Betula szaferi 41

Глава сорок первая
Кики


- Как тихо вокруг. – Отметила про себя Кики, и мгновенно осеклась.
Вокруг стояла невообразимая, невозможная тишина. Не пели птицы, не стрекотали цикады. Облака бодро бежали по небу, ветер ласково обдувал щеки, но ветер был беззвучен! Кики коротко, но требовательно дернула пана Московица за рукав. Тот остановился. Они шли по каменному мосту, и уже подходили к воротам, когда их настигла эта странная тишина. Звук не пропал внезапно, когда будто выключаешь тумблер, он будто стёк куда-то вниз, как вода, просочившаяся в песок.


- Мистер Ежи... – Произнесла тихо по-английски Кики, и осеклась вторично, не узнав своего голоса. Он звучал глухо, как в деревянной бочке, но при этом как бы со всех сторон. Солнечный луч упал с небес, тени от стен стали невероятно резки. В воздухе запахло озоном, и, почему-то, металлом.


- Следуйте за мной! – ответил пан Московиц. Его оксфордский выговор зазвучал как набат. – Это не совсем обычное место. Если не поспешим – можем не попасть внутрь. Нам надо в главную башню. Там нас ждет пан ВладИслав.
Они проскочили в ворота, пересекли песчаную дорожку, от песчинок пошел слабый, но явный звон. Вход в центральную аллею оказался заперт, на ажурных чугунных воротах красовался дюжий амбарный замок. Пан Ежи огляделся - дубовая дверь в боковой привратной башне открыта.


- Давайте туда! – Протянув к двери ладонь, прохрипел пан Московиц. – Проберемся через эту башню, и выйдем вон там. Через во-о-он ту дверь. – С внутренней стороны виднелась точно такая же дверь, выходящая во двор.


Путники забежали в проход. Внутри оказалось теплее, и даже как-то уютней. Тени стали не так резки, а звуки шагов уже не казались неправильными. Под потолком тускло светились лампочки, освещая проход, не имевший окон. Через пару десятков шагов коридор вильнул направо, ведя внутрь зАмка. Пан Московиц решительно повернул туда и остановился у закрытой стальной двери.


Ручек на двери не наблюдалось, и пан Московиц потратил с полминуты, чтобы перочинным ножом найти уступ, и притянуть дверь на себя. Тяжелая броневая створка нехотя отворилась, но вместо выхода, за ней открылся пыльный и пустой каземат. Посередине комнаты-сейфа красовался большой сундук, а на сундуке – низкий подсвечник с большой сальной свечой. Свеча была свежа, никто не разжигал её толстого фитиля.


Тусклая лампочка под потолком пару раз моргнула, и погасла. Стало темно, нестерпимо темно. Московиц достал мобильник, включил фонарик, и тут свет зажегся снова. Мужчина сунул устройство в карман, подошел к сундуку, провел по нему пальцем, и сразу принялся отряхивать ладони. На сундуке оказался изрядный слой пыли.


- Назад! Другим путем! – Скомандовал пан Московиц, и потянул Кики за собой. Но Кики осталась стоять, освободив руку.


- Что-то здесь не так… - Тихо сказала Кики, указывая пальцем в ту сторону, куда было направился пан Московиц.


- Пани Кики, пан ВладИслав, - тут Московиц опустил взор, будто собираясь с мыслями, и продолжил - Пан Владислав предупреждал, что зАмок необычное место, но нам не надо ничему удивляться. Надо просто добраться до главной башни.
Он быстро выглянул в коридор, коротко кивнул девушке в знак того, что путь свободен, и они быстро пошли обратно. Тусклые лампы под потолком принялись моргать, но Московиц уверенно вел свою спутницу вперед. Коридор опять повернул, теперь уже влево, и тут пану Московицу пришлось остановиться.

- Странно.

- Я заметила.

Кики и Московиц переглянулись. Перед ними была точно такая же комнатка, что и та, из которой они ушли. Пожалуй, даже та же самая – на пыльной крышке сундука красовалась полоса от пальца. Свет погас снова.

- Надо что-то делать… -  Озабоченно спросил сам себя Московиц.

- У Вас есть спички, мистер Ежи? – Тихо спросила Кики

- Зажигалка. – Протянув ладонь, Московиц дотронулся до плеча девушки.

Кики щелкнула клавишей, вспышка во тьме показалась ослепительной. Она осторожно поднесла трепещущий огонек к фитилю, свеча щелкнула пару раз, и занялась ровным пламенем. Желтый свет осветил узкий комод  темного дерева, высокую кровать под бархатным балдахином, и высокое окно, задернутое плотными портьерами. Во всю стену справа от кровати красовалось странное аляповатое изображение двух рыцарей, протягивающих друг к другу руки, а над ними летал кто-то в золоте, и с нимбом, видимо ангел.

