Сказка для взрослых. Ночь накануне Рождества

- Спички, Спички! - послышался в темноте шёпот. – Monsieur! Не могли бы вы приблизиться. Я здесь в центре маленького круглого столика. Monsieur Спички, вы слышите меня?
- Пш-ш-ш! Слыш-ш-шим, Madam. Мы скоро, мы уже приближаемся…
Madam Рождественская Свеча, а это именно она звала из темноты Спички, заговорила низким, очень обаятельным голосом немного тягуче, нараспев. В густой темноте её голос звучал ещё более обворожительно.
- Monsieur! Не будете ли вы так добры, дать огня, зажечь меня. В этот вечер накануне Рождества я не могу думать ни о чём другом. Прошу вас, monsieur, огня!

Спички были уже совсем рядом, ещё секунда и над толстенькой конусообразной фигурой Madam Рождественская Свеча вспыхнул огонёк. Сначала он был слабенький, дрожащий, пламя сбивалось, прыгало, волновалось. Но вот фитилёк немного освободился от воска, и пламя сделалось ровным, высоким, приобрело правильную форму и перестало чадить.
- О-о-о! – восторженно вздохнула Madam Рождественская Свеча. – Благодарю!
Madam слегка склонилась перед Спичками в изысканном поклоне. Спички пшикнули с гордостью. Они были польщены, получить похвалу от самой Madam Рождественской Свечи было для кого угодно большой честью. По комнатке начал расползаться приятный аромат, сделалось уютно и душевно. Madam Рождественская Свеча прибавила огоньку, коротко трескнув, и комнатка, где начинается наша сказка, осветилась мягким естественным светом, за исключением одного самого дальнего уголка с небольшим старинным диваном. Это было совершенно неважно. Кому он был нужен этот кривоногий диван, когда весь бомонд сосредоточился в зоне освещения пламенем свечи. Бомонд практически в полном составе расположился на красивейшей Рождественской Ёлке, которая вдруг зашевелилась, затрясла веточками и зашуршала. Это ёлочные Игрушки и Украшения, дремавшие в пушистых еловых лапах, стали выбираться из уютных местечек на свет, удивлённо переглядываясь и перешёптываясь. Послышались первые радостные возгласы. Затем ёлочный народец осмелел и начал уже шумно обсуждать происходящее. Вспыхнула Гирлянда из разноцветных бегущих огоньков и… наступил настоящий Праздник, вернее его предвкушение, так как до Рождества оставалось всего два с небольшим часа.
- Друзья мои! – послышался притягательный голос Madam Рождественской Свечи, и все непроизвольно обратили взоры в её сторону.
Конечно, именно Madam Рождественская Свеча правила балом и по её величайшей инициативе комнатку начал заполнять настоящий Праздник.
- Мои великолепные добрые друзья! – продолжила Madam Рождественская Свеча, и все застыли, молча, благоговейно внимая ей. – Сегодня канун Светлого Рождества. Это ли не повод устроить себе Праздник!
Игрушки зашумели, затренькали наперебой, раскачивая свой нарядный уютный дом – Рождественскую Ёлку, звеня и поблёскивая радостными отражающимися в их боках огоньками.
- Madam, милейшая Madam! Мы так хотим Праздник, мы так долго ждали его, мы так рады, мы в полнейшем восторге!
- Верю, верю! Только не прыгайте так, иначе завалите Ёлку! – смеялась Madam.
- Ура! Ура! Какая радость! Какое счастье! Ради этого стоило пролежать в темном коробе на пыльной полке в чулане целый год… - не унимались Игрушки, не в силах скрыть восторг и восхищение. – Сейчас он начнётся наш волшебный сказочный Праздник!

Madam Рождественская Свеча снисходительно слушала весь этот радостный гомон и сердце её начинало наполняться каким-то неуёмным весельем и детской бесшабашностью. Это состояние Главной по Празднику передалось всем присутствующим. Игрушки задёргались на ниточках, уже не сдерживая смех и радость, стеклянные Шары всех цветов и размеров беспардонно кокетничали, перемигиваясь отражающимися в их кругленьких тельцах огоньками, между собой и со всеми другими Игрушками. Бусы, опоясав Ёлку по спирали, давно водили весёлый хоровод, издавая восторженные «звяк-звяк» и хрустальные «цок-цок», а «динь-динь» многочисленных Колокольчиков, как нельзя, кстати, дополняли всю эту ёлочную какофонию, напоминая всем, что Рождество очень близко, потому как, какое же Рождество без волшебного волнующего звона Рождественских Колокольчиков.

