Солнце в ладошке

Ее домик стоит на самом краю глухой уральской  деревни. Природа дикая. У самого подножия Велешиной горы пробегает  тропинка, ведущая к дому бабы Веры.   Старуха сидит на лавочке, притулившейся к бревенчатой стене высокого аккуратного дома. Дворовые ворота закрыты. Припекает полуденное солнце. Мысли тяжелые и мрачные вертятся колесом в голове. Надо бы давление померить… Должен приехать сын, починить дверь в бане. Сыновей  у бабы Веры двое. Степан и Иван. Высокие, дородные, статные. Она гордится своими сыновьями. Работают в Газу. Газ нужен всей стране. И в деревне каждой тоже. На дворе двадцать первый век. Работы толком нет, и те, кто работает в этой корпорации, связанной с обслуживанием газовых трубопроводов, считаются везунчиками, первыми людьми на деревне. У обоих сыновей добротные дома, с крытым двором и городским комфортом, новые иномарки, стабильный уровень доходов.  Сегодня должен прийти Степан. Но что-то его долго нет.Бабу Веру разморило. Тусклая собачонка, жалобно потявкав,  уныло притулилась возле ног старухи. Раньше она вертелась возле ног хозяина, Мелентия. Но его уже как три года старуха похоронила. На Мелентия она заглядывалась давно, будучи еще «в девках».    Подруга детства Полина - была первая красавица и певунья на деревне. Она быстро приглянулась Мелентию. Сыграли свадьбу, все как полагается. Полина и Мелентий зажили счастливо и добротно, народив на свет двух хорошеньких дочурок. Не оставаться же «в девках». Пришлось Вере  сделать  свой выбор на Евсее, покладистом, тихом и молчаливом парне. Сильной страсти не было, но за сыновей она ему благодарна. Особой любовью мужа не оделяла. Евсей не спорил и быстро смирился с суровым и властным характером супруги. Сыновья уже почти определились со своими семьями, как Евсей, простыв по осени, захворал и слег. В самый  сочельник ушел.
- Незлобливый и  кроткий. Сразу в рай попадет,- утешала  уже немолодую вдову подруга Полина. Она  стала чаще заглядывать, чтоб поддержать подругу детства. Случилось замужество и было уже не до дружбы.  И тут у Веры   началось…Необъяснимое чувство черною ржою ютилось где-то под сердцем.
- Почему ВСЕ ей? - вертелось в голове и не находило ответа. Неужели завидую? И однажды в сердцах выстрелила:
 -Эх, Полиночка, и счастливая же ты! Вот ежели бы ты умерла, тогда, твой Мелентий на мне  бы женился! Ты ж уже с ним пожила? Мне бы отдала!  Полина как остолбенела. Чашка с недопитым чаем выпала из рук.
  -Ты и впрямь, рехнулась, Вера! Нечистый тебя попутал. Да разве ж такое можно помышлять? Мы же с детства с тобой вместе. Бог тебе судья.- торопливо закрыв ворота, Полина  вышла со двора. Мужу ничего не сказала. Да только хворь непонятная с той поры приключилась с молодой женщиной. Чахла на глазах. Врачи разводили руками и никак не могли поставить диагноз. И в областную больницу возил Мелентий свою любимую женушку, а толку не было. В деревне поговаривали, что Верка  глазливая и противнющая бабенка сглазила подругу. Земля слухом полнится, в деревне особенно, но Мелентий не придавал этим слухам значения.
- Мало ли что этим языкастым бабам в голову взбрендит?,- больше доверял своей простой  мужицкой философии. То лето было сухое и жаркое, как будто земля заранее уже выплакало свое горе и слез не осталось. Речушка, протекающая посередине деревни, измельчала и почти испарилась, живя надеждами на проливные дожди, которые иногда случаются в уральской непредсказуемой природе. Под самый сенокос Полина ушла. Молча, со страданием в глазах, подержав руку мужа в своих холодеющих ладонях, отдала Богу душу. В деревне не принято делить горе на «свое» и «чужое». Помогали собрать и проводить в последний путь, что называется «всем миром». Мелентий был безутешен. Но всегда рядом с ним оказывалась участливая Верушка. От ее цепкого взгляда ничто не могло ускользнуть. Дом справный, хозяйство надежное. Но самое главное,- Мелентий. Его она точно возьмет в оборот,  в два счета. Хоть балагур и громогласный,- но для нее,  Веры, в самый раз. Для деревни справный мужик в полном расцвете лет- золото. А то все больше алкаши и дармоеды. Так и просят взаймы на выпивку.               
