Жарка

                ЖАРКА
                «Ты не бросай в собаку камень,
                Пусть это лишь бездомный пёс,
                Но он и так до боли ранен,
                Хоть и не знает горьких слез…»
               
              Положив   морду на лапы, Жарка вглядывалась в темноту, не вспыхнут ли лучи автомобильных фар на въезде в деревню. Её потрясывало, хотелось есть.  Анатолий, ко двору которого она прибилась, куда-то уехал. Он часто уезжал последнее время на два-три дня, а то и на неделю,  и тогда приходилось голодать не только Жарке, но и курам, которых держал Анатолий,  и гусям и кроликам. Жарке было попроще,  иногда Саня, живущий в деревне безвыездно,  бросал ей объедки со стола, а каково же было остальным. Сегодня была пятница, хоть и зима, но некоторые дачники могли подъехать проверить свои владения, а то и попариться в баньке. Многие как бы не замечали Жарку, но были и те,  кто выбрасывал из автомобиля пряник или бублик, а если за рулём была женщина, то останавливаясь, она почёсывала Жарку между ушей и даже бросала сосиску или кусочек колбасы.
Жарка не помнила, откуда её привезли сюда щенком ранней весной, первые, такие добрые хозяева. Сытно и весело жилось Жарке всё лето. Она играла с хозяйской девочкой, гонялась за птицами, и даже выучилась приносить палку, брошенную своей повелительницей. Хозяин, когда ходил на родник, всегда брал Жарку с собой. Её передёрнуло, летом вода в роднике такая холодная.  Будки у Жарки не было, она бегала по двору и спала, где придётся, иногда даже в доме. Не было у Жарки и ошейника и это  однажды чуть не закончилось для неё трагически.
      Наступала осень. Жарка заметно подросла и стала почти взрослой собакой не понятной породы. Небо стало чаще затягивать тучами, пошли дожди, но не проливные летние, а нудные с мелкой моросью на весь день. Однажды утром, когда  дождик стих и выглянуло поблекшее осеннее солнце, хозяева стали укладывать вещи в машину.  Жарка крутилась под ногами и даже пыталась запрыгнуть в открытую дверку автомобиля, хозяин пнул её ногой, чего раньше никогда не бывало. Жарка не обиделась,  лизнула руку маленькой хозяйке, преданно заглядывая ей в глаза. Это она дала ей такую необычную кличку, по названию деревни Жары.  Девочка отдёрнула руку, уселась на заднее сидение и машина уехала. Жарка ещё долго бежала следом,  лаем пытаясь напомнить о себе, но отстав от машины, медленно побрела в деревню. Опять пошёл дождь.
     Весь следующий день дождь не прекращался. В поисках еды, Жарка выбежала на улицу, ещё не подозревая, что почти  всю оставшуюся жизнь она будет голодать.
На перекрёстке она встретила Волчка, которого раньше видела у родника. Это была чистокровная немецкая овчарка, как оказалась, тоже брошенная хозяевами. На немногочисленных помойках им встретились и другие собаки, разных пород. За три дня на помойках всё съедобное и даже несъедобное было уничтожено. Брошенные собаки то разбредались, то собирались в стаю, лидерство в которой как-то незаметно перешло к Волчку. Однажды Жарке крупно повезло. Рано  утром она решила сбегать к роднику, в надежде что-нибудь там найти.  Бежала не по тропинке, а по дороге, ведущей в соседнюю деревню Колобродово, и она неожиданно увидела впереди себя бегущую лису.  Рыжая бежала не быстро, что-то держа в зубах. Ветер был с её стороны,  и Жарка, догнав её, чуть не ухватила за хвост. Резко метнувшись в сторону, выронив всё изо рта, лиса скрылась, прорвавшись через придорожный кустарник. Жарка не заметила, как проглотила четыре мыши-полёвки и огромное бедро глухаря. На следующее утро за Жаркой увязались и другие собаки. Лису обнаружили чуть дальше  и, руководимые Волчком, быстро догнали её. Когда с ней покончили, обнаружили нору,  работая лапами полдня, покончили и с лисятами.
Жизнь потихоньку налаживалась. То попадался заяц, то поросёнок отбивался от кабанихи. А когда завалило всё снегом, лёгкой добычей стали куропатки. Они бухались на ночлег прямо в сугроб, и не представлялось никакого труда добыть их оттуда. 
