Следующий шаг

За основу этого небольшого рассказа взят мой сон, возникший в результате постоянных размышлений о жизни ПОСЛЕ СМЕРТИ…. Возможно, метафорический ответ дан мне за годы интереса к этой теме. Собственные наблюдения, изучение наследия К.Г. Юнга, Р.Моуди, а также общение с другом семьи, # ВикторомВетвиным (по праву считается последователем Р. Моуди в России), постоянно, по-отечески, поддерживающему меня…. А, может быть, мой сон - еще одна истина среди миллионов других истин, которая также имеет право на существование…

Я умираю. Мне хорошо и спокойно. Больше ничего не нужно делать. Все дела уже завершены, беспокойство исчезло. Пытаюсь вдохнуть, - только воздуха нет. То место, где когда-то были легкие, расширяется и вбирает что-то в себя без запаха, без холода и теплоты, колыханий и дуновений. Поэтому потребность делать привычные дыхательные движения пропадает. Непонятная спокойная субстанция наполняет меня, как вода, легко входит и также легко, без каких-либо препятствий, выходит. «Как рыба в океане», - приплывает мысль… Да и чувствую я себя и рыбой, и этой водой одновременно, - самим Мировым Океаном, будто рассеяна в нем и, в то же время, сама есть некое целостное образование.
Только образы не оставляют меня, я наполнена ими, как этой новой непонятной атмосферой, в которой хорошо и уютно. Вода… Она, словно вибрирует… Стоит сконцентрироваться на этом еле уловимом шуме, и он нарастает. Как плеск гулкой струи в ванне из детства, когда играла в русалку. Емкость заполняется, и ты погружаешься в обволакивающую водную безопасность, в эту теплую воду, вокруг лишь маленькое предсказуемое пространство ванной комнаты. И уносит тебя этот надвигающийся поток, а ты не сопротивляешься, доверяя и наслаждаясь забытыми знакомыми ощущениями. Еще немного екает где-то «внутри» возникающий страх, но и он вскоре растворяется.
У меня больше нет психики, - ведь это материальный субстрат головного мозга. Однако я ощущаю, воспринимаю, мыслю, но как-то по-другому! И… Я помню, я все помню! Помню радостный хвойный запах приближающегося Нового года, любимый аромат сирени и ландышей, липкую поверхность от шляпок найденных грибов, беззаботный детский смех сыновей, тяжелые травинки, напоенные росой, и примятые от моих шагов…. Помню, как потеряла сознание после операции, а когда открыла глаза, первое время не могла узнать родное лицо…. И я так всегда боялась забыть, разлюбить и более никогда не ощутить рядом дорогое сердцу тепло и запах. А теперь я здесь…
Прошла вдоль длинной стены, за которую не может ступить Живущий. Я и раньше видела эту стену много раз. Ее можно потрогать, ощутив материальность и даже назначение. Интересный опыт: ты трогаешь что-то плотное и сразу получаешь точное знание о предмете. К концу этой стены провожала многих и обнимала, прощаясь, затем возвращалась обратно. Ночи напролет пыталась заглянуть или хитростью завернуть за угол, вместе с уходящими, но получала немой категорический отказ. Ответ был жестким и однозначным, и я всегда чувствовала, что если нарушу запрет, получу сполна. И вот, наконец, я за стеной. А за ней… Четкости нет, все размыто. Будто глаза закапали какими-то масляными каплями, и тягучие пятна облепили глазное дно. Тем не менее, по центру мутного пространства разглядываю дверь. Рука сама тянется к ней, точнее то, что когда-то было рукой…. Вспоминаю рассказы о фантомных болях людей, потерявших руки или ноги. Сейчас я сама себе казалась одним таким сплошным фантомом. Комната, представшая передо мной, оказалась странной. У любого Живущего понятие комнаты связано с проживанием в ней. Диван, кресло, стол, как правило, являются ее неотъемлемыми атрибутами. Здесь же нет окон, предметов, необходимых для проживания, обслуживания своих материальных потребностей. Из привычного здесь есть только одно – обувь; ну, и больше ничего….
