Не предавай меня

Не предавай меня.


Каштанка и Султан.
(Повесть)

            Ленка восьми лет отроду, уже успела вместе со своими родителями и младшим братом исколесить многие тысячи километров по просторам Сибири и Дальнего Востока. Не потому, что она хотела переездов и стремилась побывать в разных местах. Не потому, что ее одолевали романтические настроения. Причина «путешествий» одна и самая бытовая. Ее родители Алексей Ефимович и Алла Ивановна работали строителями. Нет. Не в прямом смысле – каменщик, плотник, маляр. Они строили теплоэлектростанции. Что такое теплоэлектростанции Ленка плохо понимала. Как их строят, и что в них происходит, совершенно не интересовало девочку, впрочем, как и любого другого ребенка ее возраста.
                Всех пониманий хватало только на одно, тепло в каждой квартире это в какой-то степени заслуга ее родителей. А поскольку в суровых условиях Сибири тепло в доме жизненно необходимо, то получалось, что папа и мама занимаются важным, серьезным и ответственным делом. Папа работал мастером участка, и все время что-то где-то монтировал. Постоянно участок из-за неувязок торопился, нагонял, укладывался в сроки. Вероятно, Алексей Ефимович был хорошим специалистом своего дела. Его самого и его участок отмечали в приказах, награждали премиями, а потом «перебрасывали» на новую стройку, новое место жительства. Многие из профессионального окружения мастера в длительные командировки ездили одни. Семьи оставались проживать на постоянном месте. Жены работали, дети учились. Отцы мотались по Сибири.
                Алексей Ефимович считал, что семейный человек должен жить с семьей. Зачем тогда жениться? Жена не только любимая женщина, еще надежный тыл и верный друг. Трудности, сложности, неустроенность супруги должны преодолевать вместе. Разве это семья, когда муж в одном месте трудится и живет, жена в другом. Дети тоже должны находиться рядом с обоими родителями. Отец гораздо более требовательный воспитатель, нежели мать, его влияние трудно переоценить в становлении личности ребенка. Поэтому по окончании строительства ответственного мастера направляли на следующий объект, семья вставала на крыло, все начиналось сначала.
                На этот раз судьба занесла семью в  строящийся поселок на берегу озера Байкал. Название озера дало название поселку – Байкалск. С папиной работой было изначально понятно. Мама устроилась сметчицей. Для Ленки название маминой специальности ни о чем не говорило. Она несколько раз, в силу сложившихся обстоятельств, ездила к ней на работу, но просвещеннее от этого не стала. Разве что понятие «контора» приобрело некие реалии. Когда в разговоре родители употребляли слово «контора», в сочетании «с этой конторой» или «ваша контора», Ленка не могла понять, каков он, этот зверь, по имени «контора». Только при личном посещение сего места, контора приобрела вполне определенные очертания. Ничего особенного. Длинный мрачный, непонятно какого цвета, барак с множеством окон.
                Через все строение проходит длинный, темный, холодный коридор. Вроде через каждые пять шагов лампочки, но их явно не хватает для полноценного освещения и потому помещение кажется абсолютно безжизненным. С обеих сторон коридора множество дверей. За дверями жизнь бьет ключом. Там осуществляется эта самая работа. Стоит быстренько проскользнуть по коридору, и оказываешься в светлой, небольшой комнате. Здесь звонят телефоны, ведутся разговоры, стучат пишущие машинки. Интересно, необычно, увлекательно.
                В самом начале коридора, на специальной подставке установлен алюминиевый бак, похожий на выварку для кипячения белья, только бак со специальным краником. В нем налита питьевая вода. К ручке емкости на цепочке прикреплена алюминиевая кружка. Видимо человек, который отвечал за сохранность имущества, боялся воровства. И в самом деле, непривязанную кружку можно запросто стащить. Попробуй, уследи. А унести с большим тяжелым баком, да еще наполненным водой, очень затруднительно, если вообще возможно. Бак и кружку исправно мыли, воду меняли.
