Терапия

Отца Владислава, капитана, перевели служить пусть не в дальний гарнизон, но гарнизон, расположенный в достаточно глухом месте. Из всего значимого в поселке был только этот самый батальон, а его командир подполковник Ляшенко был царь, бог и, естественно, воинский начальник. Больше в поселке никаких учреждений не было, если не считать детдом, с его разнообразным лихим контингентом. У подполковника был предпенсионный возраст, поэтому как говотится, землю рыл рогом. Очень уж не хотелось расставаться с уютной и обеспеченной жизни и уходить в непредсказуемый и во многом ему непонятный мир пусть и с неплохой пенсией.
И было у подполковника с супругой ненаглядное чадо. Мама произвела его на свет будучи уже в уже приличном возрасте и с немалым трудом. В результате ребенок был слабым, хилым,  нервным. Родители носились с ним, как могли, кормили всякими вкусностями, какие только мог раздобыть папа и сготовить  мама. Однако редкий день обходился без того, чтобы любимое дитятко не учинило скандал. Большая их часть перепадала маме, но мог подвернуться и дворник, и почтальон, и посыльный, принесший что-либо. Все знали, чей он отпрыск, поэтому старались на его выходки не обращать внимания. Пусть себе.
В школе он такого себе не позволял, но поскольку поселок был невелик, то и учителя и ученики знали о дурном нраве начальственного чада и старались с ним не связываться. По принципу – дерьмо не трогай, оно вонять не будет. В классе он держался замкнуто, по случаю слабого здоровья уроки физкультуры не посещал., дома или просто на улице.
Прибывший перед новым годом в поселок и пришедший на уроке уже после зимних каникулов, не знал этого, а поэтому влип в историю, которая могла закончиться для него печально.
Урок химии. Учительница что-то щебечет у длинного стола. Она налила в две пробирки какие-то бесцветные жидкости, называя их, но прежде чем их смешать, задает классу вопрос:
- Что получится в результате реакции и какого цвета будет полученная жидкость?
Поднимается несколько рук. Сидящий рядом с ним мальчик не только поднял руку, но стучал локтем о парту. Однако учительница спросила не его, а девочку, сидевшую в другом ряду, ближе к ней
Что тут произошло. Сосед Владислава ударил обеими руками о парту и завопил:
- Вы всегда вредничаете. Когда я знаю, вы меня не спрашиваете, а спрашиваете, когда не знаю, чтобы поставить мне двойку.
- Что ты, Дима, у тебе нет ни одной двойки. За четверть у тебя четверка.
- И все равно вы вредничаете. Вы вредная и злая,- кричал мальчик распаляясь. Руки у него дрожали, а на лице и шее появились розовые пятна.
Учительница стояла не жива, не мертва. Увидев это, Дима пошел дальше, решив доконать химичку. Он вскочил, схватил чернильницу-непроливашку (они писали простыми перьями, мокая ручки в них. Она хоть и непроливашка, но если ее перевернуть и тряхнуть, то что-то из нее выльется. Что и проделал разъяренный ученик. И на его тетради появилась лужица чернил. Досталось и Владиславу. На манжете его рубахи расплылось пятно.
- Ну это уже слишком,- сказал он вставая и неожиданно, даже для себя, спокойно взял буяна за вихры на макушке и ткнул носом в чернильную лужицу на тетради. 
Что тут было, что было. Дима завизжал, вскочил, вознамерился броситься на обидчика с кулаками, но здравый смысл, который не покидал его в течение всего разыгранного им спектакля, воспреобладал, и он опустил руки. За это время чернильная капля с его носа сбежала на верхнюю губу, образовав подобие усиков Гитлера. Кто-то из учеников хихикнул, потом еще, и вот уже сесь класс разразился хохотом. Химичка же, сомлев от случившегося на ее уроке ужаса,  выбежала из класса, но уже черз минуту вернулась и привела своего мужа, который преподавал физику рядом. Войдя, он взглянул на пострадавшего, на тот момент успел размазать фюрерские усики до размера лихих гусарских. Подавив улыбку, он уставился на Владислава, которого ему показала жена. Крякнув, он сел за учительский стол, зачем-то открыл классый журнал, затем подозвал его к себе и заговорил строго, но не громко:
- Как ты посмел, негодник, поднять руку на своего товарища,  больного к тому же?- при этом стучал по столу пальцем, но выходило очень громко.- Вон отсюда, глаза бы мои на тебя не смотрели. Подожди меня у физкабинета.
