Мудрый дед. Жестокое время

Каждое общение с дедом Алексеем обогащало нас чем-то новым, неведомым. Так, в первый день приезда к нему на усадьбу в августе 1941 г., после приветствия с прибытием, он предложил: «Ну, ребятки, начнем осваивать нашу усадьбу, сельскую жизнь», – и пригласил нас с собой. Показывал и рассказывал о домах и надворных постройках, разъяснил назначение всего, что показывал. Провёл экскурсию по огороду, где мы получили, можно сказать, начальный урок ботаники и агрономии, увидели, как растут и выглядят плоды труда человека и природы. Дед показал свою мастерскую. В мастерской увидели полный набор столярно-плотницких инструментов и даже токарный станок по дереву, с которыми впоследствии он научил меня работать, мастерить разные нужные в повседневной жизни изделия: ложки, разделочные доски, свистульки, коньки, лыжи, корыта, скалки, стулья… Пожив в деревне до 16 лет, я и мои сестры получили навыки ухода за домашними животными, плодовыми деревьями и огородными культурами; принимали участие в ремонте и строительстве жилья, бани и надворных построек. Селяне нас научили различать съедобные дары природы от ядовитых, также сохранению даров до следующего урожая; рыбачить, делать заготовки: сушить, солить, мариновать… Еще многие навыки выживания в условиях села приобрели Римма, я и Роза на своей малой родине. Их столь много, что и не перечислить: кладка печей, обработка шкур, изготовление льноволокна, прядение нити, катание валенок, плетение лаптей… так что можно обеспечить выживание семьи пищей, одеждой, обувью, теплом… Жизнь на селе в сложные времена – это большая школа. Человек на земле формирует в себя более универсальные, разносторонние трудобытовые способности без посещения специальных детско-юношеских школ, кружков, секций… Я благодарен судьбе за то, что в труднейшие жестокие для нашей страны годы (1941–49) жил в деревне Чумолё Алнашского района и формировался как человек рядом с моими мудрыми дедушкой, бабушкой, мамой и другими смекалистыми селянами. Первые бесценные уроки жизни я, мои сёстры и брат получили от них: отношение к людям, к труду, традициям, культуре своего народа; как, казалось бы, в безысходных условиях за борьбу за выживание, за сохранение детей; как организовать работу (за двоих-троих) женщин, детей, стариков и инвалидов для производства продукции – фронту, для Победы, а затем – на восстановление страны, разрушенной войной.

Жизнь, работа и учеба в деревне дали понимание того, что такое коллективный труд, как умело организовать его, что значат взаимопонимание, взаимопомощь в работе и в быту, что значит хорошо спеваться, а не спиваться. Спевшаяся команда использует опыт и знания друг друга, любое дело без понуканий исполняет дружно, быстро и качественно. Мне приятно было участвовать в коллективных видах труда, что вызывало ощущение радости от исполненного труда. Такие дружные коллективные команды у нас были на весенних посевных и осенних уборочных работах, на сенокосе и зернотоках, на уборке овощей и многих других дел, а также в коллективных праздниках, играх.

Как многие сельские трудоголики, наш дед, наверное, знал и умел всё в крестьянской жизни, чтобы обеспечить выживание членов семьи, и охотно делился знаниями и опытом со своими земляками; передавал тактично, настойчиво и доказательно на конкретных делах своим детям, внукам и многим селянам. Он особое внимание уделял необходимости максимально бережно относиться к использованию времени. Организация многих работ на селе тесно связана с природно-климатическими явлениями, носит циклический характер, зависит от времён года, дождей и засух. Времена года и разные природные явления предопределяют свой вид работ. Изменчивость условий приучает и заставляет сельского труженика быть очень наблюдательным, смекалистым и мобильным, знать опыт организации разных работ во взаимосвязи с годовыми природными циклами и явлениями, знать опыт выживания многих поколений и значение примет природы. От него мы запомнили поговорку: «День, час лета – год кормит». Например, в период сенокоса подсохшую траву вовремя и быстро не застогуешь – от дождей она сгниет. Овец будет нечем кормить. Зиму они не выживут, не будет ягнят – не будет мяса в будущем, шерсти, шкур, следовательно, не будет из чего катать валенки, вязать кофту..., шить шубу… До заморозков не успеешь убрать плоды и овощи, картофель – зиму будут голодать и животные, и птицы, и сам человек, ибо замороженные плоды и овощи при первых же оттепелях начинают активно гибнуть, хранению они уже не подлежат.

Крестьяне знали: если в теплые летние дни вдруг поднимается сильный прохладный ветер – жди грозы и ливня; или ласточки, стрижи летают низко и гоняются за мошкарой, прижавшейся ближе к земле – жди дождя. Если роса выпала по утру и поблёскивает на листьях и траве – будет вёдро, ясно. Капли росы. Как изумительно видеть их по утрам на стебельках трав и листьях, бродить босиком по мокрым взбадривающим лужочкам. Капельки росы – это надо видеть: тысячи и тысячи звёздочек по утренней заре мерцают перед глазами – чудный мир земной красоты. Как они играют в раннем свете лучей солнца, искрятся всеми цветами радуги и зовут к радости предстоящего труда на земле. Капельки росы, их сияние разгоняют грусть и настраивают на добро. Я люблю утреннюю росу – это жизнь. Кто раньше встает – у того радость и успех.

