Два-с

Два-с.

"   Молчалин
     Нет-с, свой талант у всех...
     Чацкий
     У вас?
     Молчалин
     Два-с:
   Умеренность и аккуратность.
    Чацкий
      Чудеснейшие два! и стоят наших всех. "
А.С.Грибоедов "Горе от ума"
   
 Когда человеку доподлинно известно, что завтра — его последний день — это то ещё испытание. И Павлу не спалось. Спать  не было никакого смысла. Жить Павлу осталось ровно одни сутки. Нет, Павел не сомневался, не тешил себя бессмысленными иллюзиями, что может быть это какая-то ошибка. Он лихорадочно думал - как же прожить этот день. Но никаких мыслей не было. В долги он не влезал, в долг не давал, налоги  отчислял вовремя, даже плату за квартиры и дом никогда не задерживал и складывал все квитанции в специальную папку. Друзей Павел  растерял, с семьёй давно расстался, даже любовницы постоянной не заводил — во первых — хлопотно, а во вторых — не видел смысла привязываться к кому-то одному. Вообще — не видел смысла в привязанностях.  Упорядоченная жизнь — была его достоянием, его вторым капиталом и ни женщинам, ни друзьм, ни детям Павел не мог позволить покушаться на этот капитал.
Подумалось о неосуществлённых мечтах — поплавать с дельфинами, поесть медузу или полетать на воздушном шаре, но это все не его мечты. Павел не мечтал - он планировал. И с дельфинами плавал в море, и на воздушном шаре летал, и медузу ел( дрянь несусветная). Был в его жизни период путешествий. Летал, ездил, плыл на океанском лайнере. Такое... Никакой радости. Париж суматошный, взбалмошный, напыщенный. Рим и Венеция  тоже разочаровали — столько восторгов, а на самом деле - пшик. Эти путешествия больше изматывали - вечный напряг, боязнь опоздать на самолет, потерять билеты, мука спать в незнакомых, пусть самых лучших местах — все это ему не нравилось
Когда он был ещё совсем молод, то огонь в груди и адреналин и ни с чем не сравнимую радость давали деньги. Да, его первые крупные зароботки. Даже не дорогие вещи, машины, путешествия, что он мог оплатить, а именно наличные деньги. Их можно было потрогать, даже ощутить их неповторимый запах. Позже, когда высокие зароботки стали привычными, когда дорогие костюмы, еда, машины и путешествия приелись, он женился. Жена родила ему близнецов, потом они надоели, как надоедает одна и та же мелодия, даже гениальная. И он стал жить раздельно с семьёй. Павел горько усмехнулся : " А что если поехать проведать жену и детей, заехать к родителям попрощаться?"  Он опять горько усмехнулся — они уже привыкли без меня жить. И ежемесячные переводы солидной суммы на банковскую карту замечательно заменяют и сына и мужа и отца. Можно было позвонить и в течении часа приедет девушка и сделает всё, что он захочет, но Павел не спешил звонить. Никто ему не нужен. Но ведь должно быть у человека последнее желание. Напиться или попробовать что-то неведомое. С парашютом прыгнуть, черт подери... Только непонятно — на кой ему этот парашют.
Павел решил просто прожить последний день, как обычный свой день. Так и не уснув ночью, он утром принял душ, побрился, и поехал в офис. В офисе его сотрудники трудились как муравьи. Павел заперся в кабинете, обследовал все ящики своего рабочего стола. Кое-что выбросил, кое-что отдал шредеру на съедение. После обеда он покинул офис. Хотел оставить письменные распоряжения секретарю, но потом решил, что это излишне. Он все ждал, что почувствует хоть что-то — боль, грусть, страх, но его сердце билось ровно, и никакие неприятные симптомы не беспокоили.
Уже дома Павел просматривал газеты и журналы, лениво переключал программы, читал сообщения - он приучил сотрудников, деловых партнёров и даже семью, чтоб ему звонили в самых крайних случаях. Все остальное - в смс-сообщениях. Каждый день, ближе к вечеру он эти сообщения читал. В сегодняшних были короткие отчеты от подчиненных, два сообщения от мамы с вопросами все ли у него в порядке. Ничего серьезного. Павел выключил телефон. Затем погасил свет и сел в свое любимое кресло. Вот и закончилась жизнь. А хорошо, что это случится сейчас — думал он. Ни старости с маразмом, простатитом, опухолями, инфарктом и инсультом. Пятдесят три года - это зрелость. Организм ещё силен. Интересно, а про тоннель и свет в конце, врут или действительно... Павел прикрыл глаза. Ему, если по правде, было не интересно.
 Вот сейчас откроется дверь и войдет его смерть. Пусть она будет не безобразной безносой старухой, а молодой красивой женщиной длинноногой,  блондинкой. Павел пытался нарисовать портрет этой женщины. Смерть была точь-в- точь Шэрон Стоун в "Основном инстинкте".
В тишине и темноте обостряется слух. И Павел услышал шаги. Красивые ножки в тонких чулочках и лаковых туфельках, шаг неторопливый и упругий, вот клацнул замок. А она действительно — вылитая Шэрон Стоун. Вошла огляделась, раскрыла сумочку, достала блокнот, раскрыла, просмотрела страницу, затем другую, захлопнула блокнот и сморщив красивый носик произнесла: "Какие болваны! Вписали в реестр давно уже покойного! Болваны!" Она развернулась на каблучках и покинула  квартиру.
Когда дверь захлопнулась, Павел вскочил с кресла и заметался по комнате, потом заставил себя успокоиться. Видимо от волнения ему захотелось есть. Домоработница пока он был в офисе, приходила. Она приготовила ему борщ и отбивные. Павел ловко достал контейнеры с едой, поставил на стол графинчик с водкой и, выпив рюмку, принялся за еду. Когда на тарелках не осталось ничего, он почувствовал, что объелся. Достал аптечку и взял две таблетки "мезима". Пару раз обошел квартиру, чтоб съеденное утряслось, затем налил в стакан воды и запил таблетки. Когда запивал вторую, поперхнулся и долго кашлял. Прокашлявшись, подошел к зеркалу. Слезы все  текли из глаз, хотя кашель уже прошел, и таблетки, кажется, начали действовать  — тяжесть в желудке почти не беспокоила Павла. Он умылся, почистил зубы и лег спать.