Звериный суд - часть 2 - окончание

Мужику не спалось, он сидел у облупившегося окна, облокотясь на кухонный столик, поглядывал на перемигивающийся экран телевизора. Спроси его, что показывали хоть минуту назад, он бы и не вспомнил. Но можно сказать с полной определенностью, что на следующий день, он как обычно купит пива, сигарет, замечтается о дорогой машине, неосознанно возжелает собачьих консервов и проявит повышенный интерес к женским прокладкам и тампонам... В общем, мужик безмятежно исполнял свою потребительскую роль в общении между трудовым коллективом телевизионного предприятия, зарабатывавшим на телевизионной рекламе, и рядовым зрителем.
Квартира находилась на первом этаже, и окна располагались достаточно низко, чтобы легко обозревать окрестности и прохожих. И вместо того, чтобы счистить с окна остатки краски и заново покрасить его или заняться другим плодотворным занятием, мужик регулярно после работы смотрел либо в телевизор, либо на улицу. Он иной раз подскакивал со стула, упирался лбом в стекло, чтобы проследить за интересной уличной сценкой, но сейчас его загипнотизировал телевизор.
Звонкий стук в окно нарушил умиротворение. Мужик глянул и изумился. Возле окна задорно исполняли вольный сексапильный танец две девицы. Это были Дойкина и Телкина. Они пьяно улыбались, смотрели в окно на мужика и, осознав, что привлекли его внимание, начали раздеваться, несмотря на морозец. Мужик прильнул к окну. Ночь летела лунная. Светло. Дойкина и Телкина недолго исполняли парный стриптиз и накинули шубы, а потом возле окна появились Мухан и Братовняк. Последний постучал в стекло и сказал громко, чтобы расслышали:
- Слышь там. Знаем, что смотрел. И знаем, что понравилось, а за зрелища надо платить. С тебя пять тысяч, иначе стекла побьем…
Зрелищ в маленьком нефтяном городе немного. Мужик поблагодарил самостийную стриптиз-группу и сторговался за тысячу.
***
Кто выдумал разрозненность событий,
Исток которых – случай и порыв?
Откуда дар нечаянных наитий,
Дающий миновать Судьбы обрыв?
Все свыше. Только жизнь без риска смерти
Лишь грезится, хоть и в достатке сил
Финал один на жизненном концерте,
Хоть разный путь. Бери, который мил.
И не спокойствие я взял. Был весел, буен.
Вчера. Сегодня снова стал угрюм.
И так мотает, словно, в бурю буек
По жизни, где то стар, то снова юн.
Как не сгореть на этих перепадах,
Сгореть, как часто многие горят?
Не будет никакой за то награды,
Лишь только чуть потом поговорят.
Жизнь ищет не полетов и падений
И требует не полюсов страстей,
А только лишь надежного горенья,
Чтобы сгореть, как можно попоздней…
Стихи читал Семеныч словно для большой аудитории, слова неслись по кабинету, но влетали только в две пары ушей. Одна пара находилась на голове у самого Семеныча, и ушки эти были оттопырены и потерты сверху, где Семеныч привык укладывать запасные сигареты. Вторая пара ушей, похожих на полуоткрытые крышки жестяных консервных банок, находилась напротив - на голове скучающего Братовняка, который, как кряжистая сосна, покореженная вездеходом нефтяников, стоял перед столом Семеныча.
- Хоть негодяи работают в городской газете, но суть твою верно прописали, - сказал Семеныч, положив газету на стол. – Горишь ты ненадежно. Не надо взлетать и падать - нам надо спокойно идти по жизни, чтобы было тихо и вдоволь. А ты что делаешь?
- А что я делаю? – спросил Братовняк, надеясь, что Семеныч не знает про вчерашнюю пьянку или хотя бы не все.
- Дурака-то не строй, - рассердился Семеныч. – Вот Коптилкин бумагу прислал. Ты что по крайностям ходишь? «Лалу» разбомбили! Договориться, как люди, не могли?! Хозяин киоска – Оглы. Он бы и так отдал.
- Да где его ночью искать? – спросил Братовняк. – Нам невтерпеж было, мы ж кавалерили, ухаживали за дамой, а там один продавец упертый.
- Ох, дубинушка! – определил Семеныч. - Отъем продуктов прокурор Коптилкин вынужденно расценил как грабеж и затеял уголовное дело.
- Ущерба-то на копейки, зато вони на тысячи! – пробасил Братовняк.
- Ладно. Замнем, - смягчился Семеныч. – Но ты помягче впредь. Помягче. Даже курицу напугай, так она яйца нести перестанет, еще и квохтать будет на весь огород.
- Постараюсь, Анатолий Семенович…
Братовняк пожал мощными плечами, Семеныч подумал: «А говорят: две горы не сойдутся. Что с дубины возьмешь, кроме силушки, а она нам нужна, иначе как на базар ходить?»
- Большой ты мальчик, а как ребенок. Иди, работай, - сказал он.
- Анатолий Семенович, чуть не забыл. Примите, пожалуйста, на работу моего дружбана, Мухана, - попросил, будучи у дверей, Братовняк. – Ей-богу, не    пожалеете.
- Какого Мухана?
- Да этого, с которым мы ларек бомбанули. Парень со способностями к полиции, но улица делает из него обычно бандита.
- Хватит нам таких. Иди, иди, - проводил сотрудника Семеныч и стал писать на него характеристику, затребованную из суда:
«За время работы в налоговой полиции проявил себя исключительно с положительной стороны. Имеет высокие показатели служебной деятельности. Примерный семьянин. Любящий отец малолетнего ребенка…»…
***
Лишь по прошествии трех лет суд вынес приговоры обоим участникам ограбления «Лалы» - три года лишения свободы. Условно. Мухан по этому поводу смеялся:
- Я уже дважды условен!
Братовняка, несмотря на приговор суда, из налоговой полиции не уволили: он был человек нужный.
Нужные всегда выгодно отличались от простых, тем, что они были родственниками того, кому нужны, друзьями или необходимыми специалистами. Последнее, правда, случалось крайне редко. Нужные не становились в очередь на получение квартиры, не откладывали деньги на их приобретение: квартиры им выдавали даром и быстро, вне зависимости от того, строилось жилье или нет. Нужным всегда назначали выгодную заработную плату и хорошие премии. Нужные получали ссуды по самым низким процентам, а то и без процентов. Нужные имели почти все жизненные блага, которые могли себе возжелать. В ответ требовалось быть преданным. Были нужные люди и в редакции газеты маленького нефтяного города.