1. Дорога в ад всегда выстлана добрыми намерениями

   
                (Роман "Ностальгия по бессмертию")

     Мне сорок пять лет и я начинаю все с начала. Позади Сибирь, Дальний Восток, Венгрия, Прибалтика, Москва, Германия, теперь – Чечня, где в Грозном на площади Минутка так и не стёрта потрясающая надпись «Добро пожаловать в ад!».  Вылет в Грозный, как только будет первый попутный авиарейс.  Накануне вечером полковник Юрий Николаевич Волин, помощник командующего внутренними войсками МВД России, в разговоре по телефону был краток и поставил задачу:
-   Ты где? Еще в Ростове? Да тебя  Куликов  два дня разыскивает!
    В ответ на объяснения, что были проблемы с военкоматом, с командировочными документами и  заверения о готовности завтра быть в Москве, а потом вылететь в Грозный, Волин напомнил популярную в армейских кругах пословицу о плохом танцоре, которому постоянно мешают ноги. И жестко добавил:
- Да тебя командующий не в Москве, а в Грозном  ждет! Давай, в темпе выдвигайся в Грозный первым попутным авиарейсом, не подводи!
    «Не подводи…» ,  - это Волин сказал в том смысле, что именно он напомнил обо мне, полковнике, уволенном по сокращению Западной группы войск в Германии, генерал-полковнику Анатолию Сергеевичу Куликову, с которым я познакомился во время его командировки в Германию. Теперь я вновь призван на службу, но уже в Министерство внутренних дел России. Должность - начальник пресс-центра командующего внутренними войсками МВД России.
    С попутным авиарейсом из Ростова в Грозный дело оказалось очень непростым. Полдня  заняли уточнения и мучительные попытки выяснить, когда вылет и кто даст разрешение на включение меня в списки  на самолёт в Чечню. В штабе Северо-Кавказского военного округа  необходимых сведений не сообщили, рекомендовали обратиться в штаб внутренних войск МВД. Там в свою очередь развели руками: пока ничего не планируется, звоните, поезжайте, уточняйте, может какой -  то вариант  подскажут в пресс-центре Северо - Кавказского округа. А ещё посоветовали позвонить дежурному по перелётам
    Дозвониться до дежурного по перелетам ВВС Северо-Кавказского военного округа оказалось делом довольно сложным, но и успешный звонок ясности не внес. Мне ровным, официальным голосом  сообщили:
- Ожидается  самолет  с «грузом-200». Пойдёт обратно на Чечню, если не будет других команд. Так что шанс у вас есть. Слово «груз-200» в сочетании со словами «шанс у вас есть» так или иначе  напомнили и о возможной, не исключающейся из реальности перспективе моего возвращения из Чечни. И это  никак  не улучшило настроения.
     С твердым  намерением всё же решить вопрос с вылетом  в Грозный, в  непомерно  жаркий, июньский день я добирался в общественном транспорте и пешком, из одного штаба в другой, из одной инстанции в другую,  по раскалённым улицам Ростова,  на которых начинал плавиться асфальт. Уже много лет мне не доводилось бывать на улицах родного города, в котором прошло моё раннее детство,  и где, после окончания  военного училища, учился на историческом факультете госуниверситета.   
    Я родился в семье влюблённых в жизнь романтиков:  невысокой, стройной,  весёлой,  но властной, с железной волей,  удивительно сине - голубоглазой   блондинки,  студентки биофака университета, которая в последний год войны босиком, чтобы  сберечь единственные туфли,  пришла в университет со своего хутора  и лобастого, с грустным взглядом,  так много увидевшего  запредельного, горевшего в самолёте, контуженного, много раз раненного,  отставного молодого  лётчика, бежавшего в 17 лет на фронт. Летавшего, воевавшего и в одном экипаже с дважды Героем Советского Союза Павлом Плотниковым. Отцу после войны врачи запретили летать и разрешили "летать" в  мечтах о славе писателя в одной из ростовских газет. Он дружил и участвовал в литературных конкурсах вместе со своими земляками Анатолием Калининым и Николаем Доризо. А имена у моих родителей для влюблённых в жизнь романтиков  были вполне подходящие: Любовь и Виталий.
    О, как жадно они хотели жить в новой, мирной послевоенной жизни ! Как хотелось моей маме и моему отцу  многое успеть, многого достичь и радоваться, радоваться, умываться этой радостью и купаться в этой радости, потому что им выпало выжить и жить после этой страшной и самой жесткой за всю историю планеты войны.  Фронтовое, военное поколение эту светлую радость жить несло и щедро дарило всем и мечты были о том, чтобы больше никогда не повторилось страшное до ужаса и дикое, что они увидели и узнали, то о чём не хотелось никогда вспоминать.
    Мама рассказывала, что было когда  объявили что войне - конец, что всё  - Победа !  Ночью,  не известно кто первым позвонил в Ростов, кто первым узнал и кто кому первым передал эту великую и благую весть в Ростове, она, эта весть, мгновенно, как радостная молния в внезапную сильную весеннюю оттепель после долгой  холодной жестокой зимы, вспыхнула,  пронеслась и осветила весь город ! По какому-то не ведомому зову из глубины каждой души и каждого сердца, взрослого и детского, все кто мог двигаться - выбежали на ростовские  улицы и в переулки, на площади, все обнимались, знакомые - едва знакомые и совсем не знакомые, танцевали, смеялись и плакали. И потом говорили, что в эту ночь, в нашем городе  с разбойничьей славою,  никого не ограбили…
    Наша семья снимала скромный, небольшой флигель у бежавшей в Ростов ещё до революции из Азербайджана армянской семьи  Деркезовых. И в этом флигеле у нас повсюду были книги, книги и  ещё раз книги, и их становилось всё больше, больше и больше.  Дядя Жора, глава армянской семьи, тоже раненный – перераненный, крупный, рослый мужчина, с черной шевелюрой обильно прихваченной сединой, хромавший, мало ходивший и много куривший, всегда улыбался, когда видел во дворике меня и обязательно в гостях угощал лакомством – кусочком колотого сахара. Для него видеть каждый день в тишине ребёнка значило - это правда, что нет войны,  и что жизнь продолжается !  А я обижался  на дядю Жору, дул обиженно губы, капризничал, потому что мне очень нравился маленький блестящий наградной пистолет дяди Жоры, который ему ну был совсем не нужен, он ведь уже вернулся с войны, а мне  было почти  пять лет и вот  мне то и был нужен, до слёз был нужен,  настоящий пистолет.  А дядя Жора никак не понимал ! Папа мой говорил-успокаивал:
- Да будет у тебя ещё пистолет, ты только вырасти, ведь ты военным будешь, и пистолет тебе выдадут.   
   И папа, как выяснилось много позже,  говорил правду: я вырос, стал военным и мне много, много раз выдавали и пистолет, и даже автомат в Сибири, на границе  Дальнего Востока, в Венгрии, Прибалтике, в Германии.И вот теперь меня ждёт Чечня!
   Сегодня, в Ростове-на-Дону, дома, магазины, административные здания уже в новом, современном ярком окрасе, а ночная подсветка, броская многочисленная и многоликая реклама, на оживлённой во все времена года,  весёлой и приветливой улице Энгельса, переименованной в духе новых перемен в Большую Садовую, придавали новый колорит старинному многонациональному городу.
   Всё также люди громко и оживлённо общаются, шутят и смеются в магазинах и кафе,  несмотря на изнуряющую жару. Полуобнажённые жарой девушки и молодые женщины, красотки - ростовчанки, неукротимые модницы, во все времена, любой ценой и невероятными, непостижимыми стараниями неизменно следовавшие за модой, напоминают о переходящем  из поколения в поколение дерзком утверждении  мужской части населения города,  что самые красивые в мире женщины живут именно в Ростове. Всё также неутомимый троллейбус № 1 перевозит горожан и гостей города от железнодорожного вокзала в аэропорт.
    Всё так же в Ростове, но вот только  среди горожан всё чаще и чаще встречаются люди одетые в камуфляжную форму, напоминающую, что  где то, не так далеко в Чечне, идёт война. Там каждый день и каждую ночь гибнут, пропадают без вести и  безнадёжно страдают в адских муках войны люди,   русские и чеченцы, женщины, дети, старики. Через Ростов пополняются из регионов федеральные войска и структуры МВД  военнослужащими и сотрудниками милиции, взамен возвращающихся  из Чечни.
     А самолёты военно - транспортной авиации натружено доставляют в  Ростовский госпиталь Северо – Кавказского военного округа  раненных,  охлаждаемые специальные помещения пополняются неопознанными телами погибших, офицеры и сотрудники судебно – медицинской  экспертизы проводят печальную   работу:   устанавливают  кому принадлежали обожженные, изуродованные, изувеченные тела и  головы, в которых ещё совсем недавно жили  такие светлые и радужные мечты, надежда  на долгую,  радостную и счастливую  жизнь.  И оторванные взрывами от тела скрюченные застывшие ноги, которые так и не добежали,  не дошли на свидание с любимыми и на встречи с родными, близкими. и друзьями. Для генетической экспертизы приезжают и прилетают  в Ростов безутешные родители и родственники, чтобы опознать  сыновей,  мужей и предать затем их, после опознания, земле, как положено и у христиан, и у мусульман, да и у атеистов тоже.
