Зажигалка с дракончиком

Последнее время Антон покупал "Право-плюс" только по одной причине, чтобы просмотреть "крим-колонку".
Вот и сейчас, как обычно, он открыл только нужную страницу...  Так и есть! Опять убийство...
"Ротозейство и доверчивость гражданина N, крупного предпринимателя, стоили ему не только крупной суммы в валюте и золоте,  но к прискорбию и собственной жизни,  что, конечно же, невозможно оценить ни в какие деньги... Розыск преступников на данный момент не дал никаких результатов. Однако в компетентных органах не исключают, что серия убийств потрясших наш тихий городок, может каким-то образом быть связана между собой..."
Антон отложил газету и, прихлебывая тёплый чай, подошёл к окну. У подъезда стоял «шестисотый мерс». Раньше такую крутую тачку он во дворе не видел...
В дверь позвонили.
"Кто бы это?" - подумал Антон и загадал, чтобы это была Кристина...
На пороге стоял незнакомый парень в кожаной куртке. Из тех, кого в народе (или в определенной среде?) называют "качки".
- Вам кого? - скорее для проформы спросил Антон, догадываясь по какой причине оказался у его порога этот посланец.
- Ты ювелир, что ли? - тот посмотрел на Антона не очень-то дружелюбно. Прозвучало это как "тэюв'льр чтоли".
Вместо ответа Антон посторонился, намереваясь пропустить гостя в квартиру. Атлет не шелохнулся.
- Кроче, тяхчет вид'ть... - он назвал фамилию известного в городе то ли криминального авторитета, то ли бывшего комсомольского вожака, удачно и во время примерившего «малиновый пиджак».
- Сейчас?
- Да! М'шина внизу. Тэльк'втэмпе...
Услугами Антона часто пользовались новые русские. Он был знатоком ювелирного искусства и в оценке антикварных золотых и серебряных изделий ему не было равных. С закрытыми глазами он мог определить фактически любую школу. Его, как специалиста, ещё до нынешних рыночных отношений ценили не только в местном и областном музеях, но и в горкоме и обкоме партии, куда его неоднократно вызывали, чтобы он посоветовал партийным бонзам, что следует в первую очередь "прихватизировать" из дореволюционного наследства, которое до этой поры благополучно пылилось в музейных запасниках...
Машина свернула с проспекта и въехала в арку. Заказчик жил в доме сталинской эпохи. Антону почему-то ностальгически нравились эти помпезные постройки с вычурной лепниной, в романский стиль которых художниками странным образом были вплетены серпы, молоты, звёзды и прочие атрибуты пролетарской символики. Он сам не знал, откуда эта ностальгия, ведь он родился, когда со смерти вождя народов минуло почти десять лет...
- Ид'т'бя ждут. Треть таж...
Антон, уже не напрягаясь "перевёл" фразу как надо. Он вышел из иномарки и поторопился к подъезду, куда только что бегал известить хозяина о прибытии его сопровождающий («шестёрка»?). Поднявшись на нужный этаж, Антон подошёл к бронированной двери и позвонил. На него в упор смотрел глазок видеокамеры слежения. Но открыли дверь... у него за спиной.
Антон засмущался: - Ошибся!
- Ты не ошибся. Весь этаж мой... Проходи, не стесняйся!.. Как тебя?.. Антон?.. Виктор!.. - Мужчина протянул руку...
Изделие было работы мастерской Фаберже! Это Антон определил бы и без труда, - "безделушку" он знал как собственную! Да, вот она и щербинка на синей эмали! Раритет из областного краеведческого! Лет несколько назад он держал эту штучку в руках, чтобы передать её тогдашнему секретарю обкома, якобы для последующего вояжа в Эрмитаж. В принципе уже тогда Антон был уверен, что она осядет в карманах вожака трудящихся. Какой Эрмитаж! Если в акте передачи не было ни описания экспоната, ни заключения эксперта! Не говоря уже даже о том, что в документе не был указан его инвентарный номер!..
И вот теперь неожиданная встреча со старым знакомым.
- Ну, что?..
- Витя... Извините, Виктор, слов нет. Это - Фаберже. Я могу сказать даже конкретную фамилию исполнителя...
- Чёрт с ней, с фамилией! Это не суть важно. Главное, чтобы это не было фуфлом!.. А то тут один божился, божился, да кинул меня с одной хреновиной... Больше не будет...
Антон  исподтишка глянул на Виктора. У того зло сощурились глазки. Как обошлись с тем человеком, оставалось только гадать...
Антон поспешил сменить тему.
- Вот эти рельефные акантовые листья по окружности указывают на то, что...
- Э-э, хватит об этом... - Виктор, казалось, уже напрочь забыл и о Фаберже и о том незадачливом мошеннике. - У меня вот тут ещё один вопросик имеется. - Он пододвинул с края стола бархатную коробочку... В ней лежали серьги XVIII века. На первый взгляд, имеющие отношение к мастерской Позье.
