Песнь жизни. Фрагмент 22

Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20

   Придя к звукам песни, Эрин увидела, высокая девушка перебирает струны арфы. На новый инструмент потратили сбережения, что Вири сумела сохранить во время пожара у себя в поясном кармане. Пока Дийсан пела, беспокойное сердце  томилось о судьбе Эра, сегодня менестрель не сумела ничего о ней разузнать.
   "Эр, куда алкаринцы тебя посадили? Что они с тобой сделали? Только бы ты был живым! Может ты сейчас меня слышишь? Пусть песня долетит до тебя, чтобы ты знал, я пришла за тобой. Я так сильно тебя люблю!"
   Не зная тревог менестреля, глаза Эрин пристально её осматривали.
   "Она же совсем слепая!  Пусть она непохожа на слепцов, что побираются с кружкой на шее, они жалкие и оборванные. Эта красивая, но она всё равно ничего не видит! Как можно так жить?!" 
   Эрин не уходила, её томило любопытство.

   Замолчав, Дийсан повесила арфу на плечо и подняла длинную палку. Она оставляла её слева от себя, чтобы легче найти. Увидев, как слепая, трогая землю перед собой, ищет место у костра, дочь маршала почувствовала укол неприязни и жалости.
-  Я устроюсь здесь?
Калека подсела к огню.
-  Ну, и как это - быть слепой, да ещё велерианкой? Наверное, совершенно ужасно? - раздался девичий голос справа наискосок.
-  А что, в Алкарине калек не бывает? Или в вашем королевстве предателей нас давно перебили? Союзников за стену выгнали, а убогих в Великий чертог  Создателя отправили.   
Дерзость калеки привела Эрин в ярость.   
-  За королевство предателей я и ударить могу! Вы сами к нам пришли, вас сюда никто не звал!
-  Гляди, как бы я тебя не побила. Сперва закрылись стеной, а теперь плачетесь на судьбу. За преступления предков отвечать не хотите.
   Рука поднялась. Дочь маршала дала менестрелю пощёчину. Пальцы Дийсан, поймав запястье противницы, крепко вцепились в него. Если не видишь, хватай врага или сразу сдавайся.
   Когда Эрин поняла, что не может вырвать руку у калеки, она опешила. Девушка была сильной, как  любая воительница. Но годы крестьянского труда сделали менестреля  не менее выносливой. Сказалась и тяжёлая работа в монастыре. Эрин ударила другой рукой, но хватка не разомкнулась. Молотя друг друга, что есть силы, соперницы покатились по земле. Дочь маршала оказалась наверху, но слепая отчаянно вырывалась.

  И Эрин поняла, победить калеку непросто, они дерутся всерьёз. Девушка покраснела.
-  Знаю, мы закрылись стеной, и на судьбу мы не плачемся, но зачем вы на нас напали?
-  Я  и сама не могу ни в чём разобраться. Да вообще, что на меня нашло? Извини, пожалуйста,  только за Алкарин, не за вопрос про слепых.
-  За него извини меня ты. Не надо было так спрашивать, просто мне очень интересно, как можно не видеть мир!
-  Так мне самой любопытно, как зрячие живут. Представляешь, я с раннего детства лишилась зрения.
-  В жизни разное случается. Пойдём со мной в замок. Хорошему менестрелю можно греться у очага. И помощницу свою с собой возьми.
Эрин указала на Вири.

Растерянная служанка не знала, чем помочь госпоже во время драки. Она стояла, замерев от страха, а теперь смогла успокоиться.
-  Нет, я подожду, пока меня  в замок за хорошее пение пригласят, а не за то, что хотели побить.
-  Тогда я завтра сама сюда приду. Можно?
-  Конечно приходи, буду рада с тобой поговорить!
   Едва Эрин ушла, Дийсан легла на землю, завернувшись в плащ. Во вражеской крепости у неё не было ни уютной повозки, ни места в палатке. Поворчав немного, Вири устроилась рядом с госпожой. Всю ночь они согревали друг друга своим теплом. Даже, чувствуя спиной присутствие помощницы, Дийсан не могла заснуть. Во вражеской крепости в первую ночь спать тревожно.
   Менестрель ворочалась, когда всё кругом успокоилось. Только в ночной тишине не спал маршал Дальнир Аторм.
   Недавно он принял нелёгкое решение: предлагать всем воинам, попавшим в плен, вступить в алкаринское войско за плату.
  "Конечно, служить нам пойдут одни наёмники и трусы, что бегут с поля боя при первом поражении или раньше него. Достойные велерианцы всем сердцем нас ненавидят. Но несколько лишних клинков и есть несколько лишних клинков. Они сберегут надёжным воинам жизни, те самые, что ценней золота и достоинства. Пусть предают и получают монеты, какое-то время они будут за нас сражаться."