    Это прежде Северо - Кавказский военный округ по громадному количеству ведомственных санаториев и домов отдыха Министерства обороны и отсутствию в нём полностью развёрнутых боевых соединений и частей называли санаторно – курортным.  А сейчас Северо - Кавказский   - воюющий округ. Ещё до  ввода войск в Чечню  из Западной групп войск в Германии  в округ  переброшены несколько дивизий,  мотострелковые,  артиллерийские  и  авиационные полки, отдельные  части и подразделения, в их числе и элитные соединения и части штурмовавшие Зееловские высоты и Берлин,  в них воевали все народы нашей страны, в том числе и народы Северного Кавказа.
    В штабе и управлениях, в разведке Северо – Кавказского округа и редакции окружной газеты теперь проходят службу немало тех генералов и офицеров , с кем довелось служить в легендарной Группе советских войск в Германии-Западной группе войск.
    И всё же Ростов живёт своей прежней, повседневной, беззаботной  жизнью: на афишах реклама кинофильмов,  заезжих театральных трупп  и эстрадных концертов, спортивных соревнований и презентаций в торговых центрах, речных круизов и экскурсий, аукционов, продажи квартир, домов, земельных участков. Свадебный картеж машин,  украшенных праздничными лентами и шарами проехал по Большой Садовой сигналя, чтобы все знали, что сегодня у кого - то - день счастья !  У новобрачных со временем обязательно по всем законам природы и их большому желанию родятся в любви девочка или мальчик. А если мальчик, то когда он вырастит не ворвётся  ли в его судьбу  страшная непрошенная злобная гостья – новая война ?
   Но сегодня  у новобрачных, их родных  и друзей беззаботный праздник, радостный вечер поздравлений, подарков, удивительного куража, танцев и песен. Веселье  будет безудержным до утра, а затем продлится, наверное, как водится, по традиции, ещё один день. И в этом кураже обязательно как гимн радости и признания в любви своему городу прозвучат слова знаменитой, любимой песни  ростовчан: 
               
                -Левый, левый, левый берег Дона !

      В нашей стране, в Чечне, идёт,  страшная война, потому что – братоубийственная. Никто не вторгался в нашу страну, она,  эта война  родилась среди нас самих. Сначала родились благие намерения,  которые всегда ведут в ад, в головах политических карликов, которым показалось, они поверили сами и других убедили, что они – политические Атланты. И что именно они способны и обязательно  всё улучшат и переустроят в стране и во всём мире. Но вместо созидания политические карлики, подобно злым джинам стали  все свои силы  и силы своей услужливой популистской интеллектуальной рати газет, журналов, телевидения и радио направлять на обещания каждому народу свобод, которые невозможны и при которых этим народам самим выжить достойно невозможно. И в поиск того что не объединяет, а разъединяет народы в истории,  в политические заклинания,   вызывающие  из прошлого призраки былых обид,  боль от былой несправедливости.  Эти призраки обрели реальную плоть и воскресли  в реальных противоречиях, национальных фронтах и сепаратистских движениях, конфликтах и реальной новой вражде, межнациональных столкновениях, кровопролитии, привели к распаду и краху огромного и могущественного государства.
      И что будет с войной в Чечне ? Здесь встретились две правды: правда федералов, их сторонников-чеченцев стремящихся сохранить Чечню в составе России. И  правда другой части чеченцев, которые в составе Чечено-Ингушетии оказались в трудное время как и другие республики и регионы без поддержки и финансирования вначале правительства Советского Союза, а затем и  России, И поверили в иллюзорную мечту,  что  не только Россия, но и другие мировые нефтяные гиганты, не помешают Чечне создать свой,  новый Кувейт. А там где встречаются две правды  - там рождается ложь. А нужна одна правда, и она в том чтобы остановить войну в Чечне как противоестественную, как величайшее бедствие всех народов России.  Кто  остановит братоубийственную  войну в Чечне  – тому, наверное, народы России должны обязательно поставить золотой памятник !
     Ведь все обещания лже демократов  оказались большой авантюрой как и их благие намерения предоставить России достойную цивилизованную жизнь. И как ещё раз не вспомнить, что дорога в ад вымощена, как известно, благими намерениями.
     Свой маршрут передвижения в пресс – центр Северо –Кавказского военного округа я спланировал с посещением главного здания Ростовского государственного университета, где находился и исторический факультет.
     Очень хотелось хоть на десять - пятнадцать минут увидеться с Людмилой Павловной Хоришко, доцентом кафедры новой и новейшей истории университета, поддержавшей меня в своё время в выборе  сложной темы дипломной работы о причинах утверждения нацизма в Веймарской республике. Мне не верилось, что массовая запредельная жестокость к другим народов у большинства немцев - нации философов, писателей, поэтов, композиторов, изобретателей и преклонение перед нацизмом могли появиться и утвердиться сами по себе. Защита дипломной работы прошла весьма успешно и была депонирована как мой первый научный труд. И я мечтал передать доценту Хоришко  мою книгу «Советские войска в Германии 1945- 1994 годы» как подтверждение, что когда то давно, успех моей студенческой дипломной работы был совсем не случайным.
    Оказалось, что по расписанию Людмила Павловна будет на истфаке только через пятьдесят минут. И я решил скрасить ожидание встречи  прохладительными напитками  в прежде культовом месте студентов РГУ в жаркое летнее время - в кафе детского универмага «Солнышко», рядом с университетом.
    Многочисленные воспоминания о поступлении и об учёбе на истфаке,  воспоминания  чёткие и ясные,  как будто всё происходило и произошло  вот только что, появлялись в памяти  меняя и вытесняя  торопливо друг друга. Идею поступления на исторический факультет навеял подвижнический пример Виктора Литовкина корреспондента газеты «Ленинское знамя» Южной группы войск, с которым в годы лейтенантской юности посчастливилось служить в Венгрии. После школы он пошёл походить в плавания,  чтобы получить жизненный опыт и  стаж для поступления на факультет журналистики. Затем отслужил три года солдатом в артиллерийском гаубичном полку и только после этого достиг заветной цели - поступил на факультет журналистики Львовского высшего военно-политического училища.
   Статьи лейтенанта Литовкина   на страницах газеты «Ленинское знамя» удивляли всегда необычной новизной, не стандартным изложением сюжетов и частенько появлялись на  стенде редакции «Красная строка», где отмечались лучшие публикации. А однажды  Виктор Литовкин рассказал что изучает в свободное время многотомную «Историю государства Российского»  Никола;я Миха;йловича Карамзи;на
и имеет честолюбивые планы весь этот монументальный исторический  труд прочесть и изучить в ближайшее время. И объяснял своё стремление убедительно и просто: как можно писать о настоящем не зная прошлого ?  В годы учёбы в школе история была одним из моих самых любимых предметом, но окончательное решение  поступить на истфак госуниверситета я всё же принял под влиянием Виктора Литовкина. Чтобы писать о настоящем правильно.
   Нахлынувшие воспоминания продолжали волновать мою душу ощущением уже  ушедших в прошлое юности и молодости, уходящей жизни, стремительного, неудержимого,  неумолимого течения  времени в необратимое прошлое. Течение времени напоминавшее ускоряющееся течение реки к гигантской  воронке водоворота,  из которого ничто и никогда не возвращается.
   Это ощущение соединялось в душе с тревогой за настоящее и столь неопределённое будущее современной моей жизни и жизни близких мне людей,  всей огромной нашей страны, попавших в один момент во всепланетарный, мировой, в независимый от наших воли и желаний,  неуправляемый политический водоворот,  беспощадно и безвозвратно  поглощавший прежнее, ровное, спокойное,  пусть и не  блиставшее  большим  избытком благополучия,  но уверенное и предсказуемое течение  жизни.
    Исторический  факультет университета поднял нас всех, молодых людей, студентов, наше сознание на неведомую прежде и не постижимую вершину  знаний величественных, таинственных и грозных событий истории. И перед нами открылась многоликая, удивительная,  во всю свою необъятную глубину диорама мировой истории:  прекрасная, украшенная чудесами света, озарённая заветами, пророчествами, откровениями и одновременно отсвечивающая чёрными красками  мрачного,  жестокого, корыстолюбивого  уничтожения и распятия  всего  святого и светлого, самого главного – веры, правды и смысла человеческой жизни. Эта диорама мировой истории,  манила и удивляла достижениями человеческого гения, достигнутых знаний и  комфорта и одновременно пугала многовековыми эпохами и периодами  возвышения и падения нравственности, разгула цинизма во всей человеческой цивилизации, гражданских подвигов и корыстных предательств, появления, расцвета и исчезновения народов, городов и государств. 
    При поступлении декан исторического факультета Александр Иванович Козлов отнёсся ко мне  с нескрываемым большим удивлением и любопытством: я был единственным наглым абитуриентом,  который опротестовал оценку «хорошо» на экзамене приёмной комиссии по знанию истории СССР и  получил всё же «отлично» у собранной деканатом комиссии для переэкзаменовки. А поскольку Тюменское военное инженерное командное училище я закончил с отличием, то по итогам одного профилирующего экзамена сданного на «отлично» и существующим правилам был зачислен для обучения на первый курс истфака РГУ без сдачи других всем положенных экзаменов.