Антон посмотрел вопросительно:  что от него требуется: определить время изготовления, назвать мастера или ещё что... Оказалось "ещё что...", да такое дикое, что ему в буквальном смысле стало дурно. Вот уж парадокс - богатство, нажитое изворотливым умом, не дружит со здравомыслием: Виктор хотел... переделать эти серьги и просил профессионального совета как к этому подойти, чтобы, как он выразился, их «старинность» (то есть антикварность) «оставалась на глазах». Попробовав посопротивляться и придя к выводу о бесполезности уговоров, Антон принялся вслух соображать, как эту операцию сделать для изделия как можно безболезненней. По ходу он поинтересовался у хозяина: откуда эти серьги, работа оригинальная и насколько он знает, ни в одном каталоге они не значатся...
- У Монаха приобрел.
Антон искоса глянул на Виктора.
- Да, да, того самого, что два месяца назад пришили. Взглянув на замершего Антона, Виктор рассмеялся. - Успокойся, цацки чистые. - Он встал и направился вглубь своих апартаментов. - У меня этих побрякушек, как говна, - бросил он, не оборачиваясь.
Вскоре хозяин вернулся. В руках он держал шкатулку. Как Антону показалось, из янтаря...
Виктор хвастливо заметил: - ...Начало XX-го. "Мориц Штумпф"!..
Антон, - хотя ларцы не являлись его профилем, - автоматически для себя уточнил: немецкая фабрика в Гданьске, специализировалась на изготовлении изделий из янтаря...
Виктор, приподняв шкатулку почти на уровень плеч, медленно стал её переворачивать. На стол посыпались ювелирные украшения из золота.
- Осторожнее! - Антон инстинктивно подставил ладони. Тут же от тяжести презренного металла руки потянуло вниз. Чего только здесь не было! То были россыпи изысканных изделий от ширпотреба, до уникальных экземпляров. У него разбежались глаза. Вот Берель! Вот Перхин!.. Вот работы неизвестных ювелиров XVI-XVII веков... Тут немецкая школа... О, и французы есть! ... Бучерон?.. А этот парюр... Неужели работа самого Иоганна Кейбеля?! - Ух, ты! - только и смог он выговорить.
Новоиспечённый нувориш победно взирал на Антона, как будто тот был ему ровня, а в нынешнем модном соревновании перещеголять друг друга в роскоши мог являться ему достойным соперником...
 - Алмазный фонд взяли что ли? – Антон спохватился: мало ли как воспримет его шутку хозяин дома. – Я хотел сказать, - поправил он свою бестактность, - такие вещи только в Алмазном фонде и поискать... Короче местный «Малахит» на дому. – Он заискивающе и театрально обвёл руками груду драгоценностей.
Победный взгляд Виктора затуманился. На его лицо набежала тень.
Антон приготовился к жестокому разносу.
- Кстати, - Виктор задумчиво пожевал губами, - эту курву взяли за жабры…
Антон нехотя поднял глаза и  уставился на хозяина. Он почему-то сразу понял о чём речь.
- Серьёзно, что ли?.. - Антон нашёл в себе какую-то странную уверенность в себе, хотя только что его трясло от страха как провинившегося сопляка. - Ну и прекрасно! А то, как ни откроешь газету, - там новый труп... А сегодня ни о чём таком не сообщалось...
Виктор усмехнулся.
- Пока газета версталась, много воды утекло... Между прочим, мокрощелке-то от силы двадцать пять...
- Так баба, что ли?!
- Баба, ё вашу мать! Удивляюсь только, как она таких мужиков смогла завалить. Один Васька Калина чего стоил...
Антон знал Калину. В своё время по службе он неоднократно бывал у него дома и видел то неимоверное количество всевозможных кубков и вымпелов, которые тот заработал на татами. Конечно, Антону был глубоко безразличен этот то ли мандарин, то ли апельсин (как там называют скороспелых авторитетов?), но ведь на самом деле, как мог такой мастер оплошать?
- А кто она такая?
- Да так, никто... Илюшин, прокурор, - наверное, знаешь, - с утра звонил... Как её там? Кристина... М-м-м... А - Кибкало!
Антона ударило словно током.
- Кристина?! Кибкало?! Не может этого быть! Пф-ф-ф Она не способна на такое! Я её знаю как облупленную...

Сначала были гамаши. Потом трикотажные колготки. Но и это было не всё! Дальше Антона  ожидал сюрприз с "Голден Леди". Расправляясь с эластиком, он подумал: какое счастье, что нынешние девки не носят панталон. Ну, хэбэшные трусики - другое дело. Он стал стягивать и их. Рука скользнула по заветному месту. По телу Кристины пробежала дрожь. Она потянула Антона на себя. Его инструмент казалось, звенел как дамасская сталь. Толчками он попытался проникнуть в неё. Но, плотно сдвинув ноги, она не пускала его!.. Нет, не она... Кристина сама изгибалась, чтобы помочь Антону. Он опустил голову и посмотрел через руку, опёртую на локоть, вниз. И тут же прикрыл глаза. Всё то, что он в ознобе упорно снимал с неё чуть ли не целую вечность, теперь плотно скрученным жгутом стянуло её ноги от голени до ступней. Но самое ужасное, что этот "гордиев узел" его орудию был уже не по зубам: мужчина и женщина ещё продолжали бороться с неожиданно возникшим препятствием, а дружок для себя уже всё решил сам, - свернувшись калачиком, он уютно устроился в ложбинке между её худеньких ляжек. Антон виновато сполз с Кристины и зарылся ей в подмышку. "Вот незадача" - как-то спокойно подумал он: "Вороне где-то бог послал кусочек сыру, на ель ворона взгромоздясь, позавтракать уж было собралась"... Он машинально протянул руку и, щёлкнув резинкой, которой Кристина поддерживала гамаши, процитировал Крылова вслух...