                На каждой двери висели таблички с указанием отдела или бюро. Ленке интересно было шастать по коридору, изучать таблички, заглядывать за двери и непременно здороваться с обитателями кабинетов, расплывшись в довольной улыбке. Алла Ивановна строжайше запрещала выходить из сметного отдела, но разве сообразительная девочка не придумает причину?
                Кроме Аллы Ивановны в кабинете находились еще две сотрудницы, которые зарывшись в куче бумаг, не обращали внимания на юную помощницу. В углу, на свободном столе стояла пишущая машинка, мать усаживала за нее беспокойную гостью и та, тыкая одним пальцем по кнопкам, набирала придуманные фразы. Занятие быстро надоедало, душа опять рвалась на волю, в коридор.
                Ровно в пять часов вечера трудящаяся гвардия перемещалась в служебный автобус. Здесь царила уже совсем другая атмосфера. Люди делались веселыми, общительными. Слышались смех, шутки, анекдоты. Можно подумать, целый день их держали взаперти в темноте. Теперь выпустили на свет, в радостную действительность. Автобус имел одну остановку -  около магазина. Народ высыпал на улицу и дружно прощаясь, мчался по своим, теперь уже бытовым, делам.
                Алексей Ефимович приезжал минут на сорок позже на том же автобусе. Существовал негласный закон. Сначала увозят конторских. Больше половины из них женщины, а значит, матери и жены, на которых, понятно, дом и семья. Второй партией место работы покидали работники «производственной площадки». То есть те рабочие и инженерно – технические сотрудники, которые непосредственно возводят теплоэнергетическую станцию. Тем не менее, в квартире родители оказывались, практически, одновременно. За то время пока отец добирался до дома, мать успевала затариться продуктами, забрать Вовку из садика и много чего сделать.
                Ленке нравилось жить в Байкальске. Она сразу полюбила огромное студеное озеро. Для нее Байкал, скорее, был настоящим морем и совсем не потому, что девочка никогда не видела настоящего моря. Так много чистой, хрустальной воды, так далеко, у самого горизонта растворился темной полоской, противоположный берег. А силища, какая неописуемая силища, заключена в живом, цельном организме, под названием  - Байкал. Девочка любила слушать Байкал, шум накатывающихся на береговую гальку, серых, холодных волн, успокаивал своей монотонностью и в то же время способствовал неспешному размышлению. Отсутствие суеты, многовековая размеренность жизни озера, невольно передавались Ленке.
                Здесь, на берегу Байкала, она открыла для себя целый мир, состоящий из всякой всячины. Нежные, беззащитные розовые цветы багульника, вызывали в ней, с одной стороны, жалость. Ведь еще не весь снег сошел, на улице холодно и нет никакой зелени. Они уже цветут, давая людям надежду на скорое тепло. С другой стороны, восхищали своей стойкостью и жизнелюбием. А специфический запах и вкус черемши? До приезда в Байкальск она не знала  об этом своеобразном растении. Здесь попробовала и распробовала с солью и черным хлебом. А пьянящий морозный запах тайги? Разве есть еще где-нибудь на свете такой тягучий, насыщенный запах хвои? Свежесть Байкала в сочетании с лесным духом, оставляют неизгладимый след в памяти любого человека, хоть однажды посетившего легендарное озеро.
                Байкалск строился прямо в тайге. У вековых деревьев ценой огромных усилий отвоевывалось место под застройку домов. Деревья сначала спиливали, потом корчевали, ровняли грунт и только потом приступали к строительству. Все дома возводили из дерева и это понятно. Зачем привозить материалы издалека, если можно использовать то, что растет прямо под носом. Жилища ставили двухэтажные и двух подъездные, с четырьмя квартирами на лестничной площадке. Принцип застройки не отличался новизной.
                Значительный участок земли, в виде квадрата, огораживался высоким забором. Над забором натягивалась в два ряда колючая проволока. По углам вышки с огромными прожекторами и двумя вооруженными охранниками. Единственный вход на территорию возможен только через высокие деревянные ворота, с каждой стороны ворот тоже вышка. Самые трудоемкие работы выполняли заключенные. Люди, которые за преступления сидели в тюрьме. Где они жили, то есть где находился лагерь, ребятня не знала. Зато весь поселок слышал, когда заключенных привозили и увозили.
