Оригами Девочка в пилотке

  Я влюбился в саксофонистку Настю. Очень классная баба. Рыжая, с веснушками. Они с группой выступали у нас в городе, и я её потом встретил.
- А ты на флейте умеешь играть? - спросил я, завязывая разговор.
- Умею, - ответила Настя, - А ещё я могу сделать из бумаги всё, что угодно.
Это оригами называется. Бумажные скульптурки по японски, кажется. И Настя сделала мне из черной бумаги собаку - моего любимого скотч-терьера.
- А теперь я пойду, - сказала Настя, вручив мне бумажного скотч-терьера.
- Насовсем? - грустно спросил я.
- Конечно, - Настя улыбнулась всеми своими веснушками.
Так мы и расстались. Вечером я рассказал Софронову о том, что влюбился в рыжую саксофонистку Настю.
- Ты же ни в кого никогда не влюбляешься? - удивился Софронов.
- Да, я и сейчас ... Не сказать чтобы уж так сильно, - ответил я, - Посмотри , какого она сделала скотч-терьера из бумаги! - я достал Настино оригами.
Софронов покачал головой и почесал бумажного пса за ухом так, словно тот был настоящим.
- Ты же сравниваешь любовь с чашечкой кофе, утренним эдаким кофе, - процитировал Софронов мои некогда сказанные слова, - То есть можно выпить, даже неплохо бы выпить, но... Если и не выпил - беда небольшая, так?
- Да, но не во всех случаях. Более точное определение - пинг-понг. Игра, азарт, класс, но... Даже если проиграл, время потрачено не напрасно, а весьма приятным образом.
- Ты циник, - констатировал Софронов.
- Зато у меня есть бумажный скотч-терьер! - ответил я.
Как то, когда я был ещё совсем молодой, и сам играл в ансамбле, мне захотелось , чтобы в нашем коллективе была солистка. У нас петь было некому, точнее - пел я, а мне это не очень нравилось. Лучше играть на бас-гитаре или клавишных. Однажды днем я ехал в автобусе и увидел блондинку с прямыми, не длинными волосами, джинсовой куртке и вообще всем джинсовом... А заговорить с нею духа не хватило, она вышла остановкой раньше.
- Сегодня я видел девушку, которая вполне могла бы стать у нас вокалисткой, - сказал я вечером своим музыкантам.
- Это где это ты её видел? - спросили меня.
- В автобусе, - ответил я.
- Она там пела? - спросил наш ударник Серёга Калачёв.
Вот незадача, я ведь и понятия не имел, может та джинсовая девушка петь или нет... Мне тогда как то без разницы было.

А ещё я влюбился в очень умную девушку Наташу. Когда студентом был.
- Чем тебе так нравится Наташа? - спросила у меня моя мама.
В этот день Наташа рассказала мне , как утром ехала на нашу учёбу в транспорте и читала книгу "Евгения Онегина". А её все толкали. Со всех сторон толкали , мешали ...
- Наташа читала сегодня в транспорте "Евгения Онегина"! - ответил я маме.
- Вслух? - спросила мама.
Ей Наташа не очень нравилась. Хотя "Онегина" Наташа читала, конечно же, не в слух. Она вообще не очень разговорчивая и общительная была.

- Заедем выпить кофе? - спросил меня водитель.
Часы показывали 9-48. Самое время выпить кофе. Хотя можно и не выпить. И мало что измениться. Но мы всё же решили его выпить... Кофе...

