СОН

СОН
«Другой жизни мне не надо». - Размышлял, сидя в трактире, Ладомир Иванович. Занесло его в 19 век. Что ещё надо? Охотится с господином Тургеневым. Его умилительных мужичков наблюдает. Воздух – сладкий. Природа – девственная. Дичи – хватает.
Рыбы завались. Времени – сколько угодно. Вечерами – фортепьяно, романсы, свечи, беседы у камелька, споры.
- А что вы думаете, Ладомир Иванович?
- По этому поводу, господа, я думаю – пустое всё это.
- Оригинальничаете опять. Сколько можно?
Вся суть в том, что именно, как оригинал интересен в обществе Ладомир Иванович. Его мнение бывает порой хотя и неожиданное и банальное, но в то же время, все чувствуют, что верное.
- Господа, от формы закабаления одного человека другим нам никуда не уйти. Эти формы будут становиться тоньше, а суть та же. Я лучше, умнее, сильнее, богаче тебя. Образованнее, аристократичнее, изысканнее и так далее. Господа, такой тишины, какая в вашем имении, в будущем больше не найдёте. А еда! Блаженствую.
- Вы как будто из будущего к нам явились.
- Иван Сергеевич, вы живёте в Золотом веке. А знаете, как ваши книги будут восприниматься, скажем, в 20 веке?
- Любопытно, любопытно, - чуть ли не фальцетом, волнуясь, поинтересовался Иван Сергеевич.
- Как идиллия. Не борьба идей будет интересовать читателя, а красивое чувство, природа не загаженная, сусальные мужички.
- Это у меня сусальные мужички?
- Очень они у вас хорошие, а как возьмутся за топор! Граф Толстой в своё время скажет: »И поделом дворянам».
В комнате повисла неловкая пауза. Что – то верное было в словах Ладомира Ивановича.
- Умны вы, батенька, - кто - то тихо произнёс из своего угла, фраза прозвучала обречённо.
- Нет, господа, я не умён, простите меня, коли что не так сказал. Дикие фантазии возникают у меня в голове.
- Расскажите, расскажите, нам очень интересно знать.
Подали чай. Из - за верхушек деревьев выплыла фетовская луна. Лиза Калитина вышла на балкон. Её белое платье и вся исполненная достоинства фигура притягивала взор Ладомира  Ивановича. Спокойное, достойное чувство любви переполняло Ладомира Ивановича с ног до головы. Жизнь была хороша. Здесь, в имении, его принимали за чудака. Его картины, точнее этюды, которые он делал - вполне приемлемое чудачество, но и те  фантазии, которые он рассказывал, вызывали неизменный интерес.
Надо отдать должное, Ладомир Иванович своё знание не выдавал за ум, но поразить воображение Тургенева ему было приятно.
- Не будет государя.
- Как не будет? – Все как по знаку всплеснули руками.
- Представляете, произойдёт в Российской империи великая революция.
  Тургенев побледнел.
- А царя расстреляют, - после этой фразы Ладомира Ивановича невыносимо захотелось поковырять в зубах. – Дворяне будут бежать за границу семьями, вслед за ними устремятся купцы и фабриканты. По всей стране война. Крестьяне и рабочие создают свою армию и бьют царских генералов, белую кость, белогвардейских офицеров. «Россия умытая кровью». В неё вторгаются Германия, Япония, Америка и Польша.
- Как Польша?
- Польша обретёт государственность и будет за это благодарить Россию войной.
 В России всё будет разрушено. И это произойдёт именно тогда, когда все государства Европы… Одним словом… крах! Полный крах.  Как птица Феникс из пепла возродится Россия. Пройдёт через ад, к власти придут люди родом из крестьян и рабочих. Примкнувших дворян со временем расстреляют.
- Что вы говорите, зачем, зачем? – Лиза Калитина, барышня не из невротических, но ей были крайне неприятны такие фантазии. Она смотрела на Ладомира Ивановича как, как на живодёра. Две хрустальные слезы скатились из её глаз.
- Переборщил, - подумал Ладомир Иванович.
- А у вас фантазия бывает светлой? Что хорошего может быть в будущем?
- Европа станет ещё более сытой. Богатой и красивой. Цивилизованный мир переживёт ещё одно среднековье и эпоху Возрождения. Идейный её центр будет находиться, именно, в России. Может быть, это искусство назовут советским, искусство нового Возрождения.   Оно будет посвящено простым людям. В нашей стране все будут грамотными.
- Все?
- Все – все. Люди будут меньше болеть, будут сытыми. Появятся машины, которые заменят лошадей. И даже придумают, которые будут летать по воздуху, и даже…
- Окстись, Ладомир Иванович. Наша Лиза ночь теперь спать не будет. И я вам, честно признаюсь, и я взволнован. Вам бы надо писать. Таких фантазий не было даже у господина Чернышевского.
- Поверьте мне, у меня её тоже совершенно нет. Сам я всё услышал от одного странного господина, кое – что, я, конечно, добавил.
- Не скромничайте. А ваша, так называемая, живопись! Такого чудачества я и в Англии не видел.
- Это всё от того, что я люблю живопись, но не владею рисунком.
- Вам бы поучиться. Давайте мы вам организуем подписку, поучитесь. В Санкт – Петербурге, в Академии. Или хотите в Швейцарию?
- Лучше в Швейцарию. Хотя, правду сказать, в вашем имении – рай. Воистину – рай.