9 января Мирная демонстрация Психические эпидемии

   Начало 1905 года ознаменовалось в России так называемым «Кровавым воскресеньем» («Красным воскресеньем» по П.Н. Милюкову) – этим классическим примером, так называемой, цветной революции, когда агитационно-психологически обработанная толпа, выступила как мирная демонстрация с политическими требованиями к власти. Пролитая кровь – это уже приглашение к следующему этапу, к гражданскому неповиновению, беспорядкам и мятежу.

   В дальнейшем основные положения сценария «Мирная демонстрация» будет повторятся неоднократно. Забегая вперёд, в качестве примера развития этой технологии, обратим внимание на события августа 1905 года в Тифлисе.
   «29 августа, около 10 часов вечера толпа рабочих и молодёжи обоего пола ворвалась в зал думских собраний, где никакого заседания не было. Получив об этом сведения, – пишет в отчёте временный генерал-губернатор ген.-л. Яцкевич, – я просил   городского голову принять меры к удалению публики из зала думы, на что голова заявил, что своими средствами он не в состоянии удалить собравшихся, и что такое собрание он считает надругательством над городским самоуправлением. Тогда я приказал полиции очистить зал от публики. Прибывший для этого в зал заседаний местный пристав был грубо вытолкан толпой, вследствие чего было сделано распоряжение об удалении публики военной силой, и туда был командирован командир третьей сотни полтавского полка. 
   Когда последний вошёл в зал и моим именем предложил недозволенной сходке немедленно разойтись, обещая, по моему уполномочию, что, в случае повиновения, никто задержан не будет, собравшиеся отвечали криками и шумом, и, хотя и начали уходить, но убегавшие производили в казаков револьверные выстрелы. Затем со двора и улицы в окна думы также посыпались выстрелы, причём часть стрелявших, проломив стену соседнего помещения ломбарда, проникли туда и также открыла через окна на улицу револьверный огонь, которым тяжело ранены казак и городовой, почему казаки принуждены были, и со своей стороны, открыть оружейный огонь. По восстановлению порядка оказалось 23 убитых и около 50 раненных. В разных местах скопления подобрано большое количество преступных воззваний».
   «Прогрессивная» общественность обвинила во всём власть, и как следствие, после этих, инспирированных революционерами трагических событий, городская дума Тифлиса в полном составе с городским головой Х.А. Вермишевым подала в отставку, а вместо временного губернатора Яцкевича назначен ген.-м. Рыльский, который, впрочем, сразу же отказался от такой чести и назначен ген.-л. Жиляй.
   На этом примере, выделим основные элементы этой технологии с условным названием «Мирная демонстрация», состоящей из следующего:
а) предварительной подготовки к собранию толпы (преимущественно молодёжи, желательно однородной по социальному составу), с написанием революционных воззваний, прокламаций, листовок, а также вооружение определённого числа провокаторов с оружием и их инструктаж, в каких случаях его применять (исподтишка);
б) организации несанкционированной сходки (собрания, демонстрации, манифестации) в примечательном публичном месте, желательно в центре, чтобы спровоцировать власть и привлечь к инциденту как можно большее внимание общественности;
в) сопротивлении представителям власти после требований разойтись, провоцировании открытого противостояния;
г) организации перестрелки с убийствами представителей власти и собравшихся, используя ситуацию, когда не понятно, кто в кого стрелял;
д) обвинения власти в применении оружия и героизация жертв кровопролития;
ж) использовании похорон для агитации и нагнетании дальнейшего противостояния толпы и власти. Исходя из последнего, «мирное» мероприятие толпы можно и желательно повторить с вовлечение в него ещё большего количества участников.

   Правильнее было бы попытаться посмотреть на события 1905 года глазами современников. И вот, что их особенно поразило, на что они обратили внимание. В своих воспоминания С.Ю. Витте писал, что в 1905 г. «громадное большинство России как бы СОШЛО С УМА» (здесь и далее выделено мною. – С.Д.). Это мнение разделяли многие, в том числе и художники, запечатлевшие эти события. Видимо поэтому Л.Д. Троцкий в своей автобиографии, пытаясь объяснить это явление и отвечая министру пишет: «Революция кажется консерватору коллективным УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВОМ только потому, что «нормальное» БЕЗУМИЕ социальных противоречий, она доводит до высшего напряжения».
