Соглашусь

Виктор Матюк

Соглашусь

Соглашусь попробовать приятный плод на вкус,
Даже лишившись чувств, утихомирю тоску и грусть,
И помчусь по глубоким рытвинам и ямам,
Даже если возникнут проблемы с обаянием,
Тем не менее, когда пройдёт сомнение,
 Что наслаждение непреходяще, начну любить чаще
Тот плод, что каждую ночь к себе в кровать супруга зовёт!
Пусть ходят разные слухи, пусть кто-то шепчет ложь на ухо,
Ничто её не остановит и на новый лад не перестроит,
Она всю ночь злословит, и мышей не ловит, что-то говорит,
Её никто не остановит! Она, как мать привыкла за своими питомцами со стороны наблюдать,
Её надо уважать, пусть она за библией зевает и всех букв не знает, оно она сильна и стройна,
В её руках бокал креплёного вина! Ожидаю в нетерпенье, когда же начнётся её представление,
И проснётся ли вновь в её душе степенная любовь, готов усадить её на колени,
Пусть учащается сердцебиение, а она, как и прежние года красива и молода, не белокура, а черна,
Но чужая жена мне не по карману, она спьяну склонна к обману,
Всё равно любить её не перестану, мне плевать на её пороки и изъяны!
Для неё звезду с небес достану! Сил бы хватило, да мать бы на всю ночь из дому отпустила
Насладиться трепетом женщины милой, эта девица – не бледнолица и не румяна,
Выглядит странно, твердит одно и то, что ей всё равно суждено ходить за водой
По стезе крутой! Тучи сгущаются над головой, стою полусонный перед божественной иконой,
И со стоном господнюю молитву читаю,  своих намерений перед небом не скрываю!
Жизнь до конца ещё не опошлена, холодная Луна смотрит мимо закрытого окна,
Вокруг нехоженая целина, горы битого стекла, а вдалеке высокая ледяная гора,
Рядом ущелье, по одной стороне – полноводная река, с другой – монашеские кельи!
Там стоит тишина, а из окна божья благодать видна, она тянется на восток,
Там голубой дымок постепенно переходит в чёрный смог, колокола глас
От всеобщей дремоты пробуждает нас, на закат пошла полярная звезда,
Она молодого мужика следом за собой звала, но …куда?
Её стезя с небосвода стремглав сошла, не затронув ни души, ни чела!
Не соглашусь сбросить с души тот таинственный груз, что остался от ушедших душ,
Здесь непостижимая глушь, но коль  взялся за гуж, не говори, что не дюж!
Не жалуйся на окровавленные ноги после тяжёлой жизненной дороги,
Да, жизнь премудростей полна, и занятно выглядит оно, но издалека,
А вблизи – закрывай жалюзи, и свой воз тащи до конца отпущенном богом пути!
Мне бы куш сорвать, не работать и не воровать, но лаврах почивать,
А вечерком сходить в гости тайком к молодой вдове, возвращаться от неё навеселе,
Она, как заноза в сердце моём, приятно спать вдвоём, если баба не выглядит бревном!
С ума схожу от злости, мужики от зависти перемывают мои кости, жить на поверку не просто,
Однако никто не лезет с обнажённым языком в огромную печь, там вам бревно может обжечь!
Во время тайных встреч над головой зависает дамоклов меч, главное – голову уберечь,
А опосля можно уйти в дальние края, там необитаемая земля, а вот и у плетня 
Кто-то окликнул меня, бабу в объятия сграбастал, пышную и сиськастую, и
Сказал себе: «Баста!  В краю дивных контрастов всякий пожжет свою репутацию повредить,
Будет ногами избит! Пусть колокол по ушедшим безвинно звучит на привольной равнине,
Мне бы сохранить собственной вольности прежний вид!
Хочу всех убиенных вспомнить и грехи забыть! Так мне душа велит!»
Не тороплюсь испробовать ворованную любовь на вкус,
Пусть она в безумие впадёт, авось, тогда наступит мой черёд,
Куш сорвать и в новом обличье перед падшей звездой предстать!
Её один раз увидал, грехов чужих не сосчитал,
Не каждый плод мы вкушаем сладкий плод,
На божье проведение сошлюсь, и не повинюсь судьбе,
Мне бы пожить в тишине, надоело тащить грех на своей спине!
Таким меня создал бог, я его желаниям противиться не мог,
Падал от усталости с ног, и не искал предлог, дабы от искушения уйти!
От суеты сует один уход: только на тот свет, иного пути от злости нет!
На всём лежит запрет, душу едва согревает холодный лунный свет,
Сколько можно над рукописными книгами корпеть и самому себе дифирамбы петь?
Нам бы, нам бы всем на дно, там бы, там бы пить вино, даже если слегка горчит оно!
Всё – решено: баба эта не похожа на трухлявое бревно, она уже давно поставила на себе тавро
Женщины той, которая даже во тьме ночной блистает не писаной красотой, коль её не станет,
Раздастся ропот и рыданье толпы, на колени сразу упадут степенные мужики, родом от сохи!
