Человек я музыкальный, а поэзия - потом...

странная история


   Этой осенью мне довелось с одним моим старым добрым приятелем-литератором побывать в городе Калининграде.
   Погода здесь стояла солнечная и тёплая, и мы, недолго думая, решили съездить к морю: прогуляться там вдоль пляжного променада, послушать на спускающемся к нему светлогорском "Арбате" местных музыкантов, перекусить в каком-нибудь уличном кафе и к вечеру вернуться назад в Кёниг.

   К обеду мы были в Светлогорске. Море было ещё по-летнему не холодным, на пляже и набережной - множество отдыхающих, а на выходе с променада сидел музыкант - дедок с гармошкой, игравший на трёхрядке мелодию полузабытой песни:
Светит месяц, светит ясный,
Светит белая луна...
-У меня ведь из другого времени песни, - сказал он, когда мы поравнялись с ним, - сейчас такие уже никто не поёт и не знает...
  Мы положили музыканту в коробку несколько рублей "на хлеб" и уже двинулись было дальше, когда гармонист окликнул нас:
-А вот ещё книги посмотрите!
   На ящике перед ним лежало несколько книжек в недорогих самиздатовских обложках.
-Это всё ваши книги?
-Да, я - поэт и сатирик. Издал уже более десяти книг. Продаю недорого...
   Я открыл взятую наугад книгу, - ровные колонки  рифмованных строк, напечатанных по   несколько четверостиший на странице, - и почитал одно из них:

«Человек я музыкальный
 (А поэзия – потом).
 Я поэт – не гениальный,
 Да и числюсь я – шутом».
 
Кроме названия, на обложке значилось слово "сатира".
-Пожалуй, не стоит брать это... эту сатиру. - Заглянувший через моё плечо в книжку приятель осторожно потянул меня за рукав прочь. Мы задержались из вежливости ещё на пару минут и собрались уходить, так и не купив ничего.
-А знаете, вы мне понравились, - вдруг сказал дедушка, откладывая в строну гармошку. - Я просто подарю вам свою книгу! Можете взять любую.
-Тогда берём вот эту, - я показал на одну из заинтересовавших меня книжек с почти что "лермонтовским" названием.
  Мы поблагодарили поэта за подарок и поспешили к прибрежному кафе.

   Открытое всем ветрам кафе было в этот вечерний час полно народа. В ожидании официантов посетители коротали время кто как мог, преимущественно листая меню или замерев в одинаково похожих на вопросительные знаки позах над своими гаджетами.
   Мы заказали фирменные немецкие тефтели «клопсы» и запечённую сёмгу, и мой приятель, видимо, по старой редакторской привычке, открыл книгу стихов и углубился в чтение:
-Местами, конечно, требует правки, но... любопытно, - он быстро перелистывал страницы, едва удерживая трепыхавшуюся на ветру и словно пытающуюся выпорхнуть у него из рук книгу.
-Да, не помню, когда такое читал. Обычно с первых же страниц всё становится ясно, а тут не знаешь, чего ждать... -   мой приехавший издалека гость задумчиво прислушался к едва доносящимся со стороны моря звукам играемой на гармошке "Катюши". - Может, надо было ещё взять книг у гармониста?
   Неожиданная, позволяющая хоть как-то скоротать время ожидания, идея пришла мне в голову:
 -А ты спроси у него самого.
-В каком смысле?
-Ну, вот назови сейчас номер любой страницы и номер стиха в его книжке. Там и будет ответ.
   Делать нам было нечего, и он охотно включился в предложенную игру.
-Пусть будет страница 152, стих 2.
   Итак, покупать ли у дедушки другие стихи? Мы открыли книгу на указанной им странице и прочитали там буквально следующее:

"Не созрела вот душа,
  Не взяла, что надо.
  Жизнь была не хороша?
  Так жениться надо!"

   Дружный смех сотряс наш столик. Смеялись мы оба.
-Понимаешь, не созрела душа, вот и не взяли. Выходит, надо ещё книгу брать, - говорил мой товарищ, вытирая выступившие от смеха слёзы.
- Чётко ответил! Можно задавать следующий.
-Хорошо, - мой гость собрался с мыслями, - зададим поэту вечный русский вопрос: Что делать?
-Какие координаты?
-Страница 84, стих 3.
-Читаю:

"Сам учись и не ленись,
  Постигай науки.
  Неустанно ты трудись,
  Не жалея руки."

-Здорово! И снова в тему... Но дальше ещё круче:

"Когда будешь знать науки,
  Знание - есть сила.
  Пусть боятся тебя с..., - тут я сбавил голос, чтобы не эпатировать соседку по столику, -
  Вырой им могилы."

-Вот и ответ на "вечный" вопрос: что надо делать? Учиться и трудиться! Всё ясно?

