Шаг навстречу ч. 1 полный текст

                Ш А Г   Н А В С Т Р Е Ч У.



- Ветка, вставай, в школу опоздаешь, - услышала я папин голос.
  Вставать так  неохота. Под одеялом тепленько. Понежусь еще немного, потом быстренько соберусь, успею еще. Ноздри защекотал запах оладий.  Сейчас и бабушка придет меня будить, чтобы успела позавтракать. Все, еще потянусь и вставать.  В ночнушке выползла на кухню.
-Халат на себя накинь. Прохладно. Я еще  не топила, - сказала бабушка,  - и пошевеливайся побыстрее. В школу пора.
 -Доброе утро,- зевая во весь рот, проговорила я.
-Опять, небось, полночи роман читала?  Вот скажу отцу, что вместо  подготовки к экзаменам, ты всякой ерундой занимаешься. Тебе же  в институт поступать.
 - Ба –а, давай с утра голову ничем забивать не будем. Сейчас быстренько  поем и в школу.
Но бабушка уже завелась:
 - Семнадцатый год. Взрослая совсем. Вымахала – то вон как, скоро отца догонишь, а ума совсем нет. Пойми, чуть меньше трех месяцев учиться осталось. Там экзамены и все… взрослая жизнь. Сейчас поднапрячься надо, чтобы потом все хорошо было. 
Слушая в пол уха бабушку, я быстро попила  чаю с горячими оладьями, умылась, оделась, схватила портфель  и бегом из дому, а то и впрямь опаздаю.
 
Следом за мной из соседской калитки выскочил Стасик: « Ветка, подожди».
Я еще больше припустила. Догонит. Ведь специально каждое утро ждет, чтобы в школу вместе бежать.
 
- Да не беги ты так, успеем еще, - запыхавшись,  догоняя меня, проговорил Стас. 
- Мне алгебру  еще  списать надо, - отмахнулась я.
 - Так у меня и спишешь, - пропыхтел он.


 В школе я сижу  за одной партой с Валькой Дроновым. Он мне нравится, только об этом никто не знает. Он умный, серьезный и похож на Джорджа Харрисона из Ливерпульской четверки.
 
Наш классный – Степан Евгеньевич, учитель литературы, еще первого сентября прошлого года, когда пришел  к нам, сразу рассадил всех  мальчиков  с  девочками.  Чтобы, как он выразился -  был порядок. Правда, мальчикам разрешил самим выбирать себе пару.  Пару  никто выбирать не стал. Просто ребята, как сидели, так и расселись в шахматном порядке.
Моя подруга, Нина Кнутова, с которой я восемь лет сидела за одной партой,  теперь сидит наискосок от меня, за спиной Дронова. Так что теперь я могу и с Дроновым и с Ниной на уроках болтать. Очень удобно.
Передо мной сидит Данька  Захарчук. Мне  комфортно  прятаться за его широкой спиной.  У него и  списать, и спросить можно – вариант – то у нас один.
Класс у  нас хороший, тридцать один человек – шестнадцать девочек, пятнадцать мальчиков. Почти все  вместе учимся с первого класса, новичков почти нет – только Васька Данильченко  к нам в прошлом году пришел  и Ира Лутягина  учится у нас с этого года. У нас 10 «Б».

 Это будет первый выпуск  десятиклассников нашей школы,  которые пришли в нее первоклашками в год ее открытия.  У  школы  в этом году юбилей – десять лет  назад она распахнула свои двери  для учащихся.  До этого были  только выпуски восьмиклассников и десятиклассников, пришедших к нам  из других школ. Так – что мы юбилейный выпуск, об этом нам постоянно твердят  учителя, словно все юбилейные выпускники должны быть чуть ли не семи пядей во лбу – прям,  отличниками все  быть должны.  Учимся мы все и так неплохо, медалистов не будет, но, в целом  - все хорошисты, редко кто тройки получает, а в четвертях их ( троек), практически, ни у кого нет.

 Класс у нас дружный – и списать, и объяснить, и контрольные – все помогут. Хотя девочки взрослеют раньше мальчиков, но, у меня такое впечатление, что наши мальчики повзрослели раньше девочек. У них к нам снисходительно – превосходительное  отношение. Словно они нас оберегают, пытаются защитить от каких – то несуществующих невзгод.

 
Живем мы в городе Красный Сулин Ростовской области, расположенном на реках Кундрючья и Гнилуша,  учимся в школе № 5.
Почти все  мои одноклассники проживают в западной окраине города, в Скелеватке.  Скелеваткой наша часть города называется из – за одноименной скалы – Скелеватой.

 Неподражаемая в своей красоте скала  Скелеватая – это скальный выступ протяженностью свыше одного километра, выступающая до 18 метров в высоту в водоразделе ручьев Гнилуша западная и восточная. Южные склоны Скелеватой круто обрываются в долину ручья, северные, по которым можно подняться на скалу более пологие. Зато с гребня  скалы  такой чудесный вид открывается, а на краю так страшно,  даже сердце замирает.
Слияние  Гнилуш запружено – получился пруд Карпова плотина, живописно дополняющая скалу, чарующая красотой водной глади  и  являющая раздольем для рыбаков. Пространство между Гнилушей и Скелеватой поросло байрачным лесом, местами заболочено.
 
Севернее Скелеватой, на следующей возвышенности, невысокий смешанный  Тишанский лес , искаженно названный в честь его основателя  в прошлом веке – Тиханова  Федора Филипповича – место отдыха горожан.

У нас еще есть каньон,  образовавшийся чуть меньше года тому назад в результате затопления подземными водами карьера по добыче камня,  который теперь называется Красносулинским.  Каньон – это миниатюрное горное озеро глубиной до двенадцати метров, обрамленное крутыми скальными и осыпными берегами.  Северный берег – скальный обрыв высотой до двадцати пяти метров – красота, южный – осыпи, местами поросшие деревьями.

 Хороший у нас город.  Я люблю его. Еще у нас в городе есть металлургический завод,  который в  1888 году посетил сам Д.И. Менделеев.
 У нас почти полгорода работает на этом заводе. Мой папа тоже работает там инженером. Недавно в городе открылся механико – металлургический техникум.
 
За описанием города и своих одноклассников чуть не забыла представиться – Туляева  Виолетта Родионовна. Проживаю в городе Красный Сулин, в Скелеватке, на улице Краснопартизанская. Учусь в десятом классе школы № 5, живу с папой и бабушкой, папиной мамой. Мамы у меня нет, умерла почти пять лет тому назад.

В тот год   маму в мае  выписали из больницы, как я потом узнала, умирать дома. Пока она еще  сама была в состоянии ходить, она  выходила в сад  и сидела  на качелях. Последнее время, когда силы уже оставили ее,  папа  сам выносил ее в сад на руках.  У нас участок соток тридцать,  до самого ручья. В конце участка – вишневый сад. Папа, когда я  была маленькой, сделал в саду качели – длинная остроганная доска на четырех тросах, перекинутых через закрепленное бревно.  На этих качелях можно качаться, как вдвоем, встав на концы доски,   так и одному. А уже смертельно больная мама просто любила  сидеть в саду  на  этих качелях. У меня так и остался в памяти – цветущий воздушно – белый вишневый сад и печальная мама, сидящая на качелях. Мама  тихо умерла 16 июня ближе к вечеру. В доме суетились люди, пришли соседки обмывать и собирать маму в последний путь.  Пришел с работы папа.   Я ушла в сад на качели и так и сидела там  до самой ночи пока звезды не усеяли все небо. Ни  слез, ни  мыслей , ничего не было. Просто была пустота, чудовищная пустота  и все…  Позже ко мне присоединился   Стас.  Молча сел рядом  и сидел до тех пор, пока папа не позвал меня домой укладываться спать.

Добежав со Стасиком до школы, мы еще в коридоре услышали доносившую из- за двери нашего класса  задорную песню –« В траве сидел кузнечик».
Открыв дверь, увидели Пигачеву Любу в кругу девчонок весело распевающих эту детскую песенку. Положив портфель, я присоединилась к классному хору.
Стас,  прямо от двери бросив папку на свою парту, усевшись прямо напротив Любы, подхватил: … представьте себе, представьте себе и съела кузнеца…».
 Ребята с усмешками тоже присоединялись к исполнению песенки и скоро  уже весь класс распевал: « В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик…».
Прозвенел звонок, и нашей математичке Анне Ивановне – миниатюрной, хрупкой женщине лет сорока, минут пять пришлось нас успокаивать, потому что нет  -  нет да с какой – нибудь парты раздавалось: «… представьте себе, представьте себе…».
Анна Ивановна, ладошкой стуча по столу, пыталась призвать нас к порядку, но все напрасно…
Тогда она, не долго думая, даже не открывая журнал, громко произнесла: «  Туляева, быстро к доске с домашним заданием».
Встав из – за парты, я в растерянности оглянулась на Стаса – списать – то я не успела, видимо это было написано у меня на лице, потому что Валька сразу сунул мне свою тетрадь.
 С Валькиной тетрадью  я пошла к доске.  Пока писала на доске решение, вроде бы въехала в суть дела. Бросив беглый взгляд на доску, Анна Ивановна внимательно осмотрела класс и, повернувшись ко мне, произнесла: «А ну- ка, дай- ка мне тетрадочку».  Я инстинктивно  спрятала тетрадь за спину, потом, поглядев на Дронова, молча, протянула ее Анне Ивановне.
Взяв тетрадь, Анна Ивановна произнесла: « Дронов…».
- Я! - Валька по – военному вытянулся по стойке « смирно».
- Что за самодеятельность? 
- А в чем дело? - сделал невинную физиономию Валька.
 - Почему твоя тетрадь у Туляевой?
 - Наверное, по ошибке взяла. Вот ее тетрадь, - Валька протянул Анне Ивановне мою тетрадку.
Посмотрев тетрадь, Анна Ивановна  обратилась уже ко мне: « Почему твоя домашняя работа сделана рукой Кнутовой?»
 - Мы с ней вместе домашку делали, возможно, тетрадки перепутали, - опустив голову, промямлила я.
- Ладно, товарищи партизаны. Будем считать разговор оконченным, - произнесла Анна Ивановна и, обращаясь ко мне, произнесла, -  Сейчас- то  ты   поняла решение?
- Поняла, - прошептала я.
 - Взрослые люди. Выпускной класс. Госэкзамены на носу. А ведете себя, как дети. Вот,  не сможет Туляева госэкзамен сдать, что делать будем? Учитель плохая? Не смогла научить вас?
- Не сможет – поможем, – раздался голос Стаса.
 Ребята поддержали: « Все вместе… Всем классом решим…».
- Ни подсказок, ни шпаргалок на экзаменах быть не должно. Знания у вас должны быть. А у Туляевой их нет. Срочно подтянуть ее к экзаменам. Кто там, рядом с ней живет?  Угольников? Вот тебе и задание – подтянуть Туляеву к экзаменам.
- И не только… - раздался ехидный голос Ленки Шорниной
- Тихо, ты.  Не посмотрю, что девчонка. По полной получишь,- прошипел Колька Козлов.
- У нас урок или дискуссия? - Анна Ивановна постучала по столу.  Урок продолжился.

Следующим уроком была биология. Ее ведет наша любимица Евдокия Емельяновна  - полная женщина предпенсионного возраста с игриво – хулиганистым характером. Мы ее просто обожаем. Уроки биологии пролетают мгновенно. Но  знания у всех по этому предмету  хорошие.
Шесть уроков пролетели, как один.
 
Домой я шла со Стасом, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, сразу заняться алгеброй.
-К кому   пойдем?- раздался голос Стаса.
- Все равно, - ответила я.
- Тогда, ко мне,- сказал Стас.
 Через забор, увидев  свою  бабушку, я предупредила ее, что буду у Стаса.
Бабушка же  Стаса, усадив нас за стол, накормила обедом.
 - Ну, вот, теперь сытая, как удав и заниматься ничем не хочется, - лениво проговорила  я, входя в Стаськину комнату.
- Не отлынивай,- строго произнес Стас, с улыбкой глядя на меня.
 
Какая скучная наука эта алгебра и зачем вообще она нужна? Стас  объяснял мне задание. А мне  было настолько неинтересно, что я его совсем не слушала. От нечего делать – слова Стаса журчали, как ручеек -  стала его внимательно рассматривать.
 - Так, понятно?- как сквозь сон услышала я.
- Не-а,- мотнула я головой.
-Ты, вообще, меня слушаешь?
Я утвердительно кивнула.
 - Ну, и…
 - У тебя сейчас такие интересные усики растут, - неожиданно сказала я,- Ты вообще за этот год так вытянулся, выше меня стал.
- Ветка, не отвлекайся,- покраснел Стас.
А мне  так  смешно стало: « Покраснел, покраснел…,- завелась я.
-Замуж тебе пора, - сразу остановил меня Стас.
Услышав такое, я так и осталась с открытым ртом. « Ты, что, совсем? – придя в себя,  только и смогла вымолвить я, - Мне в июле еще только семнадцать будет».
 - А восемнадцать было бы, вышла? – усмехаясь, произнес Стас, - А, вообще – то и в семнадцать, можно расписаться…».
- Я так с тобой заниматься не буду, - обиженно произнесла я.
-Начнем с того, что не ты, а я с тобой занимаюсь. Не хочешь заниматься – так Анне Ивановне и скажу – сама перед ней оправдывайся,- произнес Стас.