Будут хватать воздух ртом, пока женщина будет их хлестать кнутом, закрыв глаза платком!
В горле ком, а на сердце моём массивный рубец, по нему острым ножом прошёлся творец,
Туман в очах, нечем дышать, слова шипят в устах, а душу опьяняет жуткий страх,
Треск от семейных дрязг напоминал о себе в эту ночь уже не раз и не два раза
О прошлой любви звонили массивные медные колокола! Страсть ушла со двора,
Та любовь была пуста, не жди от прошлого добра, ветер о прошлом прошумел,
Разлетелся пепел по округе, я же с испугу ещё сильнее прижался к стройной женской фигуре!
Она в натуре восхитительна, глаза выразительные, слова её убедительные,
Но повадки отвратительные, после экстаза молодая зараза не сразу
Вытаскивает ноги из затвердевшей грязи, она когда-то пела в негритянском джазе,
У неё грехов не счесть, но за душой у них стойло есть! Мужик не промахнулся,
 А мир не содрогнулся, когда он едва из-за бабы, подпрыгнув на ухабе,
Не лишился жилья, точно такая же беда коснулась меня! От неё не осталось и следа,
Она всегда казалась нас, нам бы без неё не пропасть и не потерять власть над скукой и суетой,
Пусть дева дерзкая, но не мерзкая чаще думает об истоках земного жития, ей жилось сладостно,
На душе было светло и радостно, жизнь была хороша,
Опосля баба сама оказалась без гроша в кармане,
Решила крутить динамо, покрасовавшись на телеэкране,
Слишком рано сошла на нет, испугавшись мучения,
Душу охватило волнение, как перед наслаждением,
Хотя на чужой стороне солнца не хватает мне!
Там не хватает приюта, каждая минута наполнена печалью,
Жизнь в идеале не обходится от распрей и скандала!
Люди не чужды утех, этот грех сопровождает по жизни всех,
Без чудес теряется едва заметный след молодых повес,
 Коль у них внезапно исчез к любви откровенный интерес!
На небесной верхотуре не видны те чёткие структуры,
Которые можно  как-то обнажить и процесс познания завершить!
Всякая напасть, разинув огненную пасть, готова на толпу напасть,
И разорвать большую часть, только бы самой в ад не упасть!
Писать об это грустно, в душе осталось то высокое чувство,
Что на себе смогло испытать любое живое существо,
В нём живёт образ тот, который уже который год
Вообще не врёт, хотя мрак зимы суров, а много жеребцов
Летят впереди табуна, им вера в истину не столь важна,
Как та незримая суть, что не даёт ночами до утра уснуть!
Для острастки бог иногда сгущает отрешённые краски,
Пытаясь толпу напугать и в глухой угол загнать наглецов,
Чьих прадедов и отцов он уже от Веры отлучал,
И меры для их исправления предпринимал!
Час истины давно уже настал, но пуст её пьедестал!
Позади неё плетётся свита, словно три буквы чужого алфавита,
Ни я, ни кто другой не проявит опыт свой, и только уходя в мир иной,
Расскажет священнику о стезе той, что вразнобой с роком и судьбой!
Ты этот миг не ждёшь, моментами живёшь, временами маешься,
Как можешь, так и развлекаешься, пока проливной дождь
Не прольёт стезю между стройных и белоснежных берёз,
И много пролитых слёз всесильный бог сочтёт, как оплаченный тобою счёт
Былых утрат и потерь! Хочешь – верь, не хочешь – не верь,
Пройдёт когда-то пьяный хмель, и прежде, чем тебе умереть,
Ты сможешь в сокровенном деле от души преуспеть!
Самосознания приходит к грешникам без опоздания,
О нём никто не оповещает тебя заранее, слова любви и признания
Сгорят, как сухие дрова, закружится седовласая голова,
Чтобы забыть те слова раз и навсегда! Тлен и суета канут в никуда,
Останется одна – в жизнь не воплощённая мечта! Мои года – моё богатство,
Не мне с ними на поясах тягаться и выяснением отношения с ними заниматься!
Ты же расправив плечи, не ищешь с прожитыми днями мимолётной встречи,
Затихают слащавые речи, но грех человечий вновь приносит немало увечий!
Страх перед неизвестностью чужой стоит за твоей широкой спиной,
Тебе бы от боязни удалиться, но ты боишься даже пошевелиться,
И разума навсегда лишиться! У тебя одна минута, чтобы увидеть чудо,
Худо, братцы, худо в свирепый мороз тащить с поклажей воз без тулупа!
Ты завидуешь людям посторонним, ищешь новый синоним, чтобы как-то аноним
Не влез в твою душу с предложением своим, что этот мир несокрушим,
 А грех – непобедим! Чтобы мир от горести спасти, ты готов дороги мести,
Только бы не сбиться с праведного пути! Сообщи Творцу свои координаты,
Когда в час расплаты грехи твои закуют тебя в железные кандалы и латы,
А выражения крылатые вылетят из головы, увы, добра от них не жди!