   ***

   Небольшая палатка Аркера Малта отличалась утончённой красотой. Утратив память, бессмертный прислужник Вирангата получил вместо неё огромную тягу к красивым вещам. Раз он прекрасен, всё вокруг должно быть великолепным. Полутеневой не помнил любви, поэтому ненависти тоже не испытывал. Прислужник мглы отрицал тепло, не принимал  странных существ, что звались людьми. В мире должно быть два цвета: белый - цвет снега, да чёрный - цвет скал. Все люди когда-нибудь станут призрачными. Он сам пока просто несовершенный теневой. Слишком близкий к глупой, горячей жизни. У Аркера Малта был острый, но ледяной разум, каким он прекрасно пользовался, чтобы верно служить Вирангату. Когда он оставался один, в призрачном сердце  бродили холодные порождения тьмы, непонятные обычному человеку. Чёрный камень дарил слуге покой, что приносил ему наслаждение.
   Аркер Малт прибывал в глубинах безмолвия, пока не отдёрнулся полог палатки, возникла призрачная фигура теневого, как всегда безымянного.
-  Ты разочаровал Дивенгарта собственной слабостью, – прошипел холодный голос. 
Остаток сердца пронзило подобие боли.
  "Господин недоволен! Так не должно быть. Он хочет, чтобы я служил мраку лучше."
-  Вы слишком долго осаждаете порубежную крепость. Тебе велено взять её как можно скорей, любой ценой. Вот пергамент, прочти его. 
   Призрачная рука протянула свиток. Когда Аркер закончил чтение, бледные губы растянула безжизненная улыбка.
   Воля короля Велериана, Герберта второго гласила: на помощь человеческому войску с этого дня начнут прилетать теневые.
  "Люди достаточно поиграли. Каждый велерианец хорошо уяснил, без помощи Вирангата Алкарину нельзя отомстить. Только царство льда и скал принесёт победу в войне. Два неудачных штурма доказали, люди беспомощны. Враги забросали осаждающих камнями и стрелами, залили кипящим маслом,  опрокинули рогатками высокие лестницы."

   Прислужник мглы усмехнулся с торжеством и надменностью. Теперь-он выполнит волю Дивенгарта с огромным тщанием. Теневые прекрасны, намного сильней и лучше жалких, спешащих людишек.

   На другое утро лорда Гранвера и Глета, капитана наёмников, растянули между четырьмя лошадьми. Войско людей должно устрашиться власти маршала тёмного края.
-  Любого, кто по недомыслию решится трусить, ждёт такая же участь. Звания и заслуги значения не имеют! Мне по силам казнить любого из вас.
Бледные губы Малта кривила безжалостная улыбка. Каждому велерианцу казалось, именно в его душу глядят ледяные глаза.
–  Сейчас все на приступ! Убивайте побольше врагов. Так уж и быть, разрешаю вам отступать, спасая никчёмные жизни, когда штурм станет безнадёжным. Только бы алкаринцев стало намного меньше.

   Сказав короткую речь, полутеневой занял обычный пост на высоком холме.
Войско третий раз штурмовало крепость. Алкаринцы гибли от рук врагов, но нападение было отбито. Только осаждённые напрасно радовались, впереди воинов ожидала тяжёлая ночь.

     ***

   Голова   сильно болела, хотелось пить. Ощупав себя, Айрик понял, что обзавёлся огромной шишкой на лбу. Осмотревшись вокруг, юноша увидел, его заточили в темницу. Каменные стены, окно под потолком, но вместо соломы в углу постель с одеялом, на ней удобно лежать. И воздух совсем не спёртый, только немного пахнет сыростью.
  "Ну вот, я угодил в плен к предателям. Похоже судьба серьёзно решила, что мне пора умирать. Враги вряд ли меня пощадят, зачем им нищий велерианец? Почему этот воин сразу меня не убил? Ничего не пришлось бы ждать. А теперь!..   Но может ещё обойдётся? Зачем-то меня сюда притащили? Может у алкаринцев отыщется повод, оставить меня в живых?"
   Юноша очень на это надеялся.
   Встав с постели, он обследовал подземелье, ощупывал стены, даже заглянул под кровать. Нигде ни лазейки.
  "Да, из темницы только в сказаниях и убегают. Ни один настоящий грабитель в Эрге из неё ещё не выскальзывал. И я отсюда удрать не сумею."
   Закончив осматривать подземелье, юноша не знал, чем заняться дальше.
  "Ждать решения участи, оказывается, нелегко. Почему я не умею петь, как Дий? Я бы попробовал, да слишком смешно получится. Вдруг кто из врагов услышит?"
   Айрик принялся вспоминать оскорбительные песни, что пели в тавернах про королевство предателей.
  "Жалко темно, и чего-нибудь острого у меня нет, а то бы я слова на стене написал, пусть на память врагам останутся."
   Настала ночь. Юноша сумел заснуть. Ему снились беспокойные сны. Бледная женщина смотрела с укором. Туманный человек улыбался, приветливо махал рукой, словно звал. Только идти не хотелось.  Вдруг сердце обжёг странный огонь.
   
