Мечты. Глава четвёртая

Слабый костерок с приближением ночи затухал и к закату совсем зачах. Рафирский дозор готовился к несению службы. Но сегодня особый случай – нужно скрыть от мятежников реальное расположение войска. Вследствие столь необычного и трудного обстоятельства Рудольф Вайтстрейт приставил к каждому сторожевому пункту Бессмертных рыцаря-офицера во избежание прецедентов. Надежда и опора Миклагордского трона занимала свои позиции.
Солнце уже зашло за сопки Киатрийского хребта. Редкий пролесок утонул в мягкой летней ночи. Один несчастный уже встал на пост невдалеке, тяжело опёршись на копьё. Остальные трое расселись на сухой земле вокруг тлевших углей. Рыцарь достал из сумки колоду карт, тщательно перетасовал их и раздал остальным.
Бессмертные любили своего командира. Миклош Борроу,  Рыцарь Ощипанного Орла, как его многие называли за герб, всегда старался переносить все тяготы армии на марше в строю. Никогда не считал их не достойными чего-то. Одним словом – образец для подражания, как остальным феодалам, так и в принципе.
Гвардейцы рассказывали по очереди истории, про семью, детей, да про всяческие подвиги на любой вкус. Миклош каждый раз, когда слышал подобные россказни о героических героях, взывал к здравому смыслу, но часто оставался без отклика.
Всё было как всегда, и, казалось, что всё учтено: поле видно на лиги вперёд. Одно только место вызывает подозрения. Позади пролесок упирается в озерцо, оставшееся от прежнего русла реки. Но это озеро превратилось в настоящее болото – кто там решится пройти?

- Стой, кто идёт!- крикнули с той стороны на ломаном эрталийском. Солтис схоронился, насколько это было возможно. Часовой не унимался, раз от раза повторял, как заведённый, эту фразу и потихоньку приближался. Ладно, вот он остановился, вроде не видит. Солтис старался даже не дышать.
Но вдруг появился другой, более низкий, голос. Солтис плохо знал рафирскую тарабарщину, потому даже примерный смысл ему понять не удалось. Так или иначе, часовой остановился, присмотрелся и, так ничего  не заметив, повернул. У Солтиса отлегло, но ненадолго. Сзади в шею постовому воткнулся короткий болт и тот упал замертво.
- Сигурд, сука, что б тебя,- слишком рано они выдали себя. Солтис и Роллан резко встали из зарослей травы. Из-за болта Сигурда им придется пробежать шагов триста, но что ж теперь сделаешь.
Роллан бросился вперёд с мечом наперевес так, что Солтису оставалось только догонять. Рафирцы вскочили со своих мест, держась за клинки. Один из них кинулся было бежать, чтобы позвать на помощь, но получил в голову болт. Роллан через двести шагов встретился с одним из гвардейцев. С простым воякой у двадцатилетнего подопечного Квинта Семплария разговор был максимально короткий, однако это не тот случай. Противник был очень высок ростом и больше напоминал груду мяса, чем человека. Обменявшись короткими ударами от локтя, гвардеец сделал неосторожно длинный выпад, на котором Роллан его и поймал. Он развернулся, резанул снизу по бедру и ударил яблоком меча по основание черепа. Гвардеец упал без сознания.
Тут уже пришлось эрталийцу уворачиваться от быстрого удара жилистого. Удалось это Роллану с большим трудом. Хорошо ещё, что на помощь подошёл Солтис. Должно было стать проще, однако нет. Бессмертный с невиданной лёгкостью парировал удары эрталийцев. А один из его уколов прошел буквально в двух пальцах от груди Солтиса. На секунду гвардеец почти забыл о Роллане, за что и поплатился. Он ударил рафирца под дых, а Солтис вывел его из сознания сильным хлопком под ухо.
- Они бросают против нас последние силы,- бормотал Роллан не без удовольствия. Хоть он явно рассчитывал на больший махач.
