Сказка про фарфоровый чаник

  Это произведение можно смело отнести к категории «основано на реальных событиях». Так как в 12 лет я написала сказку о реальном чайнике. Который, к слову, до сих пор «жив» и «здоров». И также правда состоит в том, что он так и стоит в серванте, и с простой посудой бывает только на праздниках, как и отражено в произведении. С носиком, конечно, никогда ничего не было, а вот в ломбарде, в составе чайного сервиза, он бывал неоднократно — таким образом в конце 80-х родители пытались дожить до получки, как они говорили. Так что вряд ли мой чайник когда-нибудь сможет спуститься на один уровень к простой фаянсовой посуде...

    В одном доме в серванте за стеклом жил старинный фарфоровый сервиз, он был невероятно красивым, с большими яркими цветами на перламутровом фоне. И когда солнышко светило в окно и попадало своими лучами на стекло серванта, сервиз начинал сиять еще сильнее и еще ярче, так, что глаз отвести было невозможно! И больше всех в этот момент сиял большой пузатый чайник из чайной части, живущий на нижней полке. Ах, как он гордился своей красотой в эти минуты, как высоко задирался его носик над чайными парами, молочником и сахарницей! Он бы мог задрать свой носик еще выше, но стеклянная полка над ним не позволила бы ему это сделать, но чайник не сильно расстраивался по этому поводу — он и так выглядел лучше, чем остальные предметы сервиза, и никто не посмел бы с этим поспорить, если даже очень захотел это сделать…Так и стоял бы чайник всю свою жизнь за стеклом, так и сиял бы на солнышке всем своим перламутром, если бы не семейные праздники. В такой день обязательно раскладывался стол, устилалась белоснежная скатерть с кружевными оборками, а поверх её выставлялся весь сервиз — сначала обеденная его часть, а затем и чайная. В большой чайник клали ароматный цейлонский чай и заливали его кипятком, но, конечно же, не крутым. Нет, чайник совсем не боялся крутого кипятка, он же был сделан из настоящего фарфора, а не из какого-нибудь неприглядного простолюдинского фаянса. Крутого кипятка боялись сухие чайные листочки, ведь тогда они не смогут раскрыть свой истинный аромат, а для чайных листочков это было самым важным делом всей их жизни. И вот, когда заканчивалось очередное семейное празднование, вся посуда отправлялась на кухню, чтобы быть вымытой и высушенной мягкими вафельными полотенцами. И если для полотенец это был их звездный час, то для сервиза, и особенно для чайника, это было самое ужасное время! Время, когда приходилось стоять на одном столе с простой посудой и даже (О! Ужас!) иногда соприкасаться с ней. С трудом чайник выдерживал эти мучительные минуты, он старался смотреть только вперед, чтобы не замечать простую грязную посуду. Бр-р! Как это было противно, но, слава Богу, совсем недолго. Вымытый, высушенный чайник снова оказывался на своей любимой полке, где он мог беззаботно ожидать солнечного лучика, чтобы, как и прежде, сиять всей своей красотой…

   Время летело, месяц проходил за месяцем, год за годом.  И всё бы так и продолжалось: будни, праздники, накрытый стол, кухонная мойка, временное соседство с простой посудой и снова любимый сервант, и снова будни…

     Пока не произошло то, что чайнику и в страшном сне присниться не могло. А случилось вот что: однажды, после очередного семейного праздника, когда вся посуда была отправлена на кухню, чтобы быть вымытой, какие-то маленькие ручонки схватили чайник с кухонного стола и потащили его вниз, а так как ручки были совсем маленькие, а чайник был большой и пузатый и оттого тяжелый, то ручонки дрогнули и чуть не уронили чайник на пол, правда, его тут же подхватили большие руки, но от беды это не спасло: чайник со всей силы ударился своим носиком о край стола, и по кухне эхом разнесся фарфоровый звон! В одно мгновение носик чайника из красивого перламутрового «лебедя» стал уродливым и страшным таким, что все его друзья: фарфоровые блюдца с чашечками, молочник и сахарница, ахнули в один голос и отвернулись в другую сторону. Они ведь тоже были очень гордыми и заносчивыми и больше не желали знаться с тем, кто, по их мнению, стал их недостойным. (На самом деле носик чайника пострадал не так уж и сильно, просто чуть-чуть откололся, почти незаметно, а сильный звон от удара был только потому, что фарфоровая посуда всегда так звучит, если её даже слегка ударить.) Всё горе несчастного чайника состояло в том, что теперь его больше никто и никогда не поставит в сервант за стекло. Даже с таким небольшим сколом даже очень красивому и перламутровому чайнику больше не будет места среди фарфоровой посуды! «О! Теперь я самый несчастный чайник на свете!» — горько простонал он и, не услышав никакого ответа, ни капли сострадания от теперь уже бывших друзей, чайник замолчал и решил, что больше никогда и ни с кем не будет разговаривать. Так и простоял он на кухонном столе до самого позднего вечера, а потом произошло то, что оказалось еще страшнее, чем тот удар о край стола: его, такого красивого, с яркими цветами на перламутровом фоне, взяли и поставили в кухонный шкаф, за глухие деревянные дверцы, туда, где жила простая фаянсовая посуда! Большего позора для фарфорового чайника и придумать было невозможно!