Дичи к середине зимы возле деревни становилось всё меньше и меньше, приходилось искать её чуть ли не около Колобродова, а там была своя собачья стая. Однажды удалось выгнать из леса молодого оленя. Зачуяв стаю, он бросился  через поле в сторону деревни. Бежал он быстро, и Жарка утопая в глубоком снегу, только замыкала погоню. Ближе к деревне олень начал выдыхаться, и Волчок уже настигал его, пытаясь вцепиться в горло. Два выстрела прогремели залпом. Волчок и ещё одна собака,  перевернувшись несколько раз, растянулись на снегу. Жарка только успела заметить, пробегая мимо, что пуля пробила Волчка на вылет, из обоих боков хлестала кровь. Следующий залп сразил ещё двух собак. Жарка бросилась в ближайший кустарник, и, провалившись в пушистый снег, замерла, да и сил бежать уже не было. Из её укрытия было видно, как олень  шагом зашёл в ельник, а охотники о чём- то переговариваясь, пошли по домам.
Выбравшись ночью из укрытия, Жарка случайно встретила последнего пса из стаи. Его убил на следующий день  хозяин четвёртого дома, уже уезжая с дачи. Он целился и в Жарку, говоря, что у неё тоже нет ошейника, но жена, повисшая на ружье, помешала ему. Садясь в машину, он бормотал: « Вот собачники, хреновы, заведут собак, потом бросают,  а эти всю дичь поели!».
Надо было как-то существовать. Сначала Жарка прибилась к Сане,  на всех приближающихся к его дому начинала громко лаять. Если кто приезжал в другой дом, и кидал ей кусок хлеба, Жарка начинала охранять и  его усадьбу. Раз в две недели приезжал хозяин четвёртого дома, Жарка после того, как он целился в неё, побаивалась его, но увидев выходящую из машины его жену, с визгом  бросаясь к ней, пытаясь лизнуть в лицо.  Жарка не понимала, что такое красота, но заветные куриные кости она получала. Эта женщина, поглаживая Жарку приговаривала: «Девочка та моя, оголодала совсем…».  «Какая тебе она девочка? Сука она, сука, а ты иди руки помой»-  ворчал хозяин.  Жарка и сама сознавала, что она сука, настоящая сука, щенилась всегда в самый мороз,  без будки и скудного корма  щенки погибали, не успев открыть глаза.                Сытно Жарке было только на Новый год,  и какой- то почти  весенний праздник. Много дачников съезжалось в деревню, дымились трубы, всю ночь светились окна. А от детей не было отбоя, все они норовили поиграть с ней и подкормить. К утру Жарка забиралась к Анатолию в крольчатник  и спала до рассвета. Однажды утром Анатолий разбудил её пинком в бок, приговаривая: «На хрена я тебя здесь держу, хорёк всех куриц передушил!». Решив загладить свою вину, Жарка весь следующий день провела в лесу, в поисках хорька, но удалось поймать только куницу. За неделю она принесла ещё четыре ласки и задушила молодого бобра, далеко отошедшего от полыньи. Анатолий был не злопамятный, и, увидев бобра, вынес Жарке полную миску похлёбки. Так прошла зима.
Летом совсем другая жизнь. Почти во всех домах были люди и Жарке приходилось охранять то один дом,  то другой, и сегодня она лаяла на того хозяина, которого охраняла ещё вчера. Если он, останавливаясь, говорил: « Жарка, ты чё это?» Жарка припадала на передние лапы, покручивая мордой, заискивающе смотрела на человека  и повиливала хвостом. За несколько лет Жарка изучила не только все дворы, но и хозяев с их такими разными характерами. Иногда, пробегая по деревне из конца в конец, она останавливалась возле какого-нибудь дома, и безошибочно определяла дома ли хозяева, и если дома, то чем занимаются. Она научилась понимать не только интонацию, но и смысл долетавших до неё слов. Казалось, что ещё немного, и она сама сможет заговорить человеческим языком. Но сколько Жарка не пыталась,  кроме лая, воя и поскуливания, ничего не получалось.
Деревня состояла из одной улицы и ручьём делилась как бы на две части.  Одну, называли Еврейка, а вторую Мура. Жарка не любила бегать в Еврейку, там  в основном жили люди, над левым плечом которых, постоянно летали маленькие существа с рожками и длинными хвостами, а сами люди никогда не давали Жарке ничего. Некоторые из них тоже держали собак, и Жарка не понимала, как же жили её сородичи, постоянно видя эти рогатые существа, то показывающие Жарке язык, или строя рожицы. Эти люди общались,  в основном, только между собой и к другим обращались только с просьбами. Пышно, с фейерверками  они отмечали  какой- то весенний праздник, собираясь в первом доме, и всю ночь напролёт играла музыка.
