7. Апокалипсис и строительство словесного храма

«Апокалипсис» как образ духовной жизни человека.

7. «Апокалипсис» и строительство словесного храма.

Горение греха страсти, как спасение души, возрождение, одухотворение и восстановление тела, как небесного храма, посреди дымов сгорающей бессовестности семи царств человеческой природы, показывается нам в 16-й главе «Апокалипсиса».
Суд над семью царствами души и победа души над греховными страстями, описанные нам в 15-й главе Откровения Иоанна, не может не выйти из души в тело человека: - «И услышал я из храма громкий голос, говорящий семи ангелам: идите и вылейте семь чашь гнева Божия на землю» (Откр.16, 1).
Нам снова предоставляется видение семи ангелов, изливающих на землю «семь чаш гнева Божия», возвращая нас, опять и опять, к шести дням творения человека, и к тайне седьмого дня - его падению, жизни в «тени и сени смертной» и предстоящему ему «воздаянию».
Здесь мы сталкиваемся с очень интересным и таинственным образом «громкого голоса из глубины храма», говорящий с «семью ангелами» нашей души, иначе говоря, с «царём царей», нашим истинным и богообразным «Я» и слышим - «идите и вылейте семь чашь гнева Божия на землю». И это свидетельствует о глубокой тайне нашего «Я», в котором скрыты начало и конец, и Бог и диавол, враждующий на Него, и наше богосыновство, и наша свобода быть предтечей антихриста, наше лицо и наша природная индивидуальность, та маска, которая превращает нашу природу в некое квази «Я». Здесь хранятся истоки наших желаний, наших мыслей и восприятия наших чувств.
Чем отличается упомянутое нами природное квази «Я» от нашего настоящего «Я», от нашего истинного и искреннего «Я»? - Тем, что расположилось посреде животной телесности человека, подчинило её себе, и животновлавствует над животной телесностью, чувственной плотью человека, а в остальных царствах, ему приходится бороться с обличением ангелов Бога Вышнего.
Это показывает нам первый из семи ангелов - ангел царства нашей чувственной плоти: - «И пошёл первый ангел и вылил чашу свою на землю: и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его» (Откр.16, 2).
Образ и безобразность, совестливость и бессовестность, стыд и бесстыдство, скрываются под символом «отвратительных гнойных ран на людях». Квази «Я» имеет на себе «начертание зверя» и покланяется не образу Бога в себе, а «образу самого себя», ибо «дракон» и искусил наше «Я», сделав его «зверем», тем, что объявил ему о том, что оно, наше «Я» - это и есть бог.
Все дальнейшие события этого видения, в Откровении Иоанна, описывают страсти, происходящие с силами и способностями нашей плоти!
Что, например, имеется в виду под морем, превращающимся в кровь: - «Второй ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и всё одушевлённое умерло в море» (Откр.16, 3)?
А ведь это - ни что иное, как описание того безнравственного, лишённого духовной жизни и полного духовной мертвечины, состояния человеческого общеста, которое мы видим вокруг нас и сейчас, и в исторической перспективе. - «Всё одушевлённое умерло в море», жива только бездушная плоть и всё плотское, которое, с нравственной точки зрения, никак не обеспечивает отличия человека от животного! Наличие в поведении человека лишь этики и морали превращает человечество в особую разновидность среди прочих стайных и стадных животных, характеризующуюся наиболее сложным социальным поведением, превращая животный рассудок в плотской ум.
Как только не называет Предание подобное «падшее» состояние человечества: человек плотский, зверь в образе человека, человек оскотинившийся, приложившийся к скотам бессмысленным.
Свидетельством того, что этичность и моральность поведения есть гарантия только плотского внутреннего переживания себя и внешнего поведенческого состояния человека, не обеспечивающая его духовности, нам служит действие третьего ангела: - «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь» (Откр.16, 4).