За алгеброй мы со Стасом просидели до позднего вечера, но, хоть что – то в голове стало проясняться.
Придя домой, я услышала: «…Пора решать, сынок.  Ветка выросла, уже совсем взрослая стала. Сейчас учиться уедет и останешься ты один. А тебе еще и сорока нет. Совсем молодой мужчина. Пять лет почти вдовствуешь. О себе подумать надо. Второй год с Ниной встречаешься.  Не смотри на меня так – все знаю. Что ж бабу – то держать, не девочка чай, и сыну  ейному уже десятый годок.  Разведенка. Женщина хорошая, порядочная, чуток за тридцать, ей еще деток рожать надо. Да и тебе  детки не помешают, успеешь вырастить. Не все ж прошлым жить. Маргошу не вернешь, а жизнь идет. Ветка уедет, осенью свадьбу сыграйте. Сын ее, Илюшка, в Веткиной комнате жить будет».
- А Ветке я что скажу? Как не поймет она меня? Скажет,  мать разлюбил? - услышала я голос отца.
- Любовь – то твоя к Маргоше останется. Никуда не денется. Но прошлым жить  нельзя. И женщину, Нину, держишь. Ты о ней, о живой подумай. Каково ей – то с тобой по чужим углам прятаться?

 Я стояла, ни жива, ни мертва. На цыпочках вышла из дома и, громко хлопнув дверью, вновь зашла.
 Разговор прекратился.
 Подошла, поцеловала папу.
 -Как дела, доча?- взяв  меня за руку, спросил он.
 - Да, вот алгеброй Стас со мной занимается, к экзаменам подготавливает,- сказала я.
- Стас – мальчик хороший. Жениха бы тебе такого, - сказала бабушка.
 - Рано ей еще о женихах думать. Учиться надо, - произнес папа.
 А у меня в голове мелькнула мысль – если папа женится, назло всем сама замуж, за кого угодно пойду и восемнадцати лет ждать не стану,  дома не останусь, а то они уже и комнату у меня отнять хотят для какого – то Илюшки.
 - Пойду к себе. Еще обществоведение почитать надо, - сказала я, выходя из комнаты.
- Иди, доченька, занимайся, - услышала я от папы.
 
В комнате, плотно прикрыв дверь, я, как была в форме, так и плюхнулась на кровать, зажимая рот руками, чтобы в голос не разрыдаться. Меня душили слезы. Было чудовищно себя жалко.  Обидно. Никому я на этом свете не нужна. Каждый только о себе думает. Зачем папе какая – то чужая тетя Нина?  Она  же мне мачехой будет. Мама меня до двенадцати лет не дорастила, а в семнадцать я уже с мачехой буду.
 
Еще не зная, не видя эту Нину, я ее уже ненавидела. Она у меня отнимает папу. И бабушка, тоже хороша –« жениться, сынок, тебе надо». А, обо мне кто – нибудь подумал? Спросил мое мнение? Нет. Никому я не нужна. Никакое обществоведение я читать не стала. Голова – просто чугунная. И романы никакие читать не хочется. Вранье все в них. Нет  никакой любви, ни вечной, ни вообще никакой нет.  Сказки все это.

Утром еле встала. И, не завтракая, поплелась в школу. Стас уже стоял у калитки. Увидев меня,  в лице переменился. Не говоря ни слова, схватил меня за руку и бегом припустил в школу. Я за ним еле – еле поспевала и, руку выдернуть никакой возможности не было.
 
Все уроки я просидела, как в тумане. Хорошо, хоть учителя меня не спрашивали. Валька  насторожено на меня косился,  ни о чем не говоря. Данька постоянно оборачивался. Нина  не спускала с меня квадратных глаз.
Зато Ленка Шорнина выдала: « Надо же, как по алгебре подтягивают, что потом ни один урок на ум не идет».
За что сразу же схлопотала от Козлова учебником по лопаткам.
 Но мне было все – равно. Домой почему – то меня пошли провожать и Стас, и Валька. Они, как – будто ненароком, шли по бокам. Сзади плелся Козлов. Дойдя до калитки, я остановилась. Домой идти не хотелось. Ребята тоже встали. Все стояли у  калитки и молчали.
 Бабушка, увидя такое, крикнула мне с крыльца: « Что ж ты мальчиков  держишь. В дом идите. Чаем сейчас вас  напою».
 Ребята переглянулись, я, молча, распахнула калитку. Бабушка, на скорую  руку, наготовила блинов, но чай все пили в гробовом молчании.
Убирая чашки со стола, я сказала: « Пойдем, Стас, к тебе алгебру делать». Ребята переглянулись. Назавтра алгебры у нас не было.

 У дома Стаса ребята спросили: « Мы нужны?». Я отрицательно помотала головой. Простившись, Валька и Коля отправились по домам.
Я пошла к Стасу. Хорошо хоть Стас меня ни о чем не спрашивал, а то я и разговаривать бы с ним не смогла, сразу бы разрыдалась. Так и сидела, молча за столом на стуле, уперев невидящий взгляд в окно. Стас занимался уроками.
 А я вдруг, неожиданно для самой себя, спросила у него: « Вот ты вчера про мое замужество говорил. Ты серьезно? Или это шутка такая?»
 Стас внимательно посмотрел на меня, подумал и произнес: « Вымахать – то ты вымахала, почти выше всех в классе, а, вот по уму – то тебе еще рановато замуж. Хотя бы годик подождать надо.
-Ты хочешь сказать, что я глупая? – обиделась я.
- Нет, нет, что ты… Ты неправильно поняла, или я не совсем четко выразился. Ты умная, хорошая…  Но замужество – вещь серьезная.  С горяча, такие вопросы не решаются.
- Так всегда развестись можно,- сказала я.
  -Это не игрушки. Вышла – зашла замуж. Такие вещи просто так не делаются. Кроме всего прочего – любовь должна быть. Вот тебе Валька нравится, хоть ты и стараешься этого  не показывать,- я покраснела, а Стас продолжил,- Как он к тебе относится, ты не знаешь. А, вдруг, у него девушка есть любимая?
- У Вальки – то? Не смеши меня?- сразу ответила я.
Стас улыбнулся: « У тебя – то, что случилось?
 Я, неожиданно всхлипнув, произнесла: « Папа женится. Мачеха у меня будет».
Стас, подперев щеку рукой, произнес: « Не такое уж это и большое горе, чтобы из – за него так расстраиваться, - я удивленно уставилась на него, - Папа у тебя еще молодой совсем. Ему для себя пожить надо. Ты на учебу уедешь. Они с бабушкой совсем одни будут. Это я в семье старший. Уеду – родителям с двумя меньшими не скучно будет. Может и еще потом, кто появится. Это же жизнь и принимать ее надо такой, какая она есть. А ты еще пока эгоистка маленькая, о себе только думаешь. О папе тоже подумать надо. Нечего его в старики записывать. Согласна?
- Не знаю,- буркнула я, - Все – равно, назло всем замуж выйду. 
- А, вот это уже нельзя. Ты рассуждаешь, как маленький, обиженный ребенок. Ведь ты не только себе жизнь испортишь, но и другому человеку, мужу своему. Он – то тебя любить будет, а ты так по – скотски к нему отнесешься.
- Все – равно, - уперлась я, - Папа женится, и я из дома замуж уйду. 
- Хорошо. Выйдешь замуж. Даже назло всем  выйдешь. Но, пообещай мне, что я буду первым, кто узнает о твоем замужестве, и без меня ты никаких шагов в этом плане предпринимать не будешь. Замуж выйдешь не раньше следующего лета, только когда тебе восемнадцать исполнится. Ну, как?
 - А, чего это ты мной командуешь? Помыкаешь просто. По какому праву?
- Я старше тебя почти на год. Мужчина. Твой сосед. Мы же с детства вместе. Могу я, хоть как – то, повлиять на свою соседку? Присмотреть за ней, чтоб глупостей никаких не наделала?.
 - Ну, разве, как сосед, смотри, - смилостивилась я.

 Домой я шла с намерением ни в  коем  случае не признавать мачеху. Мысленно я уже так  окрестила незнакомую мне пока еще Нину. Папа женится – мне исполняется восемнадцать – сразу выхожу замуж,  хоть за кого, все – равно.
Дома папа и бабушка вели себя так, словно вообще  между ними никакого разговора о женитьбе не было. Я слегка успокоилась. В школе все было хорошо. Со Стасом усиленно занимались алгеброй. Думаю, такими темпами госэкзамены пройдут нормально.
 
Были с бабушкой в универмаге, купили мне  на выпускной белое льняное платье с вышивкой -  сиреневый  медальон,  и туфли  на каблучке.  Уже совсем скоро экзамены.  А в душе  какое – то смешанное чувство – и школу хочется поскорей закончить, и  жалко с ней  расставаться.

Со Стасом сходили на Скелеватую.
 
Сидели, сидели, занимались, мое терпение лопнуло: « Все, ничего не хочу, устала, голова уже опухла, ничего в нее не лезет!»
 Стас, откинулся на спинку стула, посмотрел на капризную меня, усмехнулся и предложил развеяться.
Вот так мы  и отправились  с ним на Скелеватую. А на гребне такая красота,  трава еще нежно - зеленая,  серебристый  колышущийся ковыль, рыжие пласты камня, высокое лазурное небо с плывущими по нему облаками, а внизу кроны деревьев и медленно текущая Гнилуша. Так и хочется раскинуть руки и полететь… 
Глядя на восторженную меня, Стас быстро уволок  меня с гребня, как он потом объяснил -  от греха подальше, ворча: « С таким восторгом и полным отсутствием самосохранения и вниз спланировать недолго».

 На последний звонок Стас,  смущаясь, попросил, чтобы я позволила  ему завязать  мне бант. Мне  стало немножко смешно, но я согласилась.
 25 мая, пятница, последний звонок. Все нарядные,  мальчики в белых рубашках, девочки в белоснежных  передниках с огромными бантами на хвостиках и косичках, море цветов,  настроение,  печально – радостно – торжественное  и какое больше - не понять, у многих на глазах слезы.
Мой бант был самым огромным – больше головы. Ни у кого такого не было. Девчонки приставали ко мне, прося их научить такому искусству завязывания бантов. Я смущалась, обещала научить, Стаса не выдала. Потом, правда, пристала к нему с разъяснениями – оказывается, такая простая техника, что даже поражаешься, единственное условие – лента должна быть трехметровой, а далее уже обычное вязание банта. Его сестренка младшая научила, а он мне  решил сделать  приятное. Я осталась довольна.
 
 После последнего  звонка чуть меньше недели на подготовку и  1 июня первый экзамен – сочинение. Еще  один письменный  - математика, остальные  шесть экзаменов устные.
 
 К устным  готовимся у нас в саду на качелях. Стас  на одной стороне доски сидит, я на другой. Надоест учить, немного покачаемся. Потом опять за учебники.
 Но со Стасом я боюсь качаться. Он так сильно раскачивает качели, что можно  или в небо улететь, или лететь  аж  до самой Гнилуши.
 
 Но,  вот и все экзамены  позади.
 Завтра выпускной с вручением аттестатов.
 
Стас мне к выпускному сплел из  белых мулине очаровательную полосочку, укрепил ее на круглой расческе и получился нарядный белый полувенок, который я   надену на голову на торжество.

  Наконец – то    этот знаменательный день  наступил.
 
 Я в белом платьице, с нежным веночком в волосах,  с маленькой сумочкой выпорхнула из калитки. Стас  в темном костюме уже ждал меня у своего дома. В этот раз нам с ним торопиться было некуда,  и мы спокойным, прогулочным шагом в последний раз пошли в школу.
 
В актовом зале уйма народа. Учителя такие нарядные. С родительского комитета много  представителей.  После торжественной речи, произнесенной нашим директором, во время которой многие прослезились, было вручение аттестатов. Могу сказать, что школу я закончила вполне нормально,  без троек, средний бал – 4,4.
 
Затем  был  концерт, небольшое чаепитие  и танцы. Я танцевала не только с мальчиками из нашего класса, но и  ребята из параллельного  меня приглашали.  Даже с нашим классным покружилась в вальсе.  С Валькой так хорошо  потоптались в медленном танце. Он  так нежно меня обнимал, сетовал, что мы в разных городах учиться будем, и  сможем видеться только на каникулах. Сказал, что будет скучать.  Мне было так приятно это слышать, что я чуть в любви ему не призналась. Хорошо танец  закончился.
 
 А потом все выпускники пошли гулять по городу. До самого рассвета ходили по улицам.  К утру стало прохладно, Валька набросил  мне на плечи  свой пиджак, который тут же молча  снял Стас, перевесив его на Нину, а меня укутал  своим  пиджаком.

 Потом ребята пошли провожать девочек. Сначала проводили Любу, потом Нину, к моей калитке подошли вчетвером,  я, Валька, Стас и Колька. Постояли, поболтали немного, я отдала Стасу пиджак и пошла домой. Детство закончилось.


Папа с бабушкой  решили  отправить меня   к троюродной тетке  в  Большие  Колпаны   Ленинградской области, чтобы я училась  в Ленинграде. Видимо, решили от меня избавиться и выпроводить  подальше.  Восторга от такой перспективы я не испытывала.  Почти все  наши одноклассники будут поступать учиться  в Ростов, Харьков, чтобы как можно чаще  домой приезжать.  Наш техникум, может, кто – то закончит. А я  дома  смогу быть  только на каникулах.  Меня  отсылают   к совершенно незнакомой тетке. Желание поступать куда – либо учиться, совершенно пропало. Не нужна я.  Никому  не нужна.

Подала документы в инженерно – экономический.
Все – равно куда поступать.

 Первый экзамен математика письменно.  Сижу в аудитории, в голове полнейшая пустота словно  и не занимался Стас со мной алгеброй. Вспомнила, как мы с ним на Скелеватую ходили, как он мне бант завязывал, гребешок украсил, только я его  во время прогулки по городу потеряла. Жаль, очень красивый и нарядный был. Так тоскливо стало. Не хочу я никуда поступать и не буду. Так и не стала ничего ни решать, ни писать, сдала чистый листок и все. Завтра заберу документы.
 