                Сначала Ленку шокировало это действо, но со временем привыкла и относилась к неприятной процедуре, как к необходимости. Утром на дороге перед воротами закрытой зоны появлялись машины с охраной и собаками. Летом солдаты из охраны были одеты в форму защитного цвета и сапоги, а зимой в белые, нарядные тулупы и валенки, шапки-ушанки и меховые рукавицы. Солдаты с автоматами и собаками выстраивались вдоль дороги с обеих сторон. Округа оглашалась лаем собак и командами военнослужащих. Для небольшого, тихого поселка подобное нашествие не могло оставаться незамеченным.  Заключенных привозили на грузовых машинах, с высокими бортами. Перед закрытыми воротами задний борт откидывали. Сначала спрыгивала охрана, сопровождавшая зеков в пути, потом по очереди, друг за другом они сами. Вечером все повторялось. Сначала выстраивалась охрана с хрипящими от возбуждения собаками, потом выводили зеков. Погрузка, машины отъезжали.
                Зеки работали на строительстве шесть дней в неделю с выходным в воскресенье. Привозили их в любую погоду и время года. Температура воздуха на улице тоже не имела никакого значения. Летом еще куда ни шло, а вот зимой на сибирских морозах этим людям, несомненно, было тяжело. Порой, в морозы за сорок в школе отменяли занятия, но никто никогда не отменял работу зеков. Ленка, хоть и родилась в Сибири, холод переносила с трудом. Она закутывалась в мамину шаль так, что на улицу выглядывали только глаза, до самой школы бежала бегом. Впрочем, этого короткого времени хватало, чтобы ресницы, брови и шаль вокруг лица покрывалась белым налетом инея, а руки немели.
                Лена с другими ребятами бегала смотреть на заключенных. Одетые в темно-серые телогрейки, шапки и штаны на лютом морозе, пронизывающим до самых костей, ветру, они спрыгивали с машины на землю и жались друг к другу. Рев машин, истошный лай сторожевых собак, злобные выкрики охранников, разлетались по округе, казалось, на многие километры. Ленка до глубины своей детской души жалела этих серых, мрачных зеков. Дома родители, в школе учителя всячески объясняли, что среди заключенных воры, убийцы, насильники. Эти люди специально изолированы от общества. Они опасны и ходить глазеть на них нельзя. Кого из детей, когда останавливало «нельзя»? Наоборот, если нельзя, то просто необходимо.
                Девочка бегала смотреть на печально-горькое действо не из любопытства. Ее ум не воспринимал невольников, как злодеев, глаза видели только страдания людей. Ей просто было их жаль. Пока строилась колонна для прохождения через ворота на территорию обнесенной зоны, некоторые из заключенных умудрялись кинуть нам, ребятишкам, искусно вырезанные из дерева, игрушки, ложки, шахматные фигурки. Справедливости ради, хочется оговориться, что среди зеков были весьма рукастые мастера. Порой от фигурки трудно глаз оторвать. Чувствовалось, что вырезано с теплом и любовью.
                Ребятня, в свою очередь, бросала в толпу зеков пачки с чаем. Не берусь сказать из благодарности или из жалости. Впрочем, находились и такие, которые набивали пустую пачку опилками или песком. Зеки, с надеждой, наперебой, тянули руки к летящим пачкам и трудно представить что испытывали эти люди, поймав «пустышку». Ленка копила деньги. Экономила на буфете, кино, мороженом. Только собиралось тридцать восемь копеек, именно столько стоила пачка грузинского черного чая, бежала в магазин. Вечером у ворот ожидала выхода заключенных. Выбрав удобный момент, когда охранник отвернется, бросала драгоценную пачку. Ей было все равно, кому достанется подарок. Важно другое, лишь бы долетел.
