От Солнца к Луне, от Луны к Солнцу

Лавка старых вещей, мимо окон-витрин которой я часто пробегаю, если налегке, и тащусь тягловой лошадью, когда несу домой продукты – под стать району, где я живу. Грязноватому, бестолковому, бедному. Вазы, чайники, игрушки, посуда, шляпки... – в ящиках на тротуаре. Лампы, утюги, подсвечники, телефонные аппараты, рамы без картин, картины без рам... – россыпью внутри помещения. В магазинчике есть всё: одежда, кое-какая мебель, техника, манекены, люстры, коляски, зонты, ручки от дверей, подушки. Состояние всего этого, преимущественно, неважное – что-то сломано, что-то с трещинами, дырами, пятнами, явными или неявными другими изъянами. Такое чувство, что хозяин лавки берёт всё, что ему тащат. И продаёт за копейки. Зачем берёт? Зачем продаёт? Старый турок – а может, и не турок, просто район – турецкий, потому и думаешь, что всё-таки турок – странным образом волнует меня. Потому и, пролетая или проползая мимо, заглядываю в витрину и непременно встречаюсь с ним взглядом. Взгляд у хозяина совершенно космический, и мне это нравится. Словно сияющий тоннель в иные миры. Так к этому привыкла, что когда однажды утром не нырнула в его глаза, впервые за годы нарушила обычный свой ритм и зашла вовнутрь.

Я не люблю подержанные, да и чужие вещи. Это касается и антиквариата. Предпочитаю не иметь чего-то вовсе, чем покупать на блошином рынке или в подобной лавке. Единственное почти исключение – книги. Они – чем старше, тем драгоценнее. Но книг в лавке немного, со старыми книгами редко расстаются по доброй воле.

Мужчина средних лет раскладывал товары на одном из верхних отделений стеллажа.
– Желаете что-нибудь продать или, может, купить?
– Нет, благодарю. Я... – и я запнулась.
Ну что я могла ему сказать... Что желаю снова и снова встречаться глазами со старым хозяином магазинчика?
– Простите, я ещё не решила. Хорошего дня!
– Спасибо, и вам тоже доброго дня! – мужчина улыбнулся. – Если сомневаетесь в покупке, то покупайте, в крайнем случае, снова принесёте сюда. Мы всё принимаем назад. А если сомневаетесь, сдавать или оставить себе, то оставляйте однозначно. Отец мой так всем...
И тут я развернулась к нему.
– Извините, а могу я спросить, где ваш отец?
– Можете. Мой отец умер.
– Что?!
И тут меня прорвало. Я рассказала ему всё. Про тоннели и космос, про каждодневные свои путешествия в глубину глаз старика сквозь стекло витрины его магазина, про всю мою жизнь, начиная с первых осознанных мгновений и до сегодняшней моей бессознательной погони за счастьем.
– Тот старик – верно, был брат отца, мой дядя. Отец умер лет двадцать назад. Конечно же, вы дядю моего видели. Мы с ним тут по полдня заняты – он то с утра, то с вечера.
– Мой отец тоже умер двадцать два года назад, – я уже не могла остановиться. – А мама... скоро четыре года будет, как её нет. И я...
– Понимаю.
– А я сама себя не понимаю. Спасибо, я пойду.
– Да, конечно. Заходите, как будет время!

Время. Чужой какой-то человек, чужая страна, чужая, пусть и хорошо уже знакомая речь. Я вышла на улицу. Зима. А серо и слякотно. В лавке мне почему-то воздух казался свежее и легче. Это среди старых вещей-то! Напридумывала сама себе – и вот...

На следующее утро мой маршрут был другим, а ближе к вечеру, проходя мимо, я снова не увидела за окнами старого хозяина. Но и его племянника тоже не было. На входной двери висела табличка «Закрыто». Праздник, наверное, какой-нибудь турецкий или товары сортируют, подумала я. Но целый вечер, вдохновившись словами своего собеседника, разбирала свои запасы и шкафы с ненужными вещами, даже в подвал бегала несколько раз. Для магазинчика нашла только небольшой пакет разной всячины. В него попали какие-то дурацкие сувениры из разных мест, пара сумок, одна рамка для фото, кошельки, коробочки и несколько совершенно новых кухонных ножей, которыми я не пользовалась из-за их формы и веса. Зато мне удалось
подготовить три огромных мешка того, что давно было пора выкинуть, и два мешка поменьше – с одеждой и обувью для Красного креста. Ночью оттащила все мешки в соответствующие контейнеры, но пакет для лавки не давал мне покоя. Разложила всё на полу – стала вспоминать и перебирать. До утра перебирала и вспоминала. Плакала, смеялась и снова плакала, и снова смеялась. А утром обе сумки решила оставить – а то зимой и летом вечно таскаю одну и ту же, сувениры почистила и протёрла, да и поставила на место – пусть, моя история. В рамку определила несколько дорогих мне чёрно-белых фотографий – получился милый коллаж. Кошельки, наконец, выкинула, коробки заполнила, ножи предложила соседям, и они с благодарностью их взяли.