Когда ехала в электричке в Гатчину, в голове словно что – то щелкнуло – а домой – то мне зачем ехать, не ждет т меня  там никто, нет у меня дома, хоть сейчас за первого встречного замуж выходи. На глаза  набежали слезы.
Напротив,  сидела девушка с короткой стрижкой. Увидев, в каком я состоянии, она участливо спросила, требуется ли мне какая – либо помощь. Вот так в жизни бывает, совершенно незнакомому человеку открыла душу. Таня Колчина, так зовут мою новую знакомую, предложила мне поступить к ним  техникум – ЛСЖКТ  - Ленинградский строительный жилищно – коммунальный техникум – на  Миргородской.  После техникума присваивается квалификация  техник – строитель, обеспечивается работа в Ленинграде,  предоставляется служебная площадь. Общежитие  для студентов тоже есть.   Даже три: два для девушек на Тверской и Разъезжей и один для юношей на 2 - й Советской. Вот так, можно закончить техникум, получить специальность, затем площадь и быть совершенно самостоятельным, ни от кого не зависящим, человеком.

Это один из старейших техникумов Ленинграда, основанный в 1930 году, как "Жилищно - коммунальный техникум". В 1958 году после объединения с техникумом "Зелёного строительства" приобрёл нынешнее название ЛСЖКТ. Один из крупнейших техникумов города Ленина.
 
В этот техникум я поступила совершенно свободно.  Сдала два экзамена и теперь  на два с половиной года  я учащаяся техникума.
 Общежитие  очень хорошее не так и далеко от техникума почти у  Смольного. В комнате три человека –  я, Ира Витасова из нашей группы и Лариса Березкина  с озеленения.

Отправила  письмо домой. Жду ответ. Бабушка написала, что почти все мои одноклассники поступили, кто в  институты, кто в техникумы. Все- таки сильный у нас класс. Хорошую подготовку дает наша школа, и учителя у нас очень замечательные, умеют  квалифицированно преподнести свой предмет, чтобы всем все было понятно. Валька поступил в строительный в Ростове, Колька в танковое училище, Илья на химика учиться будет, Нина в педагогический, а Стас, почему – то, поступил в  Ростовский автодорожный техникум.  Стас и техникум? Более,  чем странно.  Он учился почти лучше всех в классе. Учителя ему прочили чуть ли не Московский университет.  А он поступил в техникум. Почему? Ладно я, даже экзамен сдавать не стала, но Стас…  Очень,  очень странно.

 На торжественной линейке всех, вновь поступивших, приняли в студенты, выдали студенческие билеты. Теперь учеба и потом полностью самостоятельная,  ни от кого не зависящая, жизнь. В группе у нас двадцать девять  человек.  Больше половины  сразу, как и я,  после школы.  Мальчиков всего пять,  двое  из них  после армии.
 
 Почти все проживаем в общежитии.  У мальчишек  общежитие на 2 – й Советской улице. Группа спокойная, особой дружбы пока ни у кого нет, присматриваемся друг к другу.  Только две девочки из Карелии, Аля и  Лена, подружки. Вместе приехали  поступать, в общежитии живут в одной  комнате. Пришло письмо от Стаса. Не ожидала, лучше бы от Вальки. Письмо теплое, спокойное, чувствуется, что он за меня переживает. Отвечать не буду. Не за  чем.
 
 Возможностей много,  девочки ходят по музеям, ездят на экскурсии. Мне ничего не хочется. Даже романы не читаются и сны какие – то непонятные черно – белые снятся. Раньше снились только цветные.
 
Незаметно пролетел первый семестр. Экзамены, зачеты сдала нормально. 
Домой на каникулы приехала, а  дома – то для меня теперь  и нет.

 Папа женился на Нине. Бабушка вскольз написала об этом в одном из писем. В бывшей моей комнате живет ее сын, Илья. Мне поставили кровать в бабушкиной комнате.
 Нина полненькая симпатичная невысокая женщина в кудряшках, как болонка,  очень спокойно, приветливо ко мне отнеслась, но мне она все – равно не нужна – мачеха хитрая.  А за глаза я ее для себя так и прозвала   - болонка.
 Почти ни с кем не разговариваю. Им и без меня не скучно.

Илья попросил у меня краски – в комнате мои  еще остались – порисовать, отказала, сказала, что у каждого должны быть свои краски и мои вещи пусть не трогает.
Папа, чего вообще никогда  раньше не было, отругал меня.

 Ушла на качели. Зима заканчивается, на улице не очень холодно, темно, а небо звездное, звездное. Вот где – то там, наверное, моя мама смотрит на меня сверху. И я хочу к маме, я так по ней скучаю. Сижу на качелях и скулю, как побитая собака.
 
За мной пришел папа, наорала на него, как ненормальная и ушла в конец  сада к ручью.
 У ручья встретила Стаса. Странно, что он здесь делает? Вообще – то у него тоже каникулы.  Хорошо, что я его встретила, он  очень обрадовался. Стал показывать мне  созвездия и рассказывать о них мифы.  Немного успокоилась, но, сказала Стасу, что  завтра пойду покупать билет в Ленинград, не хочу здесь больше оставаться. Лучше в общаге полупустой побуду. Попытался отговорить, но я была настолько зла на папу, что его уговоры не возымели никакого действия.
 
Назавтра я, действительно, купила билет и через день, никому ничего не сказав, тайком уехала в Ленинград.

 Провожал меня Стас, которого я попросила объясниться с папой.
 
Почти неделю была практически одна в общежитии, а на своем этаже так  и вообще одна. Пришло письмо от бабушки, пишет так, словно никаких инцидентов не было и все  хорошо, ну, по крайней  мере,  нормально. Потихоньку приехали все девчонки и второй семестр начался.

 Только, после поездки домой, мне совершенно расхотелось учиться. Это сразу сказалось на моей успеваемости, но староста, парень, отслуживший армию, Вадим Перечный, сразу предупредил меня, что такими темпами я останусь без стипендии. Пришлось взяться за ум и, заодно, за конспекты тоже.

 Трех наших мальчиков в мае  заберут в армию. Они сейчас усиленно готовятся, чтобы сдать все зачеты и экзамены досрочно, чтобы после армии сразу прийти учиться на  третий курс.

 Мы, десятиклассники, в техникум поступаем  на второй курс, это восьмиклашки с первого курса учатся.  Будущие армейцы решили сделать «отвальную» у себя в общежитии. Пригласили почти полгруппы девчонок. В том числе и меня.
Я, как – то вроде ни с кем не дружу, но ко мне все в группе относятся очень хорошо. Даже не ожидала. Поскольку я, в связи со  сложившимися обстоятельствами, неожиданной женитьбой папы, довольно – таки замкнутая, ни с кем, ни чем не делюсь

Единственное, когда встретила Таню Колчину – девочку, посоветовавшую мне учебу в этом техникуме, весь большой перерыв с ней проболтала – проплакала,  даже в столовую не пошла. Прощаясь с Таней, вытирая мокрый нос,  неподалеку  в стороне увидела Вадима. Таня, заметив мой взгляд, сказала, что он здесь с начала нашего разговора стоит.

 Очень нежелательно, чтобы он стал свидетелем моих проблем. Но, по его дальнейшему поведению, было не понятно, слышал он наш с Таней разговор или нет. Во всяком случае, мне он ничего не сказал и в наших с ним – по сути дела – никаких, отношениях  ничего не изменилось. Единственное, я нет,  да нет,  стала замечать на себе его взгляд. Меня это совершенно не волнует – если хочет, пусть смотрит.
 
Группой собрали деньги и купили мальчишкам, уходящим в армию, подарки, чтобы осталась  память о нас. После армии они придут совершенно в другую группу, мы  к этому времени  техникум  уже закончим.
 
У ребят в общежитии совершенно не так, как у нас, стойка с вахтершей  отсутствует, непонятно закрывается общежитие на ночь или нет, как – то все очень свободно.
 
Мы все взяли с собой паспорта, чтобы нас пропустили в общежитие, но они нам совершенно не понадобились, прошли без всякого вахтера.
 
 У ребят в комнате   был накрыт такой чудесный стол, сразу видно, что они готовились. Посидели очень хорошо, выпивки было немного, но, кто хотел, тот пил, хотя все девчонки у нас, практически непьющие. Пели песни, играли, танцевали.
 
Празднество  закончилось далеко за полночь. К нам в общежитие не имело  смысла идти, все – равно не пустят. Общежитие закрывается в одиннадцать часов вечера. Ребята открыли нам большую комнату, кроватей десять, если не больше, и мы отправились спать. Кроватей на всех не хватило.  Мне пришлось спать с Леной Болдыревой в одной койке. Ужасно неудобно. Под утро у меня уже болели все бока. Никакого сна не было, но, поскольку, остальные девочки спали, я старалась лежать очень тихо.
 
Вдруг в окно над дверью, а, надо сказать, дом старый своеобразной архитектуры, и над дверями комнат расположены полукруглые окна со стеклами веером. В этом окне пара стекол отсутствовала, перемычки между ними  не было, стал лезть какой – то парень. Мне стало интересно, какие же дальнейшие действия  он предпримет,  ведь, если девчонки проснуться – ему явно не поздоровится. Аккуратно спрыгнув на пол, он огляделся, все кровати заняты.  На цыпочках подошел к одной  из них,  вытянув шею, посмотрел, кто там. А там, на этой  кровати, спали наши карельские подружки. Заглянул  в другую кровать и  с  шепотом: « Ё- ё, мое…»  осторожно, осторожно, чтобы никого не разбудить, вылез в окно.
 
Этого ранне – утреннего посетителя видела, наверное, только я, остальные девочки крепко спали. Утром проводили ребят до военкомата.   На душе немного торжественно и печально, покидают нас ребята. Мы, почти за год учебы, к ним уже привыкли. Но, служба в армии – почетная обязанность каждого гражданина нашей страны.

У нас тоже скоро зачеты,  экзамены, потом геодезическая практика в Озерках и каникулы.
 
Лучше этой практике, наверное, ничего нет. На свежем воздухе, почти за городом, с теодолитами и нивелирами снимать все точки вокруг озера, потом оформить  эти показания и все. То есть, десять дней практически отдых на свежем воздухе.
 
От Финляндского на электричке минут пятнадцать едем с  гитарами, песнями, как туристы. Группы по пять человек, чтобы каждый научился работать с приборами, а, что там работать – только правильно установить и записать снятые показания, с рейкой постоять и пошутить типа: « Юбку держи – сейчас на голову свалится» - изображение – то перевернутое.
 
 В нашей группе Алевтина Григорьевна  назначила руководящей меня. Я получаю приборы, несу за них ответственность, отчет по практике оформляется в одном экземпляре на каждую группу.
 
Пока разбивались на группы, к нам присоединился молодой  незнакомый парень.
Он просто спросил у меня: « Ты в этой группе главная? – я утвердительно кивнула, - я с вами буду практику проходить».
Видя мое изумление, Алевтина Григорьевна пояснила: « Знакомьтесь -  Олег Найчук, отслужил армию, экзамены все сдал, а геодезическую практику не успел пройти. Вы его не обижайте».

Я внимательно на него посмотрела – высокий, белокурый, стройный парень – такого и захочешь – не обидишь, себе дороже.
 
Позже оказалось, что Олег внимательно наблюдал за всеми группами, и ему очень понравилась наша Дюймовочка блондиночка Люба Глазунова. За эти десять дней у них вспыхнули такие бурные чувства, настоящая любовь. Так приятно было смотреть на них со стороны – хрупкая, стройная Любочка, не достающая Олегу даже до плеча и красавец Олег. Очень красивая пара.

Забегая наперед скажу,  через полгода они поженились и к  защите диплома, Любаша была уже беременной.

 Оформлением  геодезического отчета занимался Олег. У него настолько красивая графика и задатки художника, что наш отчет был, как картинка.
 Практика прошла на « отлично». Пора ехать домой.

 А, вот домой – то ехать совсем не хочется. Отняла мачеха у меня дом.  А вообще – то чего я так переживаю? Мне в июле исполняется восемнадцать лет – надо срочно выйти замуж. Только вот, знакомых мужчин, за кого можно было бы выйти замуж, у меня нет.  Ладно, что – нибудь придумаю.

Приехав домой и, увидев беременную Нину, я была в шоке. Это у меня с братиком или сестричкой будет разница в восемнадцать лет. Просто ужас.

 А папа кроме Нины вообще никого не видит, пылинки с нее сдувает, носится, как с писаной торбой.
 
Мне: « Привет, малыш, рад тебя видеть,  - чмокнул в щеку и все.
 
Илья вообще на меня волчонком смотрит.
 
Никого из одноклассников не вижу. А, как их можно увидеть, если я никуда не хожу, видеть никого не хочется, да и жить тоже.

 Была у ручья, возвращалась, думала на качелях в одиночестве посидеть, а там папа с Ниной милуются, аж противно стало. Щебечут, как голубки, она смеется словно  колокольчик.

 Терпения моего больше нет . Пошла на Скелеватую.
Вечер, огненно – красный закат, ветерок, тихо. А на душе такая печаль. Посмотрела на темнеющее небо и, словно уж, заползла мысль о самоубийстве. Хотя грех это. Самоубийц  за кладбищенской оградой хоронят и в церкви не отпевают.   Даже с мамой на том свете свидеться не придется. Но надо решать. Если с гребня спрыгнуть, а это почти восемнадцать метров, да внизу еще деревья, так и хоронить нечего будет
.
 А они пусть все живут. Им  и без меня распрекрасно.
 Вот с такими мыслями, глядя на багровый закат, я медленно пошла к гребню. Сердце готово было выскочить из груди, слезы застилали глаза. Но раз решила – значит все. Подняла глаза к темнеющему небу, на землю смотреть боюсь, чтобы не раздумать.

 Иду и прошу: « Мамочка моя, родная, любимая, никому я здесь не нужна. Дай мне силы сделать этот шаг. Я знаю – это грех, но,  нет у меня больше сил, так жить. Папа счастлив, пусть и остается со своим счастьем. Ребенок у него будет вместо  меня".
 
