Музыкант

               

     Музыкант взял аккорд, провёл по струнам, подтянул колки. Его гитара должна звучать идеально. Он всегда приезжал на концерт заранее, и тратил много времени, что бы добиться идеального звучания. Он вытер ладони платком, сделал глоток вина, взял ещё аккорд. Он не спеша правил звук. Его уже торопили, время пришло, но он не выйдет пока не добьется, всего на что способна его гитара. Ещё пару движений, и он доволен. Он встал, не спеша надел пиджак, поправил бабочку. Ещё глоток, гитара, и он вышел на сцену.
     Зал большой, но людей не много. Яркий свет, не громкие аплодисменты. Раньше он собирал полные залы. Теперь время другое, его не хотят слушать. Но он играет, он верен своей музыке.
     Музыкант сел на стул, взял аккорд, и зал заполнила мелодия. Он играл. Мелодия за мелодией. Он вкладывал в каждое движение рук всё своё мастерство. Он вытягивал звук так, что бы тот проникал в каждый угол зала, вливался в каждое сердце, он отдавал всю свою душу зрителю. Но зал не отвечал ему взаимностью. Лишь редкие одобрения и аплодисменты. К середине выступления большая часть зала гудела и места пустели. Из зала бросили – “Твоя гитара расстроена”. Он стиснул зубы, зло посмотрел в ту сторону. Нет это ложь. Его гитара звучит идеально. Но он поднял руку, попросил тишины, проверил звук. Нет они лгут. Он снова играет, но в его сторону снова летит ложь, свист, неодобрение, но музыкант больше не обращает на это внимание, он слышит свою музыку.
     Последние аккорды, ни звука благодарности, громыхание уходящих зрителей. Зал пустой.
     Одинокий в пустом зале, придавленный к стулу, опустошенный изнутри, музыкант обводит взглядом пустой зал. Его не поняли, его не оценили, его не услышали.
     В гримерке остудил горечь большим глотком вина.
     – Разве могут понять они, ту глубину моей музыки, её особый вкус – твердил он не громко, сжимая опустевший стакан. – Жалкие люди, стадо. Нет, они не способны.
     Он уложил гитару в футляр, бросил в ведро пустую бутылку, грустно пошел к выходу. В сознании его ещё мелькали воспоминаниями, полные залы и восторги публики, той же. Но теперь для них его гитара расстроена и звучит фальшиво. Глоток свежего воздуха, наконец опьянил его. Теплом прокатилась внутри мысль – через час квартирник. Там все свои. Благодарная публика. Там его ценят, его музыку понимают, любят. Он не спеша побрёл по пустой улице, кутаясь в пальто, его трясло, и он сожалел о том, что вино его так и не согрело. Он играл в слишком холодном зале, наполненном холодными, глухими сердцами. От этого он замёрз. Разве способна бутылка вина согреть, когда на тебя давит такой холод. Артисту необходимо тепло зрителя, иначе он будет мёрзнуть, как ни топи. Ладно, плевать, у него есть тёплая публика, и она его ещё согреет в этот вечер.
     Людей было не много. Он играл. Его слушали, аплодировали, восхищались. У каждого музыканта должна быть своя публика, что бы было для кого играть. Последний аккорд, тёплое вино, тёплые сердца. Разговор.
     После, в такси, из-за руля, утомительный монолог и он дома. Он бережно достал гитару из футляра, провёл по ней рукой, с благодарностью, аккуратно поставил. Вдохновлённый своей публикой, он взял тетрадь. Работалось хорошо, и новая мелодия ложилась нотами, приобретая свои очертания. Он взял гитару, сыграл. Нет, его гитара не расстроена, она звучит идеально. Жалкая публика, холодного зала. Они глухи и не чистоплотны. Но всё равно, его гитара ещё зазвучит для них, он найдёт что им сыграть. Они ещё поймут, что его гитара издавала правильные звуки. Бокал вина, закончивший работу, уставшие руки.
    Его разбудил телефон. Приехал большой композитор, гений, когда-то писавший выдающуюся музыку, теряющий слух, но не готовый считаться и принимать это. Его ещё слушали, но и к его музыке теряли интерес. Музыкант пойдёт к нему, и тот научит его как достучатся до публики. Он музыкант и он хочет что бы его слушали. Они вместе что-нибудь напишут. Найдут чем вернуть слушателя. Они долго работали, ловили звук.
     Снова гримерка, поиск идеального звучания. Он волнуется, вино не успокаивает. Ходит по комнате, снова и снова проверяет звучание. Новые мелодии, полупустой зал. Он играет. Идеально настроенная гитара, выдает идеальный звук. Музыкант формирует мелодию, зал заполняется его музыкой. Но снова тоже. Гул, свист, грубо брошенное – “Твоя гитара расстроена”, и зал пустеет.
     Музыкант оборвал мелодию, встал со стула, сплюнул и ушел.
     “Моё время ещё придет, они поймут, как заблуждались”, -- твердил он, стоя дома у окна, а гитара привычно стояла на бетонном полу.