- Я не знал, что он больной,- робко проблеял Владислав,- я бы …
- Иди, иди, Ты бы, ты бы,- прервал его физик.
Вышло так, что несмотря на весь шум, скандал не вышел за пределы класса и семейной пары учителей. Диму умыли, даже  немного смыли с его лица чернила, и физик решил больного мальчика, перенесшего такой стресс, проводить домой. Все в пределах гарнизона, а потому путь не дальний. Один из одноклассников пошел следом и подсмотрел как шло провождение:
- Они шли, мирно беседовали. Я никогда не видел Димона таким довольным, даже счастливым. Он что-то говорили даже смеялся. На полпути они расстались. Мне даже показалось, что на ходу он пел.
На пороге дома, у командира было отдельное жилье с телефоном, встретившая его мама, увидев синеву на на носу и на губе, которую полностью отмыть не получилось, ужаснулась.
- Кто тебя так, солнышко мое. Нужно срочно ехать в медпункт или даже в блдьницу. Позвоню отцу, чтобы прислал машину. Ведь возможно сотрясение мозга.
- Успокойся, мамуля. Это чернила. Отмоются со временем.
Успокоившись, что со здоровьем сынули все в порядке, мама все же встревожилась от того, что сын назвал ее мамулей. Так он называл ее еще тогда, когда она его, несмышленыша, водила за ручку. С поры, как пошел в школу, он обращался к ней только МАМ или как отец - мать. “Мам, я не хочу. Или Мать, я пошел.” Что-то все-таки с ним произошло в школе или на улице. Поэтому, накрыв сыну обед, она уединилась в отцовском кабинете и позвонила ему на работу. Однако тот, выслушав ее причитания, сказал:
- Мать, не бери в голову. Парень взрослеет. В таком возрасте многое меняется вдруг. Вчера не было, а сегодня – пожалте вам с кисточкой. Такова она жизнь.
Успокоенная рассуждением мужа, она вернулась в кухню, где ее ждало новое  потрясение: отобедав сын мыл посуду.
Когда на следующий день Владислав вошел в класс, Дмитрий уже сидел на своем месте. Смущенно буркнув “привет”, он положил сумку на парту и собрался отправиться гулять по коридору. Ему до  страстн не хотелось вступать с соседом в какие-либо объянения. Однако тот неожиданно протянул ему руку, улыбнылся синеющей чернилами губой и сказал:
- Я Дима, Дмитрий.
- А я Владик, Владислав,- ответил он на рукопожатие и все же покинул класс, как и собирался. В конце уроков, по ходу  которых они не обмолвились ни единым словом, Дима вдруг сказал: - Давай дружить. Ты мне очень нравишься.
- Полагаю, этомбудет  весьма пробематично, если принять во внимание вчерашнее происшествие.
- За вчерашнее ты меня прости. Больше такое не повторится. Никогда, никогда.
- Я подумаю. А ты перед химичкой извинился?
- Нет, даже не подумал.
- С этого надо было начать.
- Пойду прямо сейчас если она еще не ушла.
Димина мама, жена главного воинского начальника, а по совместительству, председатель женсовета части не то, чтобы помолодела, но заметно посвежела, распрямилась, утратила привычную угрюмость. Разговаривая с кем-либо и о чем угодно, она неожиданно могла сказать:
  - Гляжу, а Димуля моет посуду.
- Вчера пришла, а он подметает.
- Зарядку стал по утрам делать. Утюги использует. Постель заправляет. Это все санатрий, где мы отдыхали летом. Массвж, ванны, грязи, горный воздух.
Дмитрий стал посещать уроки физкультуры и при его запасе сытости скоро сравнялся с остальными учениками. На него даже стали девочки поглядывать.
Они не подружились, но между ними сложились приятельские отношения. Один раз, дело было на масленицу, Владислав был у них в гостях и его потчевали блинами с белой рыбой и черной икрой. Подполковник, видимо, знал о происшествии с чернилами. В течение всей трапезы он поглядывая на Владислава улыбался в усы, а при прощании, крепко, по мужски пожал ему руку.
PS. Летом ого же года батальон расформировали. Личный состав распределили по другим частям, а командира отправили на пенсию. Матчасть тоже частично передали другим частям, а частично отправили на металлолом. Оставленный бесхозным военный городок вскоре был разграблен местными жителями. Что можно было отломать – отломали, отрезать – отрезали, отвинтить – отвинтили. То, что не поддавалось просто поломали. Уже через месяц благоустроенный городок превратился в руины.