Начальную школу (четыре класса) моя старшая сестра Роза и я закончили в малокомплектной школе в деревне Чумолё, соответственно, в 1943 и 1946 годах. Время было суровое. В колхозах оплата осуществлялась в трудоднях. Мне, например, за почтальонство давали 0,75 трудодня. Сестре Розе за работу на зернотоку – 1,25 трудодня за день работы. Рабочие дни длились летом по 10–14 часов. Можно было заработать 250–450 трудодней за год, а в итоге в конце года у колхоза на оплату по трудодням иной раз почти ничего не оставалось. По закону колхоз в первую очередь должен был рассчитаться натурой (зерном, как правило) с МТС (машинно-тракторной станцией) за работы в колхозе. У колхозов в те годы своих тракторов не было. Затем обеспечить выполнение плана госпоставок. Объем госпоставок зависел от количества га земли у хозяйства. Чем больше земли, тем больше нужно сдавать продукции государству, независимо от числа работающих в колхозе. Колхозы, а, следовательно, и его работники, оказывались в неравных условиях. Разрешалось платить по трудодням не более 15% от объемов госпоставок и только после их выполнения. Иной год колхозники почти ничего не получали за свои трудодни. Их спасали от вымирания личные подсобные хозяйства на 30:20 сотках земли. Но и тут государство свои руки запускало – облагало личные хозяйства данью по сдаче молока, мяса, шерсти, масла, яиц. Кроме этого, распространялись среди них, как и среди всего населения, принудительные государственные займы. Были налоги даже на плодовые деревья. При невыполнении задания налоговики, заготовители могли конфисковать имущество, скотину. Для многих семей без взрослых работоспособных женщин и мужиков это было непосильно. Законы военного времени были жестокими. Например, за срез нескольких колосков зерновых с полей человек мог угодить в тюрьму или на лесоповал на 5 лет. И в то же время до 10–15 процентов зерна из колосьев выпадало на землю при уборке комбайнами. Они были еще несовершенны. Семьи вынужденно ликвидировали коров, плодовые сады, овец. Нет живности – нет и налогов. Но без белковой пищи и при остром недостатке хлеба, отсутствии зерна для птиц сложно было вырастить детей, они болели, опухали, умирали. Все ресурсы страны: и людские, и материальные, и продовольственные – в первую очередь направляли на обеспечение защиты страны, на победу. Колхозники выращивали зерно, овощи, производили мясо, молоко, яйца… но многие голодали, несытно питались практически все – и в деревне, и в городе. В годы войны нормального хлеба колхозники не ели. У многих зерна не хватало даже на половину года. Хлеб пекли суррогатный (немного муки, сушёный протертой лебеды, картофельной шелухи, липовой коры…), лепёшки пекли из замороженной прошлогодней картошки (крахмала), собранной весной с колхозных полей. После весенних дождей клубни вылезали из-под земли. Мы, младшие школьники, первоклассники, не удивлялись тому, что не у всех были учебники, не было тетрадей, учебных пособий, потому что других условий не знали. Писать учились на страницах старых книг, газет самодельными чернилами, металлическими перьями. Учителя вместе с четвероклассниками изготовляли учебные пособия, плакаты, счётные палочки…

Страна находилась в тяжелейших условиях, весь народ работал с гигантским напряжением. Вопрос стоял так – быть или не быть СССР. Выжить или погибнуть! Руководство страны нацелило народ на победу, выдвинув лозунг: «Все для фронта, всё для Победы!». Народ в едином порыве поддержал этот настрой. Было очень трудно. При огромных сложностях с материальными и людскими ресурсами, при острой нехватке продовольствия за годы войны (1941–46 годы) построено 3500 крупных новых промышленных предприятий, восстановлено 7500 промышленных предприятий, разрушенных войной. Согласно «Военно-хозяйственному плану» на восток страны за короткий срок были эвакуированы и начали выпускать продукцию более 1360 крупных промышленных предприятий, Удмуртия приняла 34 предприятия, в числе которых 10 оборонных. В город Воткинск в числе первых перебазировался Киевский завод «Арсенал». Всего за полтора месяца (июль–сентябрь, 1941 г.) из Киева в Воткинск прибыло 36 эшелонов (1100 вагонов) с оборудованием, рабочими и ИТР. Кроме этого, Воткинский машзавод принял в течение 1942 года предприятия из Сталинграда, Новочеркасска и Подмосковья. К августу 1941 года на этом заводе создали 11 новых цехов, некоторые из них, ещё не имея крышу над головой, в осеннюю пору начали выпускать продукцию для фронта. На Ижмаш эвакуировали Тульский оружейный и подмосковные заводы по производству винтовок и приборов для авиации. Ижевский механический завод создавали прямо на пустыре из оборудования Харьковского завода подъемно-транспортного машиностроения и других предприятий. Сарапульский радиозавод сформировался из Московского радиозавода им. Орджоникидзе. Многие цеха и производства эвакуированных предприятий размещались в наспех приспособленных помещениях. Предприятия через четыре месяца после прибытия начинали выпускать продукцию внутри строящихся цехов, иные еще без крыши, без тепла. Немало производств размещались в помещениях клубов, школ, магазинов, церквей…
 
