Летняя гроза

Проснулся Андрей на сеновале в пологе, услышал внизу,  ласковые уговоры бабушки и ответное мычание коровы, громыхание пустого ведра перед утренней дойкой. Корова громко пыхтела, попивая теплую воду, приправленную мукой. Бабушка чистила пол в хлеву, скребла лопатой.
Пора было вставать, ещё с вечера собирались с другом за грибами на велосипедах.
Быстро, по-военному, встряхнув с кровати труху от сена, ровнее закинул одеяло под цветным пологом из кусочков материи, вырезанных из старых вещей и платьев, и кубарем скатился по лестнице с сеновала. Второй полог был с вечера пуст, значит, никто не знает, когда он вернулся после ночных похождений - это хорошо.
 Прямо в хлеву справил утреннюю нужду. В сенях дома для приличия погремел умывальником, кое-как почистив зубы и плеснув горсть воды в лицо, насухо протёрся стареньким, чистым полотенцем. На кухонном столе уже стояла большая кружка парного молока с ломтём хлеба – завтрак. Можно было отправляться за грибами. В сарайке приготовлен с вечера велосипед с корзинкой и приличным ножом. Нож за голенище сапога, корзинка на руль велосипеда, и - вперёд.
Утро, да  ещё летнее, что может быть лучше, только раннее утро.  Просыпалось село. Раньше, во времена детства бабушки деревня просыпалась по-другому. Из её рассказов: был заведённый порядок и сезонность работ. Работали всей семьёй,  утром  за завтраком распределяли работу, а планировали за ужином, подводя итоги работы за день. Семья была большая по сегодняшним меркам, тридцать шесть человек, не считая работников, которых нанимали весной и осенью. В удовольствие работать с родными. Участвуют все, и дети тоже, в меру своих сил. Работали на себя, имея понятный стимул. Сегодня  половина колхозников через силу заставляла себя идти на работу. При первой возможности отлынивали от неё. Руководителю колхоза нужно было без остатка отдавать себя работе, что бы личным примером и так далее, а иначе агитировать трудящихся на повседневный подвиг было нечем. На передовиков производства остальные члены коллектива смотрели как на врагов, так как по их нормам выработки устанавливали нормы для всех, а доход от этого не увеличивался. Не продумано как-то. Да и сильно самостоятельных председателей колхозов не любило верхнее руководство: хлопотно с ними, мнение своё имеют, уважения требуют. Вот и сейчас выгоняют в общее стадо своих коров, а колхозный пастух просыпаться не спешит, так как доярки колхозные заняты пока своей семьёй, а коровы не доёные, слышно, как орут на фермах. Вот так и во всём, по мелочам много набирается косяков, которые сильно не желательны в любой работе. По шумам легко определялась жизнь деревни – привычно и понятно.
 За школьной мастерской, крайним домом, сидя на изгороди, Андрея дожидался друг Валерка.
 – Я только подъехал, - сообщил он, протягивая руку для приветственного пожатия, как делали взрослые мужики. Не сговариваясь, оба покрутили головами, глядя на небо, оценивая погоду. Чисто, даже нет лёгкого ветерка. С утра было уже душно, хотя и не так жарко. Лето – однако. Хорошо, хотя в начале недели три дня шли дожди. Сейчас дороги просохли, остались мелкие и крупные комки засохшей грязи и колея от телег по краям после дождя.
 С северо-восточной стороны села кладбище, которое было на краю села на самой верхней точке горы вместе с церковной колокольней, так что из далека, на подъезде к селу, с любой стороны, было видно колокольню и высокие сосны кладбища, шапкой покрывающие взгорок.
Как рассказывала бабушка Валерки, когда была ещё молодая, церковь разрушили сельские активисты в период коллективизации – взорвали, израсходовав весь запас взрывчатки, на колокольню уже не осталось. Её хотели свалить с помощью тракторов, даже нашли длиннющий трос. Трос лопнул, разбив кабину первого в сцепке трактора, вместе с трактористом, насмерть. На этом дело и кончилось. Испугались продолжать, хотя и не верили в Бога, потому как коммунисты, а всё равно страшно. Так и осталась колокольня достопримечательностью этой местности и ориентиром для путников, и кирпичные развалы разрушенной церкви украшением в центре села и складом стройматериалов.
От кладбища дорога пошла через поле под гору, к низине с маленькой чистой речкой. Колея от телег мешала ехать и крутить головой, под горку до низины километра три-четыре. Через речку был мосток из брёвен, а за ним место для отдыха с прочной лавкой и столиком из огромного пенька. Сверху столика склонялись ветки древнего ясеня, создавая уют и тень от солнца в любое время суток. За рекой дорога пошла обратно в гору и через дикое поле с перелесками. Когда-то эта земля обрабатывалась точно, когда за полем была большая деревня Лаптёнки, но судя по высоте кустов, - давно. Сейчас в деревне остались два жилых двора, в начале и в конце деревни. Остальные дома стояли ещё целые, но заброшенные, с разрушенными оградами, сгнившими и покосившимися заборами.