 Однажды,  сосед подошёл к ним со словами: «Убавьте, пожалуйста,  музыку, ребёнок не может заснуть!»,  на что хозяйка первого дома ответила: «А ты ему беруши в уши воткни!».  Когда же  мальчик из Муры, запустил квадрокоптер  над их домом, все жители Еврейки, включая грудничков, собрались перед домом,  где жил этот мальчик, и подняли такой крик, что даже Жарке стало страшно, а рогатые существа носились тёмной тучей над этой толпой. Летом, хозяин первого дома всегда выгуливал своего пса огромных размеров, без поводка и намордника. Пёс подбегал к Саниной калитке, делал своё дело и, загребая задними лапами содеянное, забрасывал калитку, дерьмом.  Однажды старая Санина жена, уже кое- как выходившая на улицу, не сдержалась и крикнула: «Чтоб вы все сдохли!».  Собака околела в этот же день. Жена  хозяина собаки умерла через неделю, он сам слёг с инсультом, а у дочери нашли страшную болезнь. Жарка видела, как немного погодя, на одеяле, четверо мужиков выносили очень толстую жену Сани. Она охала, с одной стороны свешивалась её седая голова, с другой совсем синие ноги, с длинными, давно не стрижеными, ногтями. Кое- как её погрузили в машину с красным крестом. Больше в деревне она не появилась.                За первым домом стоит третий,  теперь уже пустой. В этом доме проживал  старик с сыном,  которые убили  Волчка.  Хозяин пятого дома работал врачом и ездил на большой машине, но когда его спрашивали, говорил,  что работает водителем  у какого то начальника. Жарка однажды слышала разговор хозяйки четвёртого дома с соседкой. Та говорила, что уезжая срочно на день с дачи домой, решила оставить в пятом доме замороженную курицу, так как те постоянно что-то просили, и она никогда не отказывала. Когда на следующий день она зашла за курицей,  то получила в ответ: « Мы её съели, возьми там что-нибудь».   В холодильнике лежала только пачка с остатками майонеза. Далее стояла сараюшка Сани. Сразу за Саней жил, как он себя называл, профессор. Однажды,  когда пришла автолавка и Жарка выжидала подачки, профессор хвастался: « У меня сейчас таджики габотают, так я им супчику из кгапивы завагганил, а этой ливегной колбасы тоненько пошинкую и съедят за милую душу».  Жарка вспомнила,  как этот же человек, когда хозяин четвёртого дома запалил траву, и пал стал не управляем,  все соседи бросились помогать тушить, стоял в сторонке,  оперевшись на лопату,  наблюдал за схваткой с огнём. Когда же всё потушили, и хозяин четвертого дома накрыл стол для помощников, он ещё долго стоял у открытых ворот – не пригласят ли?  Не пригласили. В девятом доме проживал тоже профессор  Дим-Димыч, хотя Жарка слышала  дома его называли Давид.  В деревне он запомнился тем, что весной к нему приезжали студенты работать на огороде. Как они говорили за зачёты. Дим- Димыч рано умер, и теперь в доме обитала только его жена, а сын купил, по случаю, за бесценок хороший дом рядом. За двумя пустыми домами был перекрёсток, и начиналась Мура. Из всей деревни выделялся огромный дом Герки. Соседи говорили, что он гонял машины из-за границы и на этом неплохо заработал. Когда он бывал в отъезде, охранявшую дом собаку кормил Саня, иногда кусочек перепадал и Жарке. Однажды,  когда Герка был дома, а Саня по привычке  пришёл покормить пса, Герка шутя, крикнул: «Фас!» и Саня в мгновение ока оказался на земле.  Долго потом лечили его покусанные руки. Рассказывали, что, когда Герка в очередной раз женился на красавице,  то из каких-то соображений подписал дом на неё. Однако вскоре они развелись,дом достался его жене. Теперь он, выставленный на продажу, стоит пустой,  с упавшим забором,  покосившимися воротами, и с замерзшими яблоками на яблонях. Герка строит новый дом рядом с Саней. Старый сосед Герки отстроил тоже большой кирпичный дом, но у него проживает такая вредная болонка, постоянно лающая на Жарку, так что Жарка никогда не была у них во дворе. 
Жарка сбилась  на каком доме остановились её воспоминания, услышав какой то шорох. Повернув голову, увидела, как остатки снега скатываются с соседней крыши. «Как же я проглядела днём»- подумала Жарка:  «Что в пятнадцатый дом приехали». Конечно же, они нагрели дом, и снег стал сползать с крыши. Завтра с утра надо обязательно полаять перед воротами, они добрые, всегда чего - нибудь привозят Жарке.
Мороз усиливался. Полежав ещё немного и окончательно подмёрзнув, Жарка направилась в сторону дома Анатолия. Никогда ещё ей не было так тоскливо, поглодав немного череп от коровы, валявшийся во дворе почти с начала зимы, поскуливая, она забралась в крольчатник и задремала. Когда она проснулась,  по двору ходил Анатолий, держа в руке снеговую лопату и приговаривая: «Где же эта сука? опять хорёк всех куриц передушил!»