- Матка Боска – Ошарашенно прошептал всегда сдержанный Московиц.

Кики стояла не шевелясь. Сквозь щелку в портьерах нехотя просачивался свет. Московиц осторожно отогнул край портьеры, бросил беглый взгляд наружу, и, пригнувшись, поволок девушку к двери. – Это второй этаж. Наша башня там, нам туда!

Московиц уже пришел в себя, и стал спокоен и сосредоточен. Кики замерла на месте, что-то обдумывая, веки её чуть опустились.

- …?

- В двухстах метрах.– Коротко добавил Московиц, указав подбородком направление.

Они тихо подошли к двери. Дверь оказалась заперта.  Быстрый осмотр выявил кокетливую защёлку из крученой латуни. Московиц потянул защелку. Дверь тихо скрипнула, и немного приотворилась. Кривые дубовые перила отделяли второй этаж от первого. На первом шло собрание людей, вооруженных саблями, и одетых в опереточные костюмы. Но что-то говорило, что это совсем не оперетта. «Запах!» - Одновременно подумали Кики и Московиц. Именно запах! Густой и настоящий! Пахло множеством горящих свечей, хорошей кожей, ружейным маслом, порохом и немного навозом.

Собравшиеся говорили, несомненно, на польском. Громко и жарко. С негодованием, страхом, решимостью. Но при этом очень вычурно, щедро примешивая немецкие и французские слова. Заседающих было человек пятнадцать. Вниз вела крутая лестница – Кики отрицательно мотнула головой, и спутники бесшумно вернулись в комнату с ангелом. Спустились через окно, благо оказалось совсем невысоко. Да и улицы были пустынны.

Спутники перебежали на другую сторону мощеной улицы, и скорым шагом поспешили к башне. Ее готический шпиль был хорошо виден со всех сторон.

- Эти там, внизу, говорили о каком-то еврейском полке, командира которого так и не нашли, и еще о Суворове. Суворов – это… – Зачастил Московиц.

- Я знаю, кто такой Суворов. – Прервала его Кики. – Это что, восемнадцатый век?

- Не совсем. Это зАмок. Это как мираж. Или как квест. Или испытание. Но погибнуть здесь можно по-настоящему. Надо быть осторожным.

Внезапно из-за угла показалась несколько скверно одетых военных. Военные вели связанного высокого молодого человека. Был он высок, темноволос, худ, но широк в плечах. Наши путники машинально остановились, прижавшись к стене, пропуская этот странный конвой. Но на них никто не обратил внимания. Конвоиры вели пленного, хмуро переругиваясь, и гремя шпорами. Молодой человек сделал движение оглянуться, но ближний охранник замахнулся нагайкой, плененный неуловимо повернулся, и кожаный хвост едва задел его спину.


Московиц потянул свою спутницу за локоть, увлекая девушку в сторону, но та мгновенно ухватила его за рукав, и дернула вниз с такой неожиданной силой, что пан Ежи едва не упал.

- Это Дзю. Мы никуда не пойдем, пока не освободим этого человека. – Тихо, но уверенно произнесла она по-английски.

- Нам необходимо пройти в башню, нам некогда отвлекаться. – Удивился Московиц.

- Венец у меня, ведь так, мистер Ежи. И отдать я должна добровольно, не правда ли? – В голове Кики появилась сталь. – Поэтому, сначала вызволим Дзю, а потом я передам Венец. Вы со мной?

- Несомненно. – Черты лица Московица резко очертились, глаза сузились, а подбородок стал еще более квадратным. – Но надо успеть до завтра.


- Успеем. – Кики уже побежала наперерез, через дворы, увлекая за собой пана Ежи. Пан Ежи немного опешил: движения девушки стали быстры и точны, словно она всю жизнь занималась слежкой. Пан Московиц едва поспевал за своей спутницей. Через десять минут наши преследователи внимательно наблюдали из кустов сирени, что обильно росла у большого деревянного дома с каменным основанием. Замысловатый герб с двумя черными орлами, слегка покосившись, венчал широкое крыльцо.


Плененного затолкали в боковую дверь, ведущую, видимо, в полуподвал, поскольку в низком оконце рядом с дверью сразу зажегся свет. Один из конвоиров побежал к парадному, и скрылся за высокими дверьми с начищенными медными скрепами. Через пару минут оттуда выскочил седой, но резвый старик в золотом халате и высокой зеленой ермолке. Он шел, почти бежал в полуподвал, крепко сжимая в зубах маленькую трубку с длиннющим чубуком. Шелковые полы его халата развевались от скорого шага.