 В первом доме от поля жил одинокий мастер, способный валять и подшивать валенки, делать долблёные лодки, лучше всех в округе делать деревянные кадки для бани и бочки для солений, колёса для телег, сбрую для упряжи и наконец - выкладывать печки. Ценился он далеко за пределами деревни. Ездил на заработки не охотно, так как скотину без присмотра надолго оставлять нельзя. Овцы, свиньи и куры обслуживали себя сами, гуляя вокруг деревни, а далеко не уходили, только до речушки, которая была на задворках дома, за баней. Козы или коровы у него не было, чтоб доить каждый день. Вида он был не обычного: огромный, заросший, как леший, в одежде неопрятный, вечно угрюмый, не разговорчивый, зимой и летом ходил в шапке, то в валенках, то в сапогах, штаны на выпуск. Никто не знал, откуда он взялся лет пятнадцать, двадцать назад, пришёл и поселился в заброшенном доме. Часто встречали его в лесу, пугались сгорбленной фигуры с длинными руками в ватнике с топором за поясом, иногда ружьём на плече. За глаза звали его Данилой, мастер потому – как, а обращались безлико – Мастер. Он не возражал, и это всех устраивало. Встреча с ним, однако, была для всех хорошей приметой. Слухов и небылиц о нём было много, так как глаз у него был острый, глянет как бы невзначай из-под густых бровей, а впечатление такое, что в душу заглянул, затылок твой из нутрии рассмотрел через глаза, кому понравится такое, мурашки по коже, страшно.
 В конце деревни от леса жила одинокая женщина, ведьма. Сколько ей было лет, сказать трудно, вроде старуха, а передвигается резво, платок повязан так, что глаз сразу и не рассмотришь, а рассмотришь –  явно молодые глаза, руки не морщинистые, в одежде опрятная, а в целом – старуха.  Слава о ней тоже была далеко за пределами региона. Её боялись и уважали. Она не держала живности кроме котов и кроликов, которые кормились и размножались сами по себе, и она часто отсутствовала дома по несколько дней, а, может быть, и по неделям, никто же за ней не наблюдал. Странствовала она от деревни к деревне, останавливаясь у знакомых ей людей.  Её приглашали принять роды, к больной скотине, сделать наговор, приходили за советом, за рецептом и снадобьем от болезней, привозили больных, вправить вывих, грыжу, наложить шину на сломанную руку или ногу. Говорили, что могла сделать операцию без разрезов, руками и без крови. Только правда это или нет, вылеченные молчали, так как не помнили, а свидетелей она не пускала, одна занималась с больными, когда было что-то серьёзное. Боялись, так как она могла наслать порчу, оборотней. Слухов было много, и без надобности к ней не приходили, а ещё закрывали калитки, если она проходила мимо, крестились, глядя на неё. Вот так и жили вдвоём на всю деревню порознь. Общались или нет, никто не знал, - вместе не видели.
Вот мимо этой деревни, в березняк, направлялись друзья. В придорожных кустах спрятали велосипеды, хотя здесь, вряд ли кто мог позарится на них. На границе березняка и большого леса, где испарения от земли быстро не выветривались, и было сумрачно, ребята набрели на грибы. Попадались белые грибы с толстыми ножками кучками прямо, вдоль тропинок, красные подберёзовики, обабки на открытых местах, не говоря о лисичках, рыжиках, волнушках, груздях в траве - было в изобилии по низкому осиннику. Часто попадались крупные ягоды костяники, сочные и красные по две-три сразу на одном стебельке. Они, как огоньки, искрились на солнышке. За час ребята наполнили корзины грибами, и час перебирали их под соснами на мягкой и чистой подстилке из иголок, чистили. Становилось душно и жарко, да ещё густой хвойный запах. После переборки, оставляли только целые и молодые грибочки, пришлось пополнить корзинки. Радуясь успеху и выгибаясь под тяжестью корзин, ребята пошли к велосипедам. Навстречу им, сутулясь, вышел из леса, точно леший, Данила. Он тащил на плече связку черенков, ровных и очищенных от сучков и коры. Не говоря не слова, он предложил ребятам по черенку, показав, как их использовать их для переноски корзины. Ребята поблагодарили и разошлись с ним, пристроив корзины за спиной, положив черенок на плечо. Идти стало сподручней. Быстро добрались до велосипедов. Черенки пришлось привязать к раме велосипедов, жалко было просто так выкинуть их, - нужная вещь. Ребята вспотели и захотели пить. А воды можно было достать только в колодцах в деревне или на речке, а до неё было не близко. Толкая вперёд велосипеды в поводу, придерживая корзины, которые неудобно мотались на руле, ребята добрели до деревни. Через заросшую травой дорогу перебегали пегие кролики. Ребята решили зайти в первый дом от леса, попросить водицы напиться, забыв, к кому они постучались в окно.
- Чего надо, - услышали за спиной голос с хрипотцой. От неожиданности испугались и шарахнулись в строну.
- Тётенька-бабушка,  пить хочется, дай напиться, - в разнобой промямлили ребята, сбиваясь от такого простого вопроса и сердитого взгляда в упор.