Вороне где-то бог послал кусочек сыру;
На ель ворона взгромоздясь,
Позавтракать уж было собралась.

-...Откуда ты её знаешь?.. Откудатыеёзнаешь, откудатыеёзнаешь, откудатыеёзнаешь... Откуда ты её знаешь?
До Антона с трудом доходил смысл вопроса, который задал Виктор.
- Ну-у... Это... - Он потёр висок. - Ну-у... Мы... Мы, в некотором смысле... дружим... То есть, я хотел сказать, встречались от случая к случаю... – Последнее было трусливой ложью. Антон потупился.
Виктор задумался.
-...Вообще-то я тоже сомневаюсь... Но ведь она вполне могла быть наводчицей...
Антон чуть не заорал в ответ: "Ну что ж такого, что наводчица?! А мне ещё сильнее хочется!" - Чтобы не сорваться он начал выковыривать грязь из-под ногтей.
- Стоп! - Виктор поднял указательный палец вверх. Мгновение он ещё что-то соображал и вдруг сорвался с места. Схватив с тумбочки мобильный телефон, он стал набирать номер.
Антон вопросительно посмотрел на него. Тот сделал рукой нервное движение, как бы говоря: сейчас не до трёпа. Как будто Антон и впрямь намеревался что-то сказать...
Виктор сосредоточенно ждал. Его глаза встрепенулись: следовательно, абонент поднял трубку... Обратив внимание на Антона, он кивком указал на дверь, мол, выйди, - разговор сугубо конфиденциальный, но тут же отмахнулся: - Ладно, сиди! - и вышел в соседнюю комнату...
Антон смотрел на рассыпанные на столе ювелирные украшения. Как ему опротивели все эти самодовольные постсоветские купчики! Ведь все, как один, они не могут без того, чтобы не порисоваться перед ним. Что им свой круг, - тех ничем не удивишь. А вот он - другое дело: ботинки с комиссионки, куртка из "дерьмонтина", а сам Антон - слаще морковки ничего не ел... Бери и наслаждайся его безграничным восторгом. Тупые жлобы! Им и невдомёк, что ему глубоко наплевать на их показушную, из всех щелей выпирающую роскошь...
"Илюшин звонил... Прокурор... С утра..." - Антон распалился не на шутку. Мысленно передразнивая Виктора, он даже начал помогать себе мимикой. - "Сраный хвастун! Хозяин жизни хренов!.."
Неожиданно появился Виктор. Он пристально посмотрел на Антона (видимо мышцы на его лице ещё продолжали свой бег вслед мыслям) и неуверенно спросил:
- Зуб, что ли?
- А?.. Ага. Ноет.
Антон отругал себя за неосторожность.
Виктор беззаботно рассмеялся: - Не ломай башку! Завтра договорюсь за твои фиксы... Не ссы, бесплатно!.. Как моя коллекция? - без перехода добавил он. Не дожидаясь ответа, он резко переключился на другую тональность (посерьёзней, что ли). Как оказалось и на другую тему.
- Короче, сейчас я звонил Илюшину... В общем, готовься к сюрпризу. - В его голосе послышались хвастливые нотки с какой-то игривостью, но он тут же вернулся к деловому тону. - От тебя зависит, что светит твоей Кристине: пятнашка с пером в бок на тюрьме или отмазка... Через пару минут здесь будут менты. Они привезут твою шалаву...
У Антона округлились глаза.
- Да! Я всё устроил... Я ничего против неё лично не имею. Но братва порежет её на лоскуты, если она не сдаст своих подельников. Ты понял, о чём я толкую?
Хотя Антон ни фига, ни пол фига не понял, он поспешно кивнул.
- Я предложил Илюшину... Эта же, дура, - извини, - не колется... В общем, я подкинул ему идею провести... этот... следственный эксперимент. Ты побеседуешь с ней тет-а-тет (у него это прозвучало как «тэтатэ») и объяснишь ей популярно, что ей не просто кишки выпустят, их на руку намотают... Всё усёк?
- А-а... А если...
- А если... То, что ты меня подведёшь, говорить не будем... Ты её подведешь! Так что старайся! ... А вот и они!
До Антона, ушедшего в размышления, донеслась мелодия "ламбады" дверного звонка... И почти одновременно раздались голоса.  Поначалу невнятные, но чем ближе, тем отчётливее.