Madam Рождественская Свеча несколько раз тщетно пыталась унять не на шутку разгулявшуюся игрушечную публику.
- Осторожно, осторожно! Берегите Ёлочку и себя!
На самом деле ей очень не хотелось, чтобы веселье затихало, она жаждала Праздника. Madam Рождественской Свече нравилось это безумие, она сама притопывала на тяжёлой ножке массивного подсвечника «топ-топ» по столешнице. Рождественская Ёлка, вылупив от напряжения красный глаз Рождественской Звезды, венчающей верхушку, уцепилась всеми тремя длинными пальцами подставки за край ковра и надеялась не рухнуть. Пока ей это удавалось, и Ёлка была счастлива!

Игрушки подустали от самих себя и несколько сбавили темп веселухи. Правда, они всё ещё были возбуждены, тянулись друг к другу, чтобы цокнуться или прикоснуться. Это было очень по-семейному, очень трогательно. Все с особой силой любили сейчас друг друга, радовались красоте ближнего.

Надо сказать, что состояние влюблённости было обычным повседневным делом для обитателей Рождественской Ёлки. Ёлочный народец имел обыкновение влюбляться друг в друга. Причём каждый день влюблённые Игрушки находили себе новый предмет обожания, объект своей влюблённости. При этом они совершенно не обижались друг на друга и уж точно не завидовали друг другу. Делали они это легко и непринужденно. Обсуждать с друзьями свою очередную влюблённость было любимым занятием беспечных Игрушек. Может кому-то это покажется излишне легкомысленным, а чувства Игрушек поверхностными, только что тут скажешь? Это ведь их игрушечное ёлочное государство со своими сказочными законами и нормами поведения, и не нам их осуждать, а уж тем более нарушать.

Вот, к примеру, возьмём сегодняшнее утро. Серая войлочная Мышка шёпотом пищала на ухо своей подружке картонной Клубничке, что на рассвете влюбилась в Жирафика из папье-маше, но он косит свой взгляд глубоко чёрного маслянистого глаза на горбатенькую зелёную Черепашку, несмотря на то, что Черепашка с самого ранья прониклась любовью к Бурому Мишке, а он влюблён в полосатую Киску с огромным розовым бантом на прелестной шейке, но Кисуля строит изумрудные глазки красавчику Снегирю, который распушил яркие алые пёрышки на грудке перед пушистенькой белой Зайкой, а Зайка влюблена в звонкий Барабан, который, несмотря на все уговоры, не разрешил Зайке постучать по нему шустрыми передними лапками, хотя и принёс тысячу «пардонов» милашечке Зайке, сам же Барабан был до умопомрачения, до последнего стука влюблён в Красную Шапочку и с вожделением подставлял ей свой натянутый упругий бочок в надежде, что Красная Шапочка заметит его и постучит по нему заскорузлым (он же картонный!) пирожком, который она якобы несла больной бабушке, но случайно на Ёлке влюбилась в толстопузого неуклюжего, но ужасно милого Пингвинчика, который сломал клювик о пресловутый картонный пирожок и тут же влюбился в Пьеро, вернее в длиннющие рукава его нелепого костюма, а Пьеро был влюблён сразу во всех, причём до невозможности сильно, и это мучило его, Пьеро впадал в непроходимую грустную грусть, делал бровки домиком, опускал уголки плаксивых губок, плакал и сочинял, а потом жалобным голоском, заламывая тонкие руки и театрально запрокидывая голову, с пафосом декламировал то, что насочинял… кстати, именно в этот момент, посвящая свои проникновенные стихи-песню серой войлочной Мышке… круг – замкнулся.
И так целыми днями ёлочные Игрушки влюблялись, делились друг с другом своими чувствами и снова влюблялись, влюблялись, влюблялись… Всепоглощающее море любви и обожания каждодневно наполняло мир Ёлочных Игрушек и, как ни странно, приносило им бесконечное игрушечное счастье.