Говорю так, а сама медленно, медленно иду к краю. Еще чуть- чуть осталось. Еще шажок… вдруг резкий толчок и я лечу… только не вниз, а резко падаю на спину, сильно обдирая локоть. Кто – то меня крепко держит за плечи, вырвалась, бросилась к краю… и, как, подкошенная,  рухнула от резкого ухвата за ногу. Как вообще не расшиблась, не знаю. Ладони, колени, локти – все ободрано, да еще сверху меня кто – то сильно придавил к земле, аж дышать нечем.

 -Пусти, - прохрипела я.

-Больше дергаться не будешь? - услышала я голос Стаса.

 - Не буду, пусти…. Стас, видимо не поверил и, крепко держа меня за руку, чуть не волоком, потащил  с гребня.
 
 Приволок к  себе домой.
 
Ларка, его сестра, увидев меня, только и успела сказать: « А, что у вас…», как Стас перебил ее: «Живо тащи таз с водой и полотенце».
Лариска мигом все принесла, хотела остаться в комнате, но Стас выпроводил ее за одеколоном, йодом, бинтами. Намочив полотенце, осторожно протер мне лицо, потом аккуратно стал протирать руки, я только морщилась от боли.
 
А Стаська, нежно протирая мои раны, тихонько приговаривал: « Дурочка, что же ты творишь – то? Как мы без тебя жить – то смогли бы? О нас ты подумала?  Тебя же все любят, только ты этого видеть не хочешь. Замкнулась в себе, никого не слышишь, не видишь. Послезавтра тебе восемнадцать лет исполняется. Хочешь, выходи за меня замуж.  Вот и не будешь от отца зависеть. Ты же хотела всем назло замуж выскочить.  Так, какая разница за кого? Меня ты с детства знаешь. Не захочешь жить, потом разведемся. Решайся, Ветка. Думай».
 
 А, что тут думать, хоть за кого пойду, лишь  бы с отцом не быть.
 
Стас тем временем уже опустил в таз мои ноги, осторожно их намывая. Прибежала Ларка с одеколоном и йодом: « Если все это мазать, так больно будет, - поморщившись, сказала она.
 
Продезинфицировать все – равно надо. Придется терпеть, - сказал Стас, - Сейчас, Ларка, вместе дуть будем».

И, он осторожно  стал обрабатывать мои раны. Хоть и дули они с Лариской  усиленно  над каждой  ранкой и ссадиной, все – равно, было очень больно.

 Попозже в комнату  Стаса  вместе с его  родителями – тетей Люсей и дядей Гришей - пришли мои папа и бабушка решать мою дальнейшую судьбу.
 
Папа, посмотрев на ободранную меня, осторожно спросил: « Доча, ты не хочешь со мной поговорить?».
 
Я, злющая на весь белый свет, только буркнула: « Нет. С тобой особенно».
Все расселись, а с чего начинать – не знают.

Выручил Стас: « У Веточки после завтра   день рождение, совершеннолетие. Мы с ней подадим заявление в ЗАГС и,  к концу лета  нас распишут. Будем мужем и женой».

- Ты,  у нас старший сын, - сказал дядя Гриша, - Свадьбу мы вам  справим, а то соседи и родственники не поймут, скажут « зажали». Непорядок. А, что б свадьбу не перед самым отъездом справлять, вы ж в разных городах учитесь, я договорюсь на эту субботу. Как, сват, успеем подготовиться? - спросил он папу.
-Да, успеть – то, успеем. Но к чему такая спешка?  Ведь не любит она Стаса. Только жизнь ему испортит. Здесь подумать хорошенько надо….
 
-  Это ты со своей Ниной будешь думать, - перебила я его, - Не нужна мне от тебя никакая свадьба. Так обойдусь.

Стас, успокаивающе, погладил меня по руке: «Распишемся и решать, как мужчина, буду уже я. С Веточкой и ее любовью я сам разберусь. Единственное, финансовый вопрос надо  решить. Осенью меня заберут в армию. На книжке, я подрабатывал, у меня что – то около восьмисот рублей  есть. Надо, чтобы ей ежемесячно кто – то  деньги отправлял. Человек она непрактичный,  сразу  все отдать нельзя. А так, ей как раз года на полтора хватит. Стипендию она получает».

- С деньгами как раз не проблема, с книжки снимать ничего не надо, пусть лежат, потом пригодятся. А, мы, как высылали ей по тридцать рублей, так и будем высылать до конца учебы, - сказал папа.
 
-Ну, так, что, в субботу свадьба. Надо готовиться, - сказал дядя Гриша, и, посмотрев на ободранную меня, продолжил, - Платье свадебное длинное и с рукавами купим, чтобы невеста у нас красивая была. Колечки завтра купите,- обращаясь к Стасу сказал он, - В ЗАГСе я договорюсь.

-Фату Вете я сам выберу,- сказал Стас.
 
- Сегодня она в Лариной комнате переночует, а завтра вечером мы уже к вам со сватами придем. Дома она должна быть, - сказал дядя Гриша. Папа с этим согласился.

На следующий день вечером к нам пришли сваты.

 Пока они обсуждали все вопросы, мы со Стасом ушли на качели. Настроение было «аховое», чтобы ни о чем не разговаривать,  просто  стали молча  качаться.  Если я всегда боялась с ним качаться, Стас  очень сильно раскачивал качели, то, в этот раз в меня, как будто бес вселился. Я, с закрытыми глазами, так раскачивала качели,  что он  только  сдерживал меня.
 
 В результате такого « развлечения» один трос лопнул. Хорошо Стас   не только  успел подхватить меня, в скорости реакции ему можно только позавидовать,  но и откатиться вместе со мной от летящей на нас доски. Сев на землю, он с тревогой стал меня ощупывать – не сломала ли  я чего. За что и схлопотал по физиономии.
 
-Ветка, ты понимаешь, что свадьба – не развлечение. Нам с тобой переспать придется.  Утром простынь проверять будут.
 
Моё настроение, и так никакое, упало ниже плинтуса.
 
-А без этого никак нельзя? - уточнила я. 
- Ты же знаешь законы,- Стас отрицательно помотал головой.
 
 Я задумалась.  Спать  с ним  мне не хотелось.

 -Хочешь, не будем расписываться и, никакой свадьбы не будет, - видя мою реакцию,  произнес Стас.
 
-Да, нет, дома я тоже быть не могу. Нет у меня дома. Нина здесь хозяйка. Ладно, придумаю, что – нибудь. Пойдем в дом, - я протянула Стасу руку, помогая подняться с земли.
 
- Это тот случай, когда придумать, практически, ничего не возможно, - усмехаясь, произнес Стас. Я промолчала.

На следующий день – мой  день рождения – совершеннолетие.
 
С утра папа зашел в комнату бабушки, я у нее обитаюсь, чтобы  поздравить  меня,  натянула одеяло на голову. Папа понял, что я не хочу с ним общаться. Вздохнул, оставил на тумбочке пятьдесят рублей и вышел.
 
Вскоре пришел Стас принес мне плюшевого медвежонка с бантиком, и мы с ним пошли в ЗАГС писать заявление на регистрацию. В субботу свадьба.

 С тетей Люсей купили платье и туфли. Еле выдержала эти примерки. Не надо мне никаких туфель и платьев.
 
Кольца покупал Стас, я даже мерить не стала. Ничего не хочу. Быстрей бы зарегистрироваться и всё.
 

 А, что все, я и сама  не знала. Вообще ничего сейчас не знаю.
 
И у Стаса жить не хочу, и со Стасом жить не хочу. Сама не знаю – чего хочу.

 Единственное, чего  хочу больше всего, так это  не видеть папу и Нину.

 Ушла к ручью и сидела там полдня.  Пришел Стас, молча сел рядом.  Так и сидели, вроде вместе и, в то же время, каждый сам по себе.

День свадьбы.
  Украшенные машины у калитки. Я в длинном платье, фата тоже длинная. Мне Ларка ее на голове закрепила, чтобы хорошо держалась.  Настроение нулевое, если не хуже.  Стас попытался меня растормошить, еще больше настроение испортил. Понял, отошел  в сторону, но меня из поля зрения не выпускал. Быстрей бы кончился этот день.  Хотя завтра тоже не лучше.

Расписались в ЗАГСе, приехали домой и, сразу за стол. Гости веселые, довольные. Сидим во главе стола. Отвернулась от Стаса, а нам «горько» кричат. Если вам «горько» сами и целуйтесь. Пришлось встать, целоваться не хочется, я вообще со Стасом еще  никогда не целовалась. Все с поднятыми стопками ждут. Стас, развернувшись к гостям спиной, с  силой притянул меня к себе и поцеловал. Долгого поцелуя не получилось, я, упершись руками  в грудь, почти оттолкнула его от себя.
 
 Села вся такая недовольная, а Стас, видимо, чтобы сгладить впечатление, с улыбкой расправил мне фату, и прошептал на ухо: « Потерпи немного, не порть людям праздник».
 
-Нам еще и спать с тобой, - почти прошипела я.
 
- Просто улыбнись. Не сиди такой букой. Ты же сама хотела замуж выйти…

 - Дура была. Сейчас уже ничего не хочу, - со злостью сказала я.
 
Стас слегка помрачнел.

 Так и сидела, недовольная  на своей собственной свадьбе.
 Приближался вечер.
 Пришли одноклассники поздравить нас со Стасом с законным браком.  Принесли подарки, сразу занесли их к нам в комнату. Не думала, что так обрадуюсь.  Даже пошла с Валькой танцевать. Так здорово. И почему я вышла замуж за Стаса, а не за Вальку? Но, Валька – то мне предложения не делал. Хотя, когда мы с ним танцевали, он сказал, что очень завидует Стасу и, хотел бы быть на его месте. Стало очень обидно.

Ребята немного посидели и стали прощаться. Так тоскливо стало. Стас наклонился, по- хозяйски, на правах мужа, поцеловал меня в щеку, шепнув на ухо, что пока он провожает ребят, надеется, что я буду себя хорошо вести. Как же – надейся. Только он ушел, я сразу налила себе бокал красного вина и, почти залпом, выпила. Немного посидела, мне слегка захорошело. Налила еще один бокал, выпила. Подумала, подумала, скоро ночь, а напьюсь –ка  я. Сделаю подарок своему муженьку.
 
Только налила третий бокал, меня папа схватил за руку: « Не вздумай напиваться. Ты же невеста».

 - За своей женой смотри. За мной смотреть нечего. У меня теперь муж есть. Пусть он и смотрит».

- Ветка, не дури, - попросил папа.
 
- Отпусти руку. Сейчас бокал разобью и порежу себе вены ножкой. Иди к своей Нине,- злым шепотом выдала я.

 - Эх, Ветка, Ветка, что же ты делаешь. Потом опомнишься, поздно будет, - с горечью сказал папа.

Я выпила и третий бокал. Когда пришел Стас у меня перед глазами все плыло, мне было совсем  хорошо. Или плохо? Не знаю, но одно из двух –  это точно. Последнее, что помню – растерянного Стаса, пытающего увести меня из- за стола.

Утро. Состояние чудовищное. Жуткое похмелье. Такого состояния у меня еще никогда не было. Да, и, как оно могло быть, если я практически не пью? Ой! Какой ужас! Как перед Стасом неудобно. А, где он? Потихоньку, осторожно,  поворачиваю голову. В голове,  словно вместо мозга, какое – то  желе дрожит. Во рту все пересохло, даже слюну не проглотить. Сидит на стуле печальный, плечи опущены, в окно смотрит.

 «Стаська,- не сказала, скорее, прохрипела  я.
 
Оглянулся, улыбнулся: « Проснулась? Как самочувствие?»
 
-Не спрашивай. Нет слов,- еле слышно сказала я.
 
-Эх, Ветка, Ветка, хулиганка ты маленькая, дебоширка. Ну, ладно, сейчас тебя лечить будем, - присаживаясь на кровать, сказал Стас.

 Нежно погладил меня по лицу, наклонился, поцеловал  в щеку: « Как же, я тебя люблю. Что ж ты вчера творила – то? Не ожидал. Неужели, так противен?»

- Стаська, отстань. Мне плохо, а ты зудишь.

 -Полбокальчика вина выпей, полежи  немного, чтоб прижилось. Потом приведешь себя в порядок, и пойдем к гостям, - сказал Стас, протягивая мне вино.
 
От одного его вида, мне чуть плохо не стало. Стас же настойчиво предлагал мне его выпить, говоря, что иначе мне из этого состояния до вечера не выйти. Пришлось подчиниться.  Выпила. Закрыла глаза, лежу, как мышь. Сердце, до этого, стучавшее, как колокол, стало тихонько успокаиваться, голова проясняться. Вроде уже ничего. Еще немного полежу,  и можно вставать.
 
-Я все принес, чтобы ты здесь могла себя в порядок привести, и тазик, и кувшин,  и полотенце, зубная  щетка, все есть. Очухивайся и вставай, - сказал Стас.

- Слушай, Стаська, я почти голая,- смущенно проговорила я, - У нас, что, с тобой все  было?»

 - Ты, вообще ничего не помнишь? – изумился Стас,- Было,  было. Вместо волшебной первой ночи… о-о-ох. Что ж ты, дурочка, натворила? Вместо приятных воспоминаний – пьяный угар.
 
-Помолчи, пожалуйста, - простонала я, - А, то в голове все гудит.
 
Посидела, помолчала: « Стаська, ну –ка, быстро рассказывай, как я себя вела?»
 
 Стас вздохнул: «Фата на плафоне, порванное платье, кольцо, которое я полночи  искал – это самое лучшее».
 
-А, что было и худшее?- тихо спросила я.

 - Давай на этом остановимся и больше не будем. Ты сегодня хоть сделай  счастливый вид, чтобы гости остались свадьбой довольны. Я тебе, пока ты свадебное платье примеряла, легкое платьице, но с длинными рукавами купил, чтобы ты на второй день свадьбы красивой была. Собирайся быстренько. Улыбку на лицо и, вперед к гостям. И, все – таки,  Ветка, я тебя очень люблю. Поторапливайся, женушка разлюбезная,  - сказал Стас, протягивая мне мой выпускной гребешок, - На голову наденешь.
 
