Автослесарь против хищников

«Брать взятки, как и танцевать, надо виртуозно, не сильно наступая на партнера»

Маленький нефтяной городок фонтанировал финансами, и, несмотря на то, что самому городу из этого богатства доставались лишь брызги, а главная денежная струя текла в Москву, российская общенациональная мечта относительно квартиры, телевизора, машины для многих работающих сбывалась в нем очень быстро. Старые советские нормы обустройства дворовых площадок, рассчитанные на установку максимум с десяток «Жигулей», показали полную непригодность для нового времени Крайнего Севера. Но дома не мебель, которую можно передвигать с места на место. Счастливые автовладельцы начали заезжать на газоны, детские площадки… и даже у подъездов домов машины стояли так тесно, что жители к своим квартирам проскальзывали бочком, да и то если до обеда. Преумножение машин стало горем для городских властей, но большим счастьем для тех, кто умел ремонтировать автохлам, чинить электронику, понимал в двигателях. Станции технического обслуживания расплодились, как мышеловки во времена подвального нашествия этих серых тварей.
Юра Рыжий, о котором мы уже говорили, не упоминая фамилии, работал в своей станции технического обслуживания, а попросту – гараже, незаконно. В налоговой полиции на этот грех смотрели сквозь пальцы, поскольку Рыжий чинил машины задаром Семенычу и его приближенным. Это был автослесарь в законе.
Он пытался легализоваться, но спасовал перед обилием формальностей и взяточников, написал сердитое скандальное письмо в редакцию газеты маленького нефтяного города, вскоре понял, что драка не метод, что лучше дружить, успокоился и остался в отрасли теневой экономики. Рыжий сошелся с Семенычем, тот договорился с налоговой инспекцией, и все предпринимательские проблемы Рыжего исчезли, как мелкие хулиганы пред солидной бандитской крышей. На его гараже появилась притягательная вывеска «СТО у Рыжего», о которой он когда-то мечтал.
К великому удивлению Рыжего, в один не очень прекрасный день за отсутствие лицензии, факт очевидный и выгодный всем контролерам, на него завели административное дело Паша и Гриша, не знавшие подробностей сношений Рыжего с Семенычем. По ходу дела они выяснили, что Рыжий фиктивно числился в какой-то организации, чтобы ему шел стаж. Кто получал за Рыжего заработную плату – не важно. Важно то, что Рыжий перепугался. Он и подумать не мог, что два энергичных сотрудника налоговой полиции действуют по собственной инициативе, и решил, что чем-то обидел Ворованя. А возможность этого существовала, потому что бесплатным слесарным работам душа его противилась, и он тащил себя на дармовой труд, как упершегося осла.
«Прогневил некачественным ремонтом! Ох, прогневил! Теперь мстит! Ох, мстит! Опять лицензироваться придется, - от последней мысли луковицы волос на голове Рыжего выпустили седые нити. - Что ж, прав тот, у кого больше прав. Надо уважительнее к чиновникам. Уважительнее». И он смирился с судьбой, а судьба в виде Гриши с Пашей просила денег за то, чтобы замять дело. Они пришли в гараж Рыжего, расположенный в самом гнилостном местечке маленького нефтяного города, удаленном от центра, если пешком, то на минут двадцать…
- Сколько? - только-то и спросил Рыжий.
- По твоему бизнесу немного. Ты эти деньги быстро отыграешь. Тридцать тысяч рублей, - без колебаний Гриша назвал сумму, на которую, если немного добавить, можно было купить новую российскую машину последней модели.
- Сейчас таких денег нет. Свою машину продал, чтобы памятник отцу поставить. Заработаю, рассчитаюсь…
- Отговорки не интересуют. Сейчас давай. Иначе под суд пойдешь.
- Хоть сумму снизьте, - попросил Рыжий. – На базаре самый жадный торгаш и то…
- Мы не на базаре, а при исполнении. Сумму не снижу. Она на троих. По десять тысяч мне, Паше и Ворованю, - ответил Гриша. – В противном случае мастерскую придется закрыть.
Рыжий, услышав фамилию Ворованя в ряду своих мздоимцев, окончательно упал духом, поскольку уверовал в версию о плохом ремонте и мести.
- Хорошо, я постараюсь собрать деньги, но это будет непросто, - ответил Рыжий.
- Постарайся, постарайся и побыстрее: сроки рассмотрения твоего дела поджимают. Завтра нужна половина, - сказал Гриша.
Рыжий приплелся домой огорченный. Его вид вызывал тоскливую грусть, какую на Крайнем Севере у переселенцев обычно вызывает июньский снег. Чем-то на снег и смахивало лицо Рыжего, слегка - цветом, слегка – душевным холодом, шедшим от него. На пороге его встретила жена, Люда, крепкая женщина, одетая как обычно в синее обтягивающее хлопчатобумажное трико и белую футболку с цветной фотографией Генерала, что делало ее похожей на бройлерную курицу без перьев.
- Что случилось? – беспокойно спросила Люда.
- Водка есть? – вопросом на вопрос ответил Рыжий.