     Поздравляя нас,  первокурсников, бурно выражавших неуёмную радость, с поступлением декан Александр Иванович Козлов  сказал слова, смысл которых историкам всех поколений открывался через долгие годы изучения истории и познания жизни  :
    -Я искренне рад поздравить вас всех с поступлением и избранием замечательной и весьма грустной профессии историка  !
    В  притихшем заинтересованном необычайным поздравлением зале прозвучал вопрос, вброшенный удивлённым звонким радостным голосом поступившей на истфак  студентки:    
  - Да почему профессия историка грустная ?
   Не задумываясь, даже на мгновение декан Козлов сказал то,  что сложилось в его понимании как внутреннее глубинное убеждение:
  -А потому что от многих знаний только многие печали !  Историки  помнят уроки истории, но не они,  а самонадеянные лидеры с непреклонным самомнением выдвигают абсурдные идеи. Перестраивают государства и миропорядок, приводят свои страны и народы к трагедиям, войнам и катастрофе. Пример этого – нацизм в Германии и новая гонка вооружений уже после  самой разрушительной второй мировой войны !
    Первые  страницы профессионального изучения истории нашего противоречивого мира для нас открыл Юрий Венедиктович Кнышенко. Некоторые студентки первого курса исторического факультета РГУ неизбежно попадали в сети его обаяния и влюблялись в ещё внешне моложавого, но уже  седовласого доцента кафедры истории древнего мира, автора учебника «История первобытного общества». А студенты неизбежно попадали под влияние его мужского авторитета с умением логично, тонко и изыскано, с юмором излагать информацию.
       Доцент Кнышенко говорил тихо, во время лекции медленно ходил, слегка склонив голову вправо, иногда останавливался, поднимал свои васильковые глаза на аудиторию, будто дирижируя общими мыслями, вниманием и настроем студентов,  поднимал вверх свою полусогнутую в локте правую руку, на которой война отняла несколько  пальцев,  и произносил свою   коронную фразу :
     - Я хочу чтобы вы полюбили первобытного человека !  Это он добыл и передал нам огонь, извлёк речь из гортанных   криков, подарил  песню и танец, украсил ими жизнь. Это первобытный человек услышал музыку  в звуках грозы, завываниях ветра и в вибрирующей  тетиве натянутого лука. И это первобытный человек сделал первый наскальный рисунок и открыл всемирную эру живописи. Первобытный человек не был диким и  безнравственным: он установил табу и  закон изгнания из рода и племени убийц и  извращенцев в неизвестность природы на мучительную смерть !  Это первобытный человек из всего животного мира    для любви повернул женщину лицом к своему лицу и потребовал от неё верности !
     Знание истории первобытного общества была базой всего дальнейшего исторического образования.  И сдача экзамена по истории первобытного общества на истфаке приравнивалась  к сдаче сопромата в техническом вузе и была  рубежом сложным: иногда  треть каждой группы  первого курса шла на повторную сдачу экзамена.
     Мировая история знала, знает и просто полна аналогий: всё, что происходит  уже происходило в другое время с другими людьми, народами и странами, только в других формах и при других обстоятельствах. С ними  нас знакомил профессор Люксембург, имевший  свой уже достигнутый, для всех несомненный и не для всех преподавателей достижимый статус знатока новой и новейшей истории. Но несмотря на это на каждой лекции профессор вновь и вновь зажигался, увлекался и увлекал нас каждой новой учебной темой.
      Однажды профессор, излагая особенности политического союза Пруссии и Австрии в Европе, блестяще доказывал, что этот союз напоминал союз всадника с острыми шпорами и лошади, которая чтобы избегать жуткой боли, стремительно скакала туда, куда надо было всаднику. И при этом профессор совершенно забыл вместе с нами и о перерывах, в ходе лекции, да и вообще об окончании занятий.  Это  нам напомнили раздражённо вахтёр и гардеробщица, потребовавшие немедленно заканчивать занятия, поскольку  здание университета сдаётся под охрану и закрывается на ночь.
    Понятно, что в современной мировой политической жизни Россия - лошадь, а вот всадников на ней уже несколько, и своих и зарубежных. Но главного наездника, заокеанского ковбоя,  пригласил ещё в перестройку Горбачёв и он, этот главный мировой наездник, своего управления лошадью  - Россией никогда не упустит !
    Ростовский университет своей судьбой и историей был связан с Варшавским университетом, эвакуированным в годы первой мировой войны в Ростов-на-Дону.  О чём косвенно свидетельствовали, в годы нашей учёбы, традиционные связи уже с современным Варшавским университетом и сохранившиеся звучные польские фамилии  преподавателей - потомков преподавателей и учёных,  перенесённых на Дон стихией грозных событий первой империалистической войны в Европе.
    Был или нет молодой, блистательный кандидат исторических наук, задававший нам, чтобы пробудить наше студенческое самолюбие, каверзные вопросы на занятиях с сарказмом и ироничной усмешкой Анатолий Лубский, потомком горделивой польской шляхты и преподавательской элиты Варшавского университета, оказавшейся в далёком 1915 году  в Ростове - на-Дону, мы так и не узнали.  Но узнали из его удивительных, необычных, всегда ожидаемых  лекций и семинарских занятий, проводившихся в нестандартной манере много чего такого,  что не узнаешь в стандартных учебниках и научились главному - поиску и определению проблем того или иного периода истории царской России, умению видеть не только факты, но и причины  тех или иных событий.
    Лекции Лубский проводил по памяти, с листа никогда не читал, показывая незаурядную память и украшая свои лекции  такими фрагментами и деталями событий из первоисточников, что мы, очарованные и заслушавшиеся, будто сами находились за тяжёлыми шторами вместе с цареубийцами, понимали мотивы ими содеянного. Побывали на коронации Екатерины Великой, которую охранял скромный начальник караула, будущий великий полководец Александр Суворов, не проигравший ни одного сражения с внешним врагом и усмиривший Емельяна Пугачёва в интересах спокойствия и благополучия Российской державы. Незримо мы погружались в прошлое и присутствовали  при обсуждении Екатериной Второй с её фаворитами и полководцами планов обретения Россией Крыма и при многих, многих других судьбоносных событиях звёздного часа рождения Российской державной империи.  Наверное, это и был проблемный метод обучения Лернера, о котором так много говорили и писали педагоги  в 70-х, но возможно щедро одарённый природным даром преподавания Анатолий  Лубский ничего  не знал об этом методе или в  нём просто не нуждался.
    Весь наш курс  был интернациональным, кто и какой был национальности, нас мало интересовало, это мы узнавали непроизвольно по ходу совместной учёбы. Коля Дик и Ира Майер, потомки немцев -  переселенцев из Германии на юг царской России, относились к учёбе со всей  для них естественной тщательностью, узнавали всё первыми и заранее, контрольные и курсовые отдавали чётко по графику. Что вызывало у однокурсников и  зависть, и восхищение:
            - Надо же, ну блин, как они всё и всегда успевают ?
      Алик Мартнункаев,  до поступления в университет сержант Советской Армии, гордый и независимый по жизни, как и положено горцу, и конспекты пропущенных им лекций просил с гордостью, без заискивания, так что  отказать ему было стыдно и невозможно. Меня Алик много раз приглашал в гости, побывать в горах Чечни, в его родных местах, в Ножай - Юрте.
      Таня Гайденко, наверное, из потомков иногородних - украинцев, секретарь ректора университета известного биолога Жданова, небольшого роста, кукольно хорошенькая как Мальвина, всегда сильно волновалась перед каждым экзаменом, хлопала густыми ресничками, вздыхала, прижимая к себе всегда аккуратные и  полные конспекты, которые охотно предлагала и  одалживала однокурсникам. А эти однокурсники были уверены:  ей то, секретарю ректора, чего волноваться, минимум уж троечка обеспечена.
     Где то на 3 – 4  курсе, отстал от нашей группы настоящий русский парень с широкой мечтательной душой и несокрушимым оптимизмом Валерий Кокин – длиноволосый энтузиаст и подвижник. Он чтобы посвятить себя в полной мере изучению истории и иметь хлеб насущный устроился работать ночью кочегаром в одну из центральных котельных Ростова. А днём Кокин проводил время в библиотеках и букинистических книжных магазинах в поисках книг с новыми историческими фактами и оригинальными источниками  . Но экзамен по истории великого и мрачного средневековья, которым занималась  наука медеевистика, с двух заходов не осилил.   Некоторые студенты столкнувшись и не справившись с глыбой знаний которые охватывала медеевистика обижено вульгализировали эту науку и называли её мудистикой.      