-...Бу-бу-бу... сказал: минут десять... - Бас неизвестного.
- Начальник, всё будет нормалёк... - Это баритон Виктора.
- Ух ты, какая пигалица! - Снова Виктор. В его голосе слышатся кокетливые всплески.
"У него друзей замочили, а он хвостом метёт" - подумал Антон с раздражением.
А тот не унимался: - Кого-то ты мне напоминаешь...

- Как тебя зовут? - Антон в упор смотрел на девчонку.
Она не засмущалась и, глядя ему в глаза, сказала: - Саманта Фокс. - А тон был такой, будто она удивлялась: что за глупые вопросы.
Антон перевёл взгляд на её груди-фигушки.
- В таком случае, я - Мао Дзедун...
Она по-детски обиделась: - Мне все говорят, что я похожа на Саманту Фокс.
- Казалось, она даже не поняла, что он искал сравнения, прежде всего в женских прелестях, где она явно не годилась в двойники титькастой заморской диве...
Антону почему-то стало неловко.
- Ну ладно, ладно... - Ему вдруг захотелось обнять её и пожалеть как ребёнка. Он присмотрелся к ней внимательнее: какое-то сходство действительно было...
Та заулыбалась. Она как будто почувствовала перемену в Антоне, его, метнувшееся к ней, сердце...
- Вообще-то меня зовут Кристина. - Её глаза вбирали Антона без остатка...

В комнату первым вошел милиционер, а следом - у Антона завибрировало в гортани - Кристина.
Они смотрели друг на друга. Никто из них не делал попытки приблизиться. Спокойствие и отстранённость Кристины удручали Антона. Когда из-за её спины выросли Виктор с ещё одним милиционером, она вообще отвернулась от него и уставилась в окно куда-то в бесконечность...
- Что мы такие квёлые, ё мое. - Виктор хотел казаться рубахой-парнем.
Никто не обратил на него внимания. Только милиционер, стоявший у Виктора за спиной, пробуравил затылок нового капиталиста презрительным взглядом. Как будто приставил дуло пистолета.
Виктор резко обернулся.
- Хрена ли нам тут делать? Сержант, пойдем в гостиную, опрокинем по рюмашке!
Но милиционер, какие-то доли секунды назад мечтавший всадить пулю в черепок гостеприимного хозяина, и в мгновение успевший навешать на глаза шоры доброжелательности, развёл руками.
- Извиняй, шеф. Мы не имеем права оставлять арестованную. Служба...
Виктор, не привыкший даже к такому как бы оправданному отказу, стиснул зубы
и, бросив Антону короткое: - Корешок! Время! - вышел из комнаты...
Свободный конвойный тут же с преувеличенным рвением начал исследовать  помещение: заглядывал в примыкающие комнаты, проверял шпингалеты на окнах, высматривал что-то на улице. Но Антону с трудом верилось, что тому ни до кого и ни до чего не было дела, кроме своих официальных обязанностей. Украдкой он ловил его любопытные взгляды на себе и особенно жадные, ненасытные молнии, что тот кидал из-под пушистых девчоночьих ресниц на стол, на котором россыпью лежало неубранное золото.
- Иди-иди. Пообщайся. - Сержант как-то по-отечески (хотя вряд ли ему самому было сколь-нибудь большим, чем его подопечной) подтолкнул Кристину к Антону.
Антон, находившийся в некоторой прострации, ещё не выйдя полностью из оцепенения, безотчётно сделал шаг навстречу, взял Кристину за руку и будто бы во сне, отвёл её в дальний угол.
Говорят, экстрасенсы различают зоны со сверхположительным или исключительно отрицательным воздействием на людей. Если это так, то в этом углу рогатка из лозы завибрировала бы с особой радостью: Кристина в мгновение ока оттаяла и стала сама собой. Захлёбываясь словами и слезами она начала рассказывать...
- Я никого не убивала!.. Кошмар какой-то!.. Мне говорят: пять человек... Представляешь?.. Дурдом! Я к нему заходила по вопросу трудоустройства... К этому... Священнику...
- К Монаху...
- Что? - Она непонимающе уставилась на Антона.
- Его, кличка, была, Монах. - Как можно спокойнее, произнося каждое слово отдельно и чётко, повторил Денис.
Не найдя нужным поправиться, она продолжила, но зато уже с меньшим надрывом.
-...В "Рекламном Вестнике" было его объявление. Ему требовались продавцы в коммерческий киоск...
Она замолчала.
Выждав какое-то время (для приличия?), Антон попытался вернуть её к рассказу:
- Ну...
Она тихо заплакала.
- Оно лежало на трюмо... Золотое колечко... Работы нет, сына кормить надо, одевать...
- Как работы нет?! А "Трикотажка"?
- Я уж полгода как попала под сокращение...
- Ты же мать-одиночка!
- У нас в бригаде каждая вторая - мать-одиночка. Мы с девчонками решили: чтоб никому не было обидно, - тянем жребий... В тот раз выпало мне...
- Ну, хорошо... А что же ты мне ничего не сказала?! - Антон был возмущен.