 - Я думала, что  потеряла его, - сказала я.
 - Это я, когда ты мне пиджак отдавала, поправляя тебе волосы, снял его  – на память. Ты не заметила,  ребята видели, но промолчали.


Когда мы вышли к столу, нас встретили доброжелательные улыбки, легкие шуточки, от которых больше смущался Стас, чем я.

 Мне ужасно хотелось есть. Нам принесли горячее, рядом села Нина Кнутова, моя свидетельница: « Как?»

Я пожала плечами. « Да, ладно, не смущайся, все и так знают, что все хорошо. Потом расскажешь?»

Я утвердительно кивнула головой, хотя о чем рассказывать? Я вообще почти ничего не помню. Увидела папу с Ниной,  внимательно наблюдающих за нами. Вытерла салфеткой губы, потянулась к Стасу, чмокнула его в щеку. Пусть видят. Стас опешил. А, я, разохотившись, прижалась губами к его губам. «Невеста после брачной ночи расцветает,- послышалось за столом. Стас смутился, я уткнулась в тарелку.

Теперь я замужняя женщина. От папы не завишу. Хотя и со Стасом…  Как может складываться жизнь, если ты не любишь человека? Знаю я его, практически, с пеленок. Для меня он  просто соседский мальчик. Мужчину  в нем  я никогда не видела. Хоть он сейчас уже и бреется, а у меня в глазах все еще стоят его только начинающие пробиваться усики. Замуж я за него вышла просто так. Назло папе. Стас об этом прекрасно знает. После всего перечисленного,  ни о какой семейной жизни не может быть и речи. Вот  нет ее, и не будет. Скоро уеду на учебу в  Ленинград и забуду все, как кошмарный сон. После той, непонятной брачной ночи, близости у нас с ним не было. Я не хочу. Мне это совсем не нужно. Брак и так почти фиктивный. Ну, была необходимость в этой ночи и все.


На поезд меня провожали Стас и папа. Стас чмокнул меня в щеку, на папу я даже не взглянула. Зайдя в купе, отвернулась от окна, чтобы никого не видеть и никому не махать. Потихоньку, чтобы не видели попутчики, сняла кольцо, положила  в сумочку. Все. Замужество закончилось.


Приехав на учебу в Ленинград, я написала заявление об  утере паспорта и получила взамен совсем новенький чистый без всяких штампов из ЗАГСа. Так, что я Туляева, а никакая – то там Угольникова.  Стас, если захочет, тоже пусть теряет свой паспорт. У него своя жизнь, у меня своя. Все.


Бабушка пишет мне письма  на Туляеву.  Стас прислал на Угольникову.
 Вахтер поинтересовалась: « Ты, что замуж вышла?»

 - Нет. Соседский парень развлекается, - ответила я.

 И от бабушки, и от Стаса письма не распечатываю, просто складываю их в коробку и все.  Рвать жалко. Отвечать никому не буду. Красный  Сулин перестал для меня существовать.  Пусть живут там, как хотят.  Они, сами по себе, я сама по себе.
 
 Почти всю нашу группу ребята с ПГС (  Промышленное и гражданское строительство) повезли в поход с ночевкой. Куда ездили, сказать не могу, сама не знаю.
 
С Финляндского вокзала  на электричке ехали больше часа. Потом долго  – долго шли в лес и по лесу. Разбили палатки у какого- то озера.
Пока ребята   ставили палатки, девчата просто гуляли по лесу. В лесу так хорошо, золотая осень. Погода замечательная, птички поют. Комаров почти нет. Красота.
 
 Как – то  получилось  – ребята трудятся, девчата отдыхают. Но, хорошо.  Наша палатка на четырех человек – я, Ира Витасова, и карельские подружки.
В общей сложности поставили палаток штук десять. Целый палаточный городок. Но и народу много. Костер, хворост все на ребятах,  нам только готовка, от которой я удачно увильнула. Никто и не настаивал. Желающих хватило. Две гитары, песни у костра. Многие девочки из нашей группы курят. Странно,  но, среди ребят почти нет курящих. Может, девчонки так само утверждаются? Надо тоже попробовать  курить. Женщиной стать – стала, попробовала, так сказать. Так почему же не закурить. Попросила сигарету, прикурила.
 
Подошел Вадим: « Ветка, ты, что делаешь? Даже не думай начинать. Потом эта зараза не отстанет».

Нагло ему в ответ: « Ты мне, что муж, чтобы указывать?»
 
- Не муж пока еще…

 У меня челюсть отвисла, от одного замужества еще не отделалась, другое на горизонте.
 
 Это, что на меня спрос  такой? Или слишком развратная? Непонятно. Но, продолжала затягиваться. Учиться, так учиться. Всему и назло всем.

 Аля Заикина, та, которая меня сигаретой угостила и объяснила, как курить, сказала: « Чего у тебя вид такой ошарашенный? Ты ему давно нравишься. Это все знают. Ты одна в упор  ничего не видишь».
 
- Он – то мне зачем? - насупилась я.

 - Это сейчас  - зачем? На потом пригодится. Техникум закончишь,  замуж выйдешь.  Армию он отслужил. Ему двадцать третий год. После техникума, полностью самостоятельный.  И, так, парень симпатичный, положительный.  Только не очень высокий,  это ты у нас высокая метр семьдесят два.  Но, он все – равно,  выше тебя.  Просто каблуки не  высокие  носить будешь и все.
 
 -Положительный, говоришь? Вот и положить его надо в стороночку, где – нибудь от меня подальше и, пусть лежит себе на здоровье, - выдала я.

 -Ты чего все в штыки воспринимаешь? Настроение плохое? Или мутит после курева? К куреву привыкнуть надо. Поначалу может и плохо быть.

 - Алечка, извини, видимо устала, пока сюда добирались. Настроение что – то падает, - сказала я.

 - Ты над моими словами подумай, женихами не разбрасывайся. А, то его девчонки быстро подберут. Они  с ним сейчас  шуры – муры не крутят, знают, что ты ему нравишься. От ворот поворот дашь, сразу оприходуют, - наставляла меня Аля.

Что – то, видимо, за папиной женитьбой я упустила. Девчонки,  уже  во всю,  крутят любовь, а я, вообще, ничего не замечаю. Живу, как в вакууме. Как – то надо к жизни возвращаться. Только, вот, интересно, как?

 Вадиму, видимо, надоело ждать, пока до меня дойдет, что я ему нравлюсь, и он решил в этом походе поставить все точки над и. А оно мне надо? Хоть из палатки не вылезай, только выйду – он рядом.

 Я уже в наглую ему: « Ты и под елочку со мной сядешь? Или просто на стреме постоишь?»

-Постоять могу.
 
 Мне и сказать нечего. Знала бы, что так будет, вообще в поход не пошла бы.
 Решила действовать сама: « Пойдем, пройдемся, поговорим. Расскажешь мне что – нибудь. Я о тебе вообще ничего не знаю,- про себя подумала « и знать не хочу», но,  продолжила, - А, то до меня слухи дошли, что ты ко мне неровно дышишь. Разрешаю – дыши».

 Вадим усмехнулся: « Ты не совсем такая, как мне представлялось…»

- Что ты, что ты – намного хуже, чем ты думаешь,- перебила я его.
 
У него в глазах заискрились чертики: « Лучше».
 
Слов у меня не было.

Походили, погуляли, поговорили. Все очень пристойно. Мой разговор с Таней он слышал. Сделал выводы. Чтобы освободить меня от мачехи предложил замуж.  Сказала, что о замужестве, мне еще рано думать, только восемнадцать исполнилось.
 
Будет ждать до окончания техникума. Не надо – все еще может измениться.

 Он для себя  выбор уже  сделал. Но, я – то его не люблю.

 До окончания техникума время есть, возможно, любовь и придет.
 
Ну, о чем еще разговаривать?

Глядя на нас остальные студенты, уже слегка посмеиваются.  Сказала ему об этом.  Смешки прекратились.

 Как от него избавиться? Может с кем другим в любовь поиграть? Неохота.  Лучше бы я в поход не ходила.
 
Попросила дать мне самостоятельность. Ходить за мной перестал, но с поля зрения, не выпускает. Хоть техникум бросай. Вот таким приключением для меня закончился этот поход.

В Ленинграде Вадим особо не докучал, но из техникума до общежития провожал постоянно.  Шаг вправо, шаг влево расстрелом мне не грозил, но ни один парень даже на пушечный выстрел ко мне в техникуме, после похода,  не приближался.

 С одной стороны хорошо – они мне тоже не нужны. С другой стороны обидно, что я хуже других. Изредка в выходные ходили в кино или  в кафе, мороженого поесть.
 
Хотя, думаю, он и так  постоянно знал, где я бываю. А, где я бываю? Нигде не бываю, никуда не хожу.

 Курить не понравилось. Но, назло Вадиму, ему это очень неприятно, стала курить – не целоваться же мне с ним.

 Первый семестр закончился. Вадим, зная, что я остаюсь в городе, к своим, не еду, предложил  провести каникулы вместе с ним, у его родителей, где – то под Псковом. Отказалась.
 
Захотел остаться в городе вместе со мной. Отговорила.
 
Сказал, приедет через неделю. Просил, чтобы не скучала.

 Какая скука? Хоть отдохну от него. Мне это совершенно не нравится.
Надо что – то предпринимать. А, что? Какой – то замкнутый круг.


 В Сулине папа с Ниной, у них, наверное, уже маленький есть – письма от бабушки я  не читаю .  Туда нельзя – нет там для меня дома.

Стас, хоть он мне и не нужен,  в армии – от него приходят письма с армейским треугольником, которые  тоже, не распечатанные  идут в коробку.

 Как – то Вадим зашел в общежитие, а вахтер, тетя Лида, добрая душа, сразу мне: « Веточка, тебе опять письмо от соседа, как же он упорно тебя Угольниковой величает».
 
Пришлось объяснить Вадиму, что у соседа  фишка такая, шутит он так. Потом сама на себя рассердилась – почему я перед Вадимом должна оправдываться? Он мне никто и никогда ни кем не будет. Тоже, выдумал себе сказку про женитьбу  и место мне в ней приготовил.
 
 Как все надоело. От Вадима никак не отвязаться.

Говорю ему, что не люблю. Отвечает  - время покажет. Прямо на измор меня берет.  И техникум бросать не хочется, ведь закончу, и профессия будет, и жилье.

Как Стас на Скелеватой оказался? Шагнула бы вниз и  никаких проблем. Уже и забыли бы, что такая существовала. Не под машину же бросаться?  Да, и водитель не виноват в моих проблемах.  Может, переспать с Вадимом, открыть ему глаза, какая я «хорошая»? Может, отстанет. А вдруг  наоборот? Нет. Рисковать не буду. Да я толком и не помню – как это.

Целую неделю в общаге от всех отдыхала. Даже не готовила себе ничего. Так, в пышечную сбегаю,  и все.

 Приехал Вадим, сказал, что похудела и меня надо откармливать. Обиделась, сказала, что я не Рождественский гусь. Попросил прощения, но каждый день стал водить то в блинную, то в пельменную.
 
Поругаться с ним  что ли? И, прицепиться не к чему.
 
 Все – таки закатила  скандал из ничего. Посмотрел на орущую меня, молча ушел.
 
На следующий день пришел с цветами. Чуть зубами не заскрипела.  И, оскорблять – то нельзя человека, не за что.

 Вадим – человек не плохой, Стас, человек – не плохой. Пусть даже они хорошие, но хороших – то не любят. Любовь – это что – то другое. А какое  другое – я не знаю.
 
И, почему не Валька был на Скелеватой? Почему я никуда не выходила? Может,  встретила бы его в городе и все было бы по – другому? Ведь он сказал мне на свадьбе, что хотел бы быть на месте Стаса. Или он только переспать со мной хотел?  Уже вообще ничего не знаю и не понимаю.

Так время добежало и до лета. Я в стройотряд.  Вадим тоже. Только у нас в техникуме отношение к мальчикам и девочкам разное. 
Мальчики в стройотряд на стройку в Карелию.
 Девочки в стройотряд на уборку помидор в  Астрахань. Хорошо и накупаемся,  и на солнышке позагораем.
А мальчишек пусть комары едят. Хоть от Вадима отдохну. И чего он ко мне привязался?

 Вредная я. Противная. Иногда саму себя еле терплю.
 
Странная штука  - любовь. Как, там Валька?

 Лето пролетело, как один день. Остались последние полгода. А, там, защита диплома, и, свободная жизнь.

 К  распределению  специально узнала, в какой район хочет Вадим. В Петродворцовый. Там с семьей можно получить отдельную хорошую квартиру. Пусть себя тешит.
 
А я в старый район, в центр, попрошусь, в коммуналку.

 Результат – у него преддипломная практика в Петродворце, у меня в Октябрьском районе. Замечательно. ЖЭК № 19 на Римского – Корсакова.
 
 Начальница  - Серафима Андреевна Протова. Интересная тетка, лет под  пятьдесят,  маленькая,  кругленькая,  хулиганистая, матершинница, глазищи черные, громадные – в молодости, наверное, красавицей была. Ко мне отнеслась хорошо.  Нельзя сказать, как к родной, но, и не как мачеха. 
Ребята молодые, сантехники, на меня поглядывают. Что им медом намазано? Или, просто,  интересуются новым человеком? Скорее – последнее. Ладно, пусть смотрят – мне не жалко.

Единственное, что Серафима сказала, за глаза ее здесь все Симочкой зовут, что все  субботние дежурства мои. Семьи у меня нет, забот тоже, а в субботу  полдня в конторе посидеть не проблема. Сантехник дежурный тоже будет. При необходимости можно и на адрес вместе сходить. А на неделе она меня часов в пять отпускать будет, хотя они работают до шести часов, двенадцати минут.
Характер у нее очень интересный – на работе с утра пока пар не выпустит –  поругаться надо с кем - нибудь  и, неважно – хоть с работниками, хоть с жильцами, к ней лучше не подходить – змея – змеей.  Пар выпустит – ангел.  Душевная тетка.