    Основу нашего курса составляли студенты и студентки из станиц и городов  Ростовской области – потомки казаков Дона, потомки бунтарей и первопроходцев, верою и правдою служившие вере, царю и Отечеству. И щедро подарившие России несметные богатства Сибири, огромные пространства и удивление для современных исследователей и историков: как они сумели  добраться до Аляски, Калифорнии и основать там русские колонии ? Студенты,  потомки казаков, которые о своём статусе хозяев земли донской никогда не напоминали, в студенческих делах вели себя степенно, рассудительно, готовились к занятиям основательно. Лукавства и не заслуженных обид так просто не прощали: если мог и не помог – это ими не скоро забывались. Не отличаясь вначале учёбы лёгкостью мысли необыкновенной к третьему, четвёртому курсу они все заметно прибавили в знаниях и в основательности суждений по истории…
     Моя встреча с доцентом Людмилой Павловной Хоришко была  очень короткой, не более пяти минут перед началом занятий. Она взяла в руки изданную в Финляндии книгу «Советские войска в Германии» и услышав что я автор приветливо улыбнулась и сказала:
           -Всё всегда закономерно, большие старания в учёбе всегда дают большие результаты в жизни
     И поинтересовалась будет ли у меня возможность побывать в университете в ближайшие дни и услышав, что я улетаю в Чечню сказала простые, но важные слова:
           -Всё с Вами понятно…Вам будет о чём ещё написать. Берегите себя !
     Я вышел из здания университета на Большую Садовую, вспомнив ещё раз что её былое название улица Энгельса и стал перемещаться к Будёновскому проспекту, где находился пресс-центр Северо-Кавказского военного округа. Студенты шли с занятий и консультаций,  школьники – выпускники группами, шумно и взволнованно возвращались с экзаменов. Как всегда летом на улицах бойко шла торговля в киосках квасом, газированной водой, соками. У одного из таких киосков, на повороте с Большой Садовой на проспект Будённого, под тентом остановился передохнуть. Вот через дорогу, напротив, в небольшом скверике вход и витрина солидного книжного магазина, в котором частенько в прежние студенческие времена я появлялся в надежде купить новые книги и найти что - то интересненькое в букинистическом отделе. Когда то здесь, в 60-е и 70-е годы, в маленьком скверике, как и в других скверах и парках на улице Энгельса, собирались стихийно яростные болельщики СКА Ростова.
    Собирались и приносили с собой распирающее душу  желание высказать самое важное о каждом футбольном  матче:  как рванул и прошёл в штрафную площадку по левому краю или  не прошёл, да вот так как не дали  чёткого паса, всеобщий любимец  Виктор Понедельник. Разбирали болельщики каждый матч, каждый его  момент до мельчайших деталей, со знанием биографии игроков и событий их личной жизни, отношений в семье и отношений с тренером, тренерской тактикой, ставкой на того или иного игрока, особенностей погоды во время матча и событий на стадионе.
     Так тонкий гурман и большой любитель   рыбных блюд,  с долго сдерживавшимся до трапезы желанием, разбирает тщательно,  не спешит, со знанием дела, разделывает по косточкам и с наслаждением ест рыбку за рыбкой. Болельщики спорили между собой яростно, неистово, напирали друг на друга: «Да что ты понимаешь ! Да ты послушай сюда, послушай !».  Доходили до личных выпадов и иногда до лёгких оскорблений, но никогда до серьёзных ссор или тем более до драк. Болельщики в душе твёрдо знали, что обязательно сюда вернутся в этот свой клуб знатоков футбола и болельщиков в сквере, под открытым небом, в особенный мир увлечения одной общей темой, одними общими героями, одной общей жизнью. В этом маленьком скверике не видно больше футбольных болельщиков, теперь здесь местные ростовские художники продают свои картины и рисунки.
     А вот сейчас можно взять и пройтись  по левой стороне  Большой Садовой в сторону железнодорожного вокзала и пообедать  в прежде весьма популярном, культовом   кафе на   Энгельса, с всегда традиционно большими очередями ростовчан  и приезжих желающих обязательно отведать знаменитой, удивительно вкусной солянки от повара дяди  Миши. Интересно сохранилось ли это кафе ? Да, хорошо бы пойти пообедать в этом кафе, но не сегодня, это всё – потом, потом когда вернусь, если вернусь…
     В пресс - центре Северо-Кавказского военного округа, в Доме офицеров на проспекте Будённого начальник пресс-центра подполковник Яков Фирсов встретил  приветливо. И сообщил что и Александр Авраменко, руководитель бюро НТВ по Северному Кавказу, вылетает в Грозный, и он уже включён на завтра в списки вылетающих самолетом военно-транспортной авиации, поскольку гражданские самолёты в Чечню не летают.
          - Твой  вылет завтра  с Авраменко будет очень кстати, поддержишь  его  в Чечне.
      А смысл этой поддержки пресс – центра федеральных войск, как я понял, - преодолеть хоть отчасти, брезгливую недоброжелательность,  с которой командование и простые офицеры, прапорщики федеральных войск в Чечне, как и по всей России, относятся к НТВ. Корреспонденты НТВ вели передачи и репортажи в заданной руководством телеканала  крикливой,  истеричной,  обвинительной манере   в адрес военных и МВД,  как  будто это они,  гибнущие и пропадающие без вести в Чечне, по своей воле создали причины братоубийственной войны и ведут её.  На НТВ весьма своеобразно представляли события, действия федеральных войск в Чечне, «нажимали» на рейтинг через кровавые сцены, брали интервью и поднимали авторитет командиров сепаратистов, охотно возводили их в ранг командующих группировками войск  Ичкерии. Особенно отличалась и преуспевала в этом на НТВ Елена Масюк.
     И я высказал своё мнение по поводу поддержки НТВ в Чечне:
     -  Равные условия с другими , это пожалуйста, а   особой поддержки  НТВ не будет !
      - Особой и не надо,  просто поддержи, - настаивал Фирсов.
    Я настаивал  на своём:
     - Да на НТВ у всех как у дядюшки Скруджа, только  баксы в глазах.  Рейтинг - любой ценой !   Дикторы – только с надрывом,   видеоряд - убийства, кровь, одна грязь ! И этим рейтинг круче, навалом рекламы и спонсоров ! Кисилёв - самодовольный кот часами учит всю страну и Чечню ! А кто ему платит ?
    -Дело не в Кисилёве, побольше негатива будут журналисты жить богато и  красиво !
     И вместе с тем  Фирсов держался на своём:
  - Да успокойся, нельзя в лоб на НТВ, без компромиссов, надо с ними работать, они и будут меняться, уже меняются !
  -И  в чём меняются, например ?
  -А вот сегодня Авраменко в госпитале вручал телевизор от НТВ для раненных !
  -Правильно, чтобы добить раненных своими передачами, где они убийцы, разрушители и везде в Чечне виноваты !
   Анатолий Максимчук решился остановить наш спор:
  - Товарищи офицеры, товарищи начальники, брэк – прошу по углам ! Предлагаю накрыть поляну по поводу возращения в строй настоящего полковника ! Докладываю, вновь возвернувшийся полковник, он же Александр Витальевич,  уже передал свой взнос бутылкой коньяка. А я – за закуской. А вам предложение - полистать вместе обзоры СМИ и бюллетени нашего пресс – центра по Чечне, ввести так сказать встающего в строй в курс дел. Но не забывайте – рабочий день уже  закончился.   
    Я всегда относился с симпатией к майору Максимчуку в период службы в Германии: сдержанный, интеллигентный, лаконичный, безусловно способный военный журналист,  к начальникам и старшим по званию – с вниманием,   но неизменно с тактом и чувством собственного достоинства. К его предложению накрыть поляну и пообщаться неформально отнёсся с радостью и благодарностью. Спорить дальше с Фирсовым вовсе не хотелось, каждый из нас, по своему, прав, насколько – в ближайшее время покажет жизнь. И к тому же мы оба уж точно по одну сторону информационной баррикады, которую ну никак нельзя сдать так называемым либералам и нам ясно, что предстоит вместе непростая работа.
    Мы бегло просматриваем солидные ёмкие папки и подшивки с информационными бюллетенями и обзорами пресс – центра, Фирсов, останавливал внимание на самом значимом:
         -Ты вот это посмотри, теперь продолжение вот здесь !
         - А это тебе как, у кого берут интервью и какие выводы, ну совсем не в ту степь!
         -А вот наш обзор и аналитическая  записка ! Впечатляет ? А толку  никакого !
         -Не может быть?
         -Да никакого !  Как об стенку горохом ! Командующий - благодарность , настольный прибор перламутровый вручил – пишите дальше и больше ! 
         -А центральные СМИ чего, отреагировали  ?
         -Мы предлагали  напечатать, для программ на ТВ ! Да куда там ! Как унтер-офицерская вдова у  классика должны высечь себя, а потом -  нагадить себе на голову, тогда и «Огонёк» напечатает !
         -Ну, а эти «перлы»  разоблачений как тебе в московских СМИ и на ТВ России ?
        - Да дело ясное, чистый популизм, ни одного достоверного факта !
      Подполковник Яков Фирсов – профессионал и весь пресс – центр тоже профессионалы. Анализируется пресса, телевидение и вся информация поступающая из Чечни, одновременно вся информация федеральных Российских  и зарубежных СМИ. Говорят что ведущие разведки мира «добывают» 80 процентов  информации   из открытых источников, хроники и официальных статей, публикаций, интервью и сообщений.  Обобщения и выводы пресс-центра СКВО доказывают явную тенденциозность  и недостоверность информации о событиях в Чечне и действиях федеральных войск. Но даже эта достойная аналитическая работа и выводы не станут преградой для популизма и откровенной уничижительной информации в СМИ о контр террористической операции федеральных войсках в Чечне.
