Что ты чувствуешь?

Мелкий дождь барабанил по стеклу, отчетливо выстукивая каплями свою музыку, ритм. Ветер старался вырвать зонтики у каждого прохожего, забирался под плащи и куртки, заключая в холодные объятья, пробирающие до дрожи. По лабиринтам улиц снуют кто куда люди, машины. Все спешат по делам и хотят укрыться от этой сырости и холода.
- Что ты чувствуешь прямо сейчас? – мужчина в толстых очках и выглаженном костюме сидел за большим дубовым столом и писал что-то в блокнот.
- Потерянность. - На диване сидела девушка в белой больничной пижаме. Каштановые волосы были растрепаны и спадали прямо на лицо. – Наверное… - Она закусила бледную губу.
- Наверное? – седая левая бровь слегка вздернулась в удивлении.
- Мне кажется, я ничего не чувствую. – большие зеленые глаза с покраснениями вокруг вдруг уставились на сидящего за столом. Он лишь кивнул, намекая на монолог. – Раньше я хотела объяснить, как была истощена. Даже во сне я не отдыхала. Я просыпалась разбитой и засыпала. А теперь, я ничего не чувствую. Значит, я сломлена? – Ответа на вопрос не последовало, и женщина продолжила.
На крыше пятнадцатиэтажного здания сейчас стоял человек, но оттуда, с земли, его было не видно. Да и кому приспичит смотреть на крыши многоэтажек? Правильно, никому. На заасфальтированной площадке уже образовались темные лужи. Босые ноги ступали по ним и ощущали весь холод исходящий от этой черной воды.
- Вот ведь ирония, не правда ли? Я учила людей подавлять свои эмоции, учила их чувствовать, но не могу помочь себе. – Нервный смешок. – Вам никогда не кажется, что вы исчезаете?
- Постоянно. – Она вздрогнула. Не ожидала услышать ответа.
-Я просыпаюсь утром и боюсь жить дальше. – Слеза одиноко выкатилась из правого глаза и тут же была стерта. – Я боролась. А потом, задумалась. Всего лишь на одну секунду. «А что если перестать?». И перестала бороться.
- Вот как? – Пиджак был небрежно снят и брошен на стул. Он встал, протащил тяжёлый стул к дивану и сел напротив неё, наклонившись так близко как это возможно. – И почему же?
- Я думала, что будет невероятно больно. Но, - дрожащий вдох. – ничего. – Выдох. - Пустота. Теперь я не здесь. Вы видите меня, но внутри я пуста.
Окна, окна, окна. Бесконечность из стеклянных квадратиков. А там внизу суета. Чёрный автомобиль с разбитым передом дымился и искрил. Люди в касках заливали все белоснежной пеной, которая мгновенно приобретала серый, а потом и вовсе черный цвет, сливаясь с дымом и копотью. Спустя какие-то минуты из машины вытащили окровавленную женщину. Тут же подскочили люди в синих костюмах и начали делать уколы, массаж сердца, укладывать на носилки. Вдруг дама очнулась, начала вырываться и что-то кричать, но её быстро затащили обратно и увезли в больницу. Через минуту после этого вытащили маленькое тельце в розовом платье. Ребенок. Он не дышал, несмотря на старание врачей.
- Я бы отдала все, что у меня есть и будет, лишь бы снова почувствовать хотя бы боль. Страдать. – Крупные соленые капли быстро катились по впалым бледным щекам. – Меня там как будто бы не было. В смысле была, но как будто бы не было. Я была будто во сне.
- Пора проснуться, Юля. – Чёткий, ровный, грубый мужской голос ударил стену, блокирующую сознание девушки. - У тебя ещё все впереди. Столько всего будет. – Серые глаза пожилого психотерапевта стальным буравчиком сверлили кудрявую макушку.
-Оно того стоит? – Это был последний вопрос в кабинете пожилого мужчины.
Теперь внизу была не оживленная улица с большой дорогой, а тихое кладбище. На мраморной плите висела фотография улыбающейся девочки с каштановыми косичками. Напротив, стояла мрачная женщина в больничной пижаме.
- Только сейчас дошло, что тебя уже нет. Нет и никогда уже не будет. Я скучаю…- Шатаясь, она прильнула в плите и горько заплакала.
С крыши пятнадцатиэтажной больницы упал человек. Женщина в больничной пижаме с каштановыми волосами. Она упала на тротуар, оставляя после себя большую лужу крови. В её руке нашли клочок обоев, на котором простым карандашом было написано:
«К внезапному удару не подготовишься. Невозможно собраться с духом. Он обрушивается из ни откуда, и привычная жизнь обрывается. Навсегда.»