Прошка непутевый и речная наяда

В одной деревне мужичок жил, до того некультяпистый, до того непутёвый. С хлеба на воду перебивался, что родня деревенска подавала, на то и питался, за то его Пронькой непутёвым и обзывался.
Ну, он же не нарочно, он же всё спроста, вот така деревенска босота.
За водой пойдёт, ноги зальёт, вёдра расплещет, воды на донышке принесёт.
Печь зачнёт топить, из избы дым валит, того гляди, что сожжёт, али чё подпалит.
Родителей в дому давно не видать, покинули землю отец евойный и мать.
Только сёстры с братьями Проньку не бросают, как могут, так и помогают.
 В банный день в баню позовут, где накормят, а где и спать укладут.
Душа у деревенских простая, ежели к им добром, то и вовсе золотая.
 Знай себе работай и душой не криви, будет в избе достаток и жизнь в любви.
Вот  пошёл как-то непутёвый за водой, а в реке девица улыбается, с длинной косой. До того красива, до того мила, вот с такого лица воду пить, чтоб жизнь хорошей была.
Тихонечко, непутёвый водицы набрал, чтоб воды не замутить, и чтоб образ в речке не пропал.
Только вот и себя непутёвого да не прибранного в речке увидал.
Домой идёт, два ведра несёт, не болтает вёдра, не трясёт.
Умылся, волосья пригладил и опять по воду пошёл.
А девица в речке ещё пуще ему улыбается, вроде как здоровается, вроде, как и кланяется.
Полдня непутёвый воду в избу таскал, все вёдра, кадки, крынки, чашки набирал.
Куда ж воду девать? Однако надо попить, может чего помыть, постирать.
Изба стала чиста, опрятна и самому приятна.
И сам вроде как человек другой, деревня в удивлении, брови дугой.
Имя его вспомнили, и батюшку не забыли, видать не совсем пропавший человек, дразнить перестали.
Собаки пятки ему не кусают, дети языки не кажут, каменьями не бросают.
В другой раз  непутёвый по воду пошёл, одёжа чиста, да дырява со всех сторон. Срамотно.
Взял большую иглу и зашил все дыры одной за одну.
Всё одно стыдно, на себя обидно в старом да штопанном ходить.
Да где же взять, не идтить же воровать.
Побежал по богатым соседям, по лавкам, и по купцам, возьмите в работники, бездельнику срам.
Здесь поработает, там подмогнёт и пробегает работный денёк.
В доме порядок и чистота, и на столе не тарелка пуста.
Нова одёжа без дыр и прорех, Прохор Иваныч теперь он для всех.
Можно красавицу с речки забрать, чтобы совместно жизнь коротать.
Только вода чиста и прозрачна, нету в ней образа девы прекрасной.
Где же красавица в тихой воде? Ловит, как рыбу в мутной воде.
Бродит по берегу, ищет в полях, но не находит он девы никак.
Видно исчезла речная наяда, так, непутевому, видно и надо.
Тенью бродил целый день или два, чуть Богу он душу не отдал тогда.
Чтоб не придумывал всяку кручину, братья нашли ему простую девчину.
Дуня румяная, сладкий цветочек, будет ржать и сынков или дочек.
Вот и живет теперь ладный мужчина, Прохор Иваныч, славный детина.
Это и есть жизнь, а не детство чумазое да мокроносое.
Заглянет в глаза любовь, и нет больше ребёнка, вырос. 
Парни перышки растопырят, носы вымоют-высушат, новую  одёжу наденут,
 и ну перед девками коленца крутить, а девки и радые, глазками заморгают,
 задами завиляют… Вот она, любовь!
 А наяда речная, можа утопленница какая, в другие глаза заглядывает,
 улыбается, в сердце мужеском занозой остаётся.
Ждёт она свово суженного, который имя её заветное сыщет да своей назовёт,
 за белы ручки из реки выведет.
А пока только рыбалей на реке видимо-невидимо. Свою царь рыбищу ищут, на само дно заглядывают. Можа что вспомнить хотят. Заноза в сердце, это тоже –любовь!