Но магазинчик по-прежнему тянул меня к себе. И я заглянула снова. Работал тот же мужчина, с кем я говорила два дня назад.
– Здравствуйте! У вас всё в порядке? – спросил он, едва я появилась.
– Здравствуйте. Да, спасибо, всё хорошо.
– А дядя мой приболел, но он сейчас тоже тут. Посмотрите вещи?

Я не стала ему говорить, что повыкидывала и поотдавала почти всё ненужное не для того, чтобы тут же приобретать ненужное. Но, как мне показалось, он и сам сообразил... по моему лицу.
– Я передал дяде, что вы заходили и спрашивали про него. Он сказал, что желает вам верных путей.
– А славно как сказано! Именно, верных, а не лёгких. И путей, а не пути. Спасибо! Ваш дядя – мудрый и светлый человек. Здоровья ему и долгих лет!
– И вам, спасибо. Вот, возьмите, – мужчина протянул мне упакованный в тёмно-синий бархатный мешочек предмет. – Подарок. Дядя сказал, это – только ваше. И больше никому так не подойдёт, как вам.
– На память?
– На память об этом дне, – ответил мне внезапно появившийся за прилавком старик с космическим взглядом.

Я сразу же устремилась в его глаза и купалась, и нежилась в их глубинах. Его тонкие пальцы слегка дрожали, когда потянулись к моему подарку, который я так и не решалась взять из рук его племянника.
– Берите!
Ему я не могла отказать. И тут мне стало ясно, что старый хозяин не видит. Он запускает меня в свою душу, одаривает меня небесными её богатствами, но не видит. Я двумя руками обняла кисть его руки, приняла подарок и поклонилась.
– Вы запутались во времени, вы – как Луна без Ключа. Понадобится если помощь, просто встряхните...

Не помню, как вышла из магазинчика. Быстро темнело. Одна из моих новых старых сумок висела через плечо. Я чувствовала тяжесть и знала, что в сумке – чудесный подарок слепого старика – то ли турка, то ли нет. Куда до лавки я шла тем вечером, было уже неважно.

Дома достала подарок. На вид и на ощупь мешок был совершенно новый – будто знали, что я не жалую бывшее в употреблении – с вышитыми серебряными звёздами. Я распустила тесьму и достала изумительной красоты настольные песочные часы. На одной части было изображено Солнце, на противоположной – Луна. Куда только делась моя нелюбовь к старинным вещам. Я разглядывала часы, восхищаясь деталями и работой, то прижимая их к себе, то отстраняя и поднимая над собой. Вместо песка в стеклянной их части мерцали и переливались всеми цветами радуги кристаллики правильной формы. Но стекло было толстое матово-серебристое, а перегородка меж ёмкостями довольно узкая. И потому кристаллики в каждой ёмкости жили своей отдельной сверкающей жизнью, но не пересыпались из одной части часов в другую, как в обычных песочных часах.

Приглядевшись, узнала их форму – звёзды, множество крошечных звёзд. Моя вещь, и точно, моя! Если я переворачивала часы, звёзды не сыпались от Солнца к Луне или от Луны к Солнцу сами по себе.

Звёздные часы я поставила возле своего изголовья и посматриваю на них при любой возможности. И хотя время в них кажется недвижным, я каждое утро переворачиваю звёздные часы Солнцем вверх, а каждую ночь, укладываясь спать – вверх Луною. Теперь уже никто не скажет, что я запуталась во времени, наоборот – я распутываю себя во времени. Или время распутывается во мне. Звёзды при этом подмигивают и горят, словно говоря со мной на языке сердца. А когда встряхиваю часы, одна звезда или несколько звёзд перекатываются от Солнца к Луне или от Луны к Солнцу – и я обретаю помощь небес во глубине собственной души.

Киль, 2019