Аквариум

       Больше всего на свете Семен Петрович Бурлаков любил аквариумы и рыбок. Когда зажглась в нем эта страсть, он точно не помнил. Возможно,  когда представлял себя четвертым пленником  на борту  «Наутилуса», который, в отличие от героев романа,   наотрез отказался бежать с подводного корабля, променяв свободу на призрачные тайны океана. А может, когда жадно  ловил каждый кадр «Подводной одиссеи команды Кусто». Но когда возникла идея приобретения первого аквариума, он помнил точно. Это было сразу после армии. Когда в темном кинотеатре, где крутили фильм «Экипаж», он увидел во весь экран сквозь призрачную зелень аквариума прекрасную попу Александры Яковлевой и задохнулся от восхищения. Так оно все и свелось в одно  - и детская любовь к морям-океанам, и мощный эротический отклик, и искреннее очарование магией светящегося,  постоянно меняющегося  в полутьме сосуда, наполненного пестрой диковинной  жизнью.
       Надо сказать, что Семен Петрович сразу оценил весь эротический потенциал аквариума. В скромных и одинаковых советских квартирах, где кроме телевизора, серванта, дивана и полированного раздвижного стола, трудно было встретить что-то необычное, аквариум представлял собой  превосходный предлог для познавательного визита очередной новой знакомой. А его приглушенный полусвет и плавающие под тихий медляк тени  полностью лишали даму воли к сопротивлению.
        А еще под аквариум хорошо мечталось. Лежа на диване, закинув руки за голову, мечтал Семен Петрович о дальних странах и экзотических островах, где на песке танцуют смуглые босые туземки. И  о том, что на будущую премию он купит  еще один аквариум, круглый. И его новые обитатели, шевеля плавниками, будут рассматривать Семёна  через его выпуклую линзу, удивляясь, как же можно жить в таком унылом и некрасивом месте. Но отечественная промышленность не баловала советских аквариумистов разнообразием моделей, и в магазинах продавались лишь простые каркасные аквариумы по двенадцать, двадцать четыре и тридцать шесть литров. Каждый из них в свое время появился в квартире Семена Петровича и  закрыл собой определенный кусок скучной и неинтересной стены. В каждом из них жили где гуппи, где красные меченосцы, где несколько видов золотых рыбок, черная молинезия и, конечно,  вездесущие сомики-коридорасы. Рыбки под чуткой заботой Семена Петровича и под жуткий аккомпанемент отечественных компрессоров  плодились и размножались, а стало быть,  требовали все больше и больше жизненного пространства. 
       Большой аквариум на двести литров пришлось  ждать около года.  Но когда он появился, у Семена Петровича была уже другая цель – огромная четырехсотлитровая емкость, за которой надо было ехать в Ригу, куда всеми правдами и неправдами удалось-таки выбить командировку. Постепенно все стены квартиры Семена Петровича Бурлакова были закрыты аквариумами. Вечерами прохожие могли любоваться на таинственное свечение, исходившее от окон на первом этаже, в свете которого вдоль стен под  качающейся пистией, среди колеблемой людвигии и над воздушно-перистой кабомбой  сновали живописные вуалехвостки, разноветные цихлиды и полосатые  барбусы.
        Венцом коллекции Семена Петровича был громадный двухметровый  аквариум на тысячу литров, который по его персональному заказу изготовили умельцы с Птичьего рынка. Этот монстр уже никуда не помещался и стоял на тумбе посередине комнаты, заставляя обитателей бурлаковской квартиры ходить вокруг да около. А обитателей, надо сказать,  было уже трое – сам Семен Петрович, жена Галина и сынок  Ванька семи лет отроду. Галина терпела эту единственную  причуду мужа, ибо когда-то сама напросилась к нему – рослому, холостому и красивому -  в гости на «посмотреть рыбок», а вышла только через три дня, изрядно утомленная, но  очень довольная.
       Теперь трехкомнатная квартира на первом этаже  фактически представляла собой жилую двушку, самая большая комната которой была со скрипом отдана Петровичу и его аквариумам. А иначе никак. Иначе пришлось бы ставить главу семьи перед сложным житейским выбором, а  Галина отчего-то опасалась  это делать, хотя семейные ссоры по поводу тесноты, а главное, сырости возникали регулярно. Но и Семен Петрович прекрасно знал тяжелую руку жены, когда-то всерьез занимавшуюся гандболом, а потому до крайности дело тоже старался не доводить.  А вот с этим двухметровым  монстром  явно перебрал.