В школе мне запомнилась девочка со строгим лицом и взрослой причёской, никогда не носила бантиков всяких там и косичек. Она училась на два класса старше чем я, а может и на три. И была командиром всех звеньев, юнармейских отрядов, трудовых десантов и прочих общественных школьных мероприятий. Она носила пилотку, которая очень шла к её взрослой прическе, белую рубашку со значками и красный, выглаженный галстук. Такая форма тогда была у пионерских школьных отрядов. Глаза у неё были довольно маленькие, серые, но яркие, очень внимательные и строгие. Именно строгие, но совсем не злые.
- Как ты стоишь? Ну-ка выпрямись ! - это относилось ко мне.
И я почему то с удовольствием ходил на все эти сборы-парады, чтобы слышать её девичий командный голос, обращенный ко мне. Поначалу я думал, что её зовут Оля, но потом выяснилось, что я ошибся ( ослышался ) и её имя Валя. Но у меня она продолжала ассоциироваться с именем Оля.
- Ты пойдёшь со мной! - услышал я как то заветные, долгожданные слова.
У нас тогда был какой то сумбур типа праздника песни и строя , и военной игры, которая в итоге так и не состоялась. Оля-Валя была одета в зеленую, армейскую рубашку, неизменный красный галстук, пилотку и серо-синюю юбку. И ещё белый пояс с армейской кокардой, а на поясе армейская кобура. Пустая. Потом я узнал, что Оле-Вале выдали и револьвер, но дурацкий, пластмассовый, совсем детский и она от такого оружия отказалась. Зато кобуру оставила - она была настоящая. Или почти настоящая. Представляю, чтобы было , если бы у Оли-Вали был настоящий револьвер!
- Выпрямись! - продолжала Оля-Валя, - И вот так вот, - она поправила мою пилотку, своими тонкими, совсем нестрогими руками. Поправила так, как это может сделать только очень близкий человек.
- Посмотри на себя в зеркало.
Я посмотрел. Пилотка теперь у меня сидела точно как и у командира Оли-Вали.
- Лучше, правда? - спросила она.
Я молча, по дурацки кивнул. У меня было ощущение, что всё, чтобы не делала Оля-Валя всегда будет лучше.
- Это твой брат? - послышался голос незнакомой девочки.
Старшеклассница, в такой же форме, как и мой командир, только без кобуры кивнула головой в мою сторону.
- Нет, - как ни в чем не бывало ответила Оля-Валя и тут же уточнила, - А что, похож?
- Похож, - ответила со сдержанным равнодушием констатировала её подруга.
Неужели и в самом деле похож? Она высокая, а я маленький. Волосы у неё прямые, а у меня вьющиеся. У нее глаза серые, у меня карие, к тому же у меня заметно побольше. Но мне этот вопрос подруги понравился - очень вдруг захотелось побыть Оли-Валиным братом.
- Держи! - протянула мне Оля-Валя знамя с профилем Ильича, большую папку, каких то рисунков и деревянную винтовку, выструганную старшеклассниками на уроке труда, без затвора и курка. - Удержишь?
Я кивнул, хотя держать всё это было не слишком удобно.
- Тогда за мной !
Мы прошли весь коридор, поднялись на третий этаж и остановились около учительского туалета.
- Я пойду туда, - кивнула Оля-Валя на вход в туалет, - а ты жди меня! И охраняй то, что я тебе дала.
Командир скрылась за дверями туалета, у неё откуда то были ключи от него ( впрочем, у командиров всё должно быть ), а я остался охранять деревянную винтовку без затвора и курка, папку рисунков с красными звездами и знамя с профилем Ильича. Оля-Валя отсутствовала недолго, но всё равно как то подзадержалась. Мне показалось, что она там курила. За время её отсутствия ничего не произошло...
- У тебя всё в порядке? - спросила Оля-Валя, как только вышла.
- Так точно! - очень неумело отрапортовал я, хотя хотелось сказать ей что то совсем другое.
- Молодец ! - он совсем не по командирски похлопала меня по плечу.
Даже не похлопала, а как то очень по женски, по сестрински , наверное, положила руку мне на плечо. И глаза у неё были совсем не строгие, как обычно. Небольшие такие, светлые , очень тёплые глазки. Но всё равно она оставалась командиром.
А потом я стоял в строю, самым последним. потому что маленький, что то происходило, мы маршировали, что то пели, но всё это уже было каким то смутным... Я продолжал оставаться братом Оли-Вали, и мне это очень нравилось... Потом мы вновь стояли и кто то рассказывал о чем то важном, героико-революционном, но я совсем не слушал, а , скорее прислушался, к разговору учителей, стоявших чуть в стороне. Одна из учительниц жаловалась другой, что в учительском туалете опять кто то курил. У меня отчего то как то странно забилось сердце после этого сообщения.
- До свидания ! - сказал я своему командиру, когда песенное-строевое мероприятие закончилось.
- Пока, - отозвалась Оля-Валя, - Хотя подожди !
У меня вновь странным образом забилось сердце.
- Ладно, иди! Потом... Забыла, что хотела тебе поручить, - махнула рукой мой командир, - Всего доброго!
- Валя ! - произнес кто то из старшеклассников и она тут же обернулась.
Всё таки она была Валей, а не Олей.
Вечером я играл в солдатиков и индейцев, и впервые сожалел что среди них нет ни одной женской фигурки. Тогда бы у моего войска был настоящий командир! Можно было бы сделать бумажную скульптурку, оригами , но я не решился. Не так классно владел искусством бумажных скульптур, как саксофонистка Настя. Но мне кажется девочку-командира не смогла бы сделать даже Настя. Зато могла бы сделать девочку с саксофоном или флейтой. А девочку-командира - нет.
Так она ничего мне и не поручила... А потом и вовсе школа закончилась.
Лет спустя шесть после окончания я случайно встретил Олю-Валю на улице. Было лето, вечер, но ещё и не думало темнеть. Оля-Валя, а теперь уже точнее просто Валя, шла мне навстречу в коротком летнем платье с какими то голубоватыми узорами. У неё были узковатые плечи, тонкие руки, но при этом неожиданно крепкие, тренированные ноги. Та же взрослая прическа без бантиков-косичек, что и понятно теперь, и совсем неизменившееся лицо. Небольшие светлые глаза совсем не строгие, какие то потерянные, в низ, в землю, в асфальт смотрящие. Я не мог встретиться с ней взглядом. В тот момент мне совсем не хотелось быть её братом... Хотя можно было побыть и братом, только бы не терять её... Но что то произошло и Валя как то неожиданно пропала. Совсем. Я оглядывался, искал её фигурку в коротком платье с голубыми узорами, и не находил. Не могла же она мне померещится? Или могла?
А потом я вернулся домой и выпил чашечку кофе. А весь следующий день играл в пинг-понг, хотя я в этом искусстве неважный игрок.
Потом я часто думал о Вале, иногда мысленно по старому называя её Олей. Мне почему то казалось, что она стала биологом и теперь... Работает в секретном космическом институте, посылает в космос каких-нибудь тритонов. Да, да - светло-голубых тритонов в тёмно-синий космос.

- Ты в самом деле можешь сделать из бумаги всё что угодно? - спрашиваю я Настю.
- А что бы ты хотел? - уточнила Настя.
- Бумажного маркшейдера, - ответил я, - Можешь сделать бумажного маркшейдера?
Настя молча немного подумала и ...  сделала мне второго бумажного скотч-терьера.
- Спасибо, - сказал я, искренне обрадовавшись, что у меня теперь целых две бумажные собаки любимой породы. Надеюсь, будут дружить и не будут скучать.
За Настиной спиной, на книжной полке, стояла очень изящная девичья бумажная фигурка. Без пилотки. Но с саксофоном.
- Хочешь я сделаю тебя? - неожиданно спросила Настя.
Я тут же представил собственную бумажную копию, собственное оригами, сделанное волшебными Настиными пальцами.
- Не знаю, - честно ответил я. А потом добавил, - Попробуй, может быть получусь.