Не прошло и нескольких секунд, как из полуподвала стали раздаваться ругательства, слышные даже через толстые стены. Через несколько времени знатный пан, а это кричал, несомненно, он, иссяк, выслушивая нерасслышанный ответ. А потом старый пан закричал с новой силой.


Кики подняла палец, приложила к губам, очертила пальцем круг, и чуть махнула головой, приглашая Московица за собой, осмотреть дом вокруг. Девушка снова критически осмотрела своего спутника, знаком показала пригнуться, и совершенно неслышно заскользила по тропке вокруг чугунного забора, усеянной желтыми листьями. Пана Московиц хотел что-то спросить, но боясь упустить девушку, передумал, и поспешил за ней.


Дом оказался большим, но не огромным, окруженным литой чугунной оградой на кое-где осыпавшихся кирпичных основаниях. Густая акация с шапкой сухих скрученных листочков обрамляла дом по всему периметру. Дом никак не охранялся, лишь длинный привратник в желтой ливрее нехотя вышел на крыльцо. Он высек в трубку золотой снопик искр, и затянулся, сдвинув на затылок форменный фуражку, прямые светлые волосы упали на его узкий лоб.


Наши преследователи повернули назад, к западной, темной его стене. В чугунной ограде отсутствовал стержень, и Кики мгновенно оказалась во внутреннем дворе, остановив ладонью пана Московица. Седой садовник с густыми пшеничными усами, в широкой белой сорочке и бордовой безрукавке неторопливо ковылял из-за угла. В его широкой ладони темнели большие садовые ножницы. Кики будто только этого и ждала. Она со смущенной улыбкой на лице поспешила к старику, не доходя пары шагов, перешла на робкий шаг, а поравнявшись, низко поклонилась, одарив садовника самой очаровательной улыбкой.


Опешивший было от внезапного появления старик, что-то негромко спросил у девушки. И тут произошло неожиданное. Кики оступилась, и, замахав руками, негромко ойкнула, садовник кинулся поймать падающую девушку, которая крутанулась змеиным движением, мягко уложив бесчувственное тело старика на жухлую траву. В руке её уже было импровизированное оружие, Кики взмахом ладони приказала Московицу следовать за собой, и в мгновение ока оказалась под мшистой каменной стеной, закрывшись от постороннего взгляда.


Пан Московиц протиснул свое крупное тело в щель настолько быстро, насколько смог, в четыре огромных прыжка одолел расстояние до Кики, бросив взгляд на блаженно спящего садовника. Но тропка оказалась не так пустынна, как показалось нашим путникам. Когда Кики жестом показала Московицу убрать с дорожки грузное пузо садовника, из-за угла ленивым шагом вышел юноша в коротком кавалерийском камзольчике, узких панталонах и берете с полосатым пером.


Когда, увидев Московица, юноша замер от неожиданности, открыл рот, развернулся, чтобы броситься наутёк, темная тень в мгновение ока настигла его, что-то негромко хрустнуло, и камзольчик оказался у стены рядом с белой вышитой рубахой садовника. Кики мгновенно натянула на себя панталоны, камзол и берет, а Московиц ограничился темной безрукавкой и войлочной шляпой, справедливо полагая, что белое в ночи слишком заметно. Не прошло и минуты, как к боковому входу тихо подошли два поляка: юный шляхтич и крупный крестьянин. Они осторожно заглянули в низкое окошко.


Голосом, привыкшим повелевать, вельможа в золотом халате отдал последние распоряжения, а потом отворил дубовую дверь, уводя с собой троих дюжих молодцев. Связанный высокий юноша остался в подвале с двумя конвоирами, уже засучившими рукава, чтобы исполнить приказ вельможного пана.


Пан Московиц без звука появился перед золотым халатом, одной рукой взял за тщедушное горло – под пальцами что-то противно хрустнуло – и, не останавливаясь, что есть силы, саданул пяткой самому крепкому охраннику в солнечное сплетение. Не успело большое тело в длинном камзоле коснуться земли, как рядом с ним, зажав смертельные раны на горле, пали двое других.

Кики положила на землю окровавленные ножницы, и резко свернула голову первому охраннику, хватающему ртом воздух. Кики вытащила из-за кушаков два кремневых пистоля, проверила заряды, и взвела курки так быстро, будто всё жизнь это делала. Московиц только удивленно качнул головой. Кики еще раз осмотрелась, махнула пану Ежи головой, тот выудил свой пистолет, дослал патрон, и изготовился защитить спину девушки.