Пришел какой – то холеный жилец, с ремонтом там у него что – то, и говорит: « Мне бы Симочку увидеть…»

 Сам   на девчонок молодых, техников,  смотрит.
 
Из кабинета выплывает Сима: « Кому здесь Симочка нужна? Я Симочка».
 
У жильца челюсть отпала. Мы, чуть не в покатушку, так интересно на этого мужика растерянного смотреть, аж слезы на глазах.
 
Девчонок, а, надо сказать, техники у нее все молодые девчата, тоже наш техникум заканчивали, отправила показать мне комнату, в которой я буду жить, когда на работу выйду после защиты диплома.  В этом же доме, во дворе четырехэтажный флигель на одну лестницу, на четвертом этаже четырехкомнатная квартира – коммуналка – вот одна комната метров восемь и будет моей. Темноватая, правда, окно почти в стену, но зато моя. Мое первое жилье.

 А, соседи – молодая, слегка выпивающая дворник Маша и две пенсионерки – Варвара  Григорьевна и Эмма Витальевна. Варвара Григорьевна только в зимнее время в комнате живет, все лето на даче. А, Эмма Витальевна вообще, раза два, в год появляется, чтобы оплату за комнату и свет произвести. Так, что в зимнее время нас в квартире трое, летом – вдвоем. Неплохо.
 
Но, сразу возникли проблемы, комната пустая. Это в общежитии предоставляют и кровать, и тумбочку, и шкаф. Постельное белье.  Здесь все надо покупать самой. У меня ни посуды, ни постельного белья, не говоря уже о мебели, ничего нет.  Проблема.

В кредит, что- либо взять, можно только после полугода работы. Постельное в кредит не дают.
 
Благо дворники с моего участка  меня успокоили. Мебель  мне они  на помойке подберут.  После умерших хорошую выбрасывают. Может с холодильником повезет. А спать, раскладушку купить или напрокат можно  взять. Разберемся. На душе стало веселее. Буду самостоятельной, ни от кого не зависящей.
 
Проблема – Вадим.  Как от него избавиться?

Он – то от меня избавляться не намерен, наоборот, после защиты предлагает расписаться, даже без любви с моей стороны. Видимо, полагает, что замужняя женщина никуда не денется. А, уж, если ребенок появится, то и подавно. От одного мужа я  уже сбежала, даже паспорт чистый, теперь, с другим, пока еще не мужем, надо что – то решать. Я же не колобок – и от бабушки ушел, и от дедушки ушел…

 А, Вадим, уж на что поздно приезжает после практики  из Петродворца , все – равно прется к общежитию, чтобы меня увидеть. Сил моих больше нет.
 
 Гад, Стас, что остановил меня на Скелеватой. Или не гад, правильно поступил, кто его туда в этот момент привел – ангел или нечистый? Не знаю.
 
За собой вины я не чувствую, и Стас, и Вадим, знают, что я их не люблю. Я никого не обманываю. Или у мужчин мышление, психология другая, что нам женщинам их не понять?

Сбежать бы куда – нибудь  на необитаемый остров, как Робинзон. Но даже у него был Пятница. Получается,  что человек не может быть один.

Тоска зеленая. Почему – зеленая? Зеленый цвет очень даже симпатичный в зависимости от оттенков.
 
Вот, какой у меня в душе сейчас оттенок? Что – то мне шепчет, что вообще черный. Душа, вроде бы не черная, но жизнь… Говорят – жизнь, как зебра – белая полоска, черная. Я в черную полосу зашла и никак мне из нее не выйти.

 Надо в церковь сходить, маме свечку поставить. Да и папе с бабушкой, и Нине этой с сыном,   за здравие  тоже  свечку поставить нужно. 
Как они там? Интересно, кто у них родился? Это уже годик их ребеночку, моему братику или сестренке.
 
В первый раз за все время мне захотелось узнать, как дела у моих в Сулине.
Пришел Вадим, вышла к нему вся такая расстроенная

Бросился меня успокаивать, подумал, что у меня что – то случилось. Сказала ему, что я замужем. Не поверил. Ничего объяснять не стала, развернулась, ушла в общагу.
 
Примерно через час, девчонки пришли, сказали, что  Вадим ждет меня на улице. На улице мороз, он после работы уставший, что я зверь что ли? Пришлось выйти. Предложила зайти в кафе, чтобы ему отогреться.
 
 Теперь он в кафе сидел расстроенный. Мне его жалко стало. Руки холодные, холодные. Взяла в свои, стала отогревать.  Обычно мужчины женщин отогревают, а тут наоборот. На глазах почти слезы. Сказал, что, если я замужем, во что он не верит, всегда можно развестись. Сказка какая – то

Но в душе, как будто начинает, что – то оттаивать. Письма из дома все – равно читать не буду, но интерес – как они там – уже начинает появляться.

 Вадима жалко. Гадина я, гадина. Надо сразу было ему сказать о муже. Хотя, какой Стас муж?

 Пока сидели в кафе, Вадим принял решение о моем разводе. Чего это он за меня решает?
 
Со Стасом, по моим понятиям, я давно в разводе. Но и Вадима слушать не собираюсь. Что – то я совсем запуталась. И подсказать – то некому, что мне делать.
 
Вадим проводил меня до общежития и, в первый раз  за все время нашего с ним общения, поцеловал меня в щеку.
 
Господи, что же я делаю?

А, утром, на работе, Сима спустила на меня « Полкана».  Орала, аж  до покраснения. Я испугалась, не от ее крика, а как бы ее « кондрашка» не хватила. Ничего – все обошлось.
 
Уже ближе к обеду,  Симочка в хорошем расположении духа, подошла ко мне, сказала: « Пиши».

Я послушно взяла ручку. « Требования» возьми и пиши, все, что тебе нужно : швабру, веник, ведро, тряпку, совок, мыло, порошок, что еще,  там тебе для дома надо?  Выписывай все. Я подпишу, пойдешь на склад, получишь».
«Зачем?»- спросила я.

 -Комнату свою собираешься в порядок приводить? Девчонки твои тебе уже шкаф  « ждановский»  туда притащили, сантехники им помогли,  стол раскладной,  два стула. Вот получи все, что нужно на складе и занимайся уборкой. Могут помочь, конечно, но сама не барыня, прибраться сможешь, - Сима вышла.
 Я сижу в ступоре.
Девчонки – техники: « Пиши, пиши, пока Сима добрая, побольше пиши, чтобы и на нас хватило».

 Вот, так, я думаю, что никому не нужна, а здесь уже обо мне заботятся.

 Хотя я еще на практике и официально к работе приступлю  только после защиты диплома, в марте, а мне уже и комнату дали, и вещи туда сносят.
 
 Нет. Надо пересматривать свое отношение к жизни.
 
Вокруг так много хороших людей, а я, в своей обиде на папу, никого и ничего не вижу, живу, как в тумане.

 Может и Вадим не так уж не нужен?  Неплохой он, положительный, не пьет, не курит. Правда, любви нет.  Но, тысячи, миллионы людей живут без любви и счастливы. Может счастье в чем – то другом?  Я курю, как паровоз,  а он меня даже не ругает, хотя терпит эту мою, теперь уже привычку, с большим трудом. 
Нас, девчонок, по конторам техниками – смотрителями распределили, а ребят всех – в строительные организации.
 
Вот и Вадим на практике в РСУ. Тяжело, устает, ко мне каждый день ходит…
 
- Где «требования»? Сидит, размечталась тут. Обед сейчас будет. Поторапливайся, - вернула меня в реальность Сима.

Вадим напрягает по поводу встречи Нового года.
 
Этот  год  я встречала  сидя на подоконнике в общежитии.
 
 Девчонки все разъехались. Да мне никто и  нужен не  был. Настроение паршивое.
 
Вадим заикнулся, сказала, что видеть никого не хочу. Настаивать не стал.

 Дом старый, подоконники широкие. Сидела на подоконнике часов с одиннадцати вечера почти до четырех утра. Книжку взяла, но совсем не читалось. Тоска волчья, себя жалко,  вагон злости.
 
 Я на подоконнике, а Вадим, как потом выяснилось, во дворе все это время стоял, за мной наблюдал, хотя погода была морозная.
 
Сейчас становится более настойчивым. Не хочу я с ним встречать Новый год. И, вообще никакого Нового года не хочу. Что делать?
 
У него на выбор – хоть в моей новой комнате встречать, Сима мне комплект ключей  дала, чтобы я могла в любое время там находиться, если понадобиться, то и жить. Хоть у них в общежитии. У них комната на трех человек. Остаются они вдвоем с парнем с ВК ( водопровод – канализация). Соседа он отправит в другую комнату, так, что нам мешать никто не будет. Не захочу с ним в одной комнате ночевать, возьмет ключи от двухместной комнаты, вообще одна буду спать. Общежитие у них на ночь не закрывается.
 
Если боюсь – может с другой стороны двери на стуле посидеть, чтобы мне не страшно было, пока высплюсь, или до открытия нашего общежития.

 Вообще ничего в голове не укладывается. Вот, какое может быть настроение на Новый год? Не хочу я с ним быть, не хочу…

Пришла в общагу злая, как собака.
 Странно, а почему выражение – « злая, как собака»? Ведь собаки, по своей сути, совсем не злые – они, как и люди – больше по обстоятельствам. А обстоятельства бывают разные – даже самое доброе существо можно довести до белого каления.
 Пошла курить в санкомнату, хотя в общежитии курить строжайше запрещено. Курим только после одиннадцати, когда общежитие закрывается и наша новая воспитатель – мегера  уже не гуляет по этажам.
 
За мной прибежала Ира, чтобы быстро  шла в комнату. «Добрая душа» Клава уже сбегала к мегере  и настучала на меня. А наша милая  Василиса Евгеньевна, как откроет свой ротик… дальше, лучше не продолжать  и из общаги вылететь можно.
 
- Так здесь меня не застанет, все - равно всех по комнатам, как ищейка, обнюхивать будет,- сказала я,  - Смысла прятаться нет.

 -Я селедку сегодня пряного посола купила. Хвост в рот сунешь да еще лучок возьмешь, еще тот запах будет. Пусть нюхает.

Когда в нашу комнату заглянула Василиса Евгеньевна, я уже жевала селедку с луком.
 
Она сморщила свой носик: «Девочки, сколько раз я вам говорила – селедку разделывать на кухне. Что это за нарушение дисциплины?»

- Так едим – то мы все - равно в комнате, - отозвалась Ира, кромсая на газете неразделанную и неочищенную сельдь.

-Форточку откройте, комнату проветрите. Чтобы я этого больше не видела.

 А я с хвостом селедки   почему – то представила, как в засос селедочным ртом целую Вадима.

Картинка еще та… Не удержавшись, расхохоталась.
 
-Туляева, что здесь  смешного?
 
-Да, вспомнила,- сквозь смех произнесла я, - Как кошке на хвост наступила, она хотела меня укусить, а я ее тапкой по морде, по морде…

 -Живодерка какая – то,- хлопнула дверью Василиса.

Только за ней закрылась дверь, Лариса, отвернувшись от окна, спросила: « Ты, что, на самом деле над кошкой издевалась?».

  - Это я ее имела в виду. Она та  самая кошка, которой и хвост прищемили и тапкой по морде получила.
 
-Хватит селедочный   хвост мусолить, бросай его сюда. Сейчас все в газету заверну и в помойку выброшу. Поели сегодня селедочки с картошечкой, - произнесла Ира.

 -Я тебе завтра пять штук куплю. Ешь – не хочу, - ответила я.
Что – то совсем тоскливо стало.
 
Достала коробку с письмами, теперь уже две коробки. Посмотрела на них. Бабушка пишет по одному письму в неделю. Стас – два, три.

Наугад выбрала одно письмо от Стаса, распечатала: « Ласточка моя сизокрылая…». Дальше читать не стала, не смогла, боялась разрыдаться.
 Нервно смяла листок, посидела минут пять успокоилась, разгладила письмо и сунула назад в конверт. Не читать. Ни  в коем случае, не читать. Иначе совсем расклеюсь.
 
И почему он не Валька?

После работы пошла в Никольскую церковь. Подала записочки за упокой мамы и за здравие всех, даже Стаса и Вадима не забыла. Пусть всем будет хорошо.
 
 У общежития меня ждал Вадим. Как он мне надоел. И ведь не отшить никак. Я уже  и ругалась с ним, и  кричала на него, как об стенку горох. Ни говоря ни слова, разворачивается,  уходит. Назавтра опять ждет. Что мне за наказание такое?

Сказала настроения нет, ушла в общагу.

В конторе поделилась девчатами с проблемой, посмеялись. Это им смешно, а мне нет. Наш разговор слышала Сима, предложила разыграть  его, сказала, что поговорит с сантехниками и электриками, а они ребята молодые, по провожают меня с недельку, каждый день разный, да, если еще и с поцелуями, то, может у Вадима пропадет  охота за мной ухаживать.

 Все – таки она, наверное, была хулиганкой в молодости, если в таком возрасте на розыгрыши способна.

 Сказала – не тот вариант.

 Предложила, чтобы я недельку,  другую до Нового года пожила в своей комнате, если денег на постельное нет, даст взаймы.

Согласилась. Взяла в прокате раскладушку. Вечером после работы записалась в библиотеку у Никольской, взяла «Джен Эйр» и «Птичку певчую» почитать, все веселее будет.

 Все – таки, как хорошо в своей комнате. Тишина, покой, кури – не хочу, слова никто не скажет, сама себе хозяйка, никто не докучает.  Замечательно.

В пятницу на вечернем приеме сижу с девчатами, выписываю формы № 7 ( характеристика жилой площади), учусь общению с жильцами, появляется Вадим. У меня глаза квадратные, девчонки прячут улыбки.