  - По первости, у меня повстречаемся, а там, когда поостынет земля, к нему переберусь. Свой  дом продам, поделю между сыновьями,- рассуждала Вера. На сорок дней народу была полная хата. Мест едва хватало. Сельчане понимали горе Мелентия. Поддерживали, как могли. Бабы сурово молчали. Выпроводив всех, дав понять соседкам, чтоб дали ей одной остаться в хате, Вера обняла Мелентия по-сестрински нежно и тихо. Уткнувшиь, в его богатырскую грудь, тихо заплакала.
- Я буду с тобой, Мелентьюшка, тем более ты знаешь, она как сестра родная была мне… Разреши мне остаться сейчас с тобой. Надо дальше жить, родной мой. Люб ты мне,  люб, Мелентьюшка! Мелентий не сопротивлялся. Пружина жизни, запущенная в нем Создателем, давала импульс  к новой страничке жизни. Вера, хоть суровая и властная, но все же хозяйка хорошая. Непьющая, негулящая. И видом своим очень даже ничего. - рассуждал Мелентий. Так и срослось. Жили -не тужили. По гостям ходили. И если Мелентий опрокидывал лишнюю рюмку, баба Вера сурово одергивала мужа.
- Ну что ты опять  буровишь? - урезонивала распоясавшегося в гостях  мужа  баба Вера. Алкоголь давил на мозги, и  ,видимо, выплескивал подсознательный протест против тирании жены. А ведь Мелентий так любил  показать свою молодцеватость и умение рассуждать на разные темы прилюдно. В присутствии жены это было неуместно. Она всегда давала ему понять, где его место.  Баба Вера  задремала. То, что было так давно, стало явным и близким. Слезы катились по морщинистому лицу старухи. Слезы по  не прожитой «так как надо» жизни…Что она не так сделала? Одной в деревенском доме жить непросто. По ночам, долгим зимним ночам, волки овец режут .Кошек и собак таскают. У подножия  Велешиной горы ворох трофеев волчьей охоты. А за водой ходить, а огород по весне окапывать? Снохи не больно -то сыновей отпустят. В доме, после ухода Мелентия, просыпалась по ночам  от страха. Скрипели половицы возле печи, и кто-то ворошился, кряхтя и подкашливая.
- Почто Полинушку забрала, змея ты подколодная? Я ж тебе поверил. Мелентий приходил в старухины сны и будоражил беспокойную память.В храм бы сходить. Свечку поставить, так ноги не шли. Они ныли днем и ночью, не желая подчиняться и служить своей хозяйке. Превозмогая чувство острой режущей боли, баба Вера  с трудом передвигалась по хате. В сны приходила мать. Присев у самого порога, не решалась пройти в дом. Молчаливо смотрела с отрешенной грустью куда-то вдаль.
- И впрямь, живые так не глядят, думала старуха,- Что она там видит? Смотрит мимо меня.   Мать свою, когда та вконец состарилась, Вера  взяла к себе, как единственная дочь. Нужно было продать хатенку, пока в цене, и городские выспрашивают дома под дачи. Младшему помочь баню сложить. И внуку на свадьбу подсобить. Но жить в дому матери не разрешила.
-Ей и во времянке сойдет,- сказала  она удивленному Мелентию. И впрямь, кому нужна износившаяся до времени, все время кашляющая старуха, с простуженным мочевым пузырем, одетая в последние лохмотья? Внукам и  снохам своим жалеть ее не разрешала. Мать Веры , коротая свои дни во времянке, находила утешение в чтении молитвослова, истрепанного временем.
 - Ничего, ничего. На том свете будет хорошо. За страдания мои. Христос терпел и нам велел. На бревенчатой стене времянки висела икона военного времени в виде выцветшего фото в пожелтевшей бумажной рамке. Даже в суровую зиму мать жила там, деля территорию с отелившейся коровой и теленком. Сюда же в миске, Вера приносила ей еду, оставшуюся от семейного стола.
