Юлия Василиевна, не довезу...

( байки из больничной  палаты)

Разговор в палате зашёл о персонале.

- Сестра, сестричка, медицинская сестра… -  какие они все разные. А раньше называли их - «сёстры милосердия».  С некоторыми милосердие рядом не стояло. Зачем пошли в эту профессию?

- Но, есть и добрые. Сочувствуют больным.  Нас много, а их мало. Зарплаты низкие. Устают они за день. Бегают из палаты в палату, некогда им доброту свою демонстрировать.

- А я, вот, часто вспоминаю тётю мою. Она по диплому была « фельдшер акушерка». Но, всю жизнь проработала на первой станции скорой медицинской помощи. Это на Петроградской стороне. И жила рядом с работой. Дом был очень старый, просевший, окна находились почти у земли.

Жила она со своей старенькой мамой.

Моя мама часто просила меня съездить к ним. Телефона в те времена у нас не было. Вот меня, тринадцатилетнюю девчонку, и посылали, к родственницам, гостинцы отвезти и узнать, как они поживают.

Тётя Юля, проработав на «скорой» сорок семь лет, диагноз ставила моментально. С ней частенько врачи советовались.

Вот приехала я к ней как-то раз. Осталась ночевать.

Где-то около часа ночи слышу стук в окно и голос жалобный : - « Юлия Василиевна, не довезу-у-у»…
Бабушка говорит: - « Юль, опять к тебе кто-то…»
- «Это Игорёк, врач наш молоденький. Только из института. Очень боится не довезти кого-то».
Одеваться, идти по коридору, тёте Юле некогда – не та ситуация. Она распахивает окно, ставит на улицу табуреточку и, как была в длинной ночной рубашке, ныряет в темноту и скрывается в «скорой».

Бабушка встаёт с кровати, достаёт из выдвижного ящика  буфета икону Николая Угодника, начинает молиться: - «Святитель Николай, прошу я тебя всем сердцем -  не дай умереть тому мужику, что лежит в «скорой». Врач-то этот молоденький, выговор получит… Может и зарплаты лишат… А ить, могут и арестовать… А Юлька-то моя расстроится, курить будет всю ночь… И так смолит, как мужик, а тут и совсем спасу не будет… Я не за себя прошу. Я того мужика знать не знаю. Но, ты Николай Угодник, загляни в окошко-то, помоги! Упроси Господа! Тебя услышит Отец наш Небесный!»
Я стою у окна и слышу, как фельдшер Юлия Василиевна, выходя из машины, даёт последнее наставление врачу: - « Игорёк, всегда смотри на ладошки!»
Машина уезжает. Бабушка кладёт на подоконник коробок спичек и пачку «Беломор-Канала»
До сих пор не могу, без содрогания, вспомнить эту пачку.
Тётя Юля делает несколько затяжек и возвращается в комнату тем же путём, как и вышла.
 - Юль, ну как мужик-то? Довезёт его Игорёк?
-  Довезёт! Поживёт ещё парнишка. Солдатик. Двадцать лет.
- Такой молоденький! Охти Господи, а я за мужика молилась… А это-ж дитё совсем! Юль, я не усну! Пойдём на кухню, я чайник поставлю…
 Они долго сидят на маленькой кухне, перебирая случаи с пациентами, которых тёте Юле удалось «довезти».
 И ударенного током на хлебопекарне электрика; в благодарность за спасение которого, директор прислал на станцию  ящики с булками. Запах выпечки несколько дней вызывал аппетит у работников.
  И молоденькую беременную утопленницу, которая, тут же, на берегу родила прекрасного малыша.
  И суицидника, который после разговора с тётей Юлей, плакал всю дорогу до больницы и просил спасти его.

 Я хочу спать. Двери в кухню нет, есть только дверной проём. Мне мешает их разговор. И, всё-же, я засыпаю. А утром уезжаю.

 Сейчас меня мучают два вопроса, которые я по глупости и молодости не выяснила тогда:  что же такого есть на ладошках, указывающее на то, что  "ещё поживёт человек»? Тётя Юля про хиромантию в те года не слышала. Это явно не были линии на руке. Но, что-то же было?

И ещё, вспоминая моих дорогих и любимых « старушенций»,  я часто думаю, есть ли где-то в мире такие, вот, женщины, способные не спать ночами, переживая за незнакомых, попавших в беду?