Смена власти

«Для того, чтобы победить, не обязательно быть сильнее и праведнее, порой - достаточно отступить от правил…»

Первое же агитационное выступление Хамовского в газете маленького нефтяного города началось так: «Сегодня нет в городе постоянного и законного главы администрации…» Бабий в ответ опубликовал в том же номере газеты список десяти злостных неплательщиков квартплаты, в числе которых был назван и Хамовский.
Состоялась война рейтингов. В газете первым опубликовал результаты социологического опроса Хамовский и, согласно его результатам, за него готовы были проголосовать в два раза больше избирателей, чем за Бабия. Ответом Бабия стали результаты исследования, по которым за него собиралось проголосовать в четыре раза больше избирателей, чем за Хамовского.
В поддержку Бабия высказались почти все городские депутаты, в том числе и Кошельков. Поддержали Бабия коллективы учителей и воспитателей. В поддержку Хамовского высказались только Матушка и Мерзлая.
В ход пошли скандальные статьи, пошлые частушки и стишки, листовки и даже сказка…
***
Сказка о Муравейнике - 0
«С точки зрения вышестоящих лиц – одна Букашечка ничем не лучше другой»

Действующие лица:
Букашечка – обычный человек, замахнувшийся на место зажравшегося чиновника.
Матка – зажравшийся чиновник.
Муравейцы – жители города под названием Муравейник.
Другие – по мере надобности.

