Когда зацвёл миндаль... 4 глава

     Осенью сорок пятого года, Семёну Матвеевичу от завода дали квартиру, напротив госпиталя, в двухэтажном доме, на втором этаже, с двумя большими комнатами. Дом был старой постройки, хозяева сдали квартиру в начале войны и уехали к родственникам в Казахстан. Деревянные полы, высокие потолки, толстые стены... правда, квартира была обшарпанная, нужен был ремонт. Казалось, ремонт в этой квартире не делали со дня постройки, а дом был довольно старый, видимо, построенный ещё в начале века. Только не до ремонта было, война только закончилась, но Фахритдин акя сказал, что Бахром сам побелит стены квартиры извёсткой.
     - В воскресенье надо на базар сходить, думаю, два ведра извести хватит. За один день управится. Вон, от сырости, под потолком аж плесень завелась, - сказал он, оглядывая квартиру.
     - А пока поживите у нас, куда вам торопиться? Хорошо ещё, что старые жильцы мебель оставили, - сказала Матлюба Лиде.
    - Да, и кровати есть, и стол со стульями. На кухне даже шкаф есть и стол.  Купим только занавески на окна, ну и коврик какой-нибудь старенький, - ответила Лида.
     - Не нужно ничего покупать. Я ведь перед самой войной поменяла в доме занавески, старые постирала и сложила, они ещё очень хорошие, их и повесим. И коврики дам, в зал и спальню. Нужно кое-какую посуду для вас отобрать. Зачем нам столько, - будто говоря сама с собой, Матлюба открыла старый комод и вытащила тюль и ситцевые занавески.
     Правда, цветы на материале немного выцвели от солнца, но Лида сложила руки от удовольствия.
     - Какая прелесть! Хоть экономия будет и на базар не нужно идти. Спасибо Вам, Матлюба опа. Мы Вам так благодарны за всё! Столько доброты и тепла мы нашли в Вашем доме. Вы замечательные люди! - искренне восклицала Лида.
     - Ну что ты, дочка. Все мы люди, война проклятая. Нежели вы приехали бы к нам, если бы не война? А ты верь и жди. Мало ли что в жизни бывает, вдруг твой муж жив, - обняв Лиду, сказала Матлюба.
     - Пять месяцев прошло, был бы жив, уже бы вернулся. Но если вдруг такое случится, Вы ему новый адрес скажите, - ответила Лида.
     - Конечно, дочка. Но пару недель вы у нас оставайтесь, дети, вон как подружились. Жаль и отпускать вас. Бахром завтра с утра пойдёт в вашу квартиру, побелит. А вы с Салимой тоже идите, окна помойте, полы. Потом и вещи заберёте, а я пока посуду для вас отберу, - сказала Матлюба.
     На следующее утро, Бахром уехал на базар и купив известь, поехал на квартиру вместе с Семёном Матвеевичем. Щётка в доме была и на побелку ушёл весь день. Повязав голову белым платком, Бахром по два раза побелил обе комнаты. Салима с Лидой вытерли окна и полы, повесили занавески и квартира была готова для переезда. Матлюба сложила в ящик посуду, даже нашла в кладовке  небольшой казан и шумовку и положила в сумку пару скатертей. Фахритдин акя вызвался помочь довезти вещи и они втроём уехали.
     Так Семён Матвеевич и Лида с дочкой переехали на новую квартиру, вернее, на старую. Семён Матвеевич продолжал работать на заводе, Лида ездила в детский сад вместе с Людой, которая прощалась с матерью и бежала в школу.   
     Размеренно шла жизнь, в воскресные дни, они непременно ходили в дом Фахритдин акя и Матлюбы. Ничего не менялось в их жизни, Салима через год забеременела и ещё через девять месяцев, благополучно родила здорового мальчика, на радость Бахрому.
     Люда перешла в шестой класс, прошло три года, как кончилась война, от Глеба вестей так и не было. Лида понемногу стала успокаиваться, жизнь не стояла на месте. Да и люди стали отходить от ужасов войны, многие тогда не дождались своих близких. Лида была не одна в своём горе, но время шло.
     Семёна Матвеевича попросили написать заявление об уходе.
     - Семён Матвеевич, у Вас всё-таки возраст далеко за пенсионный, да и тяжело Вам работать, сами понимаете, - сказали ему.
     И ему пришлось написать заявление по собственному желанию и уйти с работы. Назначенная собесом пенсия, была совсем небольшой.
     - Всё лучше, чем ничего. Сейчас всем непросто, - успокаивал он себя.
     Потихоньку, они попривыкли к новой квартире. Лида с базара принесла матрасы, курпачи и одеяла с подушками, они с Людой спала в спальне, на двух железных кроватях, а Семёну Матвеевичу купили раскладушку и на ночь ставили в большой комнате. Жили, как все в те годы.
