Вымогатель

«Вниз идет та чаша весов, на которую больше наложат»

Новомодная практика добывания денег была такова. Тыренко приглашал в налоговую полицию предпринимателя, заводил его в самые бедные кабинеты, по пути изрекал что-то устрашающее о борьбе с утаителями доходов, о том, что у любого можно найти массу недостатков, нарушений…
Варианты монолога разнились, но в финале звучала одна и та же фраза:
- Вы только посмотрите, как мы плохо живем! Финансирования нет. Помогли бы нам. Дайте на ремонт. Можно материалы, можно деньги, а мы со своей стороны...
Предприниматели не только давали, но и привозили. Тыренко вручал им расписку и даже ставил на нее конторскую печать. А расписка та - приходный кассовый ордер, не регистрировавшийся нигде. Верхний ящик письменного стола Тыренко всегда был полон этими отксерокопированными бумажками.
- Если что, приходите, - говорил Тыренко напоследок.
Предприниматель исчезал из кабинета чиновника с радостью, считая, что дешево отделался. Насчет «приходите» в налоговую полицию без вызова, по доброй воле, чтобы проверить, как там распорядились благотворительными подношениями, ни у кого и мысли не возникало. Тыренко на это рассчитывал и, надо сказать, ни разу не ошибся.
Безвозмездно переданные в руки Тыренко розетки, унитазы, умывальники, линолеум и прочие нужные в хозяйстве вещи оформлялись как установка оборудования, строительство, ремонт через какой-нибудь кооператив или строительное предприятие. Деньги налоговой полиции шли на счет этого предприятия или кооператива и спокойно изымались участниками, то есть Тыренко, Семенычем и главной бухгалтершей, и рассовывались по карманам, поскольку все розетки, унитазы, умывальники, линолеум и прочие нужные в хозяйстве вещи уже давно имелись - дареные. Бывало, что и работы выполнялись бесплатно, тогда карманы тройки лидеров налоговой полиции маленького нефтяного города оттопыривались еще сильнее, а если предприниматель давал наличные, то на лице Тыренко набирала длину и веселую радиальность счастливая улыбка, поскольку появлялась возможность ни с кем не делиться. Предприниматель настрачивал заявление об оказании безвозмездной помощи налоговой полиции и все…
Регулярно страдали от неуемных финансовых аппетитов Тыренко даже иностранцы, например белорусы, целыми автобусами посещавшие Крайний Север с приземленными целями продажи залежалых товаров. Но где-то залежалые, а на Севере - ходовые. И писали иностранные братья липовые заявления:
«Прошу Вас согласно закону принять от меня в добровольном порядке деньги в сумме пять тысяч рублей для развития материально-технического оснащения милиции».
А как не написать, если приходили серьезные люди в форме, при должностях и правах и говорили:
- Если не будете нам ежемесячно платить по десять тысяч, мы вас закроем за нарушения. Какие? Найдем. Будем штрафовать и тоже найдем за что. Больше платите - меньше теряете, и мы не появляемся.
Иностранцам что милиция, что полиция - одинаково. С них, как с далеких и чужих, собирали дань кто ни попадя. Суммы добровольных пожертвований в заявлениях разнились, ходили слухи о миллионах, а слухи как пронзительные северные шальные ветры: вызывали дрожь.
Дань носили прямо на службу. Тыренко клал деньги в карман, заявления - в корзину. Бывало, давали натурой. Начальник участковой милиции со странной фамилией Фрак любил брать телефонами с определителем номера. В кабинете они стояли неделю. Потом исчезали. Уж на что Фраку надо было столько телефонов, даже Тыренко не мог понять. Иногда при встрече спрашивал:
- Фрак, что дурью маешься? Бери, как все, – деньгами. Даже черные не понимают твоих наклонностей...
- Балда ты, Тыренко, тебя как-нибудь за взятку посадят. Ты, ради приличия, часть денег бы на налоговую полицию потратил, мои телефоны хоть недельку, да постоят...
***
Случайности. Само рождение, многие обеды, когда по счастливой случайности в дыхательное горло не попадает ни одна крошка, многие сны, после которых посчастливилось проснуться, подъезд, из которого каждый день удается выйти, избежав падающего с крыши кирпича. Жизнь – непрекращающаяся цепь счастливых случайностей, развивающих в каждом живущем мнение, будто он может полностью прогнозировать ход следующего дня, часа или даже минуты. Отчасти это так, потому что судьба не мелочна и преподносит отрезвляющие сюрпризы только тогда, когда… Не будем определять когда. Судьба просто преподносит сюрпризы и не всегда приятные. Тогда мы понимаем, что не вечны, внимательнее смотрим на себя в зеркало, и, оказывается, есть досадные изменения: появилась новая морщинка, подросли темные пятна под глазами, стал заметнее второй подбородок, а зубы...