Вернёмся к грустному Пьеро, так как именно с его глубокомысленной фразы начали происходить необыкновенные события ночью накануне Рождества. А сказал Пьеро следующее. Он сказал грустным-прегрустным голосом, преисполненным жалостливых ноток:
- А добрейший Хозяин Monsieur Шарль разрешил бы нам устраивать эту веселуху? Не удивился бы (!) он, увидев весь этот бардак, не обиделся бы (!) он на нас за это? Не зашли ли мы слишком далеко?
Все мгновенно затихли, переваривая слова Пьеро и подыскивая ответы на его слишком прямые вопросы.
- Ах! Как ты красиво сказал, мой милый Пьеро! – встрепенулась вдруг Красная Шапочка.
С утра она была влюблена в Пингвинчика, но после того, как у него отломился жёлтый картонный клювик, когда он попытался склюнуть картонный пирожок, которым его угостила Кровавая Шапка (Пингвинчик сразу придумал ей эту кликуху), Красную Шапочку насквозь пронзила любовь к грустному поэтичному Пьеро.

Все посмотрели на Madam Рождественскую Свечу. Она затрещала, пламя заёрзало, заметалось – это Madam Рождественская Свеча думала, что же ответить бомонду.
- Конечно, добрейший Хозяин Monsieur Шарль не обиделся бы, - авторитетно заявила Madam Рождественская Свеча ещё более низким голосом, чем обычно. – С какого перепуга ему обижаться? Праздник ведь!
- Нет, ну действительно! Праздник никто не запрещает праздновать! Праздник – это святое, особенно Рождество! – зашумели Игрушки.
- Я слышал, добрейший Хозяин Monsieur Шарль пошел встречать Рождество к своей почтенной Madam Матушке, - сказал густым басом синий с серебряной блёсткой стеклянный Шар и сдвинул охапку блестящего искусственного снега, украшающего его круглую блестящую макушку, на сосредоточенный лоб. – У них так заведено. Традиция такая.
- Он к почтенной Madam Матушке праздновать Рождество, а мы же, как же, что же, мы же? Имеем право! – опять зашумели игрушки.
Кто-то несмело запел Марсельезу.

- Уверены?
Все застыли. Все узнали этот мерзкий, шипящий, какой-то грязный голос, который доносился из тёмного неосвещённого угла комнатки, где стоял старый диван на кривых ножках. Голос не предвещал ничего хорошего, мало того он предвещал беду, предвещал испортить всем Праздник, не мог не предвещать. Голос принадлежал старому вонючему Чёрному Носку. О, ужас! Он снова объявился, забытый за целый год. О, ужас! Ужас заключался в том, что все помнили, что сделалось с несчастной меховой Белочкой, которая позволила в прошлый Праздник возражать Чёрному Носку, призывая его вести себя прилично в солидном Обществе. Белочки просто-напросто не стало, Белочка исчезла навсегда, не оставив следов. О ней полдня напоминал клочок рыженькой шерсти, валявшейся на полу возле дивана на кривых ножках, а всем пришлось делать вид, что ничего не произошло, ужасаться про себя и стараться не смотреть на остатки Белочки. Вот что вспомнили сейчас ёлочные Игрушки и Madam Рождественская Свеча. О, ужас!

Наступила гнетущая тишина. Потом на Ёлке зашуршало, зашевелилось, завздыхало. Это Игрушки прятались в укромные местечки в еловых лапках.
- Накрылся Праздничек! – простонал Пьеро и запрокинул голову так, что чуть не выломал себе шею.
- Что?! Кто это сказал? Кто это у нас такой борзый? – прозвучал мерзкий голос Чёрного Носка.
Извиваясь змеёй, Чёрный Носок шустро выполз из-под кривоногого дивана на середину комнатки, уставился на Ёлку. Гирлянда из огоньков быстренько погасла, мигнув напоследок несколько раз.
- Сдаётся мне, что это печалька Пьеро разводит тут свою сопливую мутатень. А? – Чёрный Носок приподнял рваный мысок и начал выглядывать несчастного Пьеро среди еловых веток. – Покажись, несчастье!
- Ах! – ахнул Пьеро убитым голоском. – Похоже, я пропал. Прощайте, друзья!
Все молчали. Пьеро отодвинул веточку и предстал перед инквизитором, бедный, растерянный, подавленный, сгорбленный. Слёзы непроизвольно полились из его глаз, длиннющие рукава свесились до пола.
- Что забздел? Ха-ха-ха! – начал издеваться Чёрный Носок и отвратительно завонял.
Пьеро вздохнул в ожидании самого худшего.
- На колени, мразота! Распустил тут слюни и рукава. Ну-ка, сочини что-нибудь хвалебное про меня, понимаешь ли, оду, что ль какую, в мою честь, - Носок явно забавляла процедура измывательства над несчастным Пьеро.