- Мы тоже,- сказал Солтис и с горечью вздохнул,- Я пойду звать Сигурда – я не унесу этого,- он показывал на верзилу.
- Давай. И передай ему, что за свою выходку получит от меня ****ы.
- Думаю, он и сам это понимает,- сказал он, уходя.
Роллан Моварт, почётный и уважаемый скаут, конечно, не собирался приводить свой суровый приговор в исполнение. Вполне возможно, что надо бы, но ему было всё равно слишком сложно поднять руку на Сигурда. Всё на что его хватило, это пристыдить его, когда тот пришёл:
- А если бы мы погибли!? Всё Квинту расскажу!- но, если быть откровенным, получилось как-то слишком по-детски. Взрослее ничего придумать не получалось, так что Роллан оставил потуги и сдался.
- Ладно,- подытожил предыдущие высказывания Солтис,- заряжай арбалеты да погнали. Ты за голову, я за ноги.
Роллан взвалил на плечи сухопарого и побрёл позади, постоянно прислушиваясь. Нельзя провалить задание сейчас, когда почти всё сделано. 
 ***
-… За проявленную отвагу и смелость при выполнении опасного задания, званием героя Эртала, Идира и Испещрённого Берега награждаются…
Роллан с силой двинул тяжёлую дверь, обитую железом и золотом, и гордо вошел в просторную залу, за ним Сигурд и Солтис. Их встречал раскатистый грохот трёх фанфар и двух барабанов. Квинт Семпларий стоял такой довольный, что даже не старался это скрывать. Гильберт, тоже, не стесняясь, излучал скромную радость. Лишь Лотарри скривилась так, будто жевала лимон. Все командиры стояли в побитых латах, а про многие вмятины можно было с уверенность сказать, когда их получили.
Через большие окна, украшенные витражами, в залу проникало много света. Только освещать ему было почти нечего. Пышные гобелены были разворованы ещё при первом взятии, цвета на фресках потеряли цвет, казалось, вечность назад. Лишь тяжелые шторы, расшитые серебряной нитью, напоминали о том, что здесь было года два назад. И красочная карта эрталийской равнины тоже выделялась, но тоже была потрёпана и изрисована углём.
Зрителей было немного – почти все из них были скаутами Отдельной 5 роты 4 полка имени Регера Второго, в котором и служила вся троица. Сотники выстроили своих учеников в три ряды спиной к карте и лицом к представителям командного состава. Все были одеты строго по уставу, и жадными, завистливыми глазами пялили на счастливчиков.
На противоположном конце залы примерно такая же дверь открылась. Из неё вышел Федар Тамаш, седовласый командир Первой Турмы и вообще всей кавалерии. В руках он нес цельнодеревянный поднос, вырезанный, как видно, искусным мастером. Ручки были выполнены в виде неведомых животных, помеси львов со змеями и оленей с крокодилами. Но не эти плоды воспалённой фантазии привлекли внимание Роллана и компании. На этом подносе лежали позолоченные медали на шелковой красной ленточке. Раньше они были золотые, но в один момент количество подвигов стало увеличиваться ударными темпами и драгоценного  металла стало не хватать.
Троица отсалютовала своему руководителю и построилась перед ним. Солтис впервые смог разглядеть своего руководителя поближе, и увиденное его немного разочаровало. Всесильный вождь имел нездоровый жёлтый цвет лица, впалые щёки, переломанный нос и жидкая клочками борода. Не таким должен быть “Сотрясатель вселенной”.
А тем временем музыкальный номер подошел к своему логическому завершению. Гильберт тоже заканчивал свою речь. Федар подошёл к Гейне. Дыхание Солтиса участилось.
- Для получения звания Героя Эртала, Идира и Испещрённого Берега прошу подойти Роллана Моварта!- голос Гильберта звучал как будто с трибун.
Роллан сделал твёрдый, упругий шаг навстречу Гёйне и чуть наклонил голову. Семпларий, глядя на него, улыбнулся чуть шире, чем обычно. Гильберт надел на него медаль и отстранился.