  Время потянулось мучительно медленно. Солнечного света чайник больше не видел, разве если только урывками, когда дверцы шкафа открывались для того, чтобы поставить или забрать простую посуду — тарелку суповую или блюдечко или среднюю тарелку под второе блюдо… А потом снова была темнота. Но самая настоящая темнота наступала, конечно же, ночью! Вот тогда вообще ничего невозможно было разглядеть, и от этого чайнику было очень страшно и одиноко, но рассказать кому-либо о своих чувствах он не мог, ведь он же решил, что больше ни с кем не будет разговаривать! Тем более с простой посудой! Нет! Никогда! Так и стоял он молча день за днем, ночь за ночью. А поговорить-то ах как сильно хотелось, тем более простая посуда все ночи напролет болтала друг с другом, рассказывая о том, какие события произошли в тот или иной день. И эти истории иногда были очень и очень интересными, но чайник делал вид, что и не собирался их слушать… И вдруг в одну из самых темных и одиноких для чайника ночей он услышал, как к нему обращается слабенький, неуверенный голосок, такими голосками обычно разговаривали маленькие блюдца, те, которые были самыми маленькими в шкафу и поэтому их особо не слушали, потому что очень сложно расслышать тоненький голосок, если все кругом громко разговаривают. А вот около чайника всегда была тишина, видимо, поэтому-то маленькое блюдце и осмелилось обратиться к чайнику в надежде, что хотя бы он его услышит… «Простите, а вы не подскажите, что сейчас суповая тарелка сказала, вроде что-то про звезды?»
  Сначала чайник даже не поверил своим ушам!  Как это простое блюдце посмело обратиться к нему – к фарфоровому чайнику, к такому красивому и знатному!  Но тут же грустно вздохнул: какой же он теперь знатный,  если кончик носика отломлен,  если его держат на кухне за глухими дверями,  куда не проникает ни одного даже самого маленького лучика солнца,  и где никто не может видеть всего великолепия перламутрового фарфора с большими яркими цветами…
«Да, юноша, суповая тарелка сказала, что на небе ночью загораются четыре звезды, одна большая и три маленьких», — медленно выговаривая каждую букву, ответил чайник. И вся посуда в шкафу вдруг замолчала; тарелки, блюдца, чашки на нижнем поддоне и розеточки под варенье — все уставились на фарфоровый чайник. Ведь никто и никогда раньше не видел, чтобы фарфоровая посуда заговорила с простой посудой… Чайнику тоже стало неловко, но он уже очень устал стоять в одиночестве и молчать. И поэтому, с глубокой благодарностью в сердце к смелому блюдечку, чайник решил продолжить. «Но на самом деле на небе вовсе не четыре звезды, а намного больше! Так же много, как сахара в сахарнице или соли в солонке. Они все объединены в самые разные созвездия, и у каждой звезды есть свое имя…» До самого утра чайник рассказывал про звезды, про планеты, метеориты и горящие хвостатые кометы, обитающие в космосе! А когда наступило утро и дверки шкафа открылись, вся посуда вздрогнула от неожиданности, ведь еще никогда ночь не проходила так быстро! Следующую ночь чайник рассказывал про бескрайние и глубокие моря и океаны с различными сказочными обитателями неописуемой красоты! И эта ночь пролетела как один миг! И следующая тоже…