   Ну, во-первых, революция, как абстрактное понятие, никого «доводить до высшего напряжения» не может. Революцию совершают люди, руководимые вождями, и вот как раз их задача, по Троцкому, социальные противоречия доводить до высшего напряжения безумия. Их действия рассматриваются Витте как «коллективное умопомешательство», которое среди профессионалов имеет несколько иное название – «индуцированное помешательство».
   Если неспециалисты используют понятия «безумие», «умопомешательство» и рассуждают на эту тему, то попытаемся, в свою очередь, посмотреть на события «Кровавого воскресенья» (как пример технологии цветной революции) с позиций психологии и психопатологии, тем паче этот взгляд представлен в истории крайне скудно, в отличие от огромного количества материалов описывающих события 9 января 1905 года в Петербурге.

   Немного предыстории. Для анализа, так называемых, групповых «индуцированных помешательств» и «ПСИХИЧЕСКИХ ЭПИДЕМИЙ» (в какой-то степени синоним цветных революций) ещё в XIX веке российские психиатры и психологи провела значительную научную работу, отграничивая патологию от нормы.
   Так всемирно известный психиатр С.С. Корсаков ещё в 1901 году написал, что у психически нормальных людей в определённых условиях могут проявится «особые состояния» нарушенного сознания, проявляющиеся «совершенно бессмысленными поступками», носящие как бы заразный характер и охватывающих значительное количество людей (эпидемии). При этом изменения сознания у людей в этих случаях могут быть различной глубины, от объяснимых, определённой ситуацией, действий до совершенно неадекватных болезненных проявлений, когда человек, не осознавая этого, СТАНОВИТСЯ ОПАСЕН, как для себя, так и для окружающих.
   Процитируем Корсакова: «<…> как бы под влиянием заразы, развивается ОСОБОЕ СОСТОЯНИЕ психического автоматизма с крайней односторонностью душевного содержания и СОВЕРШЕННО БЕССМЫСЛЕННЫМИ ПОСТУПКАМИ. Иной раз такие состояния бывают кратковременным, иной раз довольно долги. Таким образом появляются целые психопатические эпидемии в школах, на фабриках (заводах), в целых селениях и округах. Между чисто психопатическими эпидемиями и эпидемиями «психическими», основанными на свойственном и нормальном человеку инстинкте подражания и способности приходить в состояние психического автоматизма, существуют незаметные переходы...»
   Об неоднородности НАРУШЕНИЙ СОЗНАНИЯ в определённых условиях писал ещё один русский учёный А.А. Токарский в 1893 году, изучавший психические эпидемии. По его мнению, термин «эпидемия» в данном случае вовсе не включает в себя собственно понятие о болезни, и, под этим названием не следует понимать только распространение болезненных психических проявлений. Он был убеждён, что к психическим эпидемиям «относятся разного рода НАРОДНЫЕ ВОЛНЕНИЯ, какими бы мотивами они ни были вызваны и как бы велика ни была их продолжительность и распространённость, религиозные движения (в равной степени и партийные движения экстремистского, конспиративного толка. – С.Д.), существующие в течение многих лет и во многих странах, равно как явления, вызванные паникой и продолжающиеся всего несколько минут».

   На примере «Кровавого воскресенья» попытаемся обобщить общие условия для возникновения «индуцированных помешательств» и «психической эпидемии», применительно к 9 января 1905 года.
   Условие первое, – создание группы людей с едиными убеждениями и с предпочтительным доведением их проповедниками до фанатизма (религиозного, политического или иного другого). На этом этапе возможно внушение членам групп бредоподобных мыслей соответствующей тематики. Поясним: бред как психиатрический термин – стойкие умозаключения, не поддающиеся переубеждению на фоне другой, связанной с ним психопатологией; носители бреда – душевнобольные. В нашем случае, имеются в виду «нормальные» люди с некоторыми отклонениями, в виде не достигающими уровня бреда доминирующими и сверхценными идеями, не с помрачённым, но часто с суженным сознанием.