     В конце 80-х – начале 90-х офицеров избивали физически в Москве, в республиках Союза и России, в регионах. Теперь  в связи с событиями в Чечне СМИ избивают морально и унижают нравственно армию, МВД, ФСК, как в прошлом КГБ. Ясно, что работать надо со всеми СМИ, и с НТВ безусловно тоже. Убеждать и привлекать к так необходимому  диалогу своих командующих, опережать всех и давать свою версию актуальной информации о происходящих в Чечне событиях. Но ясно что диалог и информационная политика должны хотя бы рамочно определяться на самом главном политическом "наверху". А там видимо сказать нечего !
     Ещё до вылета в Чечню ясно, что серьёзные испытания, грозные события, ждали и меня, и сотрудников пресс – центра СКВО, которые безвыездно в Чечне, и Авраменко, и всех журналистов  СМИ России, вместе  с сотнями,  тысячи других людей живущих и воюющих в Чечне.  Эти  события несут  горе  и  трагедии без разбора  семьям всех национальностей в Чечне,  лишают детей детства, молодёжь возможности учиться, заниматься  спортом, получать  образование и приобретать профессии, на селе не могут сеять и убирать урожай, пасти скот, блокирована добыча и переработка высококачественной нефти  Чечни очень важной и для всей России. 
     Разрушенные бомбёжками целые кварталы Грозного и с такими большими трудами построенные частные дома не восстанавливаются.  Война идёт между своими, между соотечественниками, которые ещё совсем  недавно вместе работали на предприятиях и в поле, учились в школах и вузах, участвовали в спортивных соревнованиях, танцевали на танцплощадках, служили в армии, праздновали общие  праздники. А теперь воевали  с ожесточением и жестокостью ,  подталкивающими  Россию к краю пропасти и распаду, куда Россия безрассудно и добровольно  рванулась  на манящий  мираж «цивилизованного» мира.
     На следующий день,  утром,   я вновь прибыл в пресс-центр СКВО и затем вместе с  майором Анатолием Максимчуком, мы выехал на Военвед, на военный аэродром.   Мы приехали заранее, чтобы успеть включить в списки пассажиров меня и «закрепить» в списке журналистов НТВ. Однако оказалось, что списков никто повторно  еще и не думал  составлять и вообще неизвестно будет ли авиарейс на Грозный в течение суток.
     В приземистом, одноэтажном, наполовину дощатом, одном из зданий дежурной службы аэродрома на Военведе , выкрашенном в уставной зеленый цвет, находились дежурный офицер капитан, его два помощника старший лейтенант и сержант сверхсрочной службы. Офицер в звании капитана с авиационными знаками различия манипулировал  несколькими телефонами и на наши просьбы уточнить по инстанции состоится ли хотя бы к вечеру вылет в Грозный, устало махнул рукой и отвечал:
   -Информации пока нет, у меня нет, звоните дежурному по перелетам. Или ждите…
    Дело с вылетом явно затягивалось и Анатолий Максимчук вернулся в свой пресс-центр, а стрелка часов незаметно подкралась к цифре двенадцать. В быстро прогревшемся, собственно  и не остывшим за душную ночь здании дежурной службы, находиться невыносимо.  И только тень под росшими рядом со зданием деревьями на скамейке слегка облегчила всепроникающий зной.
    На душе была досада, что ничего не получается с вылетом в Грозный. Как будто Ростов не отпускает меня в тревожный, мятежный, воюющий край. Да, я по своему любил  Ростов-на-Дону, город с  казачьим говором и южным многонациональным акцентом, с радостно цветущими деревьями и мягко  пьянящими запахами цветов по весне, светло-светло жёлтым беспощадным  летним  солнцем, удивительной, мягкой жёлто-багряной осенью  и зимними задиристыми  ветрами и всегда задиристыми людьми. В старинной  части Ростова, в прижавшихся друг к другу уже исторических  домов и двориков,   летом господствовал удивительный неповторимый аромат борща, которого нет больше нигде в России, ни в одном городе.
      По бетонным плитам с басистым рокотом моторов на ровные взлетные полосы медленно поочерёдно выкатывались со стоянок самолеты. Казалось, будто и этим серебристым птицам было лень двигаться в жуткую изнуряющую жару. Но вот они подчинялись воле человека, застывали на какое-то время на старте, усиливали рев своих моторов, переходящий от баса к мощному нарастающему взвизгиванию, переходящему затем в мощный рокот. И как будто невидимая пружина, ускоряясь, прокатывала самолет по взлетной полосе к ее краю, где как бы нехотя, самолёт круто отрывался и круто брал вверх в небо, все быстрее и быстрее удаляясь от раскаленной земли.
      Откуда-то издалека с противоположной от нас стороны аэродрома поднялся и начал упорно карабкаться в голубоватое белесое небо вертолет Ми-8. Рокот его моторов становился все глуше и глуше и, наконец, совершенно стих, а сам вертолет превратился в едва заметную точку.
       Когда то здесь, поблизости, за забором аэродрома на Военведе, в девятиэтажке для командного и лётного состава, жили мои родственники, приехавшие служить с Урала - дядя Володя, мамин брат, лётчик – снайпер, воевавший во Вьетнаме, тётя Нина и младший двоюродный братишка Витя, так забавно в детстве рассказывавший как храбро бил беляков Чапаев – герой. Мы тогда, в далёком детстве, ещё совсем не знали, что  какая это беда, когда страна делится на красных и беляков. Теперь в том доме дяди Володи и его семьи уже давно живут другие люди с другими судьбами и с другими историями.
      А военный аэродром всё также жил своей привычной жизнью, своим многолетним сложившимся строгим чётким укладом. И в этой жизни, и в этом укладе моя попытка решить свою проблему вылета в Чечню была лишь совсем маленьким неприметным фрагментом этой жизни, о котором сегодня мало кто знает, а завтра и все кто знал, кроме меня, забудут.
      Оставшись один на один со своей проблемой вылета, я стал размышлять, что можно в сложившейся ситуации предпринять. Конечно, самым соблазнительным было выйти за территорию аэродрома, взять такси и через полчаса стать под душ в своей квартире. И долго-долго наслаждаться холодными струями живительной, холодной влаги. Формально я был бы прав: никакой вразумительной информации по вылету не было. Но что-то подсказывало, наверное то, что называют интуицией - и завтра ситуация может оказаться точно такой же. А еще сегодня может внезапно появиться  шанс все-таки вылететь в Чечню.
     Мои размышления прервал подошедший к деревянной скамейке в тени деревьев помощник дежурного  сержант сверхсрочной службы и обратился ко мне по установленной форме:
     -Разрешите присесть, товарищ полковник, сержант Янис Удрис.
     Сержант проговаривал слова с едва заметным акцентом, характерным для жителя Латвии. Я был рад, что появился хоть какой-то собеседник, к тому же из дежурной службы. Поэтому  поспешил поприветствовать сержанта на латышском языке:
     -Лудзу (пожалуйста), лаба диена (добрый день).
     Сержант Удрис удивленно посмотрел на меня и улыбнулся.
     -Балдиес (спасибо).
    Присев на угол скамейки лицом к двери служебного помещения, чтобы не пропустить возможных команд дежурного, он спросил с явным интересом и желанием выразить сочувствие, но уже по-русски:
    -Что, товарищ полковник, нет пока ничего на Грозный?
    На мне была гражданская одежда. Сержант знал по предписанию предъявленному в комнате дежурного, что я полковник, журналист и должен лететь в соответствии с этим предписанием для прохождения службы в Москве, а лечу в Грозный, потому что это приказ генерала Куликова. Магическое слово приказ, да ещё генерала Анатолия Куликова,  было выше законов логики, в соответствии с которой, человек должен ехать или лететь туда, куда ему выписаны документы. А если добавить к слову приказ еще слово Чечня, то это уже для всех серьезно, очень серьёзно.
Чтобы поддержать разговор и скоротать время я задал вопрос:
     -  Жарко? Не то, что на песочке в Юрмале?
     - Да, в Юрмале, «У старого Эдгара»,  холодное пивко, копчённые куры,а потом покататься на  волнах в заливе… - мечтательно поддержал беседу Янис.
     Как выяснилось, Янис в свое время из Риги попал в учебное подразделение ВВС, в Ростове остался на сверхсрочную службу. Здесь женился на местной девушке и теперь ему обратной дороги в Латвию нет, так как служит Янис теперь в чужой оккупационной армии.
Чтобы сменить не очень приятную для него тему, я спросил:
     -А нет  у тебя друзей - заправщиков самолетов?
     -А зачем они Вам? - насторожился Удрис.
     -Да они наверняка знают, какие самолеты заправляться будут. И  без диспетчера узнаем есть ли самолет на Грозный ?