  Чайник оказался изумительным рассказчиком, и он знал тысячу историй, столько, сколько простой посуде и за всю свою жизнь не узнать. А всё потому, что в гостиной, где когда-то в серванте жил чайник, стоял старенький телевизор, который показывал всего три или чуть больше каналов, и в основном это были познавательные каналы. Когда их включали, то все, кто был в гостиной (и даже фарфоровый сервиз), засыпали от скуки, но только не чайник – он часами мог смотреть передачи про звезды и космос, про морских обитателей, про африканские пустыни и бесконечные снега южного и северного полюсов… Теперь он мог всё это рассказывать простой посуде, и та, будучи благодарным слушателем, ловила каждое слово чайника, с нетерпением ожидая очередной ночи… И хотя чайник продолжал скучать по серванту и лучикам солнца (по фарфоровой посуде он не очень скучал, ведь они же все отвернулись от него, когда откололся кончик его носика, значит, и скучать по ним и не обязательно), и так: хотя чайник и скучал по своей прежней жизни, он был всё же весьма доволен нынешним своим положением. А что? Как быть недовольным, если ты стал самым уважаемым во всем кухонном шкафу, да что там в шкафу – во всей кухне! Ведь когда тарелки или чашки или блюдца забирали на завтрак, обед или ужин, они рассказывали всем, кто не жил в шкафу, все те истории, которые поведал им фарфоровый чайник, и вскоре уже вся кухня мечтала попасть в шкаф и послушать какую-нибудь преинтереснейшую историю!
     Но вдруг, в одно, казалось бы, простое утро, обе дверцы кухонного шкафчика открылись настежь.  Надо сказать,  что такого уже давно не бывало,  обычно открывали только одну дверцу,  ту за которой стояли тарелки, чашки и блюдца,  а вторую дверцу не трогали,  потому, что там стояла та посуда,  которой пользовались очень редко или не пользовались совсем,  а выкинуть не решались,  вот за этой дверцей и жил чайник,  смелое маленькое блюдце, голос которого никто не мог расслышать,  ну потому что блюдце было слишком маленьким,  и так же жили розеточки для варенья,  и еще редко-нужная утварь.  Но зачем же сегодня открыли эту дверцу? И через мгновение все поняли зачем: большие руки подхватили фарфоровый чайник и,  в первые за несколько месяцев,  вынесли его прямо под солнечные лучи,  которые лились сквозь кухонное окошко и падая на перламутр фарфора заставили всех обитателей шкафа да и всей кухни тоже,  ахнут от изумления,  так сильно и так красиво заиграли большие яркие цветы на перламутровом фоне чайника!  «Да, вы правы- обратились большие руки к рукам хозяина дома, - этот чайник просто великолепен!»
«Вот кончик его носика, — волнуясь, проговорил хозяин, — вы говорили, что его можно отреставрировать».
  Увидев отколотый кончик своего носика, чайник так обрадовался, что чуть ли не выпрыгнул из рук мастера (дело в том, что большие руки принадлежали мастеру, который чинит разбитую посуду, и, хотя эти руки и были действительно большими, чинили они просто виртуозно!).
«Это же мой носик! — Воскликнул чайник. — Мой бедный, несчастный носик! А я думал, что он потерялся навсегда!»

  Через минуту чайник опустили в просторную коробку, наполненную мягкими поролоновыми шариками, и его увезли на реставрацию. Что такое «реставрация», так никто и не понял, ведь еще никому из простой посуды не говорили таких слов, но вот что поняли даже самые маленькие столовые приборы, так это то, что их чайник — их изумительный рассказчик — больше никогда не вернётся к ним на кухню...

     Ломбард — это то место, где живут старинные, весьма ценные вещи, может, они не очень красивые, но очень ценные. Правда, всё же бывают там и красивые, старинные и весьма ценные вещи! Например, как один большой фарфоровый чайник, покрытый перламутром, с яркими, наикрасивейшими цветами и высоко задранным носиком — абсолютно целым перламутровым носиком. Он стоит на витрине за прозрачным стеклом, и его освещают сразу четыре яркие лампочки, они светят так ярко, что даже в самую пасмурную погоду чайник стоит залитый светом, и весь его перламутр искрится и переливается, заставляя прохожих останавливаться и подолгу любоваться такой сказочной красотой! А ещё над фарфоровым чайником не было никакого стекла, как в старом серванте, и он мог бы задирать свой носик так высоко, как только бы захотел, но он не хотел, да-да, совсем не хотел, хотя ему очень нравились восхищенные взгляды людей. А когда наступала ночь и свет гас до утра, чайник закрывал глаза и представлял, что он находится в кухонном шкафу, а рядом с ним маленькое смелое блюдечко, голос которого никто не мог расслышать, ну, потому что оно очень маленькое. Тут же рядом стоят розеточки для варенья, а там, подальше: тарелки суповые, тарелки для второго блюда, блюдца и внизу, на поддоне, чашки. И он, фарфоровый чайник, все ночи напролёт рассказывает им свои такие разные и такие интересные истории…