Проснувшись, юноша понял, его обжёг медальон.
  "Раньше с этой вещицей такого не творилось. А лорд и леди с портрета зачем приснились? Лорд и вообще напугал, слишком на призрак смахивал."
   Растерянный Айрик больше не сомкнул глаз.

   Далеко от него, в столице Алкарина, Айдрин Тарир проснулась в тревоге. Она поняла, время свершений пришло, вот только какими они окажутся?
  "Судьбы целого мира сейчас держит слишком тонкая нить! Кто поможет нам?! Пусть Создатель его сбережёт!"
Увы, молитвы не долетали до темницы, где Айрик томился бездельем. Чтобы отвлечься, он оторвал от одеяла несколько длинных полосок и принялся вязать их странными узлами, составляя узор.
  "Интересно, что у меня получится? Но выйдет же что-нибудь. Когда придут, спрячу их под кровать, чтобы смеяться не над чем было."
   Не долетали молитвы провидицы и до Вилента Калфера, что приближался к темнице, где находился принц. Для каждого пленника выбор один: либо алкаринское войско, либо петля. Для осаждённых врагами воинов проявлять милосердие – роскошь. Когда крепость падёт, живые пленники поднимут клинки. Только мёртвые никого не убьют.
   Вилент открыл дверь. Направив свет лампы, он оглядел нищего юношу. При виде знатного воина, тот хотел вскочить с постели, вытянуться в струнку, как перед другими наёмниками, но удержался, вспомнив, перед ним враг. Одежда  юноши давно потеряла цвет или никогда его не имела, настолько она  вытерлась. Сапоги разбиты, во время марша в них остаются вода и снег. 
   Айрик не успел выпустить начатые узелки и косички, они показались Виленту глупыми. Пленник испуган и насторожен.
  "Вот с таким никаких хлопот не возникнет. Сразу видно, он из наёмников, точно не лорд, не человек на службе у знатных."
-  Как твоё имя?
-  Эр Крин.
-  Какого ты происхождения?
-  Я нищий без рода и племени, кто были мои родители, не знаю.
-  Слушай меня, Эр Крин, у тебя есть отличная возможность спасти свою жизнь. Вступив в войско Алкарина, ты не только избежишь смерти, но и сможешь хорошо заработать. Уж точно одежду сменишь, и кормят у нас замечательно. А если откажешься воевать на нашей стороне, тебя повесят в ближайшие дни, но я верно думаю, тебя не устроит такой исход?
   Воин смотрел на него так, как глядят велерианские стражники на жалкого попрошайку, что с детства привык к унижению. В глазах юноши вспыхнул стальной вызов. Вилент повёл разговор неправильно.
-  Нет, всё не так. Смерть от руки врага меня отлично устроит. Доходить последние дни на земле можно в плохой одежде без денег. Кормить откажетесь, в детстве я голодал. Слабым легче умру.   Я не стану служить королевству предателей! 
-  Подумай хорошенько, обратной дороги для тебя нет. Наш маршал ни одного смертного приговора не отменил.
В голосе воина слышалась непонятная горечь.
-  Здесь сомневаться нечего. Я не вступлю в ваше войско и всё.

Замкнувшись, юноша накрепко переплёл пальцы.
   Вилент вышел за дверь. Тогда Айрик понял, что натворил, разом приговорив себя к казни.
   "Но можно  вступить в их войско, а позже перебежать обратно к наёмникам. Так легче лёгкого поступить, тогда сумею отлично жить дальше."
   Однако, казалось, Айрик ощутил не просто сердцем, а собственной кожей, поддавшись придуманной хитрости, он что-то в себе сломает, так же бесповоротно и окончательно, как петля прерывает жизнь.  К наёмникам возвратится другой человек, вовсе не он.
   "Это тоже самое, что молить Урги о пощаде, надеясь дождаться его за углом,  чтобы заколоть ножом в спину, как раз по-грабительски. Даже Сальви меня бы одобрила. Но тогда все поймут, я - трус. За жизнь я сделаю, всё что угодно. Меня можно, как тесто для лепёшки, налить в любую форму, какую только захочется, просто пригрозив смертью. И потребуют! И унизят! Станут унижать до самого конца! А, наверное, жизнь оказалась бы долгой!"
   Айрик стремительно схватился за узелки, начал вязать  косички, отрывал полоски шерстяной ткани, чтобы мысли были чем-нибудь заняты.
  "Вот хотя бы одеяло врагам испортил."
   Ночью юноша вставал,  ходил по камере, прижимался лбом к холодному камню, отчаянно хватался руками за решётку.
  "Там всегда темно! Вот так же мрачно, как сейчас. Там ничего нет! Меня не ждёт свет Создателя, я - нищий. Моё место среди теней, что не помнят себя. Я не вернусь в таверну Сальви! Никогда не коснусь  Дий! Никто не расскажет им, как я умер."
Айрик ложился обратно, но снова вставал. Медальон обжигал ледяные пальцы, хорошо  опять наступал день. В скудном свете окна смертник находил силы, чтобы выдержать ожидание.