Пьеро опустился на колени. Он пытался придумать хоть какую-то первую фразу будущей оды, посвященной Чёрному Носку, но на ум ничего не шло.
- Ну! – грозный окрик заставил его вздрогнуть.
- Сейчас, сейчас… - прошептал Пьеро извиняющимся тоном, - я стараюсь изо всех сил…
- …но не получается, да? – добавил Носок. – Уж не потому ли, что кто-то презирает меня, считает недостойным хвалебных од? Паршивый актёришка! Хватит распускать нюни! Гони стих! Или…
Чёрный носок качнулся в сторону Пьеро и тот упал в обморок.
- Прекрати…те! – вдруг раздался голосок, сходящий на визг.
- Хтой то? Выходи смельчак, заступничек!
Из глубины веток показалась головка в красном чепчике, затем Красная Шапочка вышла целиком.
- Ого! Какая кралечка! – восхищенно цокнул Чёрный Носок. – Обожаю смелых отчаянных мамзелек! Как звать? Хотя нетрудно догадаться, какая-нибудь Красенькая Шапчонка…Угадал? Иди поближе, зазнакомимся…
- Не собираюсь я ни с кем зазнакамливаться…
- Ух ты!
- Отстань…те от моего жениха!
- Опаньки! Это вот неживая тряпочка, которая свисла с ветки – есть тот самый жАних? Ха-ха-ха!
Чёрный Носок подполз поближе к Ёлке и потянулся к Красной Шапочке:
- Мамзель, что-то подсказывает мне, что скоро мы с вами переиграем вашего теперешнего жениха на нового. С этого момента я назначаю себя вашим законным женихом и забираю вас жить к себе, моя прелесть! – заявил беспощадный Чёрный Носок.
- А-а-ах!!! – очнувшийся было Пьеро снова опрокинулся в обморок от этих слов.
Красная Шапочка кинулась к нему и начала обмахивать картонным пирожком.
- Я с кем разговариваю, дерзкая девчонка! – разозлился Чёрный Носок.
- Да пошёл ты! – взвизгнула Красная Шапочка. – И прекрати вонять! Фу!
- ????? – возмутился и разгневался Чёрный Носок. – Да я…тебя…дрянь малолетняя!
- Стоп! Ну-ка, стоп! – встряла Madam Рождественская Свеча, которая больше не могла терпеть хамство Носка. – Не сметь портить Праздник!
- Ага! Вот вы как! Ну что ж, придётся вас проучить! – злорадно протянул Носок и всем стало невыносимо страшно.
- Не надо, - произнёс тонким бесцветным голосом снова очнувшийся Пьеро, - я сочиню оду, почти сочинил… я знаю, как она будет начинаться…
Пьеро приподнялся и начал декламировать нараспев:
- Жил на свете великий, но чёрный Носок… сейчас, сейчас, дальше… Ой, меня тошнит!
- Засунь себе свою оду в паршивую задницу! - рявкнул Чёрный Носок. – Шапка, живо ко мне под диван! Иначе, я за себя не ручаюсь!
- Шапочка, не слушай его… - стонал Пьеро.
- Успокойся, милый! Я не слушаю этого вонючку…
- Вот ведь, твари! Сговорились! Ну, я вам устрою! – пригрозил Чёрный Носок.
- Позвольте! – забасила от волнения Madam Рождественская Свеча. – Я не допущу…
- Кто там вякает? – озверел Чёрный Носок.
Он, мерзко извиваясь, подполз к маленькому столику, на котором стояла Madam Рождественская Свеча и обвился вокруг ножки. Затем произошло нечто ужасное. Чёрный Носок резко дёрнул столик за ножку, от чего тот качнулся и подсвечник вместе со Свечой сполз на самый край полированной столешницы. Ещё рывок и горящая Свеча грохнется на устланный ковром пол. И тогда! Тогда пламя перейдёт на ковёр, с ковра на Ёлку и … О, ужас!