Кики беззвучно отворила тяжелую дверь, на цыпочках быстро-быстро подбежала к подручным убиенного пана, уже приготовившим витые плети, и выстрелила в затылок обоим почти в упор. Звук выстрела саданул по барабанным перепонкам, густой желтый дым заполнил полуподвал. Те, кто совсем недавно собирался быть палачами, рухнули, заливая рассыпавшиеся орудия пыток алой кровью. Высокий темноволосый юноша поднял на Кики удивленные глаза, и широко улыбнулся. Кики быстро освободила его от пут, они коротко обнялись, не говоря ни слова, и поспешили к выходу.


На дворе уже воцарилась ночь. Тревожная ночь, без петухов и праздных прохожих. Лишь изредка цокание копыт по мостовой нарушали зыбкую тишину. Юноша без удивления оглядел мертвецов, срезал с портупей сабли, одну протянул пану Ежи, другую – с сомнением он отдал Кики. В очередной раз он с нежностью посмотрел в глаза девушки, будто пытаясь разгадать что-то в её ласковом взоре. Потом взял ладони девушки, коротко прижал к сердцу, и быстро отпустил.


Брови юноши чуть нахмурились. Девушка улыбнулась в ответ, и указала на Московица, тот кивнул, и быстро повел их по направлению к башне. Выскочили на мощеную улицу – грохот копыт по мощеной улице прозвучал как гром. Путники поспешно укрылись в кромешной тьме двора. Пятерка всадников промчалась мимо, обдав наших путников резким запахом серы и конского пота. Пару домов они прошли задами, не выходя на мощеную улицу.

- Башня стала еще дальше! – Выглянув на улицу, обескуражено сообщил пан Московиц.

– Надо идти по центральной улице, имея башню на виду постоянно. Видимо так.


Улица дышала напряженной тишиной, словно затихший в окопе новобранец, с восторгом и страхом ожидающий приказа наступать. Зашторенные окна при незапертых ставнях просвечивали редкими желтинками свечей. Поднимающиеся вертикально вверх дымки коптящихся каминов расцвечивались в вышине предрассветными малиновыми цветками. Городок сдержанно дышал тревожным сиплым храпом, предчувствие чего-то важного висело в воздухе зримо, как кисель.


Тревожный стук множества сердец материализовался бешеным галопом. Галопом напрямую, по огородам, мчался некто на светлой лошади. Осадив взмыленное животное, с седла соскочил невысокий паренек в коротенькой курточке с толстыми шнурами, и забежал в соседнее здание – там вдруг всё ожило и забурлило. Через несколько секунд на улицу высыпали вооруженные люди. Не менее двадцати. Наши путники поспешили укрыться в двери черного хода. В этом доме никого не оказалось.

Пан Московиц сразу ринулся к окну, убедился, что башня осталась на своем месте, облегченно выдохнул. Бойцы за окном с громкими возгласами и бряцанием оружием, устремились в сторону, откуда прискакал всадник. Путники непроизвольно осмотрели комнату, из которой, как видно, давно съехали, забрав всё ценное. Лишь два пустых стакана на подоконнике, да старый башмак на полу, напоминали о недавних хозяевах. Стало пронзительно тихо и пусто.

И тут за окном, где-то вдалеке внезапно что-то стало равномерно бахать, послышался надсадный, тяжелый свист. Кики чуть согнула ноги в коленях, не решаясь сделать что-то еще. Пан Московиц, начинавший свою карьеру в артиллерии, среагировал быстрее.


- На пол! Вниз! – Скомандовал военный, увлекая за собой девушку, и прикрывая её своим телом. Спустя несколько секунд к пумканью канонады и свисту прилетающих зарядов, прибавились тяжкие разрывы бомбард. Один из осколков пробил стекло, послышался горьковатый запах горелой ткани.


Снаружи бахнуло еще два раза. Опять раздался мерзкий свист, но садануло где-то вдалеке. Снова два взрыва. И тут канонада зазвучала во всю силу.

Даже для того, кто ни разу в жизни не слыхивал гул работающей во всю мощь артиллерии, этот звук не обманчив, от него веет неумолимой смертью. Всё, что есть живого в человеке, чувствует её ледяное дыхание. Разрывы сосредоточились где-то впереди, не расплескивая свою силу на случайные попадания.

Пан Московиц вскочил на ноги и поднял Кики. Юноша уже был на ногах. Девушка выглянула в окно: густой белесый дым плотной стеной плыл издалека прямо на город, башня оставалась на месте, но силуэт её замутился, приобретя зловещие очертания. Орудийные залпы высверками игрушечной иллюминации высвечивали то тут, то там плотную бело-серую завесу. Изредка вооруженные люди появлялись на улице, и привидениями исчезали в порховом тумане.

