Тихий день

Медленно и безмятежно, река несла его плот вниз по течению, туда, где высокие холмы сменялись прибрежными лугами, где свежий океанский бриз оставлял на губах привкус соли. Ласковыми лучами восходящее солнце касалось верхушек холмов и обещало теплый августовский день, когда городские жители вырываются из своих бетонных клеток к летним дачам, чтобы собрать урожай яблок и слив, когда запах дыма и свежескошенной травы заставляют забыть о времени, когда хочется подставить лицо солнцу и дышать полной грудью этим предосенним спокойствием. Плот плавно скользил вдоль заросших ивой берегов, мирные пейзажи нехотя сменяли друг друга и иногда скрывались за завесой ивовой листвы и речной осоки. На грунтовой дорожке по правому берегу лежали несколько велосипедов, во дворе выходящего к реке дачного участка стояла прислоненная к яблоне лесенка, а под ней несколько ведер с яблоками. На полуубранном кукурузном поле застыли без движения два трактора, как будто их специално заглушили, чтобы не нарушить рокотом моторов этот миг спокойствия и мира.
 
Для него не было ничего роднее этой реки и этих холмов за деревней, покрытых до вершин дубовым лесом. Воспоминания кружились в голове, словно у восьмидесятилетнего старца, тоскующего о былой юности. А ему было всего семнадцать, начало взрослой жизни, множество планов и перспектив. Сколько их было еще вчера…

Он проплыл небольшую заводь с огромным, лежащим в воде деревом, ту самую, куда многие годы водил его дед на рыбалку. Он помнил тот детский восторг, когда они выходили из дома в предрассветном тумане и шли вдоль спящего поселка, как в почти ритуальной тишине готовили снасти, а потом он доходил по лежащему дереву до середины реки и мог часами с волнением смотреть на плавно колышащийся в тихой воде поплавок. Как один раз поймал огромного окуня и, пытаясь второпях слезть с  дерева с рыбой в руке, сорвался в воду. А потом вдруг рыбалка перестала его интересовать и он с таким же волнением ждал встречи со своей одноклассницей. И ему казалось, что нет ничего красивее ее волос и смеха, ее закрытых век, когда он целовал ее в губы на берегу этой реки.

Теперь все было в прошлом: мир, надежды, дом, друзья и его начинавшаяся счастливая жизнь. Солнце вышло из-за холмов и осветило опустевший поселок. Он очнулся и взглянул на свои обгорелые руки, провел тыльной стороной ладони по лицу и на ней остался слой сажи. Мутная вода реки проносила дохлую рыбу, в небольшом омуте медленно вращался полуобгоревший, вздутый труп собаки. Он поднял глаза и солнечный свет белым огнем пронзил его мозг. Еще менее суток назад он возвращался из института привычным путем, по дорожке, проходившей в пойме реки, окруженной высокими берегами. Он уже почти дошел до ступенек, ведущих вверх к домам, когда бледно-голубое небо превратилось в ослепительно-белое гигантское солнце. Через несколько мгновений его бросило на землю толчком горячего воздуха и там, в нескольких метрах над ним, над рекой, бешеный танец огня проносил кровли крыш, автомобили, киоски и вырванные с корнем деревья. Он видел, как под огромным давлением взрывались фонтаном стекла домов, как рушились балконы, и окна каменных зданий превращались в черные пустые глазницы. Потом все стихло и он бродил по тлеющим пожарищам, без скорби, без страха, без мыслей. Ибо все то, что произошло, человеческий мозг не мог принять и осмыслить. Лишь иногда его безразличный взгляд с отвращением останавливался на бесформенных массах обгоревшей кожи и костей, от которых исходил тошнотворный смрад. Потом он спустился к реке, снял футболку и завязал ее на шее, закрыв рот и нос. Из тряпок, проволоки и нескольких бревен он наспех соорудил плот и покинул город кратчайшим путем, еще оставлявшим ему шансы на спасение.

Он вновь заставил себя очнуться от жутких видений и посмотрел на мутную ржаво-коричневую воду. Уже несколько часов он плыл по реке и ему нужно было как можно быстрее выбраться из этой воды, пронзавшей его тело смертельными лучами. Он причалил к берегу в том месте, где грунтовая дорога подходила к самой воде и вскоре вышел на шоссе, соединявшее город с побережьем. Надпись на щите на стороне дороги, ведущей в город, гласила: “Добро пожаловать на Длинный Мыс”. Он снял повязку с лица и побежал вдоль шоссе по направлению к океану, глубоко и часто вдыхая свежий морской воздух, почти такой же пленяющий, как и день назад. Там на берегу он повернет на север и будет надеяться, что спасательный вертолет или судно заметит и подберет его. А пока бежать, бежать подальше от этого места, где он совсем недавно был готов провести свою жизнь, а теперь знал, что его будущее разрушено, по вине тех, кичившихся своей недолгой властью, плетущих политические интриги и поклоняющихся смертоносному оружию, по вине тех, кто обрек на смерть тысячи своих наивных, покорных рабов.