        В то утро Галина с Ванькой уехали в деревню к родственникам, и Петрович, не долго думая, позвонил другому Петровичу, чтоб тот собирался и ехал к нему. Это был его младший брат Николай, который исторически имел перпендикулярные отношения с Галиной. Когда-то давно,  в деревне,   он еще только заканчивал школу, а красавец Семен уже вернулся из армии в черном берете морпеха, случилось  подглядеть Николаю за свиданием старшего брата с высокой и статной Галиной. Семен с утра отправил его на станцию купить у бабулек свежей малины, да побольше. Николай купил  трехлитровую банку, решив, что брат хочет презентовать  ягоду  матери для варенья, но вместо этого Семен собрал походный вещмешок, сунул туда банку  и спешно направился в лес.  Немного подождав, следом за ним пустился и заинтригованный Николай.  И там, в лесу, на небольшой опушке увидел он то, что для его глаз никак не предназначалось.
       Семен и Галина с поцелуями, смехом и стонами  катались по старому одеяльцу, срывая друг с друга одежду. И вот когда Галина сбросила лифчик и стянула с себя трусики, вот тогда-то Николай и понял для чего запонадобилась его брату малина. У Семена всегда было богатое воображение, а что касается противоположного пола, так тут в придумках ему вообще не было равных. И теперь Семен горстями высыпал спелую душистую малину из банки, клал несколько ягодок  смеющейся Галине в рот, а остальное  размазывал  по ее большому белому  и крепкому телу – по  тяжелым грудям, животу, ногам и пышному заду… А потом, рыча  и шепча всякие возбуждающие  нежности, с упоением  слизывал с нее все это густое малиновое  месиво.
       Что творилось тогда с Николаем, засевшим в ближайших кустах, представить несложно. Но то ли сучёк треснул под его коленом, то ли из горла вырвался какой предательский звук, да только Галина вскинула голову, пристально оглядела поляну и уперлась тяжелым взглядом прямо в зрачки Николая.  Остальное он помнил плохо – помнил только, что бежал по лесу, а за ним гналась огромная разъяренная окровавленная фурия, потом страшный удар в спину, кувырок через голову, замах карающей руки… и темнота. Очнулся он в больнице. Врачи диагностировали ему серьезное сотрясение мозга – так тяжела была рука гандболистки Галины. Понятно, что о настоящих причинах происшествия умолчали, ибо дело было подсудное. Николай через месяц  вышел из больницы, лето заканчивалось,   Галина от греха подальше уехала на сборы, а роман старшего брата был безнадежно погублен. И только через несколько лет Семен случайно повстречал Галину в Москве -  и  благодаря аквариуму, все  у них завертелось заново. Но парализующий страх перед могучей женой брата навсегда поселился в сердце Николая. Да и Галина так и не простила ему того случая в лесу, а еще больше -  своего собственного страха над его бесчувственным телом, когда подумала, что убила мальчишку.
        Поэтому братья использовали редкие моменты свободы для встречи. Ну а какая встреча без беленькой, без соленых огурчиков, да без  картошечки на сале? Семен Петрович, памятуя про неприязнь жены к сырости и аквариумным водным процедурам, решил в ее отсутствие совместить приятное с полезным, а именно почистить тот самый двухметровый  аквариум. Для этого воду надо  было слить. Рыбок  и растения он заранее пересадил во временные садки, а шланг перекинул через подоконник наружу, во двор. А что? Первый этаж, там газончик, цветочки, полив не помешает, тем более вода стоячая,  с естественным, так сказать,  удобрением.  Вода по шлангу бежит, журчит, дело делается, а оба Петровича закрылись на кухне поплотнее, чтоб сигаретный дым от их беседы  в комнаты не шел.
        И вот сидят плечом к плечу  на маленькой  кухне могучие братья Бурлаковы - о жизни, о работе да  о политике говорят. Картошечку уже дважды жарили, уже по бутылке водки уговорили. Занавесочки колышутся, из открытого настежь окна  звуки летнего вечера доносятся - давно так душевно не сидели братья. И тут, как гром среди ясного неба, звонок в дверь!  Какого черта лысого принесло?!  Семен тяжко поднялся с табуретки  и  взялся за дверную  ручку. Странное и непривычное сопротивление  не успело  зафиксироваться в его сознании, а  плечо уже толкнуло тугую дверь. Осоловелыми глазами Семен смотрел, как через его ноги на кухню хлынул поток воды из коридора. В дверь настойчиво  звонили. Ничего не понимая, шлепая по воде, матерясь и поскальзываясь, Семен протопал  к двери, пытаясь на ходу сообразить, что могло стрястись – лопнула ли труба в ванной или залили соседи сверху. Откуда, словом, пришла беда. Но настоящая  беда была уже в дверях – на пороге, нагруженная сумками с деревенской снедью, стояла… Галина. По ее ногам  из бурлаковской квартиры на лестничную клетку ручьем текла вода.  Она медленно подняла глаза на нетвердо державшегося за дверной косяк мужа, и лицо ее начинало принимать хорошо ему знакомый малиновый оттенок.
      - Галочка?... Ты откуда?.. Вернулась?.. – только и успел пролепетать  Семен Петрович.
Оттолкнув мужа  плечом, с сумками наперевес Галина прошла по воде на кухню и поставила поклажу на стол. Увидела пустые бутылки, банку с огурцами, сковородку на столе, колышущиеся занавески.
      - Что это?! – грянула жена, обводя широким жестом полузащитника всю картину кутежа и потопа.
      - Сверху залили… наверно… или труба… Галочка… я все починю… вытру… ты не беспокойся…
      Но Галина уже шла в ванную, открывала двери в туалет и комнаты. Семен Петрович  растерянно шлепал за женой и следом за ней совершенно бессмысленно заглядывал в открытые проемы. Вода была повсюду. Комнатной температуры и с характерным запахом тины.  Оставалась последняя закрытая дверь – в святая святых, в комнату с аквариумами. Сердце Петровича сжалось от дурного предчувствия, пропустило пару ударов, но рок был неумолим. Навалившись круглым плечом, Галина  уже открыла дверь, и Семен Петрович увидел, как океанская волна сбивает с ног его дорогую супругу…
      Когда вода распределилась по квартире, Бурлаковы возблагодарили бога, что живут на первом этаже, ибо залили они всего лишь подвал, а не соседей.  И тут же следом  прокляли свой первый этаж, потому что то, что случилось, могло произойти только на первом этаже. Только живя на первом этаже, Семен мог вывести  шланг от огромного аквариума через открытое окно  наружу. И только на первом этаже кто-то с улицы мог в шутку закинуть этот шланг обратно в квартиру…