- Кажется, но что с тобой? – еще более забеспокоилась Люда.
- Налоговая наехала. Двое молодых, но дерзких, просят тридцать тысяч. Воровань послал. Чем не угодил, не понимаю, - рассказал Рыжий, следуя за женой на кухню.
- Тридцать тысяч!? – ошарашено переспросила Люда.
- Да. Иначе закроют. А куда мне? – скорбно произнес Рыжий.
Супруги Рыжие сели на кухне на белые табуретки, поверх которых лежали небольшие округлые подстилки из разноцветной овчины, и выпили водочки, и пошла она очень хорошо. После каждой рюмки тепло растекалось в груди, ощутимо расползалось по невидимым извилистым канальчикам в животе, а в голове благополучно мутнело, и этим туманом все больше скрывались одержимые лица требовавших денег налоговых полицейских. Когда горечь от встречи с вымогателями полностью утонула в водочных стопках, Рыжий пошел в комнату и из-под кипы глаженого белья, лежавшего в антресоли достал пачку денег. Пересчитал. Оказалось двадцать тысяч. «Ну и хрен с ними, - решил он. – Не было денег, и это не деньги. Принесу, скажу: больше нет. Может, они удовлетворятся и отстанут. У меня действительно - ни копейки». Подумал он это, лег на диван и уснул.
***
Ему снилась мощная река. Широка была ее покрытая множеством волн серая непрозрачная поверхность, окаймленная по линии берегов зеленым кустарником. Его руки держали деревянные светло-зеленые весла, и он греб. Стоило многих сил совладать с течением реки, изобиловавшей водоворотами, и направить лодку прямо. Он даже несильно столкнулся с попутной лодкой, где сидели двое налоговых полицейских.
- Следуй за нами и готовь бабки, - сказали те. - Мы плывем на дачу. Отдыхать будем, шашлык жарить...
Внезапно широкая поверхность реки превратилась в узкий бурный поток небольшой речки или ручья. Берега дышали живой ивой, в воде играли дети. Впереди по-прежнему плыли налоговые полицейские. Они уверенно и весело вели свою лодку теперь уже по желобу со стремительно текущей водой, по желобу, который вдруг стал подниматься вверх...
Отчетливое чувство опасности пронзило сердце Рыжего. Он понял, что при таком взлете желоба впереди ожидает спуск, возможно крутой. Возможно водопад. Так и получилось.
Налоговые полицейские полетели вниз. Рыжий уперся ногами в края желоба, затормозил, вылез из лодки, ставшей узкой, как каноэ, и устремился к обрыву. Внизу под падающей водой оказалась куча дерьма, из которой торчали две пары ног. И тут Рыжий понял, что из хорошей мощной реки их затянуло в протоку со сточными водами, в часть очистной системы. Но самое удивительное, что на помощь упавшим налоговым полицейским уже бежали не какие-нибудь сантехники в грязных робах, а какие-то вполне приличные люди в дорогих костюмах…
***
Сон не принес Рыжему свежести отдохновения, внутренности головы болели. Он, кривясь и охая, собрался, взял деньги и пошел в гараж. Работа вызывала отвращение. Тогда он отпустил помощника, а сам сел на канистру и слепо уставился на помятое крыло пригнанной для ремонта машины. Так и сидел, пока не пришли Паша с Гришей, а это произошло ближе к обеду.
- Что сидишь, не работаешь? – участливо спросил Гриша, чтобы не сразу о деньгах.
- Какая работа?! Вас жду, - уныло ответил Рыжий.
- Принес? – жестко спросил Гриша и, войдя в зону, где витал дух перегара, усмехнулся. – В гостях был?
- Какие гости? – непонятливо переспросил Рыжий. – С женой пили. Думаешь, приятно с деньгами прощаться? Двадцать тысяч принес. Это все, что есть.
Рыжий кинул вымогателям перетянутую тонкой красной резинкой крест на крест пачку денег. Паша поймал ее с молниеносной быстротой ястреба, хватающего на лету добычу, пересчитал и подтвердил:
- Двадцать.
- Хочешь, чтобы я или Паша, или Воровань остались недовольны тобой? От каждого из нас зависит твое спасение, - напористо заговорил Гриша. – С тебя еще десять и времени максимум две недели.
- Правду говорю. Нет денег. Хоть с обыском приходи...
- Дело о твоих проступках, Рыжий, не просто закрыть. Хлопотно. Поработать придется, дать на лапу тем, другим. Нам-то с Пашкой почти ничего. Ты нас обидеть хочешь? Ищи, крутись. Ты же предприниматель. Две недели срок...
Вечером Рыжий с Людой опять сидели на кухне и попивали водочку. Они сидел и этим вечером, и следующим, и последующим, пока похмелье не притупило у Люды страх перед начальством, и она рассказала эту историю жене Ворованя, с которой вместе работала в одном бюрократическом учреждении.