                Этот чай могла перехватить охрана или пачка падала далеко от цели и не могла быть поднятой. Когда операция завершалась успехом, юная нарушительница порядка испытывала несказанную радость и гордость. Операция требовала мужества, бесстрашия. Вдоль шеренги вооруженных солдат, бегали и такие, которые хватали детвору с чаем и доставляли их в милицию. Милиция сообщала о нарушениях родителям и школе. Так, что тем, кто попадался, мало не казалось. Ленка старалась действовать наверняка и с минимальным риском для задержания. Если бы ее поймали, внушением не отделалась. Отец наверняка выпорол ремнем.
                Может быть, другие бросали чай зекам из желания самоутвердиться путем противостояния запретам взрослых или доказывали презрение к страхам. Ленка делала это исключительно из жалости и сострадания к людям. Она не ловила игрушки из зоны. Не дралась за обладание изящной шахматной фигуркой, как другие. Просто искренне, по детски сочувствовала «несчастным», «обездоленным» людям. Из жителей Байкальска никто не имел доступа в зону. Говорили о том, что зеки строят некий центр с магазинами, кинотеатром, домом быта и прочими нужными и важными объектами.
                Стояли последние августовские дни. На улице настоящая осень с дождями, опавшей листвой и заморозками под утро. В понимании Ленки, это самые лучшие дни в году. В конце весны и в начале лета народ спешно разъезжался из поселка. Имеется в виду, детвора. Одних родители отправляли в деревни к родственникам, чтобы не шатались без присмотра. Других помесячно определяли в пионерский лагерь. То есть, собирали на первую смену, потом на вторую и автоматом случалась третья. Между сменами путешественников отмывали, обстирывали и отправляли под присмотр специалистов. В летнее время поселок словно вымирал. Движение наблюдалось уже после пяти вечера, когда взрослые возвращались с работы.
                Дворовая ребятня собиралась, обычно, в последнюю неделю августа, перед самой школой. Двор наполнялся шумом, смехом, воспоминаниями о проведенном времени. Все уже собрались, но учеба еще не началась. Давали высказываться всем. Кому-то сочувствовали, кому-то завидовали. После обсуждений и воспоминаний праздник ничего не деланья заканчивался, наступали трудовые будни. 
                Откуда во дворе появился симпатичный рыжий щенок, никто не знал. Никакой похожей рыжей собаки по поселку не наблюдалось. Видимо привезли и за ненадобностью бросили. Иного объяснения не находилось. Разве теперь сознаются? Очень может быть, когда везли, надеялись на понимание взрослых, но такового не случилось и собаку пришлось выгнать на произвол судьбы. Не везти же назад. Вот и обосновался рыжий щенок во дворе.
                Вечерело, солнце напоследок осветило верхушки деревьев, еще час, полтора и сумрак опустится на поселок. Погода не радовала и не располагала к подвижным играм. Сидели на спинке сломанной лавочки, поставив ноги на остатки сиденья. Целыми во дворе лавочки долго не держались. Кто и когда их ломал совершенно не понятно. Абсолютная загадка для всех. Расходиться по домам не хотелось.
- Ой, паразит, что творит, - неожиданно не в тему вскрикнул Левка. – Смотрите, Мишка Гуров под крыльцом палкой орудует.
                Компания обернулась в сторону, куда показывал Левка. Там, действительно, стоя на коленках и заглядывая под крыльцо, огромным дрыном шуровал местный шестилетний сорванец Мишка Гуров. Везде сущий, все обо всех знающий, он неизменно находился в курсе происходящих событий. «Мишаня» знал, кто, куда, когда и зачем пошел, чьи родители дома и кому за что влетело.
- Крыс, наверно, гоняет, - равнодушно предположила Веерка. – Их в сараях пруд пруди. Перебежали под крыльцо.
- Надо немедленно отнять у него палку. Бабушка в деревне держит свиней. В этом свинарнике крыс полно. Представляете, они поросячью еду таскают. Без стыда и страха, в наглую, спокойно ходят по свинарнику, едят из лоханки. Бедная бабушка не может их вывести. Они же такие злые. Если довести крысу, она ведь и на человека броситься может, - предостерегала Ольга. – Укусит чего доброго дурака малолетнего.