Здесь речь идёт о нравственности, о пневме и пневмологии, которые, как раз, и являются «источниками вод» - источниками «рек» - человеческой психики и психологии, которые и образую моря социального поведения людей.
И далее мы слышим голос «ангела вод» - ангела совести, живущего во глубине плоти каждого человека, выносящего суд совести и самому себе и тому обществу, членом которого он является: - «И услышал я ангела вод, который говорил: праведен и свят ты, Господи, который есть и был, потому что так судил; за то, что они пролили кровь святых и пророков, ты дал им пить кровь: они достойны того. И услышал я другого ангела, говорящего от жертвенника: ей Господи Боже Вседержитель, истины и праведны суды твои» (Откр.16, 5-7).
Разве мы можем убить свою совесть «которая была и есть», и жить без её укоров?! Разве не плодим мы врагов и вражду вокруг себя!? Разве не «пролили кровь» других людей, и теперь, по «достоинству нашему», Бог «дал нам пить кровь». И разве не подтверждает решения этого суда наивысшая инстанция в нас, - «звучащая от жертвенника нашей души - ей Господи Боже Вседержитель, истины и праведны суды твои».
То, что единство воли и ума без совести перестаёт быть самым главным в жизни человеческой души и в обстоятельствах телесного быта человека показывает нам четвёртый ангел: - «Четвёртый ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнём. И жёг людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сиими язвами, и не вразумлялись, чтобы воздать ему славу» (Откр.16, 8-9).
Человек сам выстроил своё «солнце свободы» - обстоятельства своей жизни - то «солнце», свет которого освещает ему путь его жизни: что ему хотеть и к чему стремиться! И именно это «солнце его свободы» стало «жечь его огнём». Но, несмотря на то, что «жжёт его сильный зной», человек, поклонившийся «зверю», «не вразумляется, чтобы воздать славу» своей совести! Не хочет признавать, что она - «имеет власть над язвами его».
Всё, происходящее с человеческой плотью зависит, как мы видим, от нравственного состояния человеческого «Я», которое и стало «престолом зверя» и пятый ангел выносит ему приговор, произнесённый его собственной совестью, внутри самого «Я»: - «Пятый ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих» (Откр.16, 10-11).
Внутренний мир человеческого «Я», его пневма, потерпела нравственный ущерб - «царство его сделалось мрачно»! И речи человека, склонившегося перед «зверем», стали злобными, такими, как будто «он сам покусал свой язык» и мстит всем, в том числе и себе, за «свои страдания». Не находя себе утешения и отдохновения «от своих страданий и язв» на земле, он «хулит Бога небесного» и может «раскаяться в делах своих».
Откровение Иоанна сравнивает в этом месте человеческую плоть с землёй, омываемой и питаемой «великой рекой Евфрат». Человеческое «Я», как мудрый царь, было призвано так руководить водами своей психики, чтобы своими делами творить в себе путь «царю царей от восхода солнечного»! - Но, его отступление от совести, привело к тому, что: - «Шестой ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного» (Откр.16, 12).
Невозможно царям творить пути по «мёртвым водам»! - И «солнце правды» осушает «воды лжи», «воды страсти и греха», чтобы открылся «путь царям от восхода солнечного», для произнесения суда над тем, кто - «умертвил воды свои и населил их всякой мертвечиной».
Какова причина превращения человеческой природы в «мёртвые воды» и к чему приводит эта «мертвечина вод» душу человека?
Вот что говорит об этом Откровение Иоанна, созерцанием шестого ангела: - «И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя, и из уст лжепророка трёх духов нечистых, подобных жабам: это - бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя. Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим, и чтобы не увидели срамоты его. И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагедон» (Откр.16, 13-16).
Как хочется каждому из нас выглядеть красивым и справедливым, правдивым и праведным, белым и пушистым. Но нам, практически, очень редко удаётся выглядеть таковыми, поскольку мы не распоряжаемся и не владеем правдой в себе. Всё, что нам действительно подвластно, так это «духи нечистые, подобные жабам», исходящие из уст того квази «Я», которое властвует внутри нас - «выходящие из уст дракона и из уст зверя, и из уст лжепророка».