- Я не хотела тебе говорить. Тёмка тебе чужой, зачем тебе лишние хлопоты. У тебя своих проблем выше крыши.
Антон посмотрел на свои видавшие виды ботинки.
- Что-нибудь бы придумали... - Промямлил он неуверенно.
Кристина вздохнула.
- Не бери в голову.
Антон, - в который раз, - восхитился ею: самой впору в петлю лезть, а она умудряется забывать о себе, когда речь идёт даже о незначительной чужой беде.
Ему стало стыдно.
- Я тебя люблю! - Он крепко сжал ей руки. Она ответила ему так же горячо.
Положив ему голову на грудь, она прошептала: - А колечко-то я взяла...
Антон поцеловал её в макушку. От волос пахло погребом и еще чем-то неприятным (отхожим местом?) Ему снова стало стыдно. "Чмо! Твое место на параше!" - подумал он самоуничижительно и почувствовал, что этот укор в свой адрес, даже в мыслях прозвучал фальшиво и театрально.
- Я тебя не виню, - сказал он тихо и, не выдержав затхлый запах, чуть-чуть отстранился от неё. Чтобы тут же опять утонуть в накатившей на него новой волне стыда и ненависти к себе.
Кристина или не заметила или не захотела придавать значения его явно брезгливому движению. Она благодарно, - хотя ей и пришлось привстать на цыпочки, - чмокнула Антона в щёку.
- Что от них убудет, правда? Вон у них сколько всего! - Она обвела глазами комнату и покосилась на стол со златом.
-...Мне посоветовали обратиться в комитет социальной помощи. Так там на меня накричали, мол, много вас тут матерей-одиночек околачивается, лучше бы вовремя аборты делали, да поменьше задницей вертели; у нас многодетным нечем помочь, - ни дотаций, ни хренаций... А сами сидят, все пальцы в перстнях, в кабинете кондиционер, чайник "Мулинекс"...
- И всё-таки зря, что ты ничего мне не сказала... - Антон осёкся, но, не успев решить насколько это уместно, добавил: - ...Ведь всё могло сложиться иначе...
- ...В тот день, - Кристина никак не среагировала на его слова (ей некогда было деликатничать самой и некогда цепляться за чужие промахи), просто она замолчала, когда заговорил Антон, и продолжила речь, как только он завершил фразу, - Я и встретила его... Когда я вышла из "соцпомощи", я была в таком скверном состоянии, что спроси, где я шла, о чём думала, - я не отвечу. Опомнилась я только на набережной... Только ты не пугайся, у меня и в мыслях не было топиться! - Поспешно заверила она. - Я смотрела на воду и понемногу успокаивалась (ты же знаешь, мой знак - вода...). Вот тут-то он и появился. Говорит: девушка, топиться не советую, вода ещё холодная. Я аж вздрогнула от неожиданности, - так он тихо подошел... Вид у меня был, что ли такой потерянный, раз он так решил...
- Постой, постой!.. Ты же рассказывала, что сама ходила к нему по объявлению. - Антон начал подозревать, что Кристина заговаривается. Или...
- Ах, я всё объясняю так путано. - Она разгладила ладошкой несуществующую складку на его рубашке. - Это уже другой. Второй. Того - первого - я и не видела...
"Что она городит?! Что за спектакль? Неужели она думает, что он поверит, что человек изо дня в день допрашиваемый следователем, будет путаться в своём рассказе и нести невесть какую околесицу?" - Недоумевая, он перебил её: - Как не видела? Ты же сказала, что кольцо лежало на трюмо. - И как первоклассницу, у которой туго с арифметикой, стал подводить, терпеливо и настойчиво, к итогу: - Значит (ну-ну!)... ты... была (где ты была? ну конечно же...) ...в квартире!
- Да, была. Но с самим ларёчником я не встретилась! Я его впервые по телевизору увидела. В "Страницах памяти"... Когда я пришла по адресу, оказалось, что никого нет дома. Я звонила, звонила и уже собралась уходить, как заметила, что дверь чуть-чуть приоткрылась. От сквозняка, наверное... Я заглянула в квартиру и кричу: есть кто дома? Никто не отвечает. А тут трюмо. Прямо в прихожей. Ну а на нём... - Я уж говорила! - то самое кольцо... Которое я и...
- Взяла, - закончил за неё Антон. Теперь картина начала приобретать более-менее очерченные рамки...
- Да. – Кротко согласилась она.
Краем глаза Антон уловил, что сержант подаёт какие-то знаки. А, он показывал на часы, мол, их время истекает! За спиной Кристины Антон сжал и разжал кисть, давая милиционеру понять, что он управится за пять минут...
- Ну, а второй?.. - Поторопил он её ненавязчиво, чтобы она, не дай бог, не начала сбиваться снова.
-...Мы поговорили немного. Он был такой внимательный. Предложил подвезти до дома...
- И ты села к нему в машину? - Антон ни на гран не сомневался, что Кристина так и поступила. Всеми нервными окончаниями он ощутил, как в него просачивается злоба (или ревность? Нет, именно злоба!) Не спасало даже благотворное влияние "положительной зоны"...