                Тем временем, увлеченный сражением с невидимым зверем, Мишка не выпускал палку из рук. Ползал на коленках вдоль крыльца, не поднимая головы. Последние слова заботливой Ольги, как по команде подняли компанию друзей. Не сговариваясь, они направились к мальчишке. Подойдя ближе, окружили полукругом, отрезав пути к побегу. Хотелось разобраться. Мишка в последний момент заметил опасность. Он не успел вовремя отреагировать на приближение компании, смыться. Пришлось прекратить охоту и подняться с колен.
                Двор, где проживала Лена и ее друзья, был примечательный. В каждом дворе микрорайона собиралась определенная возрастная категория ребят. В их дворе собиралась, в основном, детвора от семи до десяти лет. Более старшие обосновались в соседнем. Компании относились друг к другу уважительно. Никто никого не задирал, на чужую территорию не посягал. Это и понятно. В семьях воспитывались разновозрастные дети. Поэтому в соседнем дворе собирались родные братья и сестры.
                Связующим звеном, безусловно, была единственная в микрорайоне школа. Все в ней учились и хорошо знали друг друга. Двор представлял собой ограниченное с четырех сторон, открытое пространство. В центре располагалась засыпанная мелким речным песком площадка, без каких-либо предметов или объектов развлечения. Ни качелей тебе, ни песочницы, ни спортивных сооружений. Ничего. Просто пустая площадка со скамейками по периметру. С двух сторон двор ограничивали два двухэтажных деревянных дома. Дома небольшие всего на шестнадцать стандартных квартир.
                С третьей стороны во двор выходила торцевая часть гостиницы для командированных строителей. У гостиницы два выхода. Главный, центральный и дополнительный, запасной с высоким крыльцом. Под этим самым крыльцом и шуровал палкой Мишка. Под крыльцо вели несколько подкопов, скорее всего, вырытые бездомными собаками. Высокое крыльцо служило им убежищем от снега, дождя и ветра.
                С четвертой стороны, от соседей, двор отделяли длинный одноэтажные сараи. Деревянная постройка под общей крышей, предусматривала множество отдельных небольших помещений – кладовок. Кладовки располагались по обеим сторонам общего длинного коридора. На каждую семью выделялась одна кладовка. Как правило, там держали всякую рухлядь, которой не находилось места в квартире, которую пока еще жалко выкинуть. Ничего путного в сарае не хранили потому, что помещения не охранялись, двери держались «на честном слове» и вскрыть кладовку ничего не стоило.
                Зато для детворы сараи представляли собой излюбленное место  развлечений. Здесь играли в прятки, носились по крышам в казаки – разбойники, десантировались в сугробы зимой. В иную зиму наметало снега под самую крышу и тогда «десантник» исчезал в снегу после прыжка по самую маковку. Впрочем, площадка тоже не пустовала. Играли команда на команду в русскую лапту, вышибалы. Резались в банки и чижа. Рубились в ножички.
                Мишка, сообразив, что сбежать не получится, насторожился. Не выпуская из рук «оружие»,  приготовился к отражению неприятеля.
- Мишаня, ты кого там гоняешь? Уж не крысу ли из сараев пригнал? – миролюбиво поинтересовался Серега.
- Не-а. Я видел, там собачонка прячется. Вроде, еще щенок. Хочу выгнать оттудава, хочу посмотреть, - объяснил свое странное поведение мальчуган.
- Ну, ты даешь. Палкой то зачем? Не можешь просто позвать или приманить чем-нибудь? – рассердилась Ольга.
- Как я тебе ее позову? Я же не знаю имени. И манить мне нечем.
- Правильно. Только палкой и осталось. Зачем тыкал? Раз не хочет выходить, значит боится.
- А тебе какое дело? Хочу и тыкаю, - огрызнулся Мишка.
- Вот я сейчас этой палкой, да тебе в морду буду тыкать. Посмотрим, понравится ли, - выхватила палку Ольга.