- Баба, ну что же ты делаешь? Бог накажет! - говорил подросший внук,- вот закончу учебу в Питере, заберу бабулю к себе!
- Так ведь  места нет  в доме, любый мой, ты же знаешь, дом наш небольшой,- отвечала баба Вера внуку. У нее  было чувство брезгливости, когда она смотрела на мать. Суровели брови. 
- Ну чего тебе еще надо?
 -Ничего, ничего, доченька, и на том спасибо.
    Благо промучилась та недолго, два лета и две зимы. По весне ушла, оставив дочь и зятя Мелентия с их детьми в покое и земных заботах.  Теперь  и к ней самой, бабе Вере ,  подступила старость, злобная старуха с клюкой…
Дочери мужа и снохи бабы Веры  наотрез отказались от нее.
- Не нужна она нам! Был краткий ответ на предложение продать дом Мелентия, а бабу  Веру пристроить к кому-нибудь.
  -В свое время повоеводила. Но только и на старуху бывает проруха!- резко, как отрезала, сказала  старшая сноха Марина, работавшая на должности фармацевта в местной аптеке.
- Вы, Вера Тимофеевна, в моем доме мне не нужны. Я все время на работе. Проку от вас в доме никакого. Одни заботы. Как-нибудь уж сами. Степан будет вас навещать, воду носить, в магазин ходить, и все такое. Ну посудите сами, у нас и комнаты-то отдельной для вас нет. Не поспоришь. Тем более, что Марина напоминала Вере ее саму в молодости. Тот же цепкий взгляд, жесткие ноты в голосе, и эта уверенность. Я всегда буду молодой, сильной и здоровой! Та же деревенская породистость, умение побеждать и всегда за собой оставлять право последнего голоса.
- Эх, деточка, ну поживи-поживи с мое, -посмотрим… 
Сны проплывали и проплывали, прилетевшие невесть откуда, и звавшие в невесть куда. Так не хотелось просыпаться…Виделось детство.  Маленькая Верушка,  обнявшая мать, и прижавшаяся к ней  всем детским тельцем, взяла  из ее рук краюшку свежеиспеченного хлеба. Сейчас мать ей даст парного молока от коровы Майки, обнимет, сладко поцелует и что-то  тихо пошепчет ласковое на ушко.
    -Когда  я вырасту, мама,  стану доктором, и буду , тебя лечить, когда ты хворать будешь,- важно говорила  маленькая Верушка.. .
- Будешь доченька, будешь,- искренне соглашается мать. Доктора, ох, как в деревне нужны!
Вот они с Полинкой бегают по поляне рядом с сенокосными угодьями.
-Смотри, солнце в моей ладошке!- весело закричала Полинка,- вот так! Нужно правильно ладошку подставить и на солнышко посмотреть.
-  И то верно,- соглашается  Верочка. Солнце скоро пойдет к закату, но есть еще несколько мгновений, которые можно успеть «поймать» и насладиться радужными  брызжущими искорками-лучами. Этой детской игре часто предавались перед самым закатом две маленькие подружки.
-А вот смотри,- колечко,- придумала новую игру Полина. Если я солнышку покажу свою ладошку вот так,- и Полинка ставила свою ладошку прямо, растопырив пальчики - то получится волшебное  «колечко»! Ой, здорово я придумала,- радовалась Полина. Такое колечко мне Мелентий на свадьбу подарит…
-Почему это тебе?- а может мне?- не соглашается  Верочка.
- Нет, мне. Я знаю, отвечала Полина, и , замолчав, робко посмотрела в сторону. С этой поляны, почти на самой вершине горы,  хорошо виднелся  косогор с множеством деревенских изб, среди которых дом семьи Мелентия.
 Раздался звук открывающихся ворот. Степан подошел к матери, ласково потрепав по плечу.
- Мам, ты чего? Просыпайся, время к вечеру. Отпрянул. Похоже, нездешний вечный сон завладел матерью.
- Эх, так и не смогла причаститься, а ведь как хотела, - подумал Степан, обняв холодеющее тело, и утирая скупую мужскую слезу.                - Хорошо хоть летом…под самый сенокос.  Утлая собачонка слабо завыла, провожая хозяйку.