     ***

   Утро выдалось холодным. На землю выпала большая роса. Но в рассветный час Дийсан дрожала совсем не от холода. Вчера Эрин сказала, юношу по имени Эр Крин  завтра  повесят на дворе крепости. Вместе с другими воинами, что отказались пойти служить в алкаринское войско.
  "Утром его казнят!  Руки остынут! Ничего для него ни исполнится! Останутся безмолвие и пустота!  В свете Творца земного счастья не существует!"
   Поднявшись с земли, менестрель ушла в дальний угол лагеря, где безутешно заплакала.
  "Эр не должен умирать! Его повесят из-за меня. Если бы не насильники, он бы не стал наёмником,  не попал в плен. Вместо него надо погибнуть мне! Зачем я остаюсь жить?!"
   И всё-таки менестрель справилась со слезами. Сегодня вечером ей разрешили последнее свидание с Эром. Сам маршал Алкарина оказал велерианке такую милость. В королевстве предателей хорошо обращались со смертниками, тем более с воинами, что повели себя достойно перед концом.
  "Я буду сильной! Смогу его утешать! Только его последний взгляд останется безответным, когда обратится ко мне! Говорят, перед смертью глаза всегда просят о жизни, а я не смогу в них заглянуть, чтобы Эру стало легче!"
   От такого бессилия менестрель снова заплакала.
  "Зачем ты такой упрямый?! Ты же мог согласиться! Нет, я то знаю, никак не мог!"

   Девушка поняла, начался штурм. Слушая страшные звуки, Дийсан отдавалась им всем сердцем.
  "Пусть придут! Чтобы крепость пала! Тогда Эр останется жив!"
   Кричали люди, звенела сталь, стучало сухое дерево. Менестрель поднялась, захваченная жестоким тактом сражения. Но вдруг, суровый ритм  нарушил мелодичный зов, полный любви и тепла. В подвалах замка что-то пело. Оно влекло Дийсан, звало, мечтая наполниться песней, стать огромным и сильным. Сердце менестреля зазвучало вместе с горячей мелодией, оно могло поделиться силой, готово было отдать  любовь, надежду,  рождённую сердцем грусть. В душе много чувств, она может расстаться с их частью. Тогда жар  оживёт, чтобы противостоять холоду. Не помня себя, менестрель устремилась на зов, она не могла на него не идти. Неважно, что замок ей незнаком, в подвале крутые ступеньки, раз прекрасная песня звучит впереди! Сердце бьётся звуком мелодии. 
   Дийсан  отыскала её источник, это была каменная чаша на высоком постаменте. Именно из неё раздавался мотив, что не мог освободиться, но так мечтал родиться на свет.
   Коснувшись чаши рукой, менестрель  в полный голос запела. Мелодия полилась полная, свободная, прекрасная. Дийсан стала центром большого жара, всего, что живёт на свете. Собственный огонь менестреля вплетался в живую песню, делал мелодию чистой, дарил неповторимый оттенок. Дийсан не знала, что её окружило ослепительное сияние Алар. Сила жизни вырвалась на волю, поднялась вверх, словно тянулась к солнцу сквозь камень тяжёлых сводов.

   Рождённую пением силу ощутили все Аларъян в крепости. Дийсан продолжала вести мелодию, словно слилась в унисон с самой жизнью. Почувствовав зов огня, Сариан, Эрин, даже Дальнир Аторм спустились в подвал, оставив стены замка. Хорошо враги как раз отступили.
   Воительница и маршал замерли на пороге. Комнату заливал свет. Чашу наполняла Алар невиданной силы.
-  Древняя чаша ожила, – произнёс поражённый Дальнир. – Если окунуть в живой огонь  клинок, сталь станет смертельной для теневых.
   Сариан и Эрин без сил прислонились к стене. Их захватил горячий поток.
   Один за другим в подвал спускались воины. Они окунали клинки в свет. Тогда сталь становилась похожей на серебро, какой бы тусклой не была раньше.
    Когда песня иссякла, Дийсан упала без сил. Воительница с дочерью бережно отнесли её в замок. 

