Звериный оскал

В небольшом селе, вблизи хвойного леса рос мальчик. Мальчика звали Ян и в груди его жил ворон.
Как вышло, что в груди у ребенка поселилась птица, никто не знал наверняка.

Одни говорили, что это проклятие. Другие – что метка древнего бога. Кто-то считал это глупыми небылицами. Самым странным был слух о том, что мальчик в младенчестве заблудился во сне и родители не могли его разбудить. А когда ребенок проснулся, в его груди билось два сердца – птицы и человека.

Как все было на самом деле, знал только сам мальчик, но он не помнил.

В селе жили простые люди и сложные истории забывали быстро. Спустя десяток лет, даже родители мальчика перестали волноваться.

Ян был похож на обычного ребенка. Любопытный, как и все дети, и в меру ленивый. Только тихий и немногословный. Он был не слишком странным, чтобы его опасались и избегали. Но и не слишком обычным, чтобы к нему тянулись и любили. Никто не вспоминал, что в груди его живет ворон.

Почти все время птица спала. Ян чувствовал лишь тепло в груди и биение маленького сердца, которое стучало чаще его собственного и немного тише. Когда Ян пугался, птица замирала и от это внутри становилось очень холодно.

Иногда ворон переворачивался и мальчик не мог сделать ни вдоха ни выдоха, а перед его глазами проплывали картины, похожие на сны, только гораздо ярче и непонятней.

Ян дал птице имя – но никогда не произносил его вслух. Ворон понимал все его чувства и мысли, порою, лучше чем сам мальчик. Слова им были не нужны.

Лишь изредка Ян рассказывал вслух истории, порождённые его снами, закручивая слова в причудливые ритмы. В эти минуты сердца их бились в унисон – сердце ребенка разгонялось, а сердце ворона становилось громче.

Ворон никогда не причинял ребенку вреда. Пару раз вел себя странно –
ерошил перья и приподнимал крылья. В груди от этого становилось тесно и горячо и по телу мальчика прокатывалась волна дрожи. Каждый раз на следующую ночь что-то случалось в селе. Внезапная смерть, нападение дикого зверя или пожар.

Лишь однажды птица сделала ему больно. Яну снился странный сон. Словно он застрял в темноте, непроглядной, плотной как сметана и липкой. Мальчик не мог пошевелиться или закричать, черная жижа всасывала его, поглощала. Тогда ворон ударил изнутри. Острый клюв прошел сквозь мышцы и сухожилия, зацепил кость и разорвал кожу.
Мальчик проснулся хрипя и задыхаясь, а когда пришел в себя – почувствовал, как теплая влага стекает по груди и животу.

На рассвете Ян собрал окровавленные простыни и порванную сорочку и закопал их на опушке леса. Родителям сказал, что упал на ржавый гвоздь.
Рана заживала долго. Медленно затягивалась, саднила, а порой снова принималась кровоточить.

Раньше Ян ничего не боялся. Но теперь, хотя рана была небольшой, ему казалось, что в груди у него дыра. Ворон, живший внутри, был теперь беззащитным и от этого мальчику было страшно.

Ян стал избегать оживленных игр и людских сборищ больше прежнего. Часто уходил в лес, садился на мягкий мох и слушал клёкот птиц. Там он чувствовал себя в безопасности. А ворон стал шевелится чаще, посылая ребенку чудные и красочные образы. С каждым днем Ян все больше понимал язык птицы, чувствовал связи между образами и различал их смысл. 

Так, в один из дней Ян понял смерть. Он научился видеть, как жизнь, покидая тело человека или скота, медленно стекает обратно в землю. Как соки листвы и кустов поглощает мох. Как голос соловья после его смерти сливается с порывами ветра. Ян не полюбил смерть, но большее ее не боялся.

Говорят, число двенадцать обладает какой-то особой силой, каким-то утраченным и позабытым смыслом. Правда это или нет – никто не знает наверняка. Но когда Яну исполнилось двенадцать лет, ему стал сниться один и тот же сон.

Он ничего не видел – темнота была непроницаемой – даже собственных рук, будто их и вовсе не было. Пахло грозой и горящими торфяниками. Тихо, словно звуки, как и цвета, поглотило нечто. Ни дыхания, ни стука сердца. Спазм схватывал горло, пересыхало во рту, пульсируя двигались внутри тела потоки крови, сжимался желудок и в груди беззвучно хлопал крыльями ворон. 

Тишина разбивалась на осколки и все вокруг заполнял жуткий, хриплый, яростный рык. Словно предсмертный вопль сотни разных зверей сливался в один звук. Ян закрывал уши ладонями и сгибался, но рык становился лишь громче. Мальчик чувствовал, как тело его падает на землю, а ладони заливает теплая кровь.

Тело пульсировало, как вена, билось в агонии. Он чувствовал, как жизнь вытекает. За мгновение до пробуждения перед глазами мелькал образ разинутой пасти неведомого зверя. Огромные зубы, больше гор, смыкались далеко за его спиной и Ян проваливался в пустоту. А после просыпался.

