обоих своим, более теплым и широким плащом, я почувствовала, как его рука скользнула по моему бедру, а к спине прижалась его грудь. В отдалении под невысокой сосной, изредка всхрапывая, дремали наши кони, костер уже не освещал темную поляну, небо заволокло тучами... "Самые темные часы перед рассветом. И этот рассвет мы встретим вместе."- подумала я и прикрыла глаза, все так же не переставая вслушиваться в тихое ровное дыхание над ухом и шорох догорающих дров.