- В джип. - Поправила она. – Конечно, села.
В своей наивности она не знала границ. Не потому, что села к незнакомому фирмачу в машину, а потому что поведала об этом Антону, да так незатейливо как яблоко надкусила...
"Лучше б ты утопилась!" - Подумал он, распаляясь ещё больше. Ему хотелось оттолкнуть её, наорать, даже ударить. На мгновение, он забыл в каком незавидном положении она находится. Впрочем, нет! - все взаимосвязано и логично! Сама нагребла на свою жопу, пусть теперь пеняет на себя. Может она и не виновата ни в чём, но разве не она сама шла к тому, чтобы дело приобрело такую ужасную концовку?..
- А он, естественно, тебя домой не повёз...
Кристина посмотрела на него с удивлением, мол, откуда ты знаешь.
Как бы отвечая на её немой вопрос, Антон расшифровал: - Если бы он отвёз тебя домой сразу, то не было бы никакой истории. Так ведь?
Она кивнула - простачка! - мол, так.
- Он сказал, что ему только надо заехать по пути в офис, взять кое-какие бумаги. Я не возражала, я ему почему-то сразу поверила, что он не способен ни на какие гадости. Откуда мне было знать...
- Он тебя изнасиловал?! - Не выдержал Антон, опережая все её долгие словесные блуждания.
- Нет... С чего вы все это взяли?
- Кто "все"?
- Ты, следователь, адвокат...
- Хорошо. Что дальше?
- Мы подъехали к его фирме, он и говорит: пойдём, зайдём ко мне на минутку. Мол, боюсь, что не удастся быстро подобрать нужные документы. Я согласилась...
"О, господи! Дура набитая! Она - СО-ГЛА-СИ-ЛАСЬ! Лучше б убила!" - Антон кипел как водогрейный котёл, работающий на пределе своих возможностей. Ему стоило неимоверных усилий удерживать себя от взрыва.
- Дальше... - проговорил он сквозь зубы и тут же укорил себя: не торопи события, испортишь всё дело ("следственный эксперимент" - добавил он на втором или третьем этаже подсознания одновременно со словом "дело", так что они наслоились друг на друга)
-...Он угостил меня кофе. О себе рассказал... Руки не распускал. Честное, пречестное! - Кристина поглядела вверх, ища глаза Антона.
Он снизошёл до её взгляда. Там читалось клятвенное заверение в правдивости своих слов...
- У него жена больная. У неё рак матки...
"Чем дальше в лес, тем больше дров. Ну и разговорчики с человеком, с которым знакомы каких-то неполных полчаса! Осталось о простате чего-нибудь поведать. А в ответ услышать доклад о менструальном цикле". - Будь Антон с Кристиной в иных условиях и ни при таком стечении обстоятельств (ужель бы последнее остановило?), ох, и выдал бы он ей все свои эмоции без остатка!..
-...Но он её не бросает... Между прочим, я на неё похожа!
В этом незатейливом признании Антон уловил элемент гордости в той же степени, с каким когда-то Кристина объявила ему о своём сходстве с Самантой Фокс.
Антон саркастически усмехнулся.
- Не бросал, потому что для замены двойника искал?
- Нет, не потому! - Кристина не принимала его сарказм. - Просто он добрый. И благородный. Не такой как все... Ты думаешь все богатые - дерьмо?! - Добавила она вдруг так убежденно, будто была уверена, что он тут же вздумает затеять по этому поводу спор.
Но Антона на этот момент вовсе и не волновало, способны богачи или не способны на благородство, он был озабочен обыкновенной ревностью обыкновенного мужика к обыкновенному, - пусть и предполагаемому, - сопернику и потому его целью стали их "чистые" отношения.
- А у него чё ты украла? - Выпалил он.
Она почувствовала его укол. Он сам почувствовал, как его слова вошли в неё словно нож в масло, - медленно и неумолимо. Но она ничего не ответила, только сжалась от боли. Её выдержке оставалось только завидовать.
- У него я ничего не воровала. И никогда не своровала бы, - сказала она, выделяя каждое слово. - ...Но он сделал мне подарок.
Антон хотел понимающе поддакнуть: "А-а"... - и вложить в это междометие всю иронию, на которую был способен, но вовремя спохватился.
-...Я ему всё рассказала...
Антон обиделся про себя: "А мне-то говорить не пожелала..."
-...Всё, всё, всё!.. - и помолчав, добавила: - О том кольце тоже.
- А... - Антон даже не успел сформулировать вопрос.
- Серьги. Золотые. - Просто сказала она. И вдруг улыбнулась. - А у меня и уши-то не проколоты...
Антон взбесился: "За кого она его принимает?! За идиота?! Какой мужик ни с того ни с сего и за просто так подарит "рыжьё"? Конечно только за интимные услуги! Он представил Кристину, ублажающую коммерсанта минетом и его ошпарило изнутри так сильно, что зашевелились волосы на затылке и померкло в глазах. Если бы не сержант, который неожиданно вторгся в поле его зрения, жестикулирующий как регулировщик на оживлённом перекрёстке, на этот раз он бы сорвался точно.