   Проснувшись в вечерний час, менестрель мгновенно  вспомнила о любимом.
-  Эр! Он ещё жив? Я не опоздала к нему?
   Она со страхом ждала ответа от тех, кто мог находиться рядом.
-  Вставай, идти на последнюю встречу, самое время. 
Голос Эрин звучал приглушённо.
Менестрель поднялась, подруга подставила ей руку.
-  Но что за песню я пела утром? Я и сама не поняла. Просто мелодия позвала, она была такая хорошая, живая, горячая!
-  Ты разбудила чашу силы, способную дарить Алар клинкам. Теперь обычные воины могут убить теневого, благодаря тебе наша крепость сегодня устояла.
   Менестрель удивилась. Вдруг она поняла.
-  Но тогда я могу попросить твоего отца помиловать Эра! Пусть он его пощадит! Я же спасла вас сегодня!
-  Давай попробуем, хотя боюсь, у нас ничего не выйдет, у меня очень суровый отец, но всё равно попытаться надо.
   
Пройдя по длинному коридору, девушки вошли в кабинет маршала.
Потрогав тростью высокое кресло, менестрель опустилась на колени, низко склонив голову.
-  Молю вас, помилуйте Эра Крина! Пожалуйста, не надо его казнить! Я же сегодня вам помогла! Неужели целая крепость не стоит единственной человеческой жизни?!
   Дийсан кусала губы, чтобы не плакать, но слёзы всё равно покатились. Перед Дальниром на коленях стояла слепая девушка, сильная Аларъян.
  "А моя Сариан молила бы так за меня? Если бы мы оказались у велерианцев."
-  Хорошо, я пойду с ним поговорить. Пойми меня, девочка, закон на войне один. Если мы казним всех, кто не вступает к нам в войско,  его тоже нельзя пощадить. Ни твоя любовь, ни твоя сила моего решения не отменят. Я не могу оставить жизнь одному, раз остальные умрут. Но я с ним поговорю.
   Маршал поднялся.
-  Вы тоже идите со мной. Ночные часы для смертника коротки. Когда я закончу, ты сразу к нему войдёшь.

   Услышав щелчок дверного замка, Айрик невольно вздрогнул.
  "Обещали казнить завтра, а что? Решили сейчас? Так вроде вечер, по вечерам не вешают."
   В темницу вошёл высокий воин. Сегодня юноше оставили лампу, поэтому он сразу осмотрел незнакомца. Новый воин был ещё грозней, чем тот, что приходил раньше. Айрик невольно им восхитился.
   "Вот бы научиться держаться так! Но чего это я? Мне теперь никак не держаться."
   Присев на табурет, маршал внимательно осмотрел пленника.
-  Эр Крин, я пришёл с тобой поговорить.
-  Зачем?
-  Твоя девушка Дийсан Дарнфельд сегодня помогла нам отстоять стену. Ты не бойся, она того не хотела, просто так вышло. Она приходила просить за тебя, потому что любит. Когда ты умрёшь, девушка будет страдать.
-  Из моей жизни для Дий тоже ничего хорошего не выйдет. Слабый не сможет её защитить. Скажите, труса любить правильно?
-  Нет, лучше ответь ты сам, почему воевать на стороне Алкарина для тебя равняется отсутствию смелости.
-  Так вы же всех предали. Разве у вас предателей не убивают? Хотя, наверное, правда милуют, вы же сами предатели.
   Юноша усмехнулся. Нищий наёмник понравился маршалу. Он глядел прямо, говорил дерзко, но искренне.
-  Только сейчас вместе с вами бьётся  ледяной край. На нашей стороне он не сражается. Разве Вирангат может вести за собой людей ради достойной цели?
-  Тем быстрее мы вас победим. Мы жили с ледяным краем тысячи лет и ещё проживём, зато вы за всё, наконец, заплатите. Вы тоже поймёте, как жить в голоде и нищете.
-  Поверь, мы много успели понять. Послушай, ты можешь добиться больших высот. Я могу тебе помочь. Я вижу достоинство смелой души. Останешься жить, сумеешь во всём разобраться. Если погибнешь, разом лишишься надежды.
    Слова алкаринца затронули сердце Айрика. Но перед ним был лорд. Знатные всегда обманывали нищих, сперва обещая горы золота, в конце убивали и мучили.
-  Я без того  знаю что правильно. Жить в королевстве предателей никому не стоит, мне в том числе.
   Юноша  остался непреклонным. Дальнир Аторм, вздохнув,  поднялся.
  "Прощай, несговорчивый мальчик. Завтра Алкарин наградит твою смелость петлёй."
-  К тебе пришла твоя Дийсан. Попытайся сам её утешить, раз ты оказался настолько упрям.