Нефтяной город был маленьким настолько, что средний человек проходил его центральную улицу имени Ленина из конца в конец за полчаса, скорая помощь проезжала эту же улицу минут за пять, а Мухану хватало пары-тройки минут, когда у постовых пересмена. Прожив в этом городе несколько лет можно знать всех его людей, если не по фамилиям и имени, то в лицо – точно. Организаций мало. Работают кто с кем, и каждый знает другого. Вместе пьют чай, лялякают. Маленький город диктует домашние рабочие отношения. Это не безликое производство или чиновничье заведение большого города, где разбежались после окончания рабочего времени и прощай. Здесь пойдешь по улице – встретишь, зайдешь в магазин – увидишь, а иной раз в своем подъезде за руку поздороваешься со своим сослуживцем. Поэтому обсуждать личные проблемы в коллективах маленького нефтяного города – не грех и не случай, а правило. Вот жена Рыжего не утерпела и рассказала.
- Только мужу не рассказывай. Не надо, а то как бы нам хуже не было, - взмолилась под конец исповеди Люда, выговорившаяся и вновь обретшая свое обычное бытовое соображение.
- А может, тебе или твоему Рыжему самим подойти к Анатолию и все объяснить? – спросила Ворованиха.
- Да что ты!? Я ж боюсь. Мой тоже не пойдет. И ты, прошу, молчи, - еще раз попросила Люда…
Она перестала нормально спать от панической догадки, что Ворованиха все-таки расскажет…
Так и произошло, когда Семеныч после прослушивания скрытой записи враждебно затаившихся против него Паши и Гриши пришел домой, собираясь отдохнуть…
***
Машинально пощипывая подрагивавшие от гнева ноздри, Семеныч слушал жену. Более всего его оскорбило то обстоятельство, что деньги у Рыжего отобраны его именем, а доли своей он не получил и даже не знал. Это настолько взбесило Семеныча, что он достал кулек с грецкими орехами и начал попарно давить их своими мощными ладонями, представляя, что это головы Гриши и Паши.
- Толя, ты что? – несколько раз переспросила жена, желая услышать от мужа хоть слово в ответ на ее рассказ.
Семеныч молчал. Он давил орехи, пока не истребил все, лежавшие в кульке.
- На, перебери. На торт, - сказал он таким голосом, что Ворванихе показалось, будто в комнате внезапно похолодало. – Подружку пригласи к нам для дачи показаний…
- Толя, она боится, как кролик, - простуженно ответила Ворованиха.
- Тогда возьмешь скрытый диктофон и выведешь подружку на этот разговор, чтобы она все повторила. Спросишь: как дела, что-нибудь решилось? Учить не буду? Как про заначку выведывать или с кем я иной раз выпиваю, ты почище профессионального следователя работаешь…
Магнитофонная пленка с записью Людиного рассказа легла в ладонь Семеныча уже на следующий день и он, горя ожесточением против служебной контры, направился к Рыжему. Он хотел убедить того к написанию заявления на вымогателей. Конечно, Семеныч не полагался на случай, что Рыжий все изложит на бумаге. Готовясь к встрече, он встроил в костюм миниатюрный микрофон...
Сердце Рыжего заторопилось, когда он заметил в    дверном проеме своего гаража начальника налоговой полиции. «Доигрался. Сам пожаловал. Надо было одолжить эти десять тысяч и отдать. Пусть бы подавились», - подумал он.
- Здравствуй, Рыжий. У меня к тебе разговорчик, - начал Семеныч.
- Да знаю я ваш разговорчик. Приходили твои. Рассчитаюсь полностью. Не беспокойтесь. Мне только время надо, - проворчал Рыжий.
- Сколько денег взяли? - спросил Воровань, поглаживая лежавший в кармане диктофон.
- Двадцать тысяч, а что твои не передали? – спросил Рыжий.
- Нет, – ответил Семеныч.
- Вот стервецы, - возмутился Рыжий.
- А кто деньги требовал?
- Гриша с Пашей.
- За что…
Рыжий при всех возможных обстоятельствах, включая просьбу Семеныча, не написал бы заявление на правоправных рэкетиров, если бы ни один обидный момент. Он перетерпел, что с него взяли большие деньги. Он перетерпел, что пришлось повременить с памятником отцу, но Гриша с Пашей обещали его административное дело закрыть и не отправлять в суд, но за день до визита Ворованя они опять пришли в гараж, и Гриша сказал:
- Ты не додал десять тысяч. Дело возбуждено по двум статьям. Одну мы закрыли, а по второй - придется передать в суд. Тебя осудят, ты уж не обижайся, и десять тысяч долга по-прежнему за тобой...
- Мужики, это ж не по-человечески. Вы ж обещали…
- Тебя же просили быстрее…
Ни результата, ни денег. Этот момент сильно рассердил Рыжего...
Семеныч вернулся в служебный кабинет радостный и сразу вызвал начальника службы собственной безопасности налоговой полиции. Зашел крепкий коренастый розовощекий мужчина.
- Витя, есть идеальная возможность поохотиться на оборотней в полицейских мундирах, а заодно улучшить показатели раскрываемости, - бодро заговорил Семеныч, зная, что начальник службы безопасности отработает отменно, потому что, во-первых, он был один из немногих профессионалов в его ведомстве, а во-вторых, потому что должен…