     Шли годы, Люда заканчивала школу, меняясь на глазах, из девочки она выросла в красивую девушку. Как-то вечером, за ужином, когда Люда уже спала, Семён Матвеевич внимательно посмотрел на Лиду, которой исполнилось тридцать девять лет. Было начало пятидесятых, вроде и жизнь стала много лучше.
     - Негоже тебе, дочка, одной куковать. Люда выросла, скоро вылетит из домашнего гнезда, у неё своя жизнь будет. Тебе бы замуж выйти, Глеб, видать, уже не вернётся. А ты молодая, красивая баба, я уже старый, ни сегодня- завтра помру. Подумай, одной оставаться тоже не сладко, - сказал старик.
     От его слов, Люда поперхнулась. У неё и в мыслях никогда не было, чтобы снова выйти замуж.
     - Господи! Папа! О чём это Вы? Нет, я не могу... Глеб... - запинаясь от стыда перед свёкром, начала говорить женщина, но Семён Матвеевич её перебил.
     - Нет Глеба, Лида! Как нет и Митеньки. Убили сына моего, забрала война проклятая, как забрала миллионы людей. Я о тебе беспокоюсь. Одна ведь останешься. А так... может и ребёночка ещё сможешь родить, - сказал он.
     Лида зарделась от стыда и ничего не смогла ответить свёкру, лишь покачала головой.
     - Подумай, прежде чем отказываться, дочка. У нас на заводе мужчина работает, просился на фронт, да его не отпустили, бронь дали. Оно и правильно, на заводе тоже хватало дела. Так вот, ему лет сорок, может чуть больше. Слышал, недавно мать похоронил, одинокий вроде, нет... брат младший есть, с нашей Людой ровесник. Отец с фронта не вернулся. Давай-ка, дочка, я тебя с ним познакомлю. В воскресенье приглашу в гости. И отказа не приму. Я в ответе за тебя и внучку, перед людьми и Господом, хотя и атеист. Но чёрт его знает... может и есть Он, Бог-то. В последнее время часто думаю об этом. Наверное, помирать мне скоро, - задумчиво произнёс Семён Матвеевич.
     Лида с удивлением посмотрела на него и вдруг заплакала.
     - Не говорите так, папа. Вы же здоровы и полны сил. Куда торопитесь? - сказала она.
     - Так все там будем, как не крути... может встретимся "там" с Глебом, а? Как думаешь, дочка? - спросил старик.
     - Наверное... я не знаю, папочка. Только не нужно больше о смерти говорить. Жутко от Ваших слов становится, - ответила Лида.
     - Ладно, поздно уже. Постели мне, спать лягу. А в воскресенье, жди гостя, я всё сказал, - сказал Семён Матвеевич, поднимаясь из-за стола, опираясь о стол правой рукой.
     Лида ничего ему не ответила, не хотела расстраивать. Быстро встав с места, она разложила раскладушку и застелив её, убрала со стола и ушла в спальню. В эту ночь, Лида уснуть не могла, она слышала, как похрапывал Семён Матвеевич, слышала тихое дыхание дочери, которая спала у противоположной стены и лёжа с открытыми глазами, вспоминала мужа.
     Сказать, что они очень любили друг друга, она не могла. Жили, как все. Глеб увидел её на скамейке в парке и сам подошёл к ней. Они и не встречались толком, Лида и опомниться не успела, как стала его женой. Глеб никогда не был ласковым, но Лида до него не знала парней, ни о каких ласках она тогда и думать не могла.
     Жила с матерью в одной комнатушке, вскоре, мама умерла и она осталась совсем одна. Может и замуж согласилась выйти, чтобы одной не оставаться, она не могла сейчас ответить на этот вопрос. Да и отца своего она никогда не видела, лишь слышала, что мама родила её от женатого мужчины, а он из семьи уходить не собирался, вот и пришлось матери скрыть от всех, кто отец её ребёнка, чтобы не навредить ему, время такое было.
     Наверное, Глеб по-своему любил её, иначе, зачем бы он женился на ней. Девушек много было, но он выбрал её. Но Лида привыкла к Глебу, он никогда не бил её, как некоторые мужья, пил редко, да и то, как приходил пьяный, так сразу засыпал. Вроде и жили спокойно. Правда, на работе, когда дети спали, за чашкой чая, девочки обсуждали свою семейную жизнь, интимные её стороны, говорили, как хорошо бывает им в постели. Лида молчала, она не знала, что в постели с мужем должно быть хорошо. Да, она родила двоих детей, но видимо, не дано ей было почувствовать, как женщине бывает хорошо с любимым мужем.
     И вот теперь, его нет. Первые годы, она тосковала по Глебу, всё-таки столько лет прожили вместе. Теперь, женщина и сама не знала, любила ли она его. Мысли в голове Лиды кружились, не давая ей уснуть. Заснула она лишь под утро, напоследок подумав о том мужчине, о котором ей говорил свёкор.