Один и тот же сон из ночи в ночь терзал юношу. Ян боялся засыпать, но без сна мог продержаться не больше двух суток и обессиленный уплывал в забытье, встречающее его тем же кошмаром.

Он молил ворона о помощи. Но птица крутилась в груди и посылала один и тот же образ: лесная тропа на рассвете и журчание ручья вдалеке.
Но Ян стал бояться леса. Хвойная чаща казалась ему логовом зверя.

Каждое пробуждение было тягостнее предыдущего. Сон больше не приносил силу, а отнимал. Ян просыпался не целиком, словно какая-то часть его души все еще блуждала в лабиринтах сновидений. Глаза застилала пелена. Вся окружающая реальность – предметы, люди, деревья, лавка у дома – стали размытыми, их очертания колыхались, а цвета смешивались.

Краски блекли с каждым днем. Внутри юноши рождалось равнодушие. Запахи притупились, еда утратила вкус. Ян почти ничего не ел уже неделю. Птица в груди притаилась, словно чего-то ждала.

Однажды обессиленный юноша споткнулся и упал на кучу дров, острый сук порвал кожу и вошел в ладонь. Кровь заструилась по пальцам, но она была черной. Ян закричал, сердце его бешено колотилось, стучало в висках. Ворон очнулся ото сна и стал поворачиваться внутри, круг за кругом.

Ян увидел зеленую яркую траву, желтые теплые солнечные лучи, бурые стволы сосен, голубоватый мох, красные перья на груди птиц и в этот миг понял – он давно уже не различал цветов. Весь мир для него состоял лишь из множества оттенков серого, белого и черного.

В эту ночь юноша не сомкнул глаз. И только небо начало светлеть, направился в сторону леса, чтобы к восходу солнца найти нужную тропу.

По дороге Ян разглядывал потухший для него мир: черное месиво травы под ногами, серое небо. Ворон все время переворачивался в груди, и показывал юноше место, с которого нужно начать путь. Но найти его оказалось непросто – в серых цветах все казалось одинаковым.

Возможно, он случайно ступил на заветную дорогу. Но мир начал окрашиваться – тут мелькнул рыжий пень срубленной лиственницы, там сквозь серую пелену пробились красные ягоды. Чем дальше Ян заходил в лес, тем легче ему становилось, усталость таяла в утреннем тумане.

Он шел весь день – вперед и вперед, влекомый упрямой птицей. К закату солнца, когда лес залили оранжевые лучи, Ян различал все цвета. Он лишь раз присел отдохнуть, да напиться воды в горном ручье.

Не успело скрыться дневное светило, как на синий небосвод вышла луна. Почти полная, круглолицая. А Ян продолжал путь в глубины леса, залитого серебряным светом. Так шел он всю ночь и весь следующий день, пока не упал обессиленный под огромным деревом. Прислонился спиной к мощному стволу и заснул.

Спал он спокойно и крепко, может быть, несколько часов, а может –  несколько дней. Но когда юноша проснулся, над его головой стояла полная луна. Голод бурлил в желудке. Ян хотел поискать грибов или ягод, но когда встал и увидел дерево, у которого спал – застыл на месте.

Ствол был так велик, что и десять человек, взявшись за руки, не смогли бы его объять. А вместо ветвей в небо уходили корни, могучие, извилистые, черного цвета с красными жилами. На них росли корни поменьше, разветвлялись во все стороны, как паутина.

Ян посмотрел под ноги и увидел, что из земли на поляне торчат ветви, пробившие рыхлую почву, тонкие и толстые, зеленоватые, молодые. А на ветвях – крупные листья, больше ладони, странной формы – шестипалые.

Ворон в груди юноши приподнял крылья. Ян услышал где-то вдалеке тяжелую поступь и хруст, кто-то ломал ветки. Земля задрожала, а треск усилился, казалось, где-то рядом падают деревья – одно за другим.

Ян сразу понял, что приближается зверь. Упав на колени, он уткнулся лицом в землю. Ворон бился внутри, расправлял крылья, вертелся, щелкал клювом. Грудная клетка готова была треснуть, ребра раздвигались, надрывая мышцы. Парализующая огненная боль требовала выхода. Ян закричал и поднял глаза.

Он увидел, как из глубин леса приближается существо вдвое больше медведя. Тело его, сплетенное из ветвей и корней, трещало от каждого шага. Костяные оленьи рога на голове ломали кусты и деревья, попадающиеся на пути. Яростный рык, переходящий в звон рога, вырвался из разинутой пасти. Могучее дерево, у подножия которого сидел Ян, задрожало и с неба посыпались корни.

За мгновенье до того, как сердце юноши остановилось от страха, ворон разорвал его на части своим крепким клювом и проглотил.

Никто больше не видел Яна в селе. Одни говорили, что он умер в том лесу. Другие – что юноша обратился в ворона и улетел.
Самым странным был слух о том, что он вернулся в село на одну ночь, повзрослевшим мужчиной, с меткой ворона на груди, забрал дочь конюха и уехал. Кто пустил этот слух неизвестно, но дочь конюха действительно пропала.

Как все закончилось на самом деле, знает только сам Ян, но эту историю он не рассказывает простым людям.