 Сбегали к Симе.  Вызвала меня к себе в кабинет.

- Настырный парень. От такого не спрятаться. Хуже может быть, если замуж за него выйдешь. Собственностью своей считать будет. А, учитывая, сколько он за тобой ухаживал, может и отыграться. Что делать думаешь?

- Не знаю,- чуть не плача сказала я, пожимая  плечами.

-Позови – ка  его ко мне,- подумав, сказала она.

После разговора с Симой, Вадим заглянул к нам в кабинет, сказал, что придет завтра после моего дежурства, а, сейчас я могу отдыхать.  Нечего себе.  И Сима не помогла.

А, Сима мне после приема сказала: « От такого отделаться сложно. Может, я тебе подберу какого- нибудь жильца, что на месяц – другой с тобой фиктивно распишется. Алкоголика за бутылку всегда  найти можно. На площадь ты претендовать не будешь, а от замужней женщины он  может и отстанет».
 
 Говорить я ничего не стала, а просто  мотнула  головой в знак согласия. Не буду же я Симе объяснять, что  я   замужем  уже больше года и Вадима это не останавливает.

В субботу утром, еще до дежурства, ко мне в комнату постучала Варвара Григорьевна: « Веточка, к вам гость».

Накинув халат, пошла к двери и… сразу попала в объятья Стаса: « Веточка, ласточка ты моя…»

 Он, буквально на  руках внес меня в комнату. Моему изумлению не было предела. Оказалось у него отпуск. Поинтересовалась, как он меня нашел. «Язык до Киева доведет» и  «Кто ищет, тот  всегда найдет».
 
Сказала, что у меня сейчас дежурство. Не проблема. Посидит вместе со мной.
Попыталась отказаться, сказала, что посторонним нельзя. Ответил, что только заглянет и все.

 Варвара Григорьевна  принесла нам в комнату свежезаваренный ароматный  чай с печеньем.

 На подносе красовались  настолько тонкие белоснежные фарфоровые чашечки, что, казалось, сквозь них просвечивают чаинки.

Из своей чайной посуды у меня был только бокал и два стакана. Чувствуется, что Стас ей понравился, поскольку до этого она меня чаем никогда  не поила.
 
 А я во все глаза смотрела на Стаса и просто никак не могла узнать в этом крепком, здоровом мужике, просто Илья Муромец, своего юношу – соседа с только – только начинавшими пробиваться усиками.

Увидя  интерес в моих глазах, Стас спросил: « Что, слишком изменился?»

 - Не то слово, а,  это вообще  ты?
 
Стас почти до слез расхохотался: « А ты все хотела мальчика – соседа влюбленного в тебя видеть? Нет, ласточка моя, теперь смотри на меня, как на мужа, и, не просто мужа, а горячо любимого мужа».
 
- Да, ну тебя, отмахнулась я,-  Какой еще муж? Я вообще – то не замужем.
 
-А, вот это уже интересно? – Стас поставил чашку и воззрился на меня, - Давай,  рассказывай.

 Я пожала плечами: « Просто написала заявление на утерю паспорта, заплатила штраф, получила чистый паспорт без всякого штампа из ЗАГСа. Так,  что я, по – прежнему, Туляева. Еще вопросы есть?»

 Стас задумался, а я продолжила: « Ты тоже потеряй  свой паспорт и все. Давай просто разбежимся. Не надо мне никакого мужа. Побыла уже замужем. Хватит».
 
Стас откинулся на спинку стула, уселся поудобнее, так, что стул аж затрещал под ним и жестко сказал: « Никаких потерь паспортов с моей стороны не будет. Ты моя жена и точка. По всем документам, в военном билете отмечено, что я женат. Разводиться  с  тобой не собираюсь. Детство закончилось и в игрушки играть я не намерен».
 
Это было произнесено таким тоном, что мне, действительно стало не шуток, а, посмотрев на руки Стаса, лежащие на столе, я подумала, что таким кулаком и быка трехлетка на колени поставить можно, мне одного щелчка хватит.

 Но, тем не менее, я продолжила: « После дежурства ко мне  Вадим придет…»

 -Что значит «ко мне» и « придет»? И, что это еще за Вадим? - тон Стаса не предвещал ничего хорошего.

 Но, зная Стаську, я сказала: «Одногруппник, армию еще до техникума отслужил, замуж зовет…».

 Стас, встав со стула, навис надо мной: « Продолжай.  Какие у вас отношения?»

 -Никаких, - втянув голову в плечи, пискнула испугавшаяся я.
 
- Тогда сам разберусь. Не встревай, - и, с нежностью в голосе, произнес,- Ветка, как же я тебя люблю.
 
Потом, схватив меня  со стула в охапку, поцеловал столь страстным поцелуем, что мне стало по – настоящему  страшно.
 
- Мне на работу пора. У меня ключ от конторы. Я опоздать боюсь. Отпусти.
 
Хотя в этот момент я боялась не опоздания на работу, а Стаса.

 Я почувствовала, что это уже не  мальчишка – сосед, а, мужчина, муж, истосковавшийся по жене.

 -Собирайся. Вместе сходим.  Ключи мне от квартиры отдашь. К концу дежурства подойду.
 
Я,  молча, безропотно достала ключи из сумки и отдала Стасу.
 
Я поняла, что это уже не прежний Стаська  и не Вадим,  ждущий моего согласия, а муж, законный муж, предъявляющий права на  свою жену. И от этого мне уже никуда не деться. Что делать?

Подошли к конторе.

 Владимир Николаевич, пожилой сантехник, уже ждал меня у двери .

 Стас окинул его взглядом и следом за мной прошел в помещение. « Ну, и в чем заключается твое дежурство?» - спросил он.
 
-Прием заявок на телефоне,- сказала я, - если, что срочное – Владимир Николаевич на адрес сходит, сделает, а, не срочные заявки оставить до понедельника, что экстренное в аварийку районную позвонить и все.
 
- Тебе книжку принести, чтоб не скучно было?

- Спасибо, так посижу, - буркнула я.

- И, чтоб никакого курева.  Пепельницу облизывать я не намерен, - произнес Стас, и добавил,- Не только вся одежда, даже волосы табаком пропахли.

-Кхм, - раздалось сзади. Стас развернулся.

- Я хотел сказать, что у нас в конторе мужчины курят,- произнес Владимир Николаевич.
 
-Против курения конторских мужчин, я ничего не имею. Но моя жена курить не будет, - твердо сказал Стас, выходя из конторы.
 
Я насупленная осталась сидеть за столом.

 -Ты, девонька, с ним поаккуратнее.  Еще не муж, а уже командует.  А, у самого кольцо на пальце, - сказал   Владимир Николаевич.
 
- Так  он мой  муж, - не поднимая головы, сказала я.

 - Вон, оно что –о, протянул Владимир Николаевич, - Тогда все правильно. Никакого курева, а то, ишь ты, разбаловалась без мужской руки. Правильный мужик, правильный.
 
Он просто ошеломил меня своим заявлением  - если не муж – слушать нечего, а, уж, если муж, то будь добра…
.
Этого мне еще не хватало. Назло всем курить буду.

 В сумке сигарет не оказалось, видимо Стас, пока я была в ванной, вытащил. Взяла « Интер» в верхнем ящике стола, закурила.

 Владимир Николаевич покачал головой: « Ты, девка, с ним не шути. Мужик серьезный.  Себе дороже. Все – равно с ним и при нем курить не будешь. С таким мужиком по – твоему не будет. Такие – сами все решают»
 
 Я всхлипнула.
 
- Ой, какая,  дурочка, такого мужика отхватила, а кочевряжишься. Другая бы на седьмом небе от счастья была. А ты не довольна. К порядку он тебя  приучает,  а ты своей выгоды не видишь. Детки пойдут, что ж за мать – то курящая будет?
 
Зазвонил телефон. Я отправила Владимира Николаевича на адрес.
 
Сама задумалась – хорошо еще, что Сима на все дежурства со мной пожилых сантехников назначает,  а был бы здесь какой молодой балабол, так Стас, наверное, рядом все дежурство отсидел бы.
 
Ой,  у него же еще с Вадимом разговор будет. Ничего себе повороты судьбы. Не ждала, не гадала – такой подарок.
 
Что у меня все по Н.Г. Чернышевскому – что делать? Что делать?
 Или интерес к жизни просыпается?

К концу дежурства пришел Стас: « Ну, как, вы тут?»

  -А, чего нам сделается? Заявок не много. Все хорошо, -  сказал Владимир Николаевич, - Вы здесь, детки, сами контору закроете, а, я уж пойду.  Всего доброго вам.
.
 - До свидания, - улыбнулся Стас.
 
-Ну, что, Ветка, домой пойдем или, хахаля, твоего ждать будем? – спросил Стас.

-Как хочешь, - буркнула я.

- Чего, недовольная, такая? С мужем больше года не виделась,  а радости не вижу?

- Ещё бы сто лет не виделись, - пробурчала я.

-Ну, фырчи, фырчи. Каждый по – своему  радость выражает,- с усмешкой проговорил Стас.

Хлопнула входная дверь.

 - Вот, и наш, женишок, пожаловал, - сказал Стас.
 
В приемную вошел Вадим. Я сидела за столом. Стас стоял рядом.
 
Вадим остановился в дверях: « Добрый вечер, Вета».
 
- Со мной поздороваться не хочешь? – спросил Стас.

 Вадим внимательно посмотрел на него, на меня и, произнес: «Угольников?»

 - Он самый.

 Повисла пауза. Я не поднимала глаз от стола.
 
-Вообще – то я к Вете, а не к тебе пришел,- наконец сказал Вадим.
 
- ОНА! МОЯ! ЖЕНА! - выделяя каждое слово, произнес Стас, - К ней чужим мужикам ходить не за чем.
 
- Не такой уж я и «чужой» мужик, - ответил ему Вадим.

 - Поясни,- сказал Стас.
 
-Жених. Через два месяца свадьба….
 
 - Так, вот, «жених», - перебил его Стас, - Если, ты эту женщину любишь,  – он,  подчеркнул слово   - женщину,- То, вреда ей не причинишь.  Хочешь ее под уголовную статью подвести?   Два мужа –   уголовная статья. Своей жене  иметь   второго мужа я   не позволю!  Никого рядом с ней не потерплю!  Делить ее ни с кем не буду!.

- Но, со мной – то она встречалась, пока тебя не было… - начал было Вадим.
 
- Ничего, без присмотра  подраспустилась. Пожурю,  приласкаю на правах мужа, - сказал Стас.
 
- Вета, тебе не страшно с ним оставаться? Он тебя не обидит? – обращаясь ко мне, спросил Вадим.
 
- Стаська – то? Да, нет, конечно, - ответила я.

 -Решать тебе, - сказал Вадим, - Но, знай, что я  буду тебя  ждать и год, и два, и три….

-Мою жену ждать не надо. Ищи себе свою  пару, - сказал Стас. Вадим вышел.
 
Чтобы не возвращаться больше к теме Вадима, скажу сразу – Вадим женился года через четыре, вроде бы счастлив. Свою первую дочь назвал Виолеттой.

Придя домой, свою комнату я не узнала. Стас, пока я была на дежурстве, сделал полную перестановку. Купил и привез двуспальный диван, который в разложенном состоянии занял почти полкомнаты, повесил шторы, плафон. В общем создал  домашнее уютное гнездышко. Прикупил посуду, приготовил ужин.

-Стаська, не надо ничего делать было. Не за чем?  И ужин… У меня в холодильнике пачка пельменей и пара сосисок есть. На ужин бы хватило. Не надо было тратиться,- сказала я.
 
- Ну, в твоем обшарпанном, допотопном холодильнике, кроме перечисленных продуктов, еще и мышка была, - сказал Стас.

-Какая мышка?- изумилась я.

 - Которая от изобилия продуктов, там же и повесилась,- ответил Стас, - Довела себя. Один скелетик остался. И подержаться не за что. На тебя только зеленки не хватает.

 - Какой еще зеленки? – спросила я.
 
 -Зеленой, которой прыщики прижигают. Тебе только два прыщика, которые ты грудью именуешь,  и осталось прижечь, - ответил Стас.
 
Я обиделась.


Такого вкусного домашнего ужина я не ела, наверное, с Сулина.  Молодец Стас.
 
Наелась, захотелось полежать, а диван один. Даже раскладушку поставить негде.

 А Стас  после ужина разлегся поверх покрывала на  диване. И лежит себе  отдыхает. А я? В своей собственной комнате и прилечь негде. Еще и курить хочется, сил никаких нет.
 
-Стаська, я покурю?!.
 
- Сигарет дома нет. Пепельницу я  выкинул.

У меня на глазах слезы: «Зачем ты приехал? Кто тебя звал?»

 -Меня не надо звать. Я твой муж. Приехал к жене. Что здесь непонятного?

-Ты говорил, брак почти фиктивный будет и в любой момент можно будет развестись,- со слезами в голосе сказала я.
 
-Все правильно. Никто и не отрицает. Сейчас оформишь все документы, что ты законная жена. Придется еще и  объяснительные писать, и штраф платить. После получения всех документов, переоформлять те, которые тебе на Туляеву выдать успеют, чтобы все было законно и, только потом, сможешь подать на развод, с чем я совершенно не согласен, - ответил мне Стас.
 
-Хорошо,- согласилась я, - Я все это сделаю. Но ты – то почему против?.

 -Брал  тебя я в жены нормальную, слегка упитанную. А, сейчас передо мной какой – то скелетик стоит и права качает. Мне тебя сначала надо в божеский вид привести, чтобы на человека стала похожа, от вредных привычек отучить, в голове порядок навести и, только после всего этого разводиться.

- Так ты и до пенсии дотянешь с разводом, - со слезами в голосе сказала я.
 
-Иди ко мне, моя ласточка, не надо плакать, - с нежностью сказал Стас протягивая ко мне руки.
 