Только сизокрылый херувим не будет уязвим нежеланием твоим:
Легко  договориться с ним о снисхождении, тогда божественное проведение без промедления
Найдёт слова для твоего же утешения! Не перечь судьбе и будешь ехать на коне, а не осле!
Пусть твой путь тернист, как пустыня гол и каменист, а ты – доморощенный семинарист
На всю округу кричишь, что тебе не виден божий свет, неужто его рядом нет?
Старик, он подошёл к тебе впритык, согрел огромный кадык и спокойно велит:
Праведно жить, не куролесить и не бузить, а для начала тебе предстоит
Собственный рот на амбарный замок плотно закрыть и словами не сорить!
Голова вот-вот треснет пополам, взгляд скользит по золотистым куполам,
А на душу капает божественный бальзам! Ты сам отстроил в душе заветный храм,
Ангел поселился там, перед тобой открылась удивительная гладь, ты – божий раб,
Готов просторы вселенной наперекор ветрам стремглав рассекать и на судьбу не роптать!
Путь тяжел, но ты его с честью прошёл, протёр до дыр камзол, что-то потерял, но больше нашёл,
Уже прошла боль и ломота, тебя, как прежде не пугает темнота, но тлен и суета сковывают уста!
Мир непрост: рождение, светопреставление и заброшенный в степи погост!
Покинут отчий дом, ты полжизни прожил в нём, там и Гоморра и Садом,
Ты думал только об одно, как бы ни стать стариком
И до конца земного бытия оставаться мужиком!
Слова прощения лепеча с трудом, не рублю с плеча,
Ставлю печать из сургуча на пожелтевшей от времени бумаге,
Там грехов ватага с обрывками богохульных речей воскресла в памяти моей!
Слеза по щеке катится, судьба вот так с каждым за грех расплатится,
Когда на поверку окажется, что он не потомок Отца,
А переселился сюда совсем с другого конца!
Пришло и ему время уходить в бега, там ветер и студёная пурга,
 А из-под ментовского сапога седая тень на замёрзшую землю легла!
У каждого судьба своя, трудно самому преодолеть тьму,
И не уснуть на ходу, путь в дыму, а внизу и наверху нет покоя никому!
Много лет спустя, наши фразы и слова повторит мелюзга, а с художественного полотна
Великая страна увидит худосочного мужика с древком сучковатого посоха,
Его слова по воле божества записывала на пожелтевшей бумаге уставшая рука!
Над ним летели облака, а на нём нет лица, оно испещрено глубокими бороздами,
И давнишними следами поражений и побед, давно уже простыл их след,
 Седоволосый дед, небось, закончил свой забег, но вновь воскрес по воле небес!
Улыбка тает на устах, туман в очах! Исчез страх, приплывший на волнах былого,
Всему виною божье слово, у нас нет выбора иного, как снова и снова
Без помысла злого избавиться от  собственной гордыни
И не осуждать давнишние святыни! Я же погрузившись в книгу, вижу фигу,
Затаив обиду, отвергаю интригу, прогнув спину, от греха отрину,
Слегка остыну и тогда, пусть глаза мои дочитают слова мотивы о страсти и любви!
Я бы пред ними  шляпу бы снял, нагишом предстал,
Рядом с падшими встал, но непреклонен пьедестал,
Он надежду губит, никогда не приголубит, быстро забудет всех,
Чей портрет был разделан под орех, здесь обитает бес,
Он всех быстрей и смелей, ему не занимать высоких идей!
Этот чародей, как луч надежды нежданный, он в теле бездыханном залечивает раны до поры,
 Пока кошмары изнутри не раздерут черты былого и не освободят его от толстой кожуры,
Вытеснят наверх грехи из-под тяжести мирской суеты! Его божий раб впервые увидел
И с тех пор его возненавидел, в глазах темно, не поможет ему уже никто, он выглядит смешно,
Вертится судьбы веретено, и оно тащит грешника на дно!
В блеске новом под таинственным покровом молюсь и каюсь,
Отбиться от назойливого греха любым путём пытаюсь,
С места в карьер срываюсь, но былое умиленье приносит грешнику одно мученье!
Не соглашусь заживо лишиться чувств, от грехов отрекусь, в тёмный угол от них забьюсь,
Если мозгами не свихнусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Когда же отдышусь,
В себе разберусь, и с небес на грешную землю второпях спущусь!
Позавидовал себе невольно, мне и тошно, и больно,
Пришлось махнуть руками, как белыми крылами,
И с грустными очами расстаться с прежними словами,
Они – бич грехов земных, вот они лежат у ног моих!
Язык к нёбу прилип, не шевелится кадык, только крик душу раздаётся в тиши:
«Впредь не греши! Живи в деревенской глуши, и замаливай свои грехи!»

Г. Ржищев
7 января 2019 г.
18:11