Наказание, или новогодняя быль

               
     В тумбочке лежало много интереснейших вещей: яркий японский круглый орден, похожий на цветок, командирский бинокль, фотоаппарат размером со спичечную коробку и часики на ремешке с удивительными цветочками на корпусе. Там было много всего другого, но эти были самые прекрасные! Их привёз из Манчжурии папа. Он часто ездил туда ловить японских бандитов и шпионов. Ещё он привёз оттуда японскую саблю, она висела на стене и была такой острой, что даже дотрагиваться до неё было боязно.

     И вот случилась беда – часики пропали. Мама сказала:
- А ну признавайтесь, кто брал часики и что с ними случилось? Только честно! Врать – самое распоследнее дело! Скажете, и ничего вам не будет. Лёля первая сказала:
- Я их не брала и даже не видела, нужны они мне!
Ляля тоже сказала:
- Я не видела.
Но Лёля была хитрее:
- Лялька с ними играла!

    Чудовищная обида вскипела в голове Ляльки, она хотела крикнуть, что это всё враньё, неправда, но не смогла, задохнулась, и слёзы сами собой полились из глаз, большие, как горошины, и горькие, как соль.

     Мама очень рассердилась:
- Вот что, если не сознаетесь, не будет вам никакой ёлки.
- Ляля! Вот стул садись и думай… И не смей сходить с него. А ты Лёля, садись за стол и делай уроки!
    
     Мать затворила за собой двери и ушла на кухню готовить обед, потому что должен был к вечеру приехать папа. А он сказал, Ляля это хорошо запомнила, вот вернусь, поедем с тобой за ёлкой, привезём её и будем наряжать, Новый год на носу! А теперь ёлки не будет? Ляля вдохнула воздух как-то не сразу, а в два приёма, вся задрожала и дрожащим голосом, прерываясь после каждого слова, пролепетала:
- Лёлька, ведь это ты взяла…
Лёлька не стала отвечать, только скрутила в трубку газету «Правда», подошла к Ляле, сказала «цыц», ударила газетой по голове, словно убила муху, вернулась к столу и вновь заскрипела пером.

     Слёзы вновь потекли по щекам Ляли и текли пока не высохли, и пока она дважды не вдохнула воздух с придыханием, и не задремала. А в дрёме то ли вспомнила, то ли в самом деле увидела, как они в прошлом году наряжали ёлку, вешали гирлянды из разноцветной бумаги, флажки и бумажные снежинки… А ещё были настоящие игрушки – звезда наверху, три стеклянных шара, и под ёлкой Дед Мороз в блестящей белой шубе с искорками света и мешком за плечами… Но лучше всего были игрушки из сказки «Терем-теремок», которую рассказывала и показывала, словно картинки в книжке, мама: лягушка-квакушка, мышка-норушка, ёжик без головы и ножек, петушок-золотой гребешок, Лиса Патрикеевна, волк зубами щёлк и глупый толстый Мишка косолапый… И как Лиса Патрикеевна обманула петушка и унесла его, а он кричал: «Несёт меня лиса за тёмные леса и высокие горы. Спасите, помогите!» Но, кто спасёт её самоё, Ляльку? Неужели не будет ничего, ни ёлки, ни «Теремка»?

     В тот момент, когда Лялька пересилила себя и открыла почти сухие глаза, в комнату вошла мама:
- Ну, что, вспомнили?
И Ляля, вздохнувши, призналась:
- Я заныкала их.
Она не знала, что это такое, но так говорила Лёлька.

     Ляля не дождалась отца, но ночью она проснулась, села в кроватке и горько, в голос, заплакала горючими слезами. Через минуту в комнату вбежала мама:
- Что с тобой, ты не заболела?
И мама положила тёплую мягкую ладонь на лоб Ляльке. Рыдая и задыхаясь, Лялька едва вымолвила:
- Мама, я соврала… Я их не брала.
- Горе ты моё луковое! Нашлись эти несчастные часики. Никто их не заныкал. Спи!
Она поцеловала Лялю, вытерла ей слёзы и ушла.

     Ляля ещё слышала, как за дверью тихо смеётся отец. На душе стало легко и свободно. Она заснула. И во сне знала, что лягушка-квакушка, мышка-норушка, ёжик без головы и ножек и она, счастливая Лялька, все они вместе спасли Петушка. И от этого ей стало ещё лучше, она чувствовала себя счастливой.