Вскоре к голосам пушек прибавился еще один звук. Длинной, тонкой нотой он вплетался в барабанное соло. До Кики не сразу дошло, что это людской крик. Тонкий, долгий и протяжный. Что именно кричат эти люди, множество людей, было не разобрать, только долгое «А-а-а-а» завершало каждый всплеск этого звука, чтобы через время повториться вновь.

Девушка встретилась взглядом с юношей, и, неожиданно для себя, ткнулась лбом в его плечо, он коротко обнял ее за плечи, и мягко подтолкнул к выходу. Что-то изменилось в этом романтическом юноше с тех пор, как он уехал в Европу. Видимо, случилось то, чему пророчествовали храм Тодай-дзи.  Его ладони, и прежде широкие, стали будто еще шире, плечи еще крепче, от него стало веять какой-то незыблемой силой. Гигантской силой, которая не разрушает, а созидает. Подобно тому, как вулкан за одну ночь создает целый остров посреди огромного океана. Именно в этот момент Кики не было рядом. Базальтовая твердыня успела не только возвыситься, но и порядком отшлифоваться неутомимыми ревущими волнами.

И еще одно: у Дзюдзиро теперь стали одинаковые глаза. То есть одного цвета. Цвета спелых маслин. Она еще раз взглянула в их чернеющую глубину, и на секунду ей показалось, что он тоже с удивлением рассматривает её. Из созерцания её вывел голом пана Ежи:

- Мисс! Поспешим! Скоро рассвет! – Узкая полоска облаков уже окрасилась розовым. Они разом, не сговариваясь, побежали к башне.

Кики летела, словно птица, рядом, держа корпус почти неподвижно, как иноходец, бежал Дзю, а по левую руку, мощно двигая буграми плеч, рассекал воздух пан Ежи. Свои сабли Дзю и Кики выхватили одновременно, одновременно отбросили и ножны. Когда до входа в башню оставалось метров пятьдесят, случилось совершенно неожиданное: его загородил неизвестно откуда появившийся взвод егерей в мундирах зеленого сукна. Пятеро передних опустились на правое колено, подняли длинные тела ружей, и изготовились к стрельбе.

- До швИту ! ("до рассвета!" польск) – Крикнул неожиданно громко, и, почему-то по-польски, крикнул Московиц. – Одвруце их увага! ("я отвлеку их!" польск.) – Но все его прекрасно поняли.


Пан Московиц резко отделился от них, сгруппировавшись в прыжке, перепрыгнул кем-то оставленную повозку, выскочил из-за нее уже с пистолетом в руке, и подряд сделал три выстрела. Трое егерей упали замертво, не успев выстрелить. Двое других выстрелили, тугие струи пороховых газов с громом вылетели их граненых ружейных стволов, послышался вскрик и громкие ругательства пана Ежи.

Остальные егеря мгновенно оценили огневую мощь Московица, и переключились на него. Они сделали еще несколько выстрелов, мощеную площадь перед башней окончательно заволокло дымом. Кики и Дзю побежали к двери с другой стороны. Но егеря оказались не так просты. Сделав по выстрелу, трое поспешили наперерез нашей двойке. Четвертый егерь, маленький и щуплый, остановился, торопливо принялся отцеплять от ремня штык, и приторачивать его к вершине ствола, возвышающегося выше его затылка.

Два долговязых егеря умерли сразу, заколотые Кики прямо в сердце. Третий егерь, казавшийся самым неказистым, приторочив, наконец, штык, неожиданно умело метнул свое хилое тело в длиннющем выпаде. Этот выпад едва не стоил жизни Дзю. И быть бы ему проткнутым насквозь, но юноша, ничуть не испугавшись, сбил острием выхваченной сабли летящий в него багинет, припавший в прыжке на одно колено егерь потерял равновесие, а через секунду – и половину головы.


Московиц в это время тоже не сидел без дела – трое развернувшихся наперерез Кики и Дзю, схватились за разные части тела, издав крики боли. Четвертый егерь, одетый в короткий камзол, длинные сапоги, и зеленую треуголку, рухнул, как подкошенный, забрызгав солдат содержимым своей черепной коробки. Правая рука его, сжимающая неразряженный изогнутый пистолет, так и осталась поднятой в изготовке.


Оставшиеся в живых егеря в остервенении помчались на Московица, а Кики и Дзю юркнули в приоткрытую дверь, плотно закрыв её за собой. Последнее, что увидела Кики снаружи, был взметнувшийся над горизонтом победный луч Солнца.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2019/03/30/2040