Ещё! Еще разок...

Кто сказал, что мужик в возрасте не способен получать удовольствие?
Константину Валерьевичу под семьдесят. И что? Он еще вполне... он пока может.

В этом деле, чтобы вы понимали, главное - правильно задать темп. Угадаешь, тогда всё в кайф. Нет, ну... извини, сам виноват. Сам испортил. Как в беге на длинную дистанцию. Рванёшь раньше времени -  выдохнешься на половине дороги. А то и раньше. В общем, до цели не дотянешь. А припозднишься - поражение огорчит.

Дедок млел:
- Вот так. Ага. Еще. Еще разок. О! О!! О!!! - звучат в полутьме сладострастные вздохи.
Кто другой, а он понимал толк. Умел...
Опыт опять же.
А он штука наживная и непропойная.

Нет. Накладки с опытом бывают. Как же... Рассказывали... как-то провинциальная труппа из национального театра приехала в соседнюю область на гастроли. Гюгу привезли. Человека, который над кем-то смеется.
Коллеги встретили. И, как водится, все дружно приняли по чуть-чуть за встречу. Накатили по второй. А у одного гостя на этом деле после повтора тормоза всегда отказывали.
- Хватит, - говорит ему партнерша по спектаклю. - Тебе вечером на сцену.
- Я эту роль в любом состоянии. Взл... вспл... вплс... вслепую сыграю. Я лучший Квазимодо страны.

Вечер. Аншлаг. На своих городская публика не сильно-то ходит, а на заезжих почему бы не посмотреть? В зале тишина. Открывается занавес. Квазимодо по революционному замыслу режиссера раскачивается на канате. Маятник замедлил движение. Остановился. Актер тяжело приземлился на генетически согнутые ноги кочевника. Преувеличенно твердым шагом подошел к заднику. Совпало ж! Цвет один в один с занавесом в родном театре. Только там занавес, а тут задник. «Гимнаст» огорченно покачал головой и негромким актерским шепотом в мертвой тишине обронил: «****ь, я тут выёживаюсь, а они даже занавес не открыли!»
Никогда, ни одна трагедия не знала такого комедийного успеха.
И каждый выход лучшего Квазимодо зрители встречали восторженным смехом... Подвел опыт!

Короче, на старуху бывает сами знаете кто. Придумают же имечко: «Проруха».
Да! И на деда - тоже бывает.

Константин Валерьевич закрывает глаза в сладкой истоме. Он заслужил это блаженство. Молодые годы оставил на севере в старательской артели. Позже – на материке уже – трудный бизнес кооператора, гонимого всеми при социализме. Общипываемого всеми в недолгой вольнице начала капитализма. Наезды братвы. Проверки налоговой и маски-шоу ОМОНа. Дефолт. Сгорели годы и нервы.

Так может или нет человек хоть теперь получить удовольствие на честно заработанные деньги?
Нет, говорите? Значит бесплатно - пожалуйста, а за деньги... Ну-ну...
И всё же я утверждаю, что человек на это право имеет, и особенно, если имеет капитал.

Вот и выдает он полуприказы-полупросьбы в блаженном полузабытьи.
Выполняют.
Да и сам на команды отзывается:
- Повернуться? - переспрашивает Константин Эдуардович. - Зачем? И так хорошо... Ну, давай... Давай. Ещё! А-а-а....

«Хочешь жить - умей вертеться», - учит нас жизнь. «Умей выкручиваться», - учит тюрьма. «Умей накручивать», - учит опытный водитель. «Умей откручивать... и чтобы пломба на счетчике целой была», - учит электрик.

- Больше не могу, - пожаловался Эдуардович.
- Можешь, старый! - возразил банщик.
На чистом полке лежит старый человек. Он смертельно продрог за свою жизнь. И вот пар... березовый веник... аромат хлебного кваса... банщик в войлочных шапке и рукавицах колдует над его пожухлым телом.

Возраст удовольствию не указ.