   Ступив в темницу, девушка в тревожном  ожидании замерла на пороге. 
   Лицо юноши осветила удивлённая, мальчишеская улыбка, жаль маршал её не увидел.
  Порывисто вскочив с места, Айрик крепко прижал к себе менестреля. Пригнувшись, он приложил тёплые ладони любимой к щекам, покрытым юным пушком,  и высокому лбу.
-  Чувствуешь, рост у меня немаленький, вон как наклониться к тебе пришлось. Ты запомни, какой я был! Ладно?
Слова словно вырвались из самых глубин души. Дийсан залилась слезами, судорожно притянув Айрика к себе.
-  У меня про тебя и сказания хорошего нет!
Юноша растерялся, Девушка плачет о нём.
-  Дий, знаешь. Когда-нибудь красивый лорд услышит твой голос, полюбит и женится на тебе. Тогда ты поймёшь, как хорошо, что меня давно нет. Я бы тебя никому не отдал! Пришёл с острым ножом, чтобы тебя отбить, и забрал обратно в трущобу.
-  Мне никого больше не надо! Я не смогу без тебя! Только ты и отец защищали меня такую, какая есть, прощали от чистого сердца. Даже бабушка Наарет всегда чего-то ждала. Ты один любил надёжно и преданно! Так зачем-то Создатель решил тебя у меня отнять! Ненавижу несправедливый мир!
Выкрикнув страшное, Дийсан устыдилась себя, сжалась в комок, захотела выбраться из кольца уверенных рук.
-  Выпрямись!
Айрик поднял её на ноги.
-  Выпрямись! И никогда не плачь, не показывай страха,  даже если внутри всё дрожит. Словно опять на высокую яблоню лезешь. Тогда защита найдётся, будет надёжней моей.
Девушка успокоилась. Юноша взял её на колени.
-  Я попрошу, чтобы тебя хорошо одели и положили рядом со знатными на костёр.
Она словно оправдывалась. Айрик улыбнулся.
-  Вот и отлично, мёртвый последний вызов им брошу, благодаря тебе. Возьми на память, я долго их плёл. Может быть пригодятся.
Он вложил в руку любимой косички из грубого, шерстяного одеяла единственное, что мог ей оставить после себя.
  "Разве что медальон... Но сердце сопротивлялось."
-  И если сможешь, ты расскажи Сальви, что я, как надо погиб.
-  Конечно, выполню всё! Послание кому-нибудь продиктую, твоя сестра его прочитает. Их проклятую крепость непременно скоро возьмут.
-  Правильно, штурма дождись,  после, иди на службу в отряды богатого лорда, с таким голосом тебя куда угодно возьмут. И, Дий, запомни ещё. Я хотел жить долго, да только вот для чего? Ладно, повоевал бы, отлично предателям отомстил, а дальше что? Возвратился бы в таверну Сальви, золото бы пропил, твою судьбу бесповоротно разрушил, опускался бы ниже, как остальные нищие. Много я видел таких. Завтра я успокоюсь, перестану метаться просто и на всегда.
Она только сильней заплакала, не зная, что возразить на его страшную правду. Прижалась лицом к горячей груди, охватила жёсткую голову, чтобы запомнить, помочь, не расстаться!
Так они и сидели, пока не настал рассвет и смертника не пришли готовить к казни пожилой воин, что давно не держал меч и два дюжих тюремщика. Когда подходит последний миг, порой сдаются и самые дерзкие.
-  Ну всё, вам пора, - услышала Дийсан неторопливый голос. Юноша разомкнул руки.
-  Дий, ты иди. Всё хорошо.
   От слёз менестрель ничего не смогла ответить.
-  Проводите меня туда, пожалуйста! - попросила она, когда на локоть легла рука подруги.