     Согласившись быстро с моим предложением, сержант Удрис ответил:
      -Есть два знакомых прапорщика, доложу дежурному и сбегаю к ним …
      Сержант Удрис вскоре вернулся с велосипедом:
      -Экологический транспорт, товарищ полковник, пешком аэродром и за день не обойдешь. Ждите , товарищ полковник, что-то узнаю!
      Янис Удрис уехал на велосипеде, а я опять остался один со своими не очень веселыми размышлениями: если так трудно улететь в Чечню, то как там все сложится? По крайней мере, с предельно напряжённой, но четкой, размеренной службой, как это было в Германии, расстаться придется точно.
      Я вылетаю в Чечню и впереди меня ждет сложная работа со своими и зарубежными журналистами. Информация о событиях в Чечне запутана и противоречива, официальная точка зрения и мнение журналистов нередко вообще не совпадают в оценках происходящего. Успех моей работы во многом будет зависеть от требований и позиций моего нового руководителя - командующего объединенной группировкой войск в Чечне генерала Анатолия Куликова.
      У большинства военачальников возрастающая значимость в общественном мнении газет и телевидения вызывает явное или скрытое, но устойчивое  раздражение. Это раздражение они испытывают не только к журналистам печати и телевидения, от которых, по их мнению, одни неприятности, но и к собственным подчиненным офицерам пресс-служб. И зачастую отмахиваются, как от назойливых мух, от их настойчивых предложений организовать актуальное интервью или дать оперативно информацию по «горячим» следам событий.  Интересно, будет ли Куликов исключением или как все?  Часто общение с пресс-службой военных руководителей сводится к приказу, что давать в средства массовой информации, а чего не сообщать. Из пресс-служб получаются своего рода лишь односторонние ретрансляторы и информационные фильтры. Может и мне будет  отведена такая роль? 
       И что я собственно знаю о своем командующем? У меня с ним было всего лишь несколько встреч. Первое краткое знакомство в Германии, а затем две  беседы по поводу  назначения. Куликов все время служил и сделал блестящую  карьеру только своими трудами и старанием. С отличием закончил общевойсковую академию, затем - академию Генерального штаба, доктор экономических наук.
       Он знаток военной геральдики, лично сам  участвовал в подготовке эскизов символики для  внутренних войск. Рассказывают, что он, как командующий не делит подчиненных на своих и чужих, то есть на тех, кого он  назначил, и тех, кто оказался в его подчинении волей случая. И принимает порой довольно крутые и бескомпромиссные решения и к тем, и к другим. Достаточно яркое проявление такого принципа – пример, который по слухам, был с его другом, однокурсником по академии Генерального штаба. Говорили, что этот однокурсник служил в  Министерстве обороны России и перешел по предложению Куликова на  более высокую, генеральскую должность во внутренние войска МВД.
      В  начале войны, в Грозном, этот друг и однокурсник по академии Генштаба, проявил несобранность, опоздал с выполнением задачи в боевой обстановке. Куликов принял меры, сам возглавил выполнение этой задачи. А после отстранил своего друга от исполнения генеральской должности, добился вообще снятия его с этой самой должности.  Так что служба с командующим Куликовым представлялась мне без права на серьезные ошибки.
      Готовясь к поездке в Чечню, я прочел несколько статей и материалов о Чечне и чеченцах. Из газет и телевизионных передач знал: с именами чеченцев связывают многие террористические акты, бандитизм, экономические преступления. Получалось, что Чечня сегодня неуправляемое сообщество преступников. Разгул преступности в других регионах России и в Москве, стрельба с применением автоматов, ежедневные преступления и убийства в переделах собственности и в криминальных «разборках» за долю пугали и волновали всех, но как то очень быстро стали делом повседневным. По сути дела война шла не только в Чечне, она шла по всей новой молодой и не окрепшей России.
     -Товарищ полковник,  срочно  в комнату дежурного !
     Громкий, взволнованный и даже рассерженный голос дежурного офицера прервал мои размышления и даже заставил вздрогнуть:
     -Наверное, поступила информация о срочном вылете и надо успеть добраться до стоянки самолета, - подумал я. И резко поднявшись, быстрым  шагом пошёл к двери зеленого домика, вошел в комнату дежурного офицера и замер от удивления.Дежурный был не один. Рядом с ним находился молоденький лейтенант в сапогах, в портупее и с кобурой, из которой выглядывала  часть рукоятки пистолета Макарова. Это был начальник караула и он демонстративно держал правую  руку на этой самой кобуре. Два солдата, вооруженные автоматами дополняли совершенно неожиданную картину. При этом, один из них быстро переместился и стал у меня за спиной.
      -Ничего себе сюрпризы, - мелькнула мысль, - наверное мой интерес к заправке самолетов стал известен и позволяет сделать выводы, что я какой-нибудь лазутчик. Или мои военные документы подозрительно не соответствуют  гражданской  одежде как  и стремлению вылететь в Грозный вместо Москвы. И начнутся новые проблемы: сейчас меня задержат для установления личности. Предстоят  долго разбираться, а за это время  попутный авиарейс в Чечню будет упущен.
      Я постарался придать своему голосу жесткий и начальственный тон, все таки я полковник !
     -В чем дело, товарищи офицеры? – строго, громким командным голосом и  жестко спросил я.
     -Это ваша, ваша дорожная сумка? -  дрожащий голос дежурного капитана явно выдавал волнение.
     -Моя. А в чем дело?
     -Да что там та тикает, может быть подложили…?Я вызвал караул, и Вас позвал !
Собираясь в Чечню, предвидя бессонные ночи и ночные частые  подъёмы,  я не забыл взять с собой и большой будильник. Его тиканье не было слышно дежурному, пока к нему шли люди, раздавались многочисленные телефонные звонки. Наступило время обеденного перерыва. Исчезли временно посетители, умолкли телефоны, и в наступившей тишине капитан с ужасом услышал отчетливое тиканье. И оно исходило из оставленной мною большой дорожной сумки.
      Когда я быстро извлек и всем показал будильник, после немой паузы в несколько секунд  в комнате дежурного раздавался дружный мужской хохот: вот повеселил – рассмешил полковник: на войну с будильником ! Такая это знакомая домашняя  вещь, будильник. И как трудно ее предположить в дорожной сумке у полковника, улетающего в Чечню. Действительно смешно, очень смешно, на войну – и с будильником !
      Да, это точно, будильник обязательно нужен будет не только мне в Чечне. Будильник нужен  всем и каждому в России, вместо евангельского петуха, который есть на куполах христианских храмов как призыв не проспать веры своей. А сегодня не проспать - и страны своей !
      Я вышел и вновь расположился  на скамейке в тени деревьев. Мои воспоминания – раздумья прервал шум подъехавшей новенькая машина «Волга»,   остановившейся у дорожки к дежурному помещению и подошедший к  скамейке в гражданской одежде как и я мужчина средних лет. Но только, в светлых брюках и летней белой рубашке с короткими рукавами. Незнакомец строго спросил: 
     -А что здесь на военном аэродроме господа гражданские делают ?
    Я  представился:
    -Александр Витальевич, полковник, уволившийся, но вновь призванный и убывающий в Чечню
    И услышал в ответ:
    -Пётр Васильевич, ещё не уволившийся, но жаждущий и стремящийся уволиться,  полковник авиации. Если не возражаете, присяду ?
    И Пётр Васильевич продолжил наш диалог :
    -Интересно, интересно ! Вот оно как бывает ! Одни ждут - не дождутся уволиться, а другие –напрашиваются - призываются. А можно коротко, по - суворовски: откуда, куда и зачем ?
   -А  что  ответил Суворову солдат остановленный   ночью у забора  казармы Суворовского полка ? – уклонился я от прямого ответа
   -Так-так, и что солдатик ответил Суворову ?
   -Из казармы, в кабак за вином и получил за  чёткий ответ пятачок
   -Здорово, так Вы в Чечню зачем, за пяточком ? Там, говорят, неплохо платят боевые – гробовые…
   - Нет, я в Чечню за вопросом и ответом – и чего это  мы воюем в своей стране ?
   -И наткнётесь на неизбежное – русское: кто виноват и что делать ?
   -Так может у Вас есть ответ и мне незачем лететь в Чечню ?
   -Так-так,  Вы, наверняка,  журналист ?
   -Точно так, журналист и писатель, и  историк
   -Могу подарить свою версию вопроса–ответа почему , только Вы когда вылетаете ?
   -Пока не знаю, с утра жду.
   -Тогда успею рассказать - поведать,  вылеты всегда задерживаются надолго. Скрасим  ожидание, моя версия, потом – Ваша, идёт ? Я здесь  на час -  полтора, гостей московских жду и провожаю.
   -Согласен, если это все условия, а то ещё требуют: откровенность  за откровенность, а там и военную тайну откроешь,- попытался съязвить я
   -Ну, военной тайны у Вас точно, пока  нет, ещё не на службе, а откровенность - это когда всё говорят по совести               
И  тут полковник Пётр Васильевич ну очень – очень удивил:
   -Вы как ходите каждый день ?
   -В каком смысле, как хожу ?
   -Ну,  у Вас голова вперёд смотрит или назад повёрнута ?
   -Странный вопрос
   -Совсем не странный, если Вы вперёд идёте и хотите куда то далеко- далеко пойти - дойти, то не идёте с повернутой назад головой ?