-Вода на крыльце в ведре, там же на крышке ведра кружка, - уже не так сурово ответила ведьма.
- Вы знаете, что ничего брать у меня нельзя без спроса?- спросила она, - а то лихо будет.
Ребята знали много рассказов, когда позарившимся людям на её добро приходилось возвращать обратно украденное, и что с ними случалось, только они не очень верили в эти рассказы. Андрею, на - пример, шутить не хотелось, а Валерка втихаря, незаметно прихватил шкворень. Вещь, кованная, была необходимая в любом хозяйстве в виде мощного крюка, на которые обычно вешали ворота или ещё чего, а тут лежала свободно на завалинке. Напились водицы, поблагодарить забыли, калитку даже открытую оставили, подхватили тяжёлые корзины и поспешили домой.
Дорога была с начала ровная, а потом под горку к речке. Остановились около мостика ненадолго, ещё раз напились в реке и поспешили дальше.
Душно было, жарко, ни ветерка, парило. Вдоль дороги по границе поля красиво синели васильки, белели ромашки. Язык не поворачивался цветы назвать сорняками. Рожь стояла стеной, как одеялом накрыла глинистую землю. Высоко в небе распевал жаворонок, кружился и кричал потревоженный чибис, стаями проносились со свистом ласточки. Слышно, как на кладбище наперебой орали вороны, пытаясь перекричать друг друга.
 Всё дальше оставалась за спиной низина с речкой, Валерка шёл последним и постоянно оглядывался. Андрей заметил это.
- Ага, боишься? Незачем было брать шкворень.
Только сказал, как заметил впереди, в поле, недалеко от края дороги ведьму. Она делала какие-то знаки руками в сторону парней и не забывала поправлять платок и волосы. Ноги стали ватными, передвигались с трудом, выступил обильный пот на носу и спине, похолодело внизу живота.
- Нечистая, - догадался Андрей и судорожно пытался вспомнить хоть какую-то молитву, прислонил к себе велосипед, освобождая правую руку, пытаясь перекреститься. Рука повисла словно плеть. Ведьма грозила рукой в их сторону. Валерка пытался синхронно повторять за Андреем и судорожно открывал рот, но крика ужаса не было, душили судороги.
По полю волной пробежал ветер, потемнело, на солнце наползала чёрная туча, толкая впереди себя белое облако. Раздался оглушительный треск. Ребята присели, ноги подогнулись. Раскат грома эхом отозвался на кладбище, до которого оставалось пройти пол горы. Поднялась от дороги пыль клубком и улетела в поле. Следующий порыв ветра, как рукой волосы, пригладил рожь с цветами и волной улетел в поле, укладывая всё на своём пути, поднимая пыль с дороги. Ребята положили наземь велосипеды, и присели около них, придерживая корзинки. Ведьма стояла на прежнем месте, ветер огибал её, по-прежнему, она продолжала делать какие-то непонятные жесты в сторону ребят. Душно запахло свежим обмолоченным зерном. Толстая молния с треском ударила в колокольню, которую было хорошо видно рядом с шапкой сосен над кладбищем. С треском, оглушительно прогремел гром. Ещё один порыв ветра поднял ведьму над полем и понёс в сторону кладбища. Следующая волна ветра была уже с дождём. Дождь надвигался стеной, видно было границу раздела.
- О, Господи, прости, - орал Валерик.
- Сейчас как вдарит, - откликнулся Андрей.
Пронеслась волна дождя, довершая за ветром уничтожение поля. По дороге сначала в колеях от телег потекли ручейки, потом как-то сразу хлынула вода потоком. Одежда враз намокла, по спинам и лицам обильно текла вода, закрывая глаза, сразу наполняя сапоги. Фуражки улетели с первым порывом ветра. Ребята попытались встать. Ноги на глине расползались, на колёса и ноги прилипала земля. Они передвигались с большим трудом, хлюпая сапогами, наклоняясь в сторону ветра. Видно было, как порывы дождя с ветром нагибают высокие толстые сосны кладбища. Полетела крыша школьной мастерской. Упали две крайние сосны, вывернуло с корнем.
Быстро, как и налетел, шквал стих. Просветлело небо. Ребята буквально доползли до кладбища и сели на краю канавы, спиной к лесу. Снова сияло солнце, пели птички, только следы погрома видны в поле, на кладбище и в селе.
- Вот это да! Ты её видел или она только мне привиделась?- сказал Валерка, - сегодня же верну шкворень, только грибы домой дотащу, хлеба возьму, родителям скажусь, да посмотрю: не случилось ли чего дома, велосипед спрячу пока на кладбище, потом заберу, корзину с грибами оставлю у тебя.
- Я с тобой, тебя я не брошу, вместе - так вместе, зря ты придумал проверять байки. Убедился?- ответил ему Андрей.
Не сговариваясь, они через час встретились на том же месте, где расстались, захватив с собой черенки мастера, так на всякий случай. Не знали ещё ребята, как они пригодятся. Но это другая история.

    фото в свободном доступе интернета