   Девушки вышли. Айрик остался. На столе стояла еда. Он не знал, трогать её или нет.
  "Они же все на меня смотрят. Как я смогу есть?"
   Но пища так пахла. Крепость не голодала. Ворота Алкарина давно ожидали врагов, поэтому отлично запаслись провизией, её хватало и обречённым. Хорошее мясо, белый хлеб, даже кусок пирога. Айрик касался его пальцем, и сразу отводил руку.
-  Да поешь, ты, поешь. Твоей гордости наша еда не унизит. Обычай такой, кормить смертников перед казнью. Мы проявили уважение, прояви и ты, - сказал пожилой воин, взглянув на юношу  так, что тот взялся за вилку.
   Пока он ел, в темницу принесли ванну. Айрик стоял перед ней, не зная, что делать. Наверно, в такой надо мыться. Но раньше он плескался в Эрге или в таверне окатывал себя из ведра.
-  Чего ты стоишь? Времени у тебя не так много.
-  Значит в ней правда моются? 
   Айрику понравилось, что при его росте он может почти весь погрузиться в горячую воду. Мочалка была жёсткой, мыло приятно пахло. Юноша мылся быстро, чтобы его не успели поторопить. 
-  И чему ты так улыбаешься спрашивается? - проворчал алкаринец, словно бы про себя.
-  Так я в этой лохани почти весь поместился. Она у вас тут немаленькая! 
   Юноша развёл руки в стороны, показав огромный размер. Когда он вышел из воды, ему подали длинную рубаху белого цвета. Ткань была мягкой на ощупь. Айрик невольно потянул её, проверяя на прочность.
-  А это мне для чего? Мою одежду никто носить не захочет. Думал, она вместе со мной на тот свет и отправится.
Юноша не мог ничего понять. Удивлённо глядя на хорошую ткань, он продолжал её растягивать.
-  Ты же к создателю идёшь, значит, надо одеть тебя в чистое.
Горло тюремщика дёрнулось, словно пытаясь что-то сглотнуть.
-  А у вас что, смертников под решёткой не тащат? И гнильём по пути не забрасывают?
-  Ну, душегубов каких, это бывает. А тебя нам за что тащить?
Сердце когтила обида.
-  Был бы я старше, нашлось бы за что!
Голос дрогнул, сорвавшись.
-  В этом и сомневаться нечего! Перед смертью не каждый  так хорошо держится.
Внезапно решившись, Айрик расстегнул медальон.
  "Нужно было расстаться с ним ночью."
   Смертнику казалось, он отнял у себя частичку души, только потом и вообще будет поздно. 
-  Вот, здесь есть слепая девушка, Дийсан зовут. Она менестрель, отдайте ей, ладно?
   Когда Айрик протянул оберег королевского рода, тот ослепительно вспыхнул. Свет ударил воину прямо в глаза, заставив внезапно вспомнить давний приказ: о человеке, что имеет заветную вещь, нужно немедленно доложить маршалу.
   Алкаринец вышел, никому ничего не сказав. Тюремщики удивились, но продолжили делать своё дело. Айрик накинул рубаху. Чистая ткань приятно легла на чистую кожу. От хороших ощущений юноша передёрнул плечами.
-  Ты руки-то назад сам заведи, ладно? Если спокойно пойдёшь, мы не будем тебя сильно стягивать.
-  А как я ещё пойду? Я сам решил умереть.
   Развернувшись, обречённый и протянул запястья. Связав его, тюремщики вздохнули и повели узника на двор.
 
   Оказавшись на солнечном свете, Айрик сначала щурился, он давно на улице не был. Юноша вдохнул полной грудью весенний воздух, пока ещё мог им дышать. Захотелось расправить плечи, но руки-то были связаны.
Айрик с интересом осматривался кругом.
  "Построек здесь больше, чем у наёмников, и выглядят они лучше. Наверно, алкаринцы их красят."
   Вместо эшафота юноша заметил шесть петель и небольшие скамьи. Из темницы вывели других приговорённых, суровых и мрачных.
  "Сразу видно, воины знатного лорда, а с ними я затесался."
Мысль вызвала невольную улыбку.
Алкаринцы кричали и свистели, они ненавидели врагов, что пришли на их землю с мечом. 
   Сердце смертника успокоилось. Гневные крики вернули душевное равновесие. Когда его поставили на скамью, тюремщик протянул палачу пару монет.
-  Ты мальчика вон того первым повесь. Не надо ему тяжкого видеть и мучиться. 
   Скамья оказалась устойчивой, верёвка прохладной и влажной.
  "Наверное, смазали чем-то. Говорят, тогда не так больно бывает." 
   Оглядываясь вокруг, Айрик заметил Дийсан. Она стояла в толпе с Вири и высокой девушкой, что приходила за ней в темницу.
   "Хорошо, я Дий вижу, а она меня нет".
   Айрик напряжённо застыл, чувствуя верёвку на шее. Спокойно стоять было трудно. 
   "А я же умру! Вот прямо сейчас и умру! Повисну в петле и всё! Для чего я вообще жил? Зачем приходили мечты?! Зачем полюбил   Дий? Раз мне всё равно умирать."
   К горлу подступил комок. Через мгновение шею  захлестнула петля.  Айрик забился , пытаясь дышать, пока верёвка не сломала шейные позвонки. Увидев, как мёртвое тело спокойно кочнулось в петле,  тюремщики с облегчением отвели взгляд.
 