- А ещё у кого ты была?.. - зловеще выдавил он, продолжая, помимо своей воли, в уме грязную рифму, - "за щеку брала"...
- Ни у кого я больше не была. Никого я больше не видела. - Устало проговорила она, видя, что Антон ей не верит. Не верит как все.
Наверное, ей приходилось отвечать так в конце всех допросов, всегда, когда каждый раз отчаянно надеясь быть услышанной и понятой следователем, всякий раз снова и снова убеждалась, что это бесполезно.
- Прости... - Антон развернул ей кисть и поцеловал в ладошку. Конечно, это был абсолютно искренний порыв (или ему хотелось так думать?)...
- Ты всё равно мне не веришь... - В её голосе послышалась тоска. - Даже ты... - Её явное нежелание продолжать исповедь нависла над ним катастрофой.
"Всё, облажался", - испугался Антон. - "Теперь из неё не вытянешь ни слова".
Но Кристина решила по-другому. Медленно, - с усилием, - она заговорила снова.
- Если бы ты познакомился с ним, он бы тебе понравился...
- Что я, «голубой» что ли - пробурчал Антон себе под нос, не столько, чтобы сказать по существу, сколько, чтобы какой-нибудь гадостью нейтрализовать в себе проклёвывающееся желание согласиться с ней.
Она непонимающе взглянула на него (не расслышала?), но не стала уточнять (не посчитала нужным?). Наверное для неё всё это уже было не существенно: ей было достаточно того, как она сама лично воспринимала того человека. А восприятие её, как заметил сейчас Антон, было более чем положительным.
"Пусть это останется её заблуждением." - Снисходительно разрешил он, отказывая безымянному бизнесмену в альтруистической натуре и бескорыстных побуждениях (всё равно "за так" дорогих подарков не делают! Бесплатно только прыщ вскакивает...) - "Впрочем, о покойнике или хорошо или никак".
- Только не посчитай, что я потому так говорю, что о мёртвых надо говорить только хорошо!.. - В её голосе прозвучала укоризна.
"Как будто мысли прочитала" – не удивился Антон. - Ну-ну, я тебя понимаю...
- Ничегошеньки ты не понимаешь! Просто всё произошло так, как нарочно не придумаешь...
Сержант снова замаячил от двери. Антон поймал его глаза и вперился в них, - словно Кашпировский, - немигающим взглядом, будто говоря: "Минутку! Сейчас решается главное, она готова всё сказать". Понял ли тот конкретно его телепатический посыл, но его нервная жестикуляция сошла на "нет".
-...Ко мне уже на следующий день приехали... Милиции и искать меня особо не требовалось: мой адрес нашли у него в записной книжке (я не помню, чтобы он записывал его при мне, - я ведь не приглашала его в гости и не обещала ему встреч, - но видимо он записал его позже). Да и во дворе все видели, как он подвёз меня к подъезду. А тут ещё серьги... Его жена их сразу признала...
- Ну, это ещё не доказательство. - Сказал Антон, чтобы хоть что-нибудь сказать.
-...Кольцо, которое я... украла, тоже нашли. - В её будничном тоне даже при всём желании невозможно было углядеть и малой потребности оправдаться. Она просто как бы перечисляла всё то, что, хотя по её версии и не являлось непреложным доказательством её вины, но которое уже стало частью того, что неумолимо нависло господствующей точкой зрения в противостоянии с ней правосудия.
Антон выпучил глаза.
- Ты что, не избавилась от кольца?!
- Не-а. - ответила она так же механически, без каких-либо эмоций. - Когда я увидела того... э-э... - не вспомнив кличку ларёчника, она продолжила - ...по телеку, я не смогла к нему прикоснуться. Я не то чтобы испугалась, но мне показалось, что продавать его и эти деньги тратить на себя, когда... Ну, в общем, кощунственно...
И уже без всякой связи, - что Антону понадобилось некоторое время, чтобы въехать в её неожиданную переключку, - добавила: - Адвокат советует мне: соглашайся со всеми обвинениями, но утверждай, что с их стороны были попытки сексуального домогательства. Мол, убийство...
- Эй, эй! - Всё! - закричал сержант уже в нетерпении и с такой твердостью, что сразу отметались любые попытки Антона или кого бы то ни было ещё выпросить минуту, даже полминуты...
- Двадцать минут уже прошло! - донеслось с противоположного угла, где, развалившись в мягком кресле, восседал милиционер с девчоночьими ресницами, который будто исчезнув для всех на треть часа в другом измерении, надумал вдруг явиться, хотя его не звали.
-...Мол, убийство - это следствие превышения необходимой обороны.
Она повернулась и пошла к двери.
Сержант смотрел на неё сочувственно.
Не дойдя до сержанта полшага, Кристина вдруг кинулась назад. Тот инстинктивно попытался ухватить её за запястье. Но она, сделав рукой сложный финт, ускользнула от него и бросилась к Антону.