   -Нет ! Но всё же странный вопрос, к чему Вы это ?
   -А вот к чему - наша страна как человек, началась перестройка, дела надо новые делать, идти вперёд и вперёд. А наша страна вместе с Горбачёвым повернула голову назад и зафиксировала её назад, в прошлое, что там всё было не так как надо, а смотреть и  идти  надо было  вперёд – в будущее ! Можно ли идти вперёд-в будущее, если голова назад повёрнута ?
   -Так что назад, в прошлое вообще не оборачиваться ?
   -Нет, оборачиваться надо, прошёл столько то и посмотри - той ли дорогой идёшь, что получается. А совсем повернуться назад так туда и вернёшься, в прошлое, а остальные вперёд уйдут – не догонишь ! Да ещё нам все запоминают чего там мы, позади натворили такого, что всё время каемся. И судить – рядить потом обязательно будут !
   -А как что церкви – веру там, на прежней дороге разрушили ?
   -Да, тут ошибочка вышла, крупная, царство Божье на Земле не построишь !
   -Вы коммунистов  имеете в виду ?
   -Не  коммунистов, а людей. Коммунисты заимствовали всё красиво, а все люди – грешники, а могут ли грешники построить безгрешное государство ? Сначала каждому исправиться –покаяться надо, а на это времени и желания нету, хочется жизнью наслаждаться  ! Строили, строили коммунизм – не получается, решили капитализм построить. А можно ли строить если чертежей - проектов и идей  нет ?
   -Ну, а у нынешнего нашего лидера, у Бориса Николаевича, как с головой ? Назад  - вперёд повёрнута ?
   -Не могу, пока,  сказать, ещё служу, знаете ли, а Ельцин - Главнокомандующий наш с Вами. А в общем, думаю,  болит  голова у Бориса Николаевича, за всё болит, зафиксировал её на запад, а вперёд – никак. Болит у него голова ещё знаете отчего и по утрам, наверное,  пока лекарство, знаете какое не примет.
   -Тогда зачем все эти перестройки – перемены ?
   -Да знаете ли, из благих намерений, а ими, говорят, выслана дорога в ад ! А когда одни хотят жить с и мыслями головой назад, в прошлое, а другие – вперёд, но не знают как, а тащат друг друга за собой и потому драться будут обязательно.
   -И давно это всё придумали - додумали ?
   - Не сразу, но додумался, не на Луне живу, среди так сказать героев событий. А ваша версия ?
   -Что же, попробую, но кратко не обещаю, для краткости талант нужен и время. И я тоже, эзоповским языком попробую
   -Да Вы начинайте, начинайте !
   -Что начинать ?
   -Ну, Вашу версию, так сказать о текущем момент нашей жизни
   -Я передумал, не буду свою версию рассказывать, а свою сказку лучше расскажу !
   -Давайте,  давайте - сказку так сказку !
   -Жила была одна большая - пребольшая страна - улей, причём огромный -преогромный !
- Какой огромный, размеры ?
- А на одну шестую планеты , страна-улей, и жили-были  в нём народы-пчёлы  и носители каждый свой мёд в общий улей !
    -Занятно, занятно   и что же случилось с этим страной - ульем  народов ?
    -Однажды кто-то неведомый народам - пчёлам прежде,  прокрался  в таинственные, мало  известные коридоры в главный дом, откуда главные пчеловоды народов – пчёл ими руководили
    -А кто этому прежде неведомому разрешил туда прокрасться, что можно было так запросто  ?
    -Да нет, нет конечно, просто как то сразу  состарились все пчеловоды народов – пчёл, а он только один оказался    самым молодым пчеловодом народов – пчёл, они его и избрали главным
    -Глупость какая, - стал подыгрывать моей версии Пётр Васильевич,- не любят молодые пчеловоды народов – пчёл, тех кто до них пчеловодил и всегда ,гонят их от улья – страны чтобы никто их и  не помнил
    -Это так, это правильно, но уж очень ласковым был молодой пчеловод народов- пчёл, всех очаровал – убедил, что и у пчеловодов, и у народов- пчёл  всегда- всегда будет мёд и на заграничных пасеках они будут лакомиться сколько захотят другим мёдом
   -И что же было дальше ?- уже с явным интересом спросил Пётр Васильевич
   -Ещё молодой пчеловод народов – пчёл сделал такое, что некоторые народы –пчёлы стали открыто раздражаться и громко – громко жужжать стали
   -А что такое он сделал  ?
   -Эти некоторые народы – пчёлы уж очень, очень любили особенный горький нектар, так он им лакомиться этим нектаром запретил, строго-настрого запретил и наказывал
   -Помню, помню,- опять подыграл мне Петр Васильевич,- как стояли в очереди  за «горьким нектаром» мне на день рождения зимой в собачий холод.И что было дальше ?
   -И к тому же он начал перестраивать весь улей - страну без чертежей, да ещё как бы издеваясь спрашивал у всех в улье- стране : у меня нет чертежей как перестроить, а  и у вас нет ? давайте вместе искать чертежи !
   -И что произошло  с общим ульем – страной ?
   -А фундамент под ульем дал трещину, да такую что  улей- страна  стала разваливаться
   -И что, молодой пчеловод народов – пчёл ничего не делал, не встревожился ?
   -Ничего ! А ещё до этого когда фундамент улья – страны был целым, его  отговаривали на общем собрании пчеловодов народов – пчёл не выпускать, а он взял и выпустил на белый свет Злого –презлого джина
   -А это ещё кто такой ?
   -Злого – презлого джина держали в  крепко  запечатанном  кувшине. И он был хранителем вражды,  недоверия и обид
    -А дальше, дальше – что ?
    -Злой-презлой джин сразу, мгновенно подружился с  джинами-собратьями  с дальних, зарубежных пасек. И они стали вместе проникать в наш улей - страну, да и стали наговаривать такое народам – пчёлам, что те в момент изменились.
   -И  в чём это проявилось  ?
   -Появились группы пчёл из народов - пчёл, назойливо каждый день везде жужжавшие  -  всем лучше жужжать только на своём пчелином языке, а пчёл охраняющих улей-страну   надо изгнать и экономия мёда будет
   -И до чего эти пчёлы дожужжались ?
   -Понятное дело,  все и стали жужжать и жужжать на своём пчелином языке и всё о своих обидах давних-давних  получившихся, когда строили улей – страну
   -Предвижу печальную  развязку…
   -Да,  ничего весёлого ! Как будто кто-то огромный, невидимый подошёл, подкрался к гигантской стране-улью да и сорвал   с него крышу-голову. А всю эту беду сами пчёлы –народы  нажужжали ? Разве может быть в стране – улье мёд если там демократия ?
    -А что за демократия может быть у пчёл – народов ? И собрания собирать или не собирать мёд как раньше ?
    -Хочу лечу, хочу не летаю за мёдом, хочу охраняю – хочу не охраняю улей, да и ещё позову чужих, совсем чужих пчёл – пусть научат как правильно добывать мёд. И случился коллапс огромной пчелиной семьи  – все пчёлы -  народы покинули общий единый улей. Вылетели из него !
    -И что , никто не остался из народов –пчёл в этом огромном улье – стране ?
    -Да нет осталась, одна очень большая пчелиная семья -народ. Да избрала себе пчеловода пчёл-народов очень похожего на сердитого жука и очень любившего тот самый особенный горький нектар. И при нём стали уже ссориться и оставшиеся в огромном улье-стране народы - пчёлы
    -Занятно – занятно и что дальше ?  И какое же главное резюме  из всего сказанного, главный вывод ?
      В этот момент нашего диалога   к скамейке под тенью деревьев стремительно вбежал  сержант Удрис и радостно доложил:
     -Товарищ полковник, есть самолет на Чечню, заправщики сказали!
Я простился с Петром Васильевичем я явным сожалением, да и его крепкое долгое рукопожатие означало и его интерес к нашему общению:
     -Успеха Вам в Чечне, пишите как там, может и я прочту
     Один из прапорщиков подвез меня с моей большой дорожной сумкой на мотоцикле к борту военного самолета, у которого стоял часовой. Здесь уже находились несколько человек: члены экипажа и всего ещё один пассажир. После не долгих проверок и вопросов меня  внесли в список пассажиров и взяли на борт.   
     Салон самолета был оснащен каким-то особым, очевидно равед. оборудованием. Оно размещалось в нескольких местах, и было накрыто специальными светло-коричневыми чехлами. Сразу у входа в салон находились два ряда кресел для пассажиров. Я занял место у окна и облегченно вздохнул: наконец-то мои мытарства с вылетом завершились.
     Наш самолет после мощного разбега плавно оторвался от земли. И вот уже далеко внизу, на взлетной полосе остался Янис, светловолосый синеглазый парень из далекой и уютной Риги, которая вспоминалась как давний и приятный сон.Под крылом медленно проплывал Ростов, примыкающие к нему квадраты и прямоугольники полей, обрамленные лесополосами, лента реки с названием, как удар набата, коротким и вместе с тем плавным - «До-о-н».
