Молчание

Винавино.
 От маскарадной наигранности выворачивается желудок. Нет, послушай, дело совсем не в вине. Меня тошнит, но меня тошнит постоянно. Слишком большой поток фальши, одиозности, неестественности. Разве тебя не тошнит? Разве все это - то, что ожидалось раньше, в те солнечные дни, когда деревья были зелеными, а мы маленькими. Если бы сегодняшняя ночь была концом, можно было бы без укусов совести сказать, что да, к этому все и должно было придти, и это было ясно ещё с тех солнечных дней. Разве мы разные, разве только я сбился с пути, принял кучу нелепых решений и выбрал столько ложных тропинок? Ведь не только же я попал в эту липкую щель бытия. Нельзя стоять равнодушно, когда в голове, кромсая мысли о спасении, нависает Дамоклов меч. Но я стою, то есть лежу, без всяких признаков страха, хотя боюсь до дрожи, но внутренней. Сколько случайностей, странных и непонятных совпадений привели нас сюда, свели нас в этом моменте, этим летом, в этом отеле. Тебе наверняка хочется чувствовать счастье. А мне хотелось бы чувствовать во рту стальной привкус грязного дула ружья. Парадировать короля гранжа и устроить данс-макабр.
 Под свист и хохот корифей, закутав в саван свой скелет, как крыс тех Гамельнский ловец, ведет людей послушных в пасть к Аиду всех. И скоморохов, и господ, что пир не могут прекратить, под звуки флейты, хора смерти, все фарисеи и цари равны вдруг стали, ну хоть так.

С годами все те фундаментальные вопросы перестают беспокоить. Ответы никогда не находятся, и мне сейчас интересно только одно - как людям удается не сходить с ума. Как они не становятся невротиками, ипохондриками, как они игнорируют голоса изнутри и не запутываются в собственной паранойе, кружа в бессмысленных скитаниях по ленте мебиуса. Декаданс манит к бездне, но спускаешься медленно, считая неспешность формой сопротивления. Все слишком абстрактно и бестактно называть других филистерами. Почему вымышленный бог становится демиургом. Кто делает из нас самоубийц. Почему мы пьем дешевое вино, химический состав которого разъедает организм, почему в этом и заключается главный смысл. Свернуться в клубок, вдохнуть запах чужих простыней. Извиваясь в абсансе, не отдавая себе отчета, вместо – «я тебя ненавижу», шептать – «люблю». Как было бы здорово больше никогда не просыпаться. Просто чтобы избежать утренней неловкости, вынужденного рандеву с мертвецом из зеркала и необходимости идти дальше в лес. Избежать мыслей, что когда-то все могло пойти иначе. Избавиться бы от этого ощущения ненужности и потерянности. Встать, протрезветь от последних прожитых лет, вежливо поклониться и уйти, хлопнув деревянной дверью. И без меня делайте здесь, что хотите, говорите, что хотите и считайте меня кем угодно. Уйти туда, где нет нужды наблюдать, как самые лучшие и чистые должны быть по определению самыми несчастными. И от того пьяными. И улыбчивыми, потому что даже боль, ежеминутно надрывающая душу, должна скрываться за улыбкой, которая греет других, менее достойных, но более приспособленных и бесстыдных.

 В пустоте ярких метаморфоз, всевозможных реинкарнаций, перерождений и воплощений, тягость сансары хочется обменять на мокшу, библейский рай, покой, бессрочную и неограниченную паузу или хотя бы пустыню разложения и симбиоз с червями. Абсолютно любой итог, который предсказуем, но не всегда логичен, в сто раз лучше неопределенного и метафизического странствия в трансе, по дебрям собственных мыслей с бездумными попутчиками по грязным дорогам промышленного задыхающегося города. Лучше только потому, что все уже было, прошло, окончательно завершено, вытерплено и закопано. И наступило бы бессменное и не отягощающее молчание. И дальше – уже не имело бы никакого значения.