Жили рабочие и их семьи в тесноте (с подселением к местным семьям, в наспех построенных бараках, работали на холоде полуголодные и везде рядом со взрослыми трудились дети 12–16 лет. Многие рабочие работали по 14–16 часов в сутки, не выходя из цехов, спали прямо в цехе. Наши предприятия в больших объемах выпускали винтовки, пулеметы, пушки, миномёты, гаубицы, патроны, снаряды, средства связи, кирзовые сапоги и много другой продукции для обороны.

В стране за годы войны построены Челябинские металлургический и трубопрокатный заводы, завод «Амурсталь», Норильский горнометаллургический комбинат, Уральский и Ульяновский автомобильные, Алтайский и Владимирский тракторные заводы; построили химические, энергетические, пищевые, текстильные и сотни других крупных и важных объектов, восстанавливали промышленность, сельские предприятия, города и сёла вместе со всей инфраструктурой в освобождённых от оккупации областях. Это были тяжелейшие годы битвы всего народа на фронтах, в городах и селах за свою свободу, за победу над хищными ордами фашизма.

Весь народ встал стеной, как один, на защиту своей семьи, своего дома, своего Отечества. Такой народ не мог не победить! За ним была правда – могучая сила Вселенной.

Седьмой класс я закончил в Голюшурминской средней школе уже после войны. В Чумалинской и Голюшурминской школах в годы нашей учёбы не было ни гуманитарных, ни технических кружков, ни спортивных секций. Не было пионерской и комсомольской организаций. Но это не значит, что наши знания ограничивались лишь изучением школьной программы. У сельских детей велико преимущество перед городскими по освоению на практике многих полезных профессий, особенно в годы войны: полеводства, огородничества, животноводства, строительства, плотницких и столярных работ… Они знают и умеют, как сохранять дары природы впрок. Сельские ребята лучше адаптированы к жизни среди природы, хорошо знают жизнь растений и животных, умеют за ними ухаживать. Отметим, что городские дети, живущие в частных домах, близки по своим навыкам к сельским ребятам.

В послевоенные годы жил я в деревне с дедом Алексеем и бабушкой Фёклой, в полюбившейся мне сельской вольной стихии. Здесь всё мне было уже родным, знакомым и любимым: наша маленькая семья из трех человек. Мама с братом и сёстрами в 1946 году выехали к месту работы отца. Дороги мне каждый уголок нашего подворья, каждая тропинка нашей деревни и вокруг неё – ручейки, родники и красавец пруд с рыбками, луга, леса, поля, лога и горы, по которым мы с друзьями и подругами ходили, играли, собирали ягоды, грибы, ветки деревьев для ягнят и телят, для банных веников, разные травы, съедобные, лечебные для бани. Всем классом и отдельно дружно работали на уборочных. В 12 лет и старше моей обязанностью в семье стало ходить на ближайший родник за чистой прозрачной водой для питья и готовки. Сначала ходил с коромыслом с вёдрами, наполненными наполовину, чтобы привыкнуть – не расплескивать на ходу на сандали, потом наполнял на две трети. Никак не мог понять, как женщины совсем не расплескивают воду из вёдер, наполненных почти доверху. Вспомнил совет деда: «Не знаешь – спроси тех, кто знает». Я обратился к соседской девушке Агафье:

– Агаша, научи меня носить воду коромыслом, не расплескивая из вёдер на ноги. – Она хохотнула и сказала весело:

– Давай, Толик, вечерком вместе пойдём на родник за водой, и я тебе покажу, как надо двигаться с коромыслом, наполненными водой вёдрами.

Оказывается, так просто. Агаша меня мигом научила ходить плавно, красиво вихляя бедрами, как кораблик в тихую погоду по водной глади. Мне нравилось носить воду коромыслом. Легче нести два ведра на плечах, чем на руках. Кстати, коромысло – изобретение древнейшее. Первые коромысла были примитивны – просто палка, на двух концах которой подвешивали груз и несли на плечах – одно из первых изобретений первобытного человека, прошедшее тысячелетия и дожившее до наших дней в усовершенствованном виде. Это полезное для семьи дело ярко запечатлелось в моей памяти по разным причинам: во-первых, родник находился на склоне красивого, высокого зеленого летом угора за речкой Малой Усинкой в 300 метрах от нашего двора. Мне нравилось сидеть у родничка и слушать журчание серебряной родниковой струйки воды, падающей в небольшой, прозрачный омут, обрамленный зелёным ожерельем мха на камешках и трав. От родника вся деревенская панорама просматривается как на ладони. Мы с ребятами в летнее время, идя из школы домой мимо родника по угору, всегда останавливались около него и пили прозрачную, холодную, чистую воду из своих ладошек – лодочек.