Он. Рассказ неизвестного и Черный монах

«Он. Рассказ неизвестного» Леонида Андреева и «Черный монах» А.П. Чехова: трагические контаминации художественных мотивов двух произведений

Мистико-психологический рассказ Андреева «Он» был воспринят современниками как нетипичное, «неандреевское» произведение, выбивающееся из общего ряда сочинений писателя. По собственному признанию Андреева, приступая к написанию «Рассказа неизвестного», он находился под влиянием готической новеллы английского романтика Э.А. По «Падение дома Ашеров».

Небезынтересным здесь также будет отметить фабульное сходство андреевского рассказа с психологической повестью Генри Джеймса «Поворот винта».

Джеймс, наряду с Андреевым, использовал обыденный антураж мещанской идиллии, на пасторальном фоне которой разворачивались сверхъестественные события — в отличие от Эдгара По, поместившего мистические события «Падения дома Ашеров» в привычную для готической новеллы обстановку романтического упадка, разворачивающегося на руинах аристократического замка. Так, гувернантка у Г. Джеймса лицезреет призраков средь бела дня [1].  Невыносимый широкоплечий ночной гость в черном котелке впоследствии начинает посещать андреевского гувернера днем — черный гость чеховского Коврина также позволяет себе являться в середине дня во время обеда.

Созерцание ночных кошмаров в столь непривычном для обыденного сознания измерении, а именно при свете дня — придает мистическому ужасу реалистичности, наделяя его атрибутами конкретности, материальности.

Это довольно тонкий художественно-психологический прием, на что в частности, блестяще указал в cвоем романе «Золотой храм» японский писатель Юкио Мисима:

«Жестокость рождается совсем в иные минуты — например, в такой вот славный весенний день, когда сидишь на подстриженном газончике и разглядываешь солнечные пятна на травке, а, как по-твоему? Все жутчайшие кошмары, произошедшие в истории человечества, начинались именно так. Вид же корчащегося в предсмертной агонии, окровавленного тела — причем среди бела дня, заметь, — придает кошмару конкретность, материальность» [2].

Как известно, архетипические представления о зле у разных народов тесно связаны с тьмою. Мотив неотвратимо надвигающегося зловещего мрака по сей день с успехом эксплуатируют  голливудские кинодельцы в своих низкопробных «ужастиках».

Исследователи давно обратили внимание, что структурные компоненты системы образов в повести Андреева выступают художественным продолжением и развитием идейно-сюжетных элементов не только «таинственной новеллы» Э. По (образ госпожи Норден), но также и не менее загадочной повести Чехова «Черный монах» [3].

Чеховский «монах», как и андреевский «Рассказ неизвестного», начинается с описания старинного парка с прилегающим садом. Угрюмый парк раскинулся на целую версту от дома до реки, где оканчивался крутым обрывом; «внизу нелюдимо блестела вода» (ср. у Андреева описание «серой, плакучей воды»).

В центре повествования обоих писателей — таинственный антропоморфный морок, загадочный мираж, внезапно возникающий и преследующий главного героя неотступно. Параллельно с мистической трактовкой природы таинственного гостя автором-рассказчиком предлагается вполне рационалистическая версия происхождения потустороннего посетителя: галлюцинации, душевный бред. Видение вызвано расстроенными нервами склонного к ипохондрии героя: Андреев упоминает о безрадостном детстве и одинокой юности неизвестного рассказчика, в свою очередь, чеховский Коврин, ординарный профессор, перенес тяжелую психическую болезнь на почве осознания собственной посредственности. Однако последняя версия у Андреева выражена не столь явно: психическое возбуждение героя в произведении Чехова неизбежно сопряжено с физическим истощением — только избавившись от визитов черного монаха, Коврин начинает исправно набирать по фунту весу, тогда как безвестный студент из рассказа Андреева сокрушается, что даже не может отправиться к психиатру, так как абсолютно здоров и ежедневно прибавляет в весе [4].

Расставание с «призраком» разрешается для обоих героев трагически. Андреевский студент «почему-то умирает», горестно заключая, что теперь встретил бы своего таинственного ночного визитера «с некоторым удовольствием». Профессор Коврин, проведший после «выздоровления» в нравственном отупении два бесцветных года, исходит кровью под ласковый шепот оставленного им монаха, и на лице его навеки застывает «блаженная улыбка».

1. Ильина О.А. Понятие греха в произведении Генри Джеймса "Поворот винта" // research-journal.org
2. Мисима Юкио. Золотой Храм. Глава 4 // miuki.info

3. http://elena-isaeva.blogspot.com/2011/01/blog-post.html?m=1

4. https://profilib.top/chtenie/32165/leonid-andreev-on-6.php