   Далее необходимое условие, связанное с группой, – совместные переживания, пограничного психического характера, во время собраний и других массовых мероприятий, возникающие от причастности к единым убеждениям, ценностям, групповой «правде» и совместным действиям; и дальнейшая, выходящая за рамки психической и поведенческой нормальности, фанатизация и экзальтация на этой почве. Диапазон психических проявлений, вызванных этим условием, самый широкий от болезненных проявлений до неустойчивой нормы.
   Это условие было соблюдено, по крайней мере, с февраля 1904 года, когда в Петербурге было создано «Собрание русских фабрично-заводских рабочих» под руководством священника Георгия Гапона с религиозным (христианско-православным уклоном), с целью «нравственного и культурного» воспитания рабочих. К концу этого года оно насчитывало 11 тысяч членов и 8 тысяч кандидатов <…> Поначалу Гапон заботился о духовном благосостоянии своей паствы», но затем под неким влиянием, «пришёл к убеждению, что рабочим следует вместе с другими сословиями углубиться в политику». 
   Второе условие для создания «психической эпидемии» – чем больше толпа, тем предпочтительнее, – так как повышается доля людей с неустойчивой и не совсем нормальной психикой, фанатиков, распространителей «психического заражения», которые в толпе находят, условно говоря, своих зрителей, поклонников, последователей и подражателей, таких же не совсем нормальных людей.
   Кроме того, применительно к 9 января, у манифестантов создавалась иллюзия: «нас много и перед нами никакая власть не устоит», а иллюзия это уже предпатология, ибо обманы правильного восприятия ситуации и следующего затем неадекватного ожидания, провоцирует стресс и психический срыв. А если этот нервный срыв отмечался у многих – это уже предпосылка к «психической эпидемии». К обману ожидания нужно отнести и то, что большая часть рабочих надеялась на мирный исход манифестации. Абсолютное большинство не ожидало и не хотело кровопролития.
   Руководствуясь здравым смыслом, для подачи петиции царю вполне достаточно было задействовать часть наиболее организованных и подготовленных членов «Союза», если бы целью «мирной» манифестации была только доведение требований рабочих до Николая II. Но цели были совершенно другие и некие силы вывели на улицы Петербурга около 140 тысяч. 
   Третье условие, – подогревание в толпе участников манифестации бессознательных страхов. Если считать текст петиции квинтэссенцией предшествующих собраний и других сборищ, на которых обсуждалось и доводилось её содержание, то мотив обречённости, смерти, в случае невыполнения требований петиции, должен был проходить красной линией в головах манифестантов.
   Вот некоторые выдержки ИЗ ПЕТИЦИИ, которые можно рассматривать как внушение с установкой на определённый исход: «нас ДУШИТ деспотизм и произвол, и мы ЗАДЫХАЕМСЯ»; «ПРИШЁЛ тот СТРАШНЫЙ МОМЕНТ, когда ЛУЧШЕ СМЕРТЬ»; «МЫ УМРЕМ здесь, на этой площади, ПЕРЕД ТВОИМ ДВОРЦОМ»; «у нас только два пути: или к свободе и счастью, или В МОГИЛУ»; (и здесь же, чтобы никого не смущали слова о свободе и счастье, и с целью без альтернативности, далее следует), – «пусть наша ЖИЗНЬ БУДЕТ ЖЕРТВОЙ»; (и чтобы ни у кого не было вообще никаких сомнений относительно цели манифестации, петиция заканчивается словами) – «Нам НЕ ЖАЛЬ ЭТОЙ ЖЕРТВЫ, МЫ ОХОТНО ПРИНОСИМ ЕЁ!» Обратите внимание, еще ничего не произошло, а в головах манифестантов «жертвы» и тема смерти уже были запрограммированы.
   Такой текст у части манифестантов не мог не вызвать страхов и опасений за свою жизнь, которую некто, не спросясь, «охотно» приносили в жертву, но большинство считало, всё закончится мирно, и со своими страхами продолжало движение в колоннах. «Первые ряды шли плотной массой, взявшись за руки, с обнажёнными головами и с пением «Спаси, Господи, люди Твоя». Сзади несли транспарант с надписью: «Солдаты! Не стреляйте в народ!»