        Всю ночь Бурлаковы гоняли воду по квартире, выливали ведра в ванную, в унитаз, за окно.  Описывать  беды и разрушения, причиненные наводнением  ни к чему – каждому они знакомы. Разве что не каждому знаком неистребимый запах стоячей воды из давно нечищеного аквариума и ненавистная болотная сырость, надолго пропитавшая злополучную квартиру. Под утро изможденные Бурлаковы рухнули в кровать…
        И только тут Семен вспомнил:
        - Колька... А Колька-то где?.. Куда Николай-то делся?..
      
        Минута осязаемой тишины. И вдруг какие-то всхлипы, фырканье  под простыней, измученная жена колыхалась, сотрясая  рыданиями  крепкую бурлаковскую кровать.  Семен, виновато гладя содрагающуюся могучую грудь супруги, в сущности женщины слабой и беззащитной, готов был принять любую абсолютно заслуженную им кару.  Но тут простыня откинулась, и утреннее солнце осветило малиновое  лицо любимой, зажмуренные глаза,  растянутый в гримасе рот… и  комнату наполнил рвущийся из нутра захлебывающийся, гомерический хохот…
        - Занавесочки-то…..  ахахахахаха…    занавесочки-то….. занавесочки-то  на кухне как  колыхались…. Ахахахахахахаха…. Ахахахахахахахахааа…..
       
         Через секунду из распахнутых окон  бурлаковской квартиры в раннее летнее утро, будя соседей  и перекрывая шум просыпающегося города, дуэтом  несся  дружный, сумасшедший  бурлаковский хохот…



Иллюстрация: "Аквариум" худ. В.Канищев