 Игрушечный народец, наблюдавший из спасительных веток за скандалом, разом ахнул.
- Не надо, пощадите, нам страшно, мы все сгорим, погибнем! Простите нас, простите их! Мы так больше не будем, они так больше не будут! – заныли и запричитали Игрушки хором.
- Испугались, трусливые засранцы? – с удовлетворением заметил Чёрный Носок. – То то! Одно моё движение и все вы – прах!
- Не надо! Да, да, мы испугались! Мы в вашей власти! Не губите! Они попросят у вас прощение. Правда Madam Рождественская Свеча? Правда Красная Шапочка? Ведь вы раскаиваетесь? Пьеро, быстро сочиняй оду величайшему из величайших Чёрных Носков!
- Ну, я не знаю… - растерянно заговорила Madam Рождественская Свеча.
Дальше ей ничего не оставалось, как произнести:
- Прошу прощения…
- Громче! Не расслышал! – прикрикнул Чёрный Носок, поняв, что шантаж удался.
Бомонд взмолился:
-  Madam Рождественская Свеча, попросите прощения погромче, умоляем!
- Простите!!! – заорала Madam Рождественская Свеча. – И довольно! Отцепитесь от ножки!
- А то б там! Ща! – откликнулся Чёрный Носок. – На фиг дурацкую оду! А вот Шапку забираю. Я сделаю из неё покорную жёнушку. Подь сюды в натуре, дрянная девчонка!
- Нет, ни за что! – залился слезами Пьеро. – Шапочка, Красненькая моя Шапочка, не делай этого! Ах, я не переживу! Как же я несчастен!
Под его безутешные слёзы бомонд затянул не менее безутешно:
- Ша-а-апочка! Кра-а-асненькая! Спаси-и-и!

Красная Шапочка молча спрыгнула с еловой ветки и направилась в темноту к дивану на кривых ножках. Она ни разу не оглянулась на Рождественскую Ёлку, не посмотрела в сторону Madam Рождественской Свечи, не попрощалась ни с кем. Шапочке было всё равно, она «умерла», спасая всех от неминуемой гибели. Её провожали всем бомондом, высунувшись из поникших еловых лапок. Такая яркая весёлая Гирлянда не нашла сил зажечь свои огоньки, стайка mademoiselle Снежинок из тонкой белоснежной бумаги лишились чувств все разом и безвольно опала с Ёлки, остальные Игрушки безутешно рыдали. Где ты прекрасный волшебный Праздник? Горько.

Пьеро был в трансе, перевесившись через ветку, он лепетал что-то невнятное: «Я часто был печален, но не знал… не знал, что может быть совсем печально…о горе мне, я нисч, я разорён… а, нет, не то… Звезда моя зашла, настала тьма…»
- Это чья звезда зашла? – спросил кто-то громко.
За своими переживаниями Игрушки не заметили, как дверь в комнатку отворилась и на пороге появилась тётушка с потрясающе добрым розовым личиком. Тётушка была наряжена в кружевной белоснежный наряд и напоминала лёгкое пушистое облачко. Это была домработница Madam Полет. По секрету, по молодости замечательная Madam Полет была феей, доброй феей. Теперь она служила у Monsieur Шарля, но кое-что помнила из своей прошлой фейской жизни. Например, умела понимать разговоры зверей и птиц, и, конечно, ёлочных Игрушек, особенно накануне Рождества. Появилась Madam Полет, как вы понимаете, вовремя. Ещё секундочку и героическая Красная Шапочка совершенно скрылась бы в кромешной тьме под диваном, а там… страшно даже представить!