- Во славу нового великого Эртала, ибо ему принадлежит моя душа!- отсалютовал Роллан с таким воодушевлением, какое с трудом сходится с его внешней незаинтересованностью и отошел.
Потом награждали Сигурда. Он даже не старался хоть как-то сдерживаться, его лицо буквально светилось изнутри. От волнения он даже на колено встал не по уставу; на его счастье все сделали вид, что не заметили. А потом наступил волнительный момент:
- Для получения звания Героя Эртала, Идира и Испещрённого Берега прошу подойти Солтиса Саатанлара!- на сей раз голос Гильберта превратился в какой-то нечеловеческий, почти божественный глас свыше.
Солтис старался не думать, а лишь повторять заученные движения. Со стороны казалось забавно наблюдать за неуклюжим товарищем, теперь, в такой ответственный момент, юноше больше всего хотелось не оказаться ещё более смешным. Однако всё пошло не так: резко зачесалась голова, в животе стало тяжко, а под рубахой потекла струйка пота.
Солтис кое-как сделал этот единственный шаг и, раскрасневшийся от стыда и волнения,  всё-таки присел на колено. Он боялся поднять голову, но титаническими усилиями смог это сделать. И вспотел ещё больше. Ведь снизу Сотрясатель Вселенной казался Колоссом Ксифосским, изваянием великого бога, причём не Эрталийского, а именно Кариумского, со всеми атрибутами: незримым венком и державой. Даже все те недостатки, которые подметил Солтис, теперь стали лишь деталями, которые дополняют этот образ. И тут, почти как с небес, спустилась эта медаль. Когда юноша вставал, ему показалось, будто на шее висит тяжёлый груз - ответственность, а не позолоченная безделушка. Дрожащим голосом отсалютовав, он встал на своё место. Только теперь стало чуть легче.
После награждения звучал гимн свободного Эртала, и вся зала, более полутора сотен человек, его подпевали. Но песня не звучала, как стоило бы, как ода славе нового, великого государства. Песня звучала, как тризна по идеалистической идее, которая была столь неосуществима, что захватила умы многих хороших людей. Как песня последней, несбыточной надежды погибнуть за правое дело, а не по указке нелюбимого командующего-самодура. Каждый это знал и понимал, но никто не верил, что это будет с ним, а если и будет, то так не скоро, что можно даже успеть исправить.
Солтис чувствовал голоса десятков людей за своей спиной, и от этого ему становилось легче, приходила уверенность. Потому что эти люди – сила. Потому что эти люди – история. В Хроники не запишут их имена, но каждый из оккупантов запомнит то, что создали эти безымянные враги короны. Они создали новое государство: без зажравшегося короля, без крестьян и лордов, без страха. “Мы сделали всё, что могли”,- только этой строчки не хватает гимну, не хватает сейчас.
Разумом Солтис понимал, что его формулировки слишком утрированы и пафосны. Сердцу нужны были именно такие. Простыми и циничными предложениями государства ведут войны. А Эрталийское королевство позорно проиграло. Быть может, этим графам, маркизам и герцогам, сдавшим страну, не хватило такого бесплодного пафосного патриотизма?

Был уже тёплый летний вечер. Сигурд и Роллан пошли в таверну, открывать последние в городе бочонки пива. Солтис отказался. Он пошел к берегу залива. Там была коса, уходившая в море почти на милю. На ней он встречал новый день, сидел здесь до рассвета, благо завтра у его полка выходной. Он смотрел в ясное далёкое небо, видел каждую звезду Дороги Утура, не отрываясь, смотрел на Атери.
Пока шел сюда, боялся. Боялся неведомо чего. Может, тех мыслей, что посетят его больную голову? Может. Но никаких мыслей не было. Когда тебе шестнадцать лет только три недели назад исполнилось, это можно считать удивительным. Однако юноша просто созерцал, свесив ноги. Созерцал, пока не взошло Солнце. Тогда он лег на спину, бросив руки в стороны. И уснул. Давно пора.