-  Режьте! Верёвку! Режьте! Её! - закричала Сариан, прорвавшись через толпу.
-  Создатель, что мы наделали? – прошептал Дальнир Аторм побелевшими губами. – Мы казнили последнего принца великого королевского рода, единственную надежду нашей страны.
   Петлю разрезали. Айрик упал на землю. К нему подбежала главная целительница крепости Тинэль Калфер. Рядом с юношей кружил яркий свет нерастраченной Алар. Здесь на войне, где смерть забирала людей до срока, Тинэль не раз видела, как уходит вдаль сила погибших. Чей-то огонь отчаянно цеплялся за тело, отказываясь оставлять мир, порой пытался увести за собой других, иногда стремительно рвался вперёд, словно встречая давно желанное.
   Дар казнённого принца растерялся. Он кружил над телом, словно не зная, как поступить. Возможно, оттого горячие искорки коснулись силы целительницы. Она находилась рядом, излучая другой, но похожий свет. Запутавшийся юноша. Внезапно свершившаяся судьба.
  "Каким ты был, Айрик Райнар? Никто на Родине теперь не узнает тебя!" 
Нежданно искры откликнулись на зов Тинэль. Ярко синие глаза юноши заглянули ей прямо в душу. 
-  Зачем жалеешь? Я умер быстро, лишнего не страдал. В сравнении с многими мне повезло. Отпусти! Боли не причиняй. Огню неживого положено распадаться, ты не даёшь.
Сердце дрогнуло,  затронутое смирением взгляда того, кто принял внезапную смерть, как неизбежный исход, пусть едва начинал жить.
Целительнице хотелось рыдать в голос.
-  Айрик, ты же наш принц! Ты алкаринец, Айрик! Смотри! Ты вернулся домой! Теперь ты лежишь на родной земле!
Искорки замерцали, пытаясь разрушить связь, уйти,  никогда не узнав тайны собственного рождения, настоящей цены юной души.
Силой целительного света Тинэль удержала дрожащие огоньки, направила их в не остывшее тело, распределив по сети сосудов, что была тонкому дару отлично видна. Когда свет женщины  коснулся разрушенной кости, она ощутила преграду, ей стало больно. Соединить частицы костей, значит, поделиться собственной жизнью, совершить больше, чем может выдержать сердце. Такой поступок нарушает все законы природы. Чужой свет должен стать родным для не предназначенной ему плоти. Но сила целительницы упорно проникала через барьер, словно бы поднимая слабой рукой тяжёлую каменную плиту. Кости срастались.
  "Всё правильно. Жизнь за жизнь. Алкаринцы казнили последнего принца великого рода. Наша кровь тебя и вернёт."
   Сердце остановилось, разорванное страшным усилием. Тинэль упала на землю.
А принц Айрик Райнар снова вдохнул, сначала тихо и неуверенно. Когда свет ударил ему в глаза, когда возвратились звуки, юноша растерялся, не понимая, что происходит.
-  Я помню, как задыхался. Мне было страшно, потом что-то хрустнуло. И всё.
Дальше не было ничего.
Айрик поднялся на ноги.
  "Всё правильно. Другие висят. А я?... Нет, только не снова! Боюсь, не смогу ещё раз."
   Рядом стоял вчерашний воин и знатная воительница. Ещё уносили тело какой-то женщины.
   "Она что? Умерла за меня? И зачем эти двое на меня так глядят?"
-  Возьмите ваш медальон, ваше Высочество, - сказала суровая леди. – Он обжигает нам руки, хочет вернуться к вам.
-  Кто? Я? Ваше Высочество? Наверно, я всё-таки умер.
   Юноша надел медальон.
  "Создатель! Какой он ошеломлённый! Какой затравленный! И так ненавидит родную страну, что дал нам себя повесить!"
-  Да, ты Айрик Райнар, наследный принц Алкарина, последний в своём роду.
-  Неправда! Вы лжёте! Я вам не верю! Я не могу быть принцем! Тем более вашей страны.
   Дальнир и Сариан переглянулись.
   Вдруг Айрик услышал плач Дийсан. Он побежал к менестрелю, забыв про прошлые горести.
  "Эр! Мой хороший! Зачем ты погиб?! Как быстро они тебя казнили!" 
Менестрель закрыла лицо руками.
-  Я здесь, Дий, вот он я, слышишь?! Меня не повесили, я вернулся к тебе. Теперь никуда не денусь!
   Горячие руки подняли любимую с земли, бережно вытирали слёзы. Менестрель зарыдала ещё сильней. Перейти от горя к радости нелегко.

   Свершилось. Принц Алкарина вернулся в родную страну. Но что принесёт королевству его страшное возвращение?.. 


Продолжение здесь: http://proza.ru/2019/01/08/1648