Непонятные сколоченные из дерева грубоватые полки, на которых выстраиваются в ряд обувные пары разных мастей: стоптанные ботинки чересчур большого размера; женские классические лодочки, запылившиеся со временем; лоснящиеся от воска коричнево-баклажановые макасины, сандалии с оторванной застежкой, туфли ярко красного манящего цвета с неестественно длинной блестящей шпилькой; крохотные, еле заметные детские стоптанные тапочки… Обувь такая разная…. Пары одна за другой выстраиваются в какой-то мистической последовательности. Комната производит впечатление крайне непривычной гардеробной. Я хожу вдоль узких выщербленных досок, останавливаюсь то у одной, то у другой пары обуви. Знакомое теплое чувство возникает у меня…. Я помню эти ярко красные туфли с призывным красным цветком сбоку! Вспоминаю в них свою ногу, которая появляется из дверки бежевого автомобиля и осторожно ступает на асфальт…. А эти детские тапочки когда-то натирали мне большой палец! Вот даже дырка образовалась на тканевой поверхности! Начинают возникать забытые картины: вот я резво скачу в них по скрипящему деревянному полу, пытаюсь ставить ногу чуть назад и стаптываю мягкий задник! Стоп…. Неужели эти огромные валенки тоже мои… Я помню, как обматывал их кусками кожи, чтобы они прослужили мне еще предстоящую зиму…. Ой! Обматывал или обматывала… Начало приходить осознание… Обувь – это как архетип пути. Юнг был прав, размышляя о коллективном бессознательном, наполненном прообразами общечеловеческого опыта…. Эта комната есть некий островок перед погружением в мировой океан реинкарнаций. Место, где можно осмыслить пройденный путь, подобрать себе новую пару для предстоящей дороги. Ведь какова обувь, таков и след… Мои размышления прерывает звук хлопнувшей двери… Сколько я здесь, сколько прошло времени пока я разглядывала обувку и вспоминала прожитое… От ворвавшегося в комнату столба знакомой полуматериальной субстанции стало спокойно и как-то завершённо. Так перфекционист облегченно вздыхает, когда дорисовывает штришок в орнаменте непрорисованного узора…. Анима и Анимус… Мужское в женском, и женское в мужском… Соединение двух энергий, таких разных и таких необходимых друг для друга…. Это не моя, это наша комната…. Так постепенно, через тысячелетнюю память, вновь происходит осознание высшего замысла. Воспоминания о произошедшей первой встрече: вначале сто тысяч лет назад, и после регулярно происходящей из века в век. Воплощения без Него/без Нее, наполненные терзаниями и одиночеством… Спокойствие и чувство самодостаточности, когда родные нотки, продолжающие песню моей души, сливались в единую песнь гармонии, абсолютного покоя и счастья. Такому воссоединению мешают тысячи причин, зато, когда оно совершается, все будто отступает и приходит новый этап набора энергии, силы и высшего смысла. Мы подходим друг к другу без лишних объяснений и просто смотрим, наполняя нашу комнатку ярким светом и теплом. Я вдыхаю только его аромат, такой знакомый и родной; мне кажется, я еще ощущаю запах пороха от застрелившего его ружья, но он растворяется, как и запах больничной палаты, преследующий меня. Улыбнувшись, мы оба аккуратно вставляем ступни в мягкие кожаные сандалии. Они, как живые, буквально становятся частью наших ног, принимая их точную форму, и, кажется, что уже веет теплом свободного соленого моря…
- Пойдем, - ощущаю я ответ. – Пора делать следующий шаг. В этот раз будем отдыхать.
Отвечаю молчаливой улыбкой души, и мы оба выходим за пределы комнаты, растворяясь в пространстве.
автор Светлана Васина (Лоева)