- Чем тут воняет, что за отвратительный запах? – возмутилась Madam Полет.
- Гадский Носок разлучил меня с нею… - начал декламировать Пьеро.
- Что-что? Не поняла…
Зашумели все сразу. Madam Полет ничего не могла толком разобрать и взмахом палочки (Волшебной, конечно! Из старых запасов!) остановила гвалт, предоставив слово Madam Рождественской Свече.
- Быстрее! Он уводит её под диван! Туда! – слегка наклонилась Свеча в сторону дивана.
Пламя выдернуло беленький передничек Красной Шапочки, которую удерживал Чёрный Носок, обвившись вокруг стройных ножек.
- Что здесь происходит? – удивлённо сказала Madam Полет.
Она быстро подошла к старому дивану и наклонилась.
- Носок? Пропавший чёрный носок? Да ты совсем провонял, не стиранный безобразник! Зачем ты пачкаешь Красную Шапочку? Быстро отлипни от неё!

Чёрный Носок послушался. Madam Полет сделала незаметное движение волшебной палочкой и в комнатку вошел трудолюбивый Веник. Он вымел грязный пошлый но-сок из нарядной праздничной комнатки. Больше его никто никогда не видел.
Красная Шапочка была свободна. Она не верила своему счастью и не могла стронуться с места, только глупенько улыбалась и плакала.
- Твоё место на Ёлке, дорогая! – сказала Madam Полет.
Она ткнула в направлении Красной Шапочки своей волшебной палочкой, из кончика которой серебристой ленточкой выскочили звёздочки и закружились в сверкающем танце. Невидимая сила подхватила Красную Шапочку и перенесла её на Рождественскую Ёлку под всеобщий восторженный возглас. Шапочку теребили, целовали, обнимали, благодарили. Она смущалась от такого повышенного внимания, Пьеро был рядом и расшаркивался в поклонах. Почему ему взбрело в голову делать это? Наверное, от перенесённого стресса. Потом влюблённые взялись за руки и закружились в очаровательном вальсе. Праздник снова пришёл, он вернулся в комнатку. Гирлянда запустила свои огоньки на самом сумасшедшем режиме, и всё заиграло, засветилось, замерцало. Все мгновенно забыли про недавние страсти-мордасти, весёлый смех и шутки не смолкали, все любили всех, радовались и были поистине счастливы, как и полагается в ночь накануне Рождества.

Madam Рождественская Свеча, заботливо водруженная в центр маленького столика горела мирно и ровно, наслаждаясь всеобщим весельем. Иногда перед ней проносились драматичные картины случившегося, и она слегка потрескивала, пламя немного колебалось, но всё быстро приходило в норму. Праздник состоялся! Он был здесь, прямо сейчас у неё на глазах! Свеча – горела на столе, Свеча горела!

В какой-то момент комнатка осветилась необыкновенным потрясающим Светом. Все замерли.  Madam Полет подошла к окошку и отдёрнула лёгкую ажурную занавеску.
- Чудо! – торжественно сказала Madam Полет. – Он - родился!
Игрушки смотрели в окно, где высоко в тёмном небе горела большая остроконечная Звезда. Свет Звезды завораживал, заставлял замирать сердца, наполнял их радостью, теплом и добром. Это был Неугасимый Свет Великой Рождественской Звезды, возвещавшей из Бесконечности всему Миру, что Спаситель родился, Он пришёл к нам, Он всегда будет с нами, Он – наш Бог!
 
Да, будет так!

Послесловие.  Наступило утро Светлого Рождества. Всё дремало после праздничной ночи. В комнатке было чисто, нарядно, пахло ёлкой. Madam Полет осторожно поднялась из кресла, подошла к маленькому столику и что-то положила сверху. Madam Рождественская Свеча тайком наблюдала за ней. Днём она не должна была оживать, только ночью. Это был негласный закон сказки.
- Ну, вот так. Надеюсь, Monsieur Шарль быстро заметит это и сочинит ещё одну волшебную сказку про Рождество…А мне пора…дела…

Когда Madam Полет вышла из комнатки, осторожно прикрыв за собой дверь, Madam Рождественская Свеча слегка наклонилась и присмотрелась к листочку бумаги, оставленному феей-домработницей. На листочке потрясающей красоты почерком с многочисленными завитушками было написано всего несколько слов: «Ночь накануне Рождества. Сказка.  «Спички, спички! – послышался в темноте шёпот…»
Где-то она это слышала…