Здравствуй, дружок. Сегодня я расскажу тебе сказку о Муравейнике. Сказка эта страшная, но со счастливым концом.
Жил-был Муравейник на берегах черной, богатой рыбой реки под названием Нефтеяха, и обитали в нем муравейцы, жили худо-бедно, но на существование хватало. Руководила ими матка по имени Бабка. А сверху было еще начальство: большой окружной шаман и клуб любителей Себенефти. И жили все правители меж собой в мире и согласии. Да чего б не жить: муравейцы ведрами носили им всю рыбу из Нефтеяхи, а получали в оплату головы, хвосты да плавники. Есть можно, да жиру не скопишь.
Все было бы по-прежнему, но стала мельчать река, обводняться, то есть количество рыбы на ведро воды снижалось с каждым годом, и только старожилы вспоминали о великих былых уловах. Уныние пришло к муравейцам: как жить на худые рыбьи обрезки, которых становилось все меньше? Но тут нашелся среди них Букашечка и сказал: «Муравейцы, сколько можно отдавать всю рыбу и жить впроголодь? Пошлите меня к шаману, я отвоюю у него нашу рыбу!» Муравейцы поверили и выбрали Букашечку делегатом, даже Матка-Бабка доверилась, хотя и понимала - конкурент. Букашечка поехал к шаману и отвоевал часть рыбы для муравейцев…
Муравейцы, увидев, что теперь у них на столах не только плавники с головами, но и рыбье мясо, возликовали. Но не бесцельное ликование нужно было Букашечке. «Это я, это благодаря мне!» - крикнул он, а сытая Матка самоуверенно промолчала. Вот муравейцы и задумались: «Зачем нам Матка-Бабка, которая только себя кормит, а о нас не заботится, давайте поменяем ее на Букашечку-кормильца!» И собрались они на вече и выбрали активного голосистого взамен молчаливого…
***
Выборный спектакль был зрелищный и эмоциональный. Алик пребывал в раздвоенных чувствах. С одной стороны, он работал на Бабия, с другой стороны, его сердце было на стороне Хамовского. Он решил не вмешиваться, молча отсиживался на заседаниях штаба Бабия.
- Напиши про Хамовского что-нибудь, - говорил, глядя на Алика, Бабий. – Ведь он, пройдоха, отсиживался в теплой кабине, когда мы по колено в нефти пахали на промыслах, а теперь собрался на должность Главы.
Когда сердце не лежит, получаются казусы. Алик написал заметку «Коней на переправе не меняют», но ее тут же использовали помощники Хамовского и назвали Бабия – мерином. На Бабия работал и Кошмарин, редактор местного телевидения Лесник, но все тщетно. Впрочем, встречаясь с Бабием, Алик не мог отделаться от ощущения, что тот не рассчитывал на победу с самого начала. Уж слишком равнодушен и безынициативен он был, и слишком революционные настроения бытовали тогда в народе. Люди, невзирая на все благие предвыборные дела Бабия, готовы были голосовать против старого, за перемены.
Бабий сделал проезд в городских автобусах бесплатным, а люди были против него. Бабий начал строительство церкви и парка, а люди были против него. Бабий поднял зарплату, а люди были против него…
Время, видать, наступило такое, как смена зимы весною: как бы зима не задабривала и какими красотами не прельщала, все равно ее сменяет весна, и с этим не поспорить.
***
Перед выборами в предчувствии катастрофы за Бабием, как беспокойная свита за королем, бегали его приближенные с просьбой выкупить у них квартиры подороже, слышались слезные стенания:
- Вы-то в столицу округа уедете, вас губернатор заберет, а как мы?…
- Нас же в порошок, работы лишат, куда нам потом в этом городе?…
- Купите квартиру за деньги, которых хватило бы, чтобы приобрести в другом городе не хуже…
За бюджетный счет скупцов мало.
- Пусть новый мэр расхлебывает! – весело покрикивал Бабий, наверчивая на листах распоряжений свои подписи.
Никто из счастливцев не был зарегистрирован в Книге учета заявлений по продаже квартир, где ожидали очереди сотни человек. Недостаток денег в городском бюджете на медикаменты, школьные обеды, заработную плату не повлиял на решение Бабия.
***
Когда Хамовский пригласил Алика к себе в кабинет, где еще недавно сидел Бабий, и показал документы о продаже квартир, внутри Алика поднялась мощная волна воодушевления от предчувствия, с каким  настроением встретят данную весть читатели.
- А цены, цены-то посмотрите какие! – взволнованно говорил Алик. - За какие заслуги такое внимание к работникам администрации? Видимо, были...
- Приоритеты расставлены, - ответил Хамовский. - Кто сколько наработал - видно по цифрам стоимости квартир. Возьмешься статью написать?
- Вы еще спрашиваете, - удивился Алик. – Конечно…
Новый мэр задал этот вопрос не случайно, он испытывал подозрение ко всем, кто работал в команде Бабия, и проверял...
***
Умоподжигательная статья «Эвакуация с прихватизацией» вышла. «Детей кормили!» - ответила в газете госпожа Дайналап, еще работавшая председателем Комитета финансов маленького нефтяного города и тоже продавшая квартиру. «Живут и ныне там...» - ответил Алик в следующем номере. Купленные у чиновников квартиры были распределены самим Бабием пожарным и учителям. Алик встретился с одной из учительниц, которая должна была уже жить в квартире Дайналап, и с удовольствием опубликовал ответ «новосела»:
- Я увидела свет в окнах распределенной мне квартиры и зашла проверить. Оказалось, там живут прежние хозяева и, несмотря на то что квартира продана администрации, выселяться пока не собираются. Вот так продажа! И деньги взяли хорошие, и выселяться не торопятся...
С этого момента Алик стал вхож в кабинет Хамовского, хорошо его узнал, что впоследствии позволило ему   сделать вывод, что «Знание некоторых вещей старит до времени».
Хамовский был хамом и грубияном, нецензурно выражался, имея страсть к популярному слову из трех букв, которое он склонял по всем падежам, но страстно желал стать писателем и сойтись с элитой высшего общества России. Он вынужденно общался с творчески одаренными людьми, хотя после расставания с ними, когда оставался в одиночестве, негодующе хрипел: «Интеллигенты хреновы». Конечно, звучало не «хреновы», а гораздо худшее выражение, но мы не будем переступать норм морали в нашем повествовании. При этом надо отметить, что Хамовский никогда не стеснялся сказать вышеприведенную фразу в лицо собеседнику, и надо отметить, что многие творчески одаренные люди маленького нефтяного города принимали такое обращение как должное и даже внимательно всматривались в глаза мэру, доказывая преданность, а иногда и, раскланиваясь и напряженно улыбаясь, отступали к двери…
Алик тоже старался не замечать эти слова, иначе надо реагировать, оскорбиться и разругаться. Ругаться с Хамовским в его планы не входило. Он научился слушать Хамовского так, что когда звучало нехорошее слово, ни одно из которых в нашем скромном повествовании мы упоминать не будем, то он его слышал наоборот, как в этом разговоре по душам:
- Ьдялб, вот последний прием по личным вопросам, - рассказывал Алику перевозбужденный Хамовский, как хорошему другу. - Народу было немножко – человек десять. Из них восемь – женщины, ьдялб, без мужей. Ну, тут бабы, которые со мной тут принимали, сидят уже тюеух. Они уже, ну, балдеют. Например, одна ьдялб заходит. Я спрашиваю: «Семейное положение?». Она: «Не замужем». Я спрашиваю: «Ребенок?» Она: «Два». Проблема. Я понимаю, что с двумя ей трудно. Она их наделала и без работы. Здесь ей работы на йух нет. А она к нам: «Думайте сами за меня». Ну, как же? Вопрос. Это не так себе йух!
- Сложная ситуация, - согласился Алик.
- Бе твою мать, основная часть проблемы ведь в чем заключается, - продолжил мэр. – Ьдялб, пенсионеров много и их число растет, к сожалению. Очень много женщин без мужей, сходятся, расходятся, не думая о будущем. И вот: материальная помощь, жилье, благоустройство. А это нагрузка для города, принцип которого - рабочий город, созданный для добычи нефти, а не для того, чтобы льготников плодить...
Хамовский был хамом не от рождения, его испортило воспитание, но он стремился в интеллигентное общество, потому как все вопросы решают именно «интеллигенты хреновы». Это бесило Хамовского, но поделать с таким мировым укладом он ничего не мог. Он стремился ограничить грубиянский набор, но некоторые фразы летели с языка сами собой.
«Иди на йух!» - так обычно говорил он, если ему кто-то не нравился.
«Икадум, дураки!» - это ласковое.
«Это тебе не так себе йух», - это о сложном вопросе.
***
Эти странные взаимоотношения шли на пользу Алику. Выслушивая ущербные монологи, он брал как бы лицензию на спокойную работу в редакции маленького нефтяного города. Статья про квартиры добавила ему популярности среди читателей, популярности, заработанной на других разоблачительных материалах, но Алик еще ничего не знал о налоговой полиции, которая работала в маленьком нефтяном городе, как говорится, в двух шагах…