   Другая часть толпы слова петиции воспринимала с бессознательным восторгом и без критики, готовясь к жертве, повторяя за вожаками: «Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим ее!» И далее, как в программном песнопении, провокаторы, расставленные в толпе, сжимая в карманах рукоятки револьверов про себя повторяли: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»
   Четвёртое условие, многотысячную толпу необходимо было вывести на линию огня правительственных войск и подвергнуть испытанию расстрелом, поэтому манифестантов вожаки маниакально продвигали к центру, к Зимнему дворцу. При этом солдаты установленных заслонов после словесного предупреждения сначала стреляли в толпу холостыми патронами и боевыми поверх голов.
   В то время как над толпой разнеслось эхо оружейных залпов, в многотысячной толпе-колонне: одни, стоящие сзади, ещё ничего не подозревали; другие, находящиеся на линии огня, уже испытывали всю гамму психических переживаний. После первых выстрелов (холостыми и поверх голов), это безумство покатилось волнами назад, охватывая на своём пути всё большее количество манифестантов.
   И у части толпы, неподготовленной к такому поводу событий, уже на этом этапе закономерно возникали, пользуясь профессиональным языком, острые реакции на стресс, а также острые реактивные состояния с неадекватным поведением, которое расценивались солдатами как проявления неповиновения законным требованиям и агрессия.

   ОСТРЫЕ РЕАКЦИИ НА СТРЕСС – это «быстро преходящие непсихотические расстройства любого характера, как реакция на экстремальную <…> психическую ситуацию, такую, как стихийные бедствия или боевые действия, и которые обычно исчезают спустя несколько часов или дней».
   К ним относятся состояния ПАНИКИ, СТРАХИ, аффективные СУЖЕНИЯ СОЗНАНИЯ С БЕГСТВОМ В ТОМ ЧИСЛЕ И В СТОРОНУ ОПАСНОСТИ, разные формы ДВИГАТЕЛЬНОГО ВОЗБУЖДЕНИЯ, в том числе и АГРЕССИВНОГО ХАРАКТЕРА, а также разные формы ЗАТОРМОЖЕННОСТИ, вплоть до утраты способности к передвижению или ПАДЕНИЯ (ноги подкосились), таких можно было принять за раненных.
   Одной из существенных причин рассматриваемых состояний является резкая неблагоприятная смена привычной обстановки, которая не даёт возможности осмыслить случившееся и принять рациональное решение. Кроме того, возникновению этих состояний способствует умственное и физическое переутомление (например, рабочие Ижорских заводов из Колпино шли пешком до Петербурга несколько часов); алкоголизация (рабочие бастовали, не работали, было воскресенье); личностные установки к ситуации (большинство было убеждено: идём с миром, в иконы стрелять не будут, но в глубине души сохранялся страх); мера опасности происшедшего (была высокая, войска стреляли залпом в сторону манифестантов).
   Среди многотысячной толпы на фоне внезапного психотравмирующего воздействия не могли не возникнуть у части манифестантов ШОКОВЫЕ РЕАКТИВНЫЕ ПСИХОЗЫ, в то время имевшие название «психозов страха». Основным признаком которых являлись ВЫКЛЮЧЕНИЕ ИЛИ ПОМРАЧЕНИЕ СОЗНАНИЯ, преимущественно по сумеречному типу. Такие психозы, как правило, сопровождались: или заторможенность ДО ОЦЕПИНЕНИЯ, СТУПОРА; или ПСИХОМОТОРНЫМ ВОЗБУЖДЕНИЕМ совершенно НЕАДЕКВАТНОГО ХАРАКТЕРА, нередко с КРАЙНЕ АГРЕССИВНЫМИ И РАЗРУШИТЕЛЬНЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ, в том числе с возможным нападением безоружного на вооруженного, являвшегося источником аффекта гнева.
   По понятным причинам 9 января моменты соприкосновения толпы с войсками никто на фото или киноплёнку запечатлеть не сумел, поэтому вынуждены довольствоваться творчеством художников. Первое впечатление: на изображении слева больше динамики, а на изображении справа – статики. Отобраны 9 манифестантов, с наиболее характерным поведением. Исходя из вышеизложенного попытаемся предложить другой взгляд на их поведение, отличающийся от общепринятого.