-Не пойду,- надулась я, - Вообще тебя видеть не хочу.
 
-Может, ты полежать хочешь? Не бойся.  Я встану. У нас сегодня с тобой долгий разговор будет. О многом поговорить надо. За целый год выговориться.



-Ветка, ты знаешь, почему у нас с тобой брачная ночь в обязаловку была? – я пожала плечами, - Как вспомню… убью, гада, тогда я тебе этого не сказал, а, сейчас хочу, чтобы ты  все знала, - и, обращаясь ко мне, - Ты Витьку Камышанского знаешь?

 - Так, слегка, - ответила я.
 
-Так, вот, этот гад, трепал всем подряд, что во всех позах имел тебя лет с тринадцати, - мое изумление невозможно было описать, - Вот, вот и таких подлецов земля не только носит, но им верят, еще и подробности выпытывают. А поливал он тебя грязью, как хотел, - я смотрела на Стаса во все глаза, слов у меня не было, в горле стоял ком, а Стас продолжил,- Сколько мы его с ребятами ни  били, и поодиночке и все вместе, все бестолку.  Только больше трепется, - Стас замолчал, треснул кулаком по столу.

 Я подумала, что еще пару таких ударов и стол развалится,- Вот прицепился он к тебе и все тут.  Не знаю, почему он тебя выбрал. Но это так. Эти  его разговоры и до школы дошли.
 
Тебя учителя склонять стали.
 
Ты, наверное, не помнишь тот случай. На большой перемене к нам в класс зашел Степан Евгеньевич и, проболтал с нами до самого урока. А урок, как раз его был – литература. Он меня отправил в учительскую за журналом. Там дверь приоткрыта была.  Слышу, завуч с англичанкой беседуют.
 
Завуч англичанке – то и говорит: «… Как мать ее умерла, так Ветка никому и не стала  нужна. Отец за ней совсем не смотрит. Девчонка  не только  от рук отбилась,  но и по рукам пошла. Один только Камышанский бог весть, что о ней болтает. А дыма без огня не бывает. Вот тебе и сиротинка – развратница…»

 Я дверь распахнул, думал, с петель слетит и к завучу: « Старая сплетница, еще не всем кости перемыла?»
 
А, она в ответ: « И этот туда же. Небось,  в очереди стоит».
 
Я от злости, вплотную к ней подскочил, да,  как заору: «Еще хоть одно слово – и вместе с рамой на улицу вылетишь»

 Она испугалась. Голову в плечи втянула, побелела вся…  Англичанка оторопевшая стоит.
 
Я схватил журнал, и в класс, - Стас выдохнул воздух, помотал головой,- В класс вбежал, журнал на стол швырнул и за парту сел. А в глазах, аж круги расплываются…»
 
-Я хорошо  этот случай помню,- тихо сказала я, - Его у нас в классе, наверное, все помнят.
 
Степан Евгеньевич, как обычно стоял у доски с носков на пятки переваливался.
Помнишь, у него привычка такая была? – Стас утвердительно кивнул,-  Он нам тогда про Раскольникова рассказывал.

Вдруг в класс влетаешь ты. Дверь распахнул так, что штукатурка посыпалась. И, прямо от двери, швыряешь на стол журнал.
 
Журнал летит с такой скоростью, что и Степан Евгеньевич, и мы все замерли – перелетит – не перелетит.
 
По столу проехался и, на самом краю задержался. А ты на стул плюхнулся, руки на парту положил, кулаки сжал, аж костяшки побелели, голову опустил, только пар из ноздрей не идет.

 Степан Евгеньевич перекатился пару раз с пятки на носок, сделал шаг к столу, поправил журнал, чтоб не упал  и продолжил урок.
 
-Он ко мне после урока подошел, - сказал  Стас, - Попросил, чтобы я дождался его после занятий.

 Вы уже все ушли.
 
Он пришел, сел на парту напротив меня: « Ну, и…».

 - Я извиняться ни перед кем ни буду, хоть из школы исключайте,- я ему.

 А он:"  Я у тебя никаких извинений  и не прошу".
 
-А,  вам, что еще не доложили?  ЭТА еще на меня не нажаловалась?

 -Да, что случилось – то? Объясни.

 Я вздохнул и все ему рассказал, как они  тебя грязью поливают, проститутку  из тебя делают.
 
У него аж глаза на лоб полезли. Разозлился.
 
Покраснел весь: « За дочкой своей, Наташкой, лучше бы смотрела, чем другим кости мыть. Девчонка такая оторва  растет, чуть к учителям в штаны не лезет. А у Ветки в этом отношении еще ветер в голове. Вымахать – то вымахала, а ребенок ребенком. Валька ей нравится. А ты  глаз с нее  не сводишь. Колька на нее поглядывает. Девчонка – то хорошая. Без мамы растет. Береги ее. С завучем я сам поговорю. На тебя она вряд ли жаловаться будет. Для этого ей самой объясниться надо. Она, тетка, умная этого делать не будет. Так, что учись спокойно. Никто ни тебя, ни Ветку тревожить не будет. Берегите друг друга. Любовь такое нежное, чистое, хрупкое чувство  - испоганить легко, незапятнанным оставить сложно".
 
 Стас вздохнул, - И,  в свете всего этого, в первую брачную ночь мы с тобой не имели права не переспать.
 
 Простынь – то предъявлять надо.

 А, ты, свинтус  маленький, напилась как поросенок, такой скандал учинила.
 Хорошо хоть в спальню я тебя успел увести.

Рубашку на мне порвала, чего только не вытворяла.  Я боялся, как бы окна не поразбивала. Но, ничего,  обошлось.

 А, потом сама же ко мне и пристала – раз надо – давай. Чуть не силком на себя затащила.

 А от воспоминаний – одна горечь.
 
Прости меня, Ветка, если сможешь. Хоть когда – нибудь прости, - Стас подошел ко мне обнял, я не сопротивлялась, и с такой горечью поцеловал, что у меня из глаз полились слезы.
 
Он аккуратно вытер их и, продолжил, - На следующий день я Камышанского чуть не убил, ребята втроем еле оттащили. Злость была чудовищная, что тебе, ласточке моей, вместо чудных воспоминаний, одна горечь досталась. А, ведь мне, кроме тебя никто не нужен. А  я сам тебя, как цветочек  сломал. Простить себя не могу. До сих пор не знаю, что делать.

 - Еще раз попробовать переспать, все – таки – муж, - прошептала я, - Но не сейчас, не сразу. Надо, хоть немного привыкнуть друг к другу. Я, вообще – то не против. Но, поговорим еще, с силами собраться надо.

- Поговорим, - улыбнулся Стас, - Ты следующий – то хоть день помнишь?

 -Помню,- улыбнулась я, - Улыбки, усмешки такие добрые. Ты куда – то исчез…

- С Камышанским  разбирался,- промолвил Стас.
 
А, я продолжила: «Тетка рядом со мной села. Молодая, красивая, заводная. Песни пела хулиганистые – « …Улица, улица, улица широкая. От  чего ж ты, улица, стала кривобокая…» - напела я,- Сказала, что уже двадцать лет замужем. А сама, как девка сидит. Черноокая. Так с ней хорошо было, словно мама рядом…»

 - Она мама и есть, - перебил меня Стас, - только Валькина мама. У него с родителями доверительные отношения. Вот он ей все и рассказал. А я знал, что моих, а, уж, тем более своего папу, ты слушать не станешь. Вот, Валька и попросил ее за тобой присмотреть,  пока меня не будет.
 
- У Кольки настроение было хорошее, так «Цыганочку» танцевал, все просто ошеломлены были…

- Это, он может, - протянул  Стас, - Его мы тоже оставили, чтобы за тобой приглядывал.
 
- Так поэтому он мне не дал из – за стола выйти? – спросила я, Стас кивнул,- Только из – за стола выползла, а он передо мной почти в присядку… А, там и ты пришел какой – то слегка взъерошенный, губа разбита,  и в рубашке уже в другой, в кремовой…

Стас засмеялся: « С такой свадьбой, рубашек не напасешься. Одну ты порвала, другую Витька».

 
Стас пошел на кухню разогревать чай. Посидели, чаю с плюшками попили.


 Стас, глядя на меня, сказал: «Ты так похудела. Вся какая – то угловатая стала. А у меня перед глазами ты совсем другая стоишь, - мечтательно вздохнул, и продолжил, - Я же всегда рано вставал – ранняя пташка. 
Утром выйду на крыльцо, и первый взгляд – на ваш двор. Весна. Восьмой класс. У нас экзамены. Ты на крыльцо выбежала в ночнушечке коротенькой, в шлепках. Вся такая воздушная…»
 
- В ночнушке или в платье? – уточнила я.
 
- В ночнушке, ночнушке. Вся в рюшах такая, в мелкий цветочек.

 Улыбнулась чему – то и побежала в сад.

Я по – своему саду следом.

 Вишни в цвету и много, много бабочек.

 Ты в сад забежала, руку протянула, бабочки ее всю почти облепили.
 Ты стоишь такая восторженная, другой рукой их осторожно, чтобы крылышки не повредить, смахиваешь. А они все летят и летят. Ты взмахнула рукой, смахивая бабочек, засмеялась чему – то и, домой побежала.

 А я стою, как завороженный, тебя уже нет в саду, а у меня ты перед глазами…   восхищенная девочка, играющая с бабочками.
 
-Эту ночнушку мы с мамой еще шили. Мама живая была, - тихо сказала я,-  На уроках труда вы табуретки делали, а мы ночнушки шили. Я сшила, а она у меня какая – то косая, кривобокая получилась. Вот мама, чтобы исправить ее, всю рюшами и воланами обшила. Красиво получилось.
 
А учительница в дневнике мне за нее тройку поставила и приписала -  Домашнее задание давалось Вете, а не ее маме.

Я замолчала, уйдя в воспоминания, на глазах выступили слезы.
 
Сказала: « Теперь, наверное, и ночнушки той уже нет. Наверняка Нина все мои вещи повыбрасывала».
 
-Эх, Ветка, Ветка. Все твои вещи целы. Нина ни к чему не притрагивается. Даже Илюшка твои краски не трогает, хоть и рисовать очень любит.

 Братик у тебя маленький, Ромка, растет. Такой интересный, шустрый. Глаз да глаз за ним нужен. Годик ему уже исполнился.
 
А папа твой Нину всю беременность оберегал. Нельзя ей рожать было. Врачи запретили. С почками у нее что – то. А она общего с ним ребенка хотела. Вот на беременность и решилась.

 А он очень боялся второй раз вдовцом остаться.
 
А тут ты со своими капризами. Ведь ни разу с отцом по душам не поговорила. Сразу все в штыки. А там ситуация серьезная была – то ли Нину, то ли ребенка спасать.  Слава Богу! Оба живы.
 
Я ничего этого не знала.
 
На глаза набежали слезы, а Стас продолжил: « Ни писем не писала, ничего.

 Хорошо бабушка с твоей классной, Мирой Сергеевной, переписывается. В курсе всех твоих дел.

Они уже знают, что тебе комнату дали. Мне деньги передали, хоть и отказывался, чтобы мебель тебе купил, да так чего нужно».

 Я сидела, опустив голову и мне было так стыдно.
 
Какая же я все – таки гадина.

 Стас протянул руку,  нежно погладил меня по щеке: « Ласточка моя, улыбнись. Все будет хорошо. Через год я из армии приду. Ждать меня будешь? – я кивнула, - А письма писать?»
 
- Буду, - не глядя на Стаса, сказала я.
 
Сейчас я подумала, как хорошо, что Стас ко мне приехал. У меня есть муж. Хороший муж и, как я раньше этого не видела, не замечала? Почему? Что было со мной? И папа, и бабушка, и Нина с Илюшей, ведь они все ко мне хорошо относятся. Только я жила в каком – то вакууме, от всех отгородилась.
Молодец, Стас, словно разбудил меня.

 - Слушай, а как ты на Скелеватой оказался? Ведь я тебя и недобрым и добрым словом поминала в связи с этим случаем,- спросила я Стаса.
 
- Лучше вообще не вспоминать,- вздохнул Стас, - Ты же в таком состоянии была, без присмотра  оставлять нельзя было.  Я тебя из поля зрения старался вообще не выпускать.

 Ты в тот день совсем не в себе была, а как Нину с отцом на качелях увидела, в лице переменилась.
 
Меня Федька в этот момент как раз отвлек.

 Смотрю, нет тебя нигде.
 
Я в дом. Бабушка говорит не заходила.

 Где ты можешь быть? И отвлекся – то минут на пять, не больше. Нигде нет тебя. В таком состоянии, что угодно сделать можно. Потом прикинул, кроме Скелеватой тебе идти не куда. Рванул туда.

 А ты уже у самого края. На небо смотришь, шепчешь что – то и двигаешься потихоньку. Я даже закричать не мог, чтобы тебя не испугать. Как успел тебя схватить, сам не знаю. Видимо, провидение помогло. А ты вырвалась. Хорошо за ногу схватил, и ты вдоль гребня упала.  Если бы иначе падала или вместе в пропасть улетели бы, или удержать не смог бы.
 
Если бы ты упала,  я бы сам за тобой прыгнул бы. Не смог бы жить.
Что же ты, глупая делала?

Я сидела, слушала Стаса, по щекам у меня текли слезы.

 - Как хорошо, что ты есть, - прошептала я, - Ты, знаешь, я, наверное, даже  люблю тебя.
 
Стас  подошел, обнял меня и сказал: « А, я, вообще тебя всегда любил и люблю».

 А, потом была ночь.
 
Мы были вместе.
 
Все было просто замечательно.
 
Я очень благодарна Стасу.

 Наконец – то я поняла, что в жизни всегда надо сделать шаг, только не в пропасть – там пустота и нет ничего.
 
НАДО ПРОСТО СДЕЛАТЬ ШАГ НАВСТРЕЧУ.

                2018г.