                Испуганный несправедливым возмездием, от греха подальше, хулиганистый пацан кинулся бежать сквозь обступивших его защитников собачонки. Пока Ольга пререкалась с Мишкой, любопытный Левка заглянул под крыльцо.
- Оль, там и вправду маленькая собачонка, - радостно сообщил разведчик.
- Лев, где? Покажи, где? – Ольга с Верой опустились на колени рядом с мальчишкой.
- Вон там. В самом углу, справа. Видишь?
- Темно. Никого не вижу, - отозвалась Ольга.
- А я вижу. Мне кажется она кудлатенькая, - торжествовала Вера.
- Елки-палки, все видят кроме меня, - расстроилась Ольга.
- Мишка, паразит, напугал бедную собачку. Да еще, наверно, зацепил ее палкой. Теперь она не вылезет, - грустно предположила Вера.
                Пока девчонки пытались разглядеть несчастного щенка, Лева поднялся с колен, отряхнул испачканные в земле брюки. Поразмыслив вслух на тему спасения животного, обратился к Сергею:
- Мы сейчас все отойдем от крыльца подальше, чтобы собака нас не видела. Ты встань за куст. Ударь палкой по доскам, где она спряталась. Испугается и выскочит.
- А если не выскочит? – сомневался друг.
- Выскочит. Куда ей деваться? Сейчас она притухла в дальнем углу потому, что мы ей выход закрыли. А уйдем, она сможет выбраться на свободу. Да еще Серега шумнет. Выскочит.
                Ольга с Верой все еще стояли на коленях и пытались «добрым словом», уговорами выманить щенка на свет.
- Девчонки, кончайте. Поднимайтесь. Мы отступаем, - распорядился Левка.
                Когда компания отошла ближе к сараям, последовало следующее указание.
- Я встану между девчонками. Оля, вставай справа от меня. Вера, ты слева. Сашка, ты рядом с Верой. Подстрахуешь.
                Охотники заняли свои позиции. Замерли в позах ловчих, готовых в любой момент рвануть за «дичью».  По команде Серега заработал палкой по крыльцу, сосредоточившись на указанном месте. Расчет оказался верным. Перепуганный грохотом щенок показался в проеме лаза. Выждав удобный момент, шустрый Левка метнулся к собачонке. Цепко схватил ее двумя руками и прижал к себе. Охота успешно завершилась. Перепуганная внезапностью нападения, «дичь» не сопротивлялась.
- Смотрите, смотрите, какая хорошенькая. Ушки, прямо игрушечные, глазки – кругленькие уголечки. Сама то,  сама, какая милашка! – восторгалась пленницей Вера.
- Правда, хорошенькая. Только, что мы теперь с ней делать будем? – резонно поинтересовалась Оля.
                Пока речь шла об охоте на собаку, мальчишки выступали инициаторами. Конечно, добыча – дело мужское. Теперь, когда желаемое достигнуто, сильный пол растерялся. Действительно, а дальше что?
- Я знаю. Пойдем к Ленке. У нее есть Султан, знает, как обращаться с собаками. Ленка придумает – предложил Левка.
- Здрасьте, - съязвила Ольга, - мы щенка изловили и потащим  к Ленке. Она причем? У нее уже есть собака, зачем ей эта?
- Правда, как-то некрасиво получается, - поддержала Вера. – Получается, мы ей навязываем.
- Ладно. Предлагайте, - согласился Серега.
                Все молчали.
- Тогда пошли к Ленке, - повторил предложение Левки, Сашка Жирнов.
               

                Ленка дружила с ребятами с самого детского сада. Компания состояла из семи человек. Трое мальчиков – Левка, Серега и Сашка Жирнов. И четырех девочек – Ольга, Вера, Лена и Наташка Токарева. Все, кроме Наташки, учились в одном классе и жили в соседних домах. Наташа «затесалась» в команду, исключительно благодаря Ленке. Она на год старше прочих и училась в другом классе. Доверительные отношения с Ленкой, их соседская дружба, сыграли ключевую роль и определили принадлежность к коллективу.