   Обратите внимание, манифестанты справа явно испытывают страх, состояние паники, это видно по выражению их лиц (№№6,7,8,9), по глазам (№№6,8,9), для них характерны состояния заторможенности, оцепенения, ступора (№7), с утратой способностью к передвижению (№№6,7,8), у некоторых, возможно, подкосились ноги (№7). Исходя из логики происходящего для манифестантов справа необходимо было бы спасаться, убегая с линии огня, но они этого не делают.
   Слева несколько иная картина, явно видно двигательное возбуждение манифестантов, возможно, даже до степени суженного сознания, иначе чем объяснить поведение №1, он явно выскочил из толпы и двигался в сторону шеренги солдат, возможно даже с агрессивными намерениями. Необходимо учитывать, перед этим производились либо холостые выстрелы, либо выстрелы поверх голов. Необычное поведение №4, он тоже необъяснимо бежит в сторону опасности. Более адекватное поведение №3, обусловленное чувством страха. Такое же чувство страха, возможно даже более выраженное, так как сопровождается не способностью спасаться бегством, испытывает №2. Справа №5 демонстрирует агрессивность и озлобленность.
   Приведённую выше трактовку поведения манифестантов можно рассматривать как гипотезу, основанную на не вполне достоверном изобразительном материале, однако другого у нас, к сожалению, нет, а заявления современников о КОЛЛЕКТИВНОМ УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВЕ остаются…
   Не станем более углубляться в психопатологию разбирая все тонкости и нюансы клиники, и так ясно, – некто (скрывавшиеся под словом «МЫ») подготовили, создали условия и спровоцировали ситуацию, когда тысячи простых безоружных русских людей были искусственно поставлены в трудно переносимую психотравмирующую стрессовую ситуацию в угоду достижения определённых целей некими политическими силами.   
    «Революционные настроения в стране отсутствовали, а рабочие собирались к царю с чисто экономическими требованиями. Но их обманули – на иностранные деньги устроили им кровавую бойню», – подтверждает суть изложенного историк профессор Н.К. Симаков».

   Кроме того, события 9 января оказались подготовленной заранее иезуитской попыткой разрушения триединства России: самодержавия, православия и народности, и в этом смысле их можно рассматривать, как отдельную технологию – сценарий «Разрушение государственной идеологии». Сценаристы от революции правильно выбрали символы преследующие эту цель: место – у «дома самодержца»; способ воздействия – расстрел народа и православных святынь, икон и хоругвей; виновных – «царя и его сатрапов».
   О стрелках-провокаторах из толпы, разумеется, намеренно забыли. Заранее усилена была виновность Николая II с помощью, растиражированной в прессе и прокламациях, мысли-вируса: «Царь, Николай-кровавый, расстреливает православный народ! Долой самодержавие!». Тем самым разрушались прежние представления о привычном мироустройстве, справедливости и защитнике царе.
   Оставалось только распространить эту идею-заразу по всей России и идеологическое триединство, цементирующее Россию, по революционному сценарию распадалось: на безвинно пострадавший народ, жаждущий свободы, утраченную народную веру и ненавистного самодержца.
   В перспективе предполагалось восстание, свержение законной власти и подмена основ государства: вместо единого народа в качестве цемента – пролетариат; вместо православной веры – идеология Маркса; вместо самодержавия – тоже самое централизованное управление с партией во главе с фасадом в виде советов и диктатурой якобы пролетариата. Остатки триединства, подлежали, в той или иной степени, уничтожению.   
   Впрочем, у разных партий, руководимых из-за границы, возможны были и другие варианты коренного изменения государственного устройства, при этом народом манипулировали в своих целях, обещая государственное устройство России решить с помощью всенародно избранного Учредительного собрания, работу которого, забегая вперед, никто так не увидел и не оценил, ибо с ним расправились, как и со всем остальным, ради сохранения революционной власти.

   Безусловно, по-своему замечательные, и сценарий, и постановка, и режиссура, с учётом того, что в России в 1905 году это был первый масштабный революционный эксперимент над русским народом. Многие в подобный, искусственно созданный, сценарий не верят и до сих пор считают, что выступление народа 9 января было стихийным, объективно обусловленным и исключительно мирным (стрелков-провокаторов не учитывают), а послушные солдаты стреляли в безоружную, мирно настроенную, толпу по приказу царя, и якобы только после этого «защитники народа-русские революционеры» вступили в борьбу с властью.