- Тёмка, - он тебя любит! Не бросай его! У него никого нет кроме тебя! Он такой доверчивый!..

Антон ещё издалека заметил одинокие фигуры. Женщина с мальчиком лет трёх. Было уже довольно поздно, чтобы надеяться на трамвай или автобус. Оставалось такси, но и их зелёные огоньки вряд ли бы пожаловали в такое время на эту второстепенную дорогу. Следовательно, лучшим выходом для всех припозднившихся граждан было не торчать здесь, а следовать к центральной улице. Но столь странная для этого часа парочка, кажется, отвергала всякое здравомыслие и ожидала разве только чуда.
- Вам тут ночевать придётся. - Заметил Антон на ходу, намереваясь продолжать свой путь с той же скоростью, с какой двигался до этих пор. Но почему-то притормозил. И сам не знает почему. Не настолько он был свят и совестлив, чтобы, встретив вот такую продрогшую и напуганную компанию среди ночи на безлюдной улице, считать себя обязанным предложить свою опеку. Но факт остаётся фактом, - он примкнул к женщине с ребёнком, хотя те и не просили его об этом одолжении.
Не успел Антон встать рядом, как мальчик вдруг резко переметнулся к нему, схватил за руку и так доверчиво прижался к нему, что на Антона, - у которого не было своих детей, и он не мог похвастаться тем, что когда-либо имел взаимопонимание с чужими, - вдруг накатила неожиданная волна нежности.
- Артём! - Укоризненно прикрикнула на него полу-женщина-полу-девочка и попыталась ухватить его за ручонку, но тот увернулся и прижался к Антону ещё сильнее, будто ища защиты...
- У него же жар! - Антон почувствовал, что ладошка малыша не просто тепла, она горяча как утюг.
Он подхватил лёгкое тельце ребёнка и забросил его на плечи.
- Где вы живёте? - спросил он и решительно зашагал вперёд.
Та, застигнутая врасплох и застывшая в растерянности от такого поворота событий, спохватилась лишь тогда, когда Антон удалился уже на довольно приличное расстояние...

-...Петруха! - сержант звал сослуживца на помощь.
С Кристиной началась истерика.
- Он не насиловал меня! Не было ничего! Чего вы все хотите?! Я не убивала его! Он хороший! Не было обороны!..
Её рыдания били по сердцу Антона как по барабану, заставляя его сбиваться с привычного ритма и сокращаться аритмично, согласно тому, как выталкивал слова её перекошенный рот...
- Неб...
- тук. Пауза, пауза, пауза. Кровь остановила движение.
- Ыло!..
- пх-х... Тронулась.
- Он...
- пх-х, пх-х-х-х. Все тише, тише. Дальше уже некуда. Клапан завис.
- Хор...
- тук-тук-тук... тук. Пауза, пау-за, па-у-за.
- Оший! - пх-х-х...
"Петруха" уже почти выволакивает Кристину из комнаты. Она цепляется за косяк и уже не кричит, а воет: - Не было ничего!.. Он хоро-о-о-ший!!!
"Она его полюбила! Она его любит." - Вдруг осенило Антона. Но странное дело, это открытие не явилось ему трагедией, хотя только что любая мысль, что он может потерпеть в сердце Кристины фиаско, была ему невыносима и вызывала у него бурную реакцию протеста. Он как будто давно где-то в глубине ждал именно такого разрешения, именно такого поворота. Более того, это отступило на задний план и заслонилось другим открытием:  Антон понял, да нет, всего лишь ясно осознал существование давно решённого, что никогда и ни за что не бросит Тёмку...
Сержант вернулся к Антону, который всё ещё стоял в углу, как какой-нибудь провинившийся шкет.
- Да-а... - Протянул он. - Вот ведь... - он кашлянул, - такая хрупкая, худенькая, а сколько натворила дел. Да, тяжёлое время... Пайковые нам третий месяц не дают... Хм-м... Да-а... Вот она утверждает, что только воровала... А ведь пять трупов...
- Я в некотором смысле в курсе. - Проговорил Антон.
- Вот и я говорю: а их-то куда? А ведь ограблены и убиты. Так-то вот...
- Она мне ничего не сказала.
- Понятно. - Страж порядка был разочарован. Чуть помявшись, он ретировался к выходу.
В дверь заглянул Виктор, вопросительно глянул на Антона, обо всём догадался и прошипел: - У-у, прошмандовка!
Антон попытался заступиться, как-то оправдать Кристину, но Виктор осадил его: - Заткни пасть, козел! - И кинулся провожать конвойных с арестованной.
Антон задумчиво посмотрел вслед взбешённому царьку. Ничуть не заботясь разрешением хозяина, он достал вонючую "Приму" и, похлопав по карманам своих старых мешковатых брюк, извлёк платиновую зажигалку с золотым дракончиком.
Прикурив, он широким взмахом бросил её на стол, прямо в кучу золота. Виктор безусловно знает, что она принадлежала одному из пяти "героев" печальной «крим-колонки»...
К своему несчастью...

10.06.98 (идея 07.11.96)