                Наташка жила в одном доме с Ленкой и тоже на первом этаже, только в другом подъезде. Их квартиры находились через стенку. Это Наташка научила подругу полноценно использовать преимущество проживания на первом этаже. Ленка с Вовкой, младшим братом, быстро освоили технику проникновения на улицу и обратно через форточку. Когда родители наказывали детей за непослушание домашним арестом, они умело пользовались форточками. Вылезть или залезть в квартиру для них было делом в несколько секунд. Засечь сам процесс проникновения непросто. Раз и там, раз и здесь.
                Правда, во дворе, как и в любом другом обществе, находились недоброжелатели, которые пытались использовать известную им информацию себе во благо. Грозились рассказать родителям о проделках детей, а проще говоря «настучать». С ними можно договориться, если уступить откровенному шантажу. В таких случаях сила компании очевидна. Против одного негодяй может выступить смело, но если у тебя есть друзья, сто раз подумает не обернется ли ситуация против него самого.
                Все участники компании относились друг к другу ровно, никого не выделяя. Так не бывает, чтобы в коллективе не существовал хоть небольшой, хоть скромный, но лидер. Таким лидером совершенно незаметно стал Левка. Он не руководил и не направлял, не организовывал и не требовал. К нему прислушивались, обращались, спрашивали мнение. А он всего то – доброжелательно относился к друзьям и помогал чем мог.
                Учились ребята хорошо, участвовали во всех школьных и классных мероприятиях. Нужно макулатуру собирать – пожалуйста, металлолом – обязательно. В каникулы строили в лесу шалаши, играли в войнушку. Только у одной Ленки из друзей в квартире жила собака по кличке Султан.
                Султана в дом привел отец Лены и Вовки, Алексей Ефимович. Собаке на тот момент уже исполнилось два года, то есть, возраст взрослого пса. Алексей Ефимович вырос в многодетной семье, на севере. Север это особенное место. Там собаки не только помощники человеку, они становятся незаменимыми друзьями. Тяжелые для выживания условия, сближают людей и животных. В тундре невозможно обойтись без надежного друга. Собаки помогают передвигаться по бескрайним снежным просторам, охраняют жилища и стада оленей, охотятся вместе с хозяином. Воспитанный в любви и уважении к четвероногим друзьям, мужчина не пройти мимо проблемного положения Султана.
                Алла Ивановна, жена Алексея Ефимовича, по совместительству мама Ленки и Вовки, выросла совсем в другом отношении к братьям нашим меньшим. Ее родители построили собственный дом после войны. Государство выделяло землю и предлагало самолично решать свои жилищные проблемы. С большим трудом удалось построить деревянный дом. Рядом с домом немного погодя возвели летнюю кухню и сарай. Хозяйство охраняла собака по кличке Волга.
                При виде Волги не то, чтобы у ребенка, даже у человека взрослого сводило судорогой коленки. Это огромное животное, походило на матерого, мощного волка. Даже серый окрас Волги напоминал жестокого, сильного дикого зверя. Несведущие прохожие, минуя ворота, ускоряли шаг. Соседи старались обходить дом стороной, чтобы не вызвать раздражение у животного. Складывалось впечатление, что собака постоянно находится в состоянии боевой готовности.
                Растянувшаяся около будки, Волга, на первый взгляд, мирно прикрыв глаза, греется на солнышке. Не реагирует на людей за забором, вообщем не замечает их. Стоит только прикоснуться к воротам или штакетнику, собака мгновенно, одним прыжком, достигает места «покушения» на хозяйскую собственность. Уже щелкают мощные челюсти. Злобный оскал приводит в чувство даже самых отпетых хулиганов.
                В семье Аллы Ивановны собаку держали с определенной целью – охранять дом и имущество. Жила она на улице. Поэтому для женщины присутствие животного в квартире не совсем понятное явление. Причем, муж принял решение самостоятельно, без всякого согласования с ней. Мужчина представил собаку хлопочущей на кухне жене запросто, как представляют хорошего знакомого, с которым не виделся много лет и вот, внезапно свела судьба.
- Аллочка, этого пса зовут Султан. Он теперь будет у нас жить. Собака взрослая, умная, самостоятельная, - без тени смущения или долей сомнения заявил Алексей Ефимович.
