Я ЖИВУ

   Три часа дня. Солнце пропало, растворилось в белёсом тумане. Радость моя оказалась короткой. Сижу за компьютером. Он верный друг и помощник, никогда не откажет в сотрудничестве, в провождении времени, которое течёт так медленно, почти ничем, кроме слов из букв, не заполненное. Если, конечно, всё в порядке с оплатой, нет поломки, в причинах которой сам чёрт (не в канун Рождества будь он помянут) шею сломит. Если ж есть непорядок, тут уж помощи от «друга и помощника» не жди. Ясно, что никакой он не друг, не помощник, даже не сослуживец, а просто машина, правда, без колёс. Они ни ему, ни мне не нужны ни в каком смысле: ни в смысле езды, ни в смысле, понятном любителям наркоты.
Итак, я в седле, то бишь, в кресле, удобном, под бархат, с высокой спинкой, тёмно-вишнёвого цвета. Ножки у моего скакуна, правда, тяжёлые, царапают пол, вся краска под его копытами облезла белыми залысинами. Да бог с ним, с полом. Не в нём счастье. Уместно ли вообще здесь это слово, когда человеку ударило вместе с боем часов за …десят и уже близко к …десяти?
Я живу, лучше сказать, существую, хотя жизнью в полном смысле слова такое существование назвать нельзя. Три четверти того, чем жизнь наполнялась раньше, для меня почти не существует, а одна четверть только воспоминание о жизни. Тем не менее, я живу, как писал в дневнике, начиная день, один очень хороший писатель лет двадцать назад. Всего-то. Не так много. Но, боюсь, быстро текущее время уже смыло следы его слов, заполнив русло новыми сочетаниями, новыми переборами струн. Рукописи не горят, написанные слова не исчезают, «что написано пером…» и т. д., но всё, что прошло, осталось во вчерашнем дне. Его очертания и краски можно рассмотреть внимательному взгляду, звуки - расслышать, но это требует усилий, на что способны и согласны немногие.
Я живу… среди звуков и красок сегодняшнего дня. Звуки, хоть и громкие, но не всегда приятные, живут рядом, но не во мне. Краски бледны, потому что неярки мои собственные чувства, да и сочетание цветов не всегда в моём вкусе.
Тем не менее, я живу… Что ещё остаётся делать?