   Постепенно бурное веселье за нашим столом начало сменяться удивлением от слишком уж удачных ответов книжки. И мы перешли к более обширному её тестированию.
   Следующим вопросом был мой и звучал он так: будет ли гиперинфляция? Для ответа я заказал 5-й стих на 112-й странице. И он последовал немедленно:

"Хамство - мерзости отрада,
  Ты его умнее будь,
  С ним ругаться зря не надо,
  Потерпи ты как-нибудь."

-Что ж, видимо, всем нам придётся потерпеть! 
-Давай ещё узнаем насчёт пенсионной реформы. Стоит ли работать старикам? Глянь-ка на сотой странице, скажем, стих номер 3.
На сей раз отзыв книги оказался отрицательным:

"Придёт, придёт другое время,
  Россия снова оживёт!
  Подрастёт младое племя,
  Оно сейчас уже растёт."

-Теперь, - я непроизвольно понизил голос - в таких вот уличных кафе без стен вокруг может быть много нежелательных ушей, -  спросим у книжки: как долго ещё устоит под огнём критиков пенсионной реформы наш ныне действующий... сам знаешь кто?!
-Страница 84, стих 4 - шепнул я мигом посерьезневшему приятелю.
-Странно, - озадаченно сказал он, вглядываясь в книжку - на этой странице стоят не авторские стихи... Тут написано:

"Со всех сторон его клянут
  И, только прах его увидя,
  Как много сделал он, поймут.
  И как любил он - ненавидя!"

-Да уж! - оценить силу стихотворного ответа я так и не успел, потому что, во-первых, принесли наконец горячее, а во-вторых, сидящая поодаль за нашим длинным столом рыжеволосая дама повернулась к нам и спросила:
-Извините, как бы услышала случайно, что у вас есть оракул. Никак не можем придумать,  как нам назвать внучку. Не подскажете ли подходящее имя?
   Вдохновленные предыдущими удачными ответами мы тут же обратились по указанным дамой координатам: страница 49, стих 4. Однако на сей раз книжка не помогла:

"Для себя я сочиняю,
 Нету дела старику.
 Посижу и погуляю,
 Поваляюсь на боку".

-Чужим не отвечает, - констатировал мой приятель, уплетая аппетитную сёмгу, - работает только для своих!
   Я тоже, отложив стихи, принялся за клопсы с овощами - время отхода нашей электрички неумолимо приближалось.
 -Ладно, ещё один вопрос, и если ответ будет в тему, то бежим к этому удивительному поэту-сатирику покупать и другие его книжки, - сказал мой товарищ, разливая по кружкам дымящийся чай.
-Какой же ещё будет вопрос?
-Сколько осталось жить? - решительно сказал он.
-Ну, это уж слишком! Мы же не гаданием тут занимаемся - "чем дело кончится, чем сердце успокоится..."
-Ладно, ладно. Давай всё же узнаем и про это напоследок. Раз уж пошла к нам сегодня удача. Посмотри на странице 127 первый стих.
   Я открыл книгу на указанной им странице.
-Итак, сколько же осталось жить:

"Уснуть я, конечно, успею,
 Не надо судьбу торопить.
 Живу я, покуда умею
 Природу и музу любить."

-Всё, бежим за книжками!
   Мы торопливо расплатились с официантом и устремились навстречу заходящему солнцу по уходящей вниз к морю асфальтовой дорожке.
  Увы, нашего поэта с гармошкой на прежнем месте не оказалось. И времени искать его по округе или среди возвращающегося с пляжа народа у нас не оставалось. Мы поспешили к вокзалу и через полчаса благополучно выехали на электричке назад в Калининград, куда вернулись уже затемно.
   На другой день мы улетели из калининградского Храброво в Москву, где наши пути разошлись, и мой коллега, к великому его сожалению, так и не сумел купить у светлогорского поэта-сатирика ещё несколько авторских книжек.

   Вот такая, почти что гоголевская история случилась в самой западной области нашего обширного государства. Теперь видно, что в ней есть много неправдоподобного.
   Если всё это не выдумка, то почему не названо имя поэта? И лишь странным намёком даётся название его книги?
   Не говоря уже о том, что точно странным является сверхъестественная цепочка совпадений смысла  в с е х  вопросов и стихов-ответов на них - ясно, что такое в жизни невозможно, хотя автор утверждает тут прямо противоположное.
   Но что страннее, что непонятнее всего, — это то, как авторы могут брать подобные сюжеты и задавать столь важные вопросы каким-то первым встречным с гармошками, а тем более разным их непроверенным книгам, к тому же ещё и - в стихах.
   "А всё же, однако, как поразмыслишь, во всём этом есть что-то. Что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, - редко, но бывают."