Эти «духи нечистые творя знамения» совсем не нашей правды, не правды Бога! Они идут к «царям земли всей вселенной», во все царства нашей природы, для того, чтобы побудить их противостоять стыду от правды Бога! - Чтобы «собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя».
Они «идут как тать» во тьме ночи неправды, лжи и обмана! И блаженны те из нас, людей, которые сведущи о власти «зверя» в себе, которые настороже - «бодрствующие и хранящие одежду свою», чтобы не быть им посрамлёнными стыдом - «не ходить им нагими, и чтобы не увидели срамоты его».
Все силы «дракона» и «зверя» собираются в нашей плоти в том месте соединения души и тела, которое «называется по-еврейски Армагедон», для того, чтобы окончательно подчинить человека себе и лишить ангелов Бога Вышнего возможности вступать в пределы природы человека.
Но напрасны упования «дракона» и «зверя» на победу в этой битве! Ибо кто может одолеть наше истинное «Я», поддерживаемого Богом и ангелами Его …
И вышел из храма ангел седьмого и высшего царства нашей природы, в котором зиждется совесть и вера: - «Седьмой ангел вылил чашу свою на воздух: и из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось! И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!» (Откр.16, 17-18).
Чем жить и дышать человеку, как не совестью! И разве не это Древо Жизни, по свидетельству Моисея, оградил ангел огненным мечом, после того, как люди, нарушив заповедь, быль изгнаны и блаженства сладости и чистоты, радости и счастья? И теперь сам «воздух» души человеческой горит огнём, свидетельствуя человеку о его бесстыдстве. Так настало время и из «храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось!», напоминая нам о том, о чём слышал Моисей от Бога: - «… в день, в который ты вкусишь от Древа Познания, смертью умрёшь» (Быт. 2, 17).
Пришло время духовной смерти, стыда и суда для «упавшей», ставшей страстной и греховной плоти человека! Для всех городов и царств, покорившихся «дракону» и «зверю». И свершилось в нём «великое землетрясение» суда на самим собой, такого, «какого не бывало с тех пор, как помнит он себя на земле». Обступили о обрушились на него «молнии, громы и голоса» суда его совести! - И такую силу дал Господь Бог совести этого человека, что не могли устоять против неё «дракон» и «зверь» и вся сила их …
Как может «великий город» человеческой души устоять! - И что же происходит с душой человека? - «И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его. И всякий остров убежал, и гор не стало; и град, величиною в талант, пал с неба на людей; и хулили люди Бога за язвы от града, потому что язва от него была весьма тяжкая» (Откр.16, 19-21).
Откровение Иоанна свидетельствует нам о том, что душа человека распалась - «город великий распался на три части», стала страстной, тленной и смертной. Пали, погрузились в язычество, лишились постоянного и главенствующего присутствия совести, все города и царства человеческой природы - «города языческие пали».
И Иерусалим, вместо того, чтобы, восходя к небу, строился великим градом, стал «Вавилоном великим», и был «воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его».
И эта «чаша вина ярости Бога» проявилась в том, что в природе человека не осталось ни одного места, не затронутого грехопадением - «всякий остров убежал», и всё великое в уме и сердце человека исчезло - «гор не стало». Человеческая свобода опошлилась, стала безнравственной. Его желания измельчали и заключили себя в плен плоти. Человек потерял возможность блаженного стремления к небесному - к истинно великому.
Это стремление стало приносить ему только страдания - «и град, величиною в талант, пал с неба на людей». Таланты и способности человека перестали быть блаженными - «язва от града небесного была весьма тяжкая». А люди роптали на Бога, обвиняя Его в том, что случилось с ними, и говорили о наказании божьем - «хулили люди Бога за язвы от града».