     Там внизу остались многие знакомые лица, воспоминания детства и юности. Первые взволнованные, частые удары сердца влюбленного, идущего на первое свидание подростка, первый выход на боксерский ринг, первые детские наивные стихи и большая наивная вера в то, что впереди большая и удивительная жизнь, в которой все прекрасно и правильно.
     Я понимал, что начинается новый тревожный этап жизни, с бессонными ночами, с новыми знакомствами с добрыми и недобрыми людьми. Все, кто сейчас в Чечне, направлены туда с благими намерениями: положить конец беспределу, беззаконию, преступности.
     Мне, как и многим россиянам не верилось, что война в Чечне станет такой жестокой и страшной реальностью. С горькой иронией вспоминали слова Б.Н. Ельцина, сказанные им в Таторстане:
    -Берите суверенитета столько, сколько проглотите!
     Чечня отхватила свою часть суверенитета и кровью захлебнулись и Россия, и сама Чечня. Получалось, что встретились две правды. Одна правда тех, кому было больно и стыдно за бессилие центральной власти, за зверские убийства, издевательства и притеснения русских. а другая правда тех, кто считал: не все чеченцы бандиты и преступники. И у преступности нет национальности.
     Встретились две правды, а там где встречаются две правды, всегда, обязательно рождается ложь. Вспомнился рассказ соседа по квартире и сослуживца по Германии подполковника Евгения Ивановича Кривошеева, неоднократно выполнявшего боевые задачи в Чечне. Его самая запомнившаяся фраза:
    -Наши вожди думали в Чечне воевать как на параде или на показных учениях, с аплодисментами и наградами. А получился бардак с большим позором и никому не нужными жертвами.
     Почему-то вспомнились учения 1-й гвардейской танковой дивизии в Калининграде, в начале 80-х. Руководитель учений командующий Прибалтийским военным округом генерал-полковник Станислав Иванович Постников, знаток военного искусства, педант, рафинированный военный интеллигент, говорил всегда тихо, но его слышали все и он никогда  не позволял себе выругаться, произнести  бранное слово. Мой начальник и старший товарищ по службе , Владлен Фёдорович Дмитриев, давший мне серьёзные жизненные уроки, говорил что никто из встречавшийся при серьёзным разговоре с генерал-полковником  Постниковым, если провинился, не мог выдержать его жесткого, беспощадного, укоризненного взгляда.
    Но на этих учениях,  с 1-й гвардейской танковой дивизией, командующий округом Постников,  всё же сорвался. Нет, он не опустился до крика, но сказал такие слова, которые были и правдой, и жестким унижением для  командира дивизии полковника Безножко.  Дело состояло в том, что Безножко не смог не только  внятно доложить, но даже прочесть свое решение на совершение марша дивизии в запланированный район на Правдинском учебном центре недалеко от Калининграда. Когда командующий потребовал от Безножко доложить это самое решение на марш, он высокомерно потребовал от начальника штаба своей дивизии:
    -Начальник штаба, дайте мне моё решение !
    И путался, и не мог толком прочесть, а тем более  назвать по памяти незатейливые русские названия населенных пунктов,  через которые перемещалась дивизия. А для дивизии решением  командования Варшавского Договора могла быть поставлена задача войти на территорию Польши, где полным ходом реализовывался проект мощного оппонента и соперника Советского Союза в Европе - Соединённых Штатов Америки. Потрясенный бестолковым докладом  и обстоятельством полной бездарности командира дивизии командующий Постников сказал чётко чеканя каждое слово:
    -Мне с Вами всё понятно, но  не я Вас назначал и не мне снимать с должности. Передайте временно командование начальнику штаба дивизии. Это и приказ, и просьба – иначе опозоримся на учениях!
    Полковник Безножко как то обмяк, сник и цепляясь как утопающий за соломинку спросил:
    -Прошу Вас, товарищ командующий, дайте мне шанс и поручите командование дивизией на учениях. А что касается Вашей просьбы – я любую просьбу выполню, но дайте мне шанс !
     Постников сделав небольшую паузу,  отчеканил новую фразу:
    -Да, меня есть ещё одна просьба, но я точно знаю, что вы её не выполните !
     Полковник Безножко, обнадёженный тем, что командующий с ним всё же разговаривает, радостно засуетился:
     -Всё сделаю, товарищ командующий и любую просьбу Вашу выполню !
     -Да не обещайте, полковник Безножко, не обещайте, не выполните ! Вот я попрошу Вас подать заявление в ЗАГС и заменить фамилию Безножко на Безголоко ! Чтобы везде и всегда где Вы появитесь все знали по фамилии - любую задачу по жизни и службе Вы провалите и людей погубите !
      В 70 - 80-е годы в истории Советской армии развернулись широко, во всю мощь новаторские движения и социалистическое соревнования за лучший полк, лучшую дивизию, лучшую подводную лодку, лучший боевой корабль. В результате  происходило быстрое движение по служебной лестнице молодых офицеров. Помимо молодых талантливых и безусловно достойных  высоких должностей попадали на эти самые должности  и стремительно продвигались за шумихой и требованиями  отличных показных результатов в немалом числе и офицеры, умевшие громко орать на подчинённых, создавать себе имидж «голосом».
     Были ещё «позвоночные», за которых звонили и просили, да любимчики – порой неизвестно за что понравившиеся однажды крупным военачальникам на учениях и при проверках в войсках молодые офицеры, на деле бездарные и беспомощные, что показал Афганистан. Им вполне можно было изменить их фамилии на фамилию «Безголовко» !
     Процесс бурного роста таких командный кадров, конечно неофициально, «за глаза»,  назывался процессом «озеленения» командования Советской армии. В молодой российской армии происходили еще более сложные процессы становления высших командных кадров. Совершались головокружительные карьеры некоторыми офицерами и генералами с форсированным, формальным прохождением должностей снизу вверх. Здесь уже по принципу преданности не коммунистическим, а исключительно демократическим идеалам. Сдавали партбилеты, как Борис Николаевич, и это было важным шагом в карьере, а если подтверждали принадлежность  к   «старой гвардии»  -отравлялись  в отставку.
    Что касается сухопутных войск и органов управления Вооруженных сил, то после августовского путча 1991 года судьбу многих советских генералов и офицеров, направления реформы волей судьбы определяли и решали майор Владимир Лопатин и капитан-лейтенант Михаил Ненашев, подполковник Сергей Юшенков и им подобные офицеры, не имевшие соответствующего уровня подготовки и жизненного опыта. Да и военного кругозора тоже. Они сами мгновенно росли в воинских званиях, становились депутатами Госдумы России. Популизм настолько бурно расцвел в России, что одно время вполне серьезно обсуждался вопрос о назначении на пост министра обороны Галины Старовойтовой. И на том основании, что в одной из стран Скандинавии одна женщина уже занимала такой пост. 
    Появившаяся возможность выбора служить или уволиться, уйти в бизнес, бесквартирье и задержка с получением денежного содержания привели к вымыванию из армии немалого числа подготовленных и зрелых старших по званию и возрасту и молодых перспективных и офицеров среднего офицеров. Появились дополнительные и серьёзные шансы на быструю карьеру  у офицеров «Безголовко».
     Может быть эти близкие к высокой власти военные и гражданские «Безголовко» и принимали решение о вводе войск в Чечню и Грозный? Убедили и втянули Ельцына своими бодрыми докладами о  быстрой победе над сепаратистами в Чечне  в чудовищную авантюру? Или это самое высшее руководство само жаждало скорой и эффектной победы над сепаратистской Чечней?
     Легкость мысли необыкновенная при штурме Грозного обернулась для немалого числа моих сослуживцев по Германии непоправимой трагедией. Из состава знаменитой на весь мир по фотографиям, фильмам и телехронике Берлинской бригады и других прославленных воинских частей Западной Группы войск - раненые и убитые. Красавец - капитан Петров, командир роты почетного караула ЗГВ, приветствовавшей Гельмута Коля, Бориса Ельцина, других знаменитых людей Германии, НАТО и России потерял в боях в Грозном ногу. Командир одного батальона трагически известной Майкопской бригады майор Денисов погиб в Грозном, обеспечивая выход из боя подчиненных и эвакуацию раненых.
    Мои невеселые воспоминания и размышления прервало начавшееся снижение самолета. Он сделал крен влево, затем полукруг и пошел на посадку. Через окно иллюминатора виднелись зеленые поля, перелески, дома ничем особенно не отличавшиеся от домов в Ростовской области. Тоже появившееся различие добротных новеньких домов и приземистых строений, строившихся в советское время, когда частное строительство не разрешалось выше одного этажа. По линиям пересекавшихся дорог двигались машины. На полях виднелись пасущиеся стада  коров и овец.
И вот под крылом самолета, уже совсем близко замелькали поляны, деревья и домики. Самолет упруго но мягко ударился колесами шасси о взлетно-посадочную полосу. И покатился стремительно, но все же замедляя скорость к определенному ему месту. Было ощущение, что самолет словно норовистый, могучий конь хотел еще бежать и бежать, а пилоты, как опытные высококлассные наездники сдерживали его прыть.
    -Моздок, - раздался рядом со мной голос попутчика подполковника Лаврова, прилетели. Отсюда - прямо в Грозный или в Ханкалу, кому куда !