     В этот день, выйдя с работы, Лида решила пойти в дом Матлюбы. Салима была её близкой подругой, но на Лиду у женщины почти не оставалось времени. Маленький ребёнок, повзрослевшие Акбар и Малика, да и в доме дел хватало, невестка, всё-таки. Но увидев Лиду, Салима очень обрадовалась. Они крепко обнялись и сели на топчан. Увидев Лиду, из дома вышла Матлюба.
     - Лидочка! Давно не заходили. Как поживаете, дорогая? Семён акя как? Людочка... совсем забыла до нас дорогу, - ворковала женщина, обнимая Лиду и присаживаясь рядом.
     - Семён Матвеевич просил передавать Вам всем привет. Он почти никуда не выходит, постарел. А в последние месяцы, совсем осунулся, сдал. Люда школу в этом году заканчивает, много занимается, в институт хочет поступать. Говорит, инженером-строителем буду, - говорила Лида, будто оправдываясь за дочь и свёкра.
     - Как быстро летит время. И Малика наша, и твоя Людочка, совсем девушки. Акбар, вот, должен из армии вернуться и тоже в институт будет поступать. Да... дети растут, мы стареем. Салима, дорогая, накрывай на стол и чай горячий завари, - сказала Матлюба.
     Кивнув головой, Салима быстро ушла и через несколько минут вернулась с подносом в руках.
     - Я не надолго, Матлюба опа. Пришла с Вами посоветоваться... ведь Вы мне, словно мать, - опуская глаза и не зная, как начать разговор, сказала Лида.
     - Правильно. И ты мне, словно дочка и не словно, а дочка. Я так тебя и чувствую. Что случилось, Лидочка? У тебя всё хорошо? Что-нибудь с нашей Людой? Она ведь здорова? - с беспокойством спрашивала Матлюба.
     - А... да, здорова, конечно... я не о ней... я о себе хотела поговорить... вернее, посоветоваться, - проговорила Лида, нервно теребя в руках платочек.
     - Да что случилось-то? Не томи, говори уже, - нетерпеливо спросила Матлюба.
     - Даже не знаю, с чего и начать... вчера свёкор сказал... что мне нужно замуж выйти... представляете? Для молодых-то мужей нет, с войны сколько ребят не вернулись... а он мне такое предлагает, - наконец произнесла Лида.
     Матлюба несколько минут молчала, потом дотронулась до руки Лиды.
     - Прошло долгих шесть лет, как закончилась война, дочка. Если бы Глеб был жив... прости, дорогая... но Семён Матвеевич прав. Дочка твоя выросла, ни сегодня - завтра замуж выскочит... свёкор твой старый совсем... сколько ему? Под восемьдесят? И что будет, когда его не станет? Он прав, одна ведь останешься, - долго говорила Матлюба.
     - Вот и свёкор так же говорит... а мне стыдно, Матлюба опа, стыдно! Дочь взрослая, а может Глеб жив? Что тогда? - взволнованно спросила Лида.
     - Я сказала тебе, что думаю. Решать тебе, дочка, - ответила Матлюба.
     Немного посидев с ней и Салимой, Лида ушла, так и не получив ответа на мучивший её вопрос.
     А в воскресенье, ближе к обеду, в её квартиру позвонили.
     - Андрей пришёл, я сам открою. Иди к себе в спальню, - сказал Семён Матвеевич и пошёл к двери.
     Казалось и он волновался не меньше Лиды, которую просто трясло. Через пару минут, Лида услышала голоса из прихожей. Приятный, низкий голос Андрея и немного скрипучий голос свёкра. Семён Матвеевич позвал Лиду и она вышла к гостю. Перед ней стоял молодой человек, лет сорока двух, уж совсем не похожий на Глеба.  С приятным, чуть грубоватым лицом и с крепкой шеей улыбчивый, высокий, с шевелюрой тёмных волос, тогда как Глеб был светловолосый и ниже ростом. Андрей протянул руку Лиде.
     - Здравствуйте. Андрей. А Вы Лида, - сказал молодой человек, пожимая руку Лиде.
     - Здравствуйте, Андрей, - ответила Лида, стараясь быть более- менее спокойной.
     Только от волнения, у неё были холодные пальцы и она быстро убрала руку и пригласили гостя за стол.
     - Ну и ладно. Вы тут пообщайтесь, а я пока прогуляюсь, - надевая на голову серую кепку, сказал Семён Матвеевич и направился к входной двери.
     Лида была ошеломлена.
     - Но, папа! Я думала... Вы посидите с нами... - растерянно пробормотала Лида.
     - Я скоро вернусь, - бросил старик и быстро вышел.
     Наверное, ему в этот момент было очень тяжело. Не этого он хотел, он ждал сына, хотел, чтобы они жили, как раньше, до войны. Но тряхнув головой, он спустился вниз и вышел на улицу.
     Весеннее солнце играло лучами, во дворе росли деревья, создавая тень над скамьёй, на которую он тяжело опустился.
     - Вот и ладно... видимо, судьба... - прошептал Семён Матвеевич и глубоко выдохнув, вытер скупую слезу, которая скатилась по его морщинистой щеке.