На стене подъезда, в котором на четвертом этаже находилась квартира Тыренко, о прозрении и потере веры в бесконечную жизнь и счастливую случайность избежать общей участи кто-то очнувшийся написал черным фломастером:
Мне жаль, что я не исключенье
Совсем из множества людей…
И те же признаки старенья
Приходят к юности моей,
И те же странности, и боли,
И тот же взгляд уставших глаз,
И то же пониманье роли,
Которую мне Бог припас…
Если бы Тыренко спокойнее поднимался по ступенькам к двери своей квартиры, а не скакал, как горный козел, и был внимательнее, то он не горевал бы оттого, что не успел оформить подаренные светильники, выключатели, электропроводку на переоборудование детского сада под налоговую полицию. Он бы прочитал надпись на стене и, возможно, осознал, что есть в мире случайности, к которым надо относиться спокойно, и есть в мире закономерности, регулярно организующие эти случайности, вероятно, понял бы, что человек он обычный и подвержен он тем же напастям, что все остальные люди. Но, будучи в незнании, он скорбел: «Вот неудача! В двухэтажке «Сбербанка» все есть. Куда теперь столько проводки и прочей строительной дребедени. Не на базаре же торговать!? Сонька меня уроет, разорвет…»
***
Пока чиновники городской администрации пытались очистить площади несостоявшегося детского сада от налоговой полиции, пока шли судебные перипетии, связанные со статьей, у Алика состоялась важная встреча с сотрудником налоговой полиции, назвавшим себя по телефону:
- Я один из честных ментов.
Встретились в квартире.
- Ваша статья мне очень понравилась, - честный мент не был оригинален в начале. - Все верно, но я мог бы добавить. Я много месяцев не получаю зарплату и ничего не могу сделать. В таком же положении и другие честные менты: Паша и Гриша, Кабановские…
Алик выпил с хозяином чаю, запомнил имена и ситуацию и ушел, имея собственное мнение. Если послушать любого жалобщика, а потом его притеснителя, веруя в речи обоих, то умом подвинуться можно. Ведь каждый из них прав и честен. Раздвоение честности получается, а то и утроение, и более того. Поэтому Алик никогда не рассуждал категориями честности, он всегда брал под защиту сторону слабейшую, хотя большинство журналистов, насколько он знал, придерживались обратной тактики. Начальник налоговой полиции был врагом однозначно, потому что при должности, но и его понять можно. Ни один начальник, какую бы поддержку ни имел, не может гарантировать себе свое собственное место и начальственный доход на бесконечный срок. Каждый старается заработать больше, но зарабатывает больше не тот, кто больше работает, а тот, у кого возможностей больше.
***
На денежках, поступавших в налоговую полицию, Семеныч зарабатывал, как мог. Не гнушался он и использованием зарплат собственных сотрудников, некоторые из которых сидели без копейки месяцами, даже годами, и получали заработки исключительно через суд. Их деньги из налоговой полиции шли предпринимателям под закупку товаров, предприниматели платили Семенычу проценты за использование кредита. Помогала Семенычу его главная бухгалтерша по фамилии Братовняк, крепенькая симпатичная хохлушка.
Вполне естественно, что такой полезной бухгалтерше, как Братовняк, Семеныч не смог отказать в просьбе о принятии в налоговую полицию ее мужа, тем более что тот имел вполне подходящие телесные габариты для работы в физической защите и даже в нападении, и никакие дипломы Семеныч не спрашивал. Не имеют высшего образования? Да и хрен с ним, важно, чтоб пользу приносили, но документы у Братовняков имелись. Дипломы они получили на Украине, в Академии государственной службы, их и предъявили, но это было уже давно, на заре образования налоговой инспекции, еще до того, как Воровань попал в камеру. Однако бумаги легко переживают время…
В налоговой полиции маленького нефтяного города каждый таил среди стопок белья в домашнем шифоньере какой-либо компромат на коллег. Не брезговал подбирать факты и Тыренко, любивший почитывать на досуге газеты своей родины, Украины, и как-то вычитал, что высшее учебное заведение, оконченное Братовняками, давно расформировали, поскольку лицензии на образовательную деятельность оно не имело. Братовнякские дипломы приравняли к дипломам ПТУ. Но если в Украине всех, кто окончил это учебное заведение, поснимали с должностей, то на Крайнем Севере эти процессы были прихвачены крепким льдом землячества.
Как принято, Тыренко затаил найденную информацию до нужных времен, которые, впрочем, никогда не наступили. Братовняк же развлекался...