                Алла Ивановна от неожиданности прекратила мешать в сковородке поджарку и замерла с ложкой в руках. Она испуганно-удивленно смотрела на животное, а оно стеснительно-грустно смотрело на нее. Не надо быть кинологом, чтобы заметить необыкновенную понятливость собаки. Всем своим видом пес говорил: «У меня случилось горе. Поймите и помогите. Не гоните меня прочь, я буду служить верой и правдой. Я за вас в огонь и в воду».
                Алла Ивановна, как мудрая женщина видела, понимала «язык» собаки. Больше того, при других обстоятельствах и в другое время, она, скорее всего, сама предложила бы позаботиться о Султане. Правда, не до степени привлечения на постоянное место жительства в собственную квартиру. Сейчас в ней заговорило оскорбленное себялюбие.
                Хорошо зная своего мужа, его переменчивый характер, она прекрасно осознавала, что кормешка пса тяжелым, постоянным бременем ляжет на ее плечи. Его помощь, в лучшем случае, будет заключаться в периодическом выгуливании животного. Да и то, справедливости ради, периоды между променадами будут постоянно увеличиваться, пока где-то через пол года Алексей Ефимович и эти полномочия успешно переложит на своих детей.
                Обиженную женщину откровенно возмущал подход мужа к созданной им же самим проблеме. Почему не счел нужным посоветоваться с ней? Почему не спросил разрешения? Ладно, если бы сам привел собаку, сам заботился о ней. Но ведь, привести привел, а хлопоты о ней – дело ваше. Какой хозяйке захочется дополнительных уборок, лишней грязи в доме, забот у плиты? Все эти далеко не веселые мысли, поднимали в душе волну раздражения.
- Понимаешь, его хозяин работал у нас сторожем. Собака его. Матвеич заядлый рыбак, охотник, жил один, вернее, с Султаном, - пояснял муж.
- Где же семья? – ворчливо спросила супруга, возвращаясь к прежнему занятию.
- Дети давно выросли и разъехались. Жену два года назад похоронил, потому остался совсем один.
- Понятно.
- Ничего тебе не понятно, - вспылил мужчина. – Понятно, ей, видите ли. Заболел Матвеич, сильно заболел. Что-то с сердцем. Сын старший живет в Новосибирске. Забрал отца к себе, собаку брать наотрез отказался.
- А к нам то зачем пса приволок? – негодовала жена. – Отвезли бы в другой поселок, подальше и оставили на улице. Глядишь, добрые люди подобрали.
- Мы с тобой, наши дети и есть те самые добрые люди. Не дело, когда собака пропадает. Ему сейчас, ой, как тяжело. Думаешь, он не страдает от потери хозяина? Думаешь, ему не больно, когда его предали? Он же не разумеет всех обстоятельств человеческой жизни. Он же не знает, что Матвеич не предавал, - заводился Алексей Ефимович непониманием жены.
                Алла Ивановна уже пожалела о проявленной несговорчивости. «Все равно его не переделаешь. Ну, приволок и приволок собаку. Пусть живет. Не так уж и хлопотно за взрослой, умной собакой ухаживать. Ребятишки обрадуются, помогут. Может оно и хорошо?» - умиротворенно рассуждала женщина.
- Разошелся. Раз привел, определяй уже нового жильца, - перешла на доброжелательный тон хозяйка.
                Алексей Ефимович вернулся в прихожую, привязал Султана к ручке входной двери и принялся раздеваться. Потом внимательно, с пристрастием оглядел небольшую прихожую. Заглянул за открытую дверь из прихожей в комнату, подцепил ногой выстроенную в ряд повседневную обувь своего семейства, отодвинул тумбочку.
- Лена, иди вытри собаке лапы, - крикнул дочери в комнату. – Алла, постели рядом с тумбочкой, вот здесь, какую-нибудь дерюжку.
                Хозяин указал жене пальцем только что организованное им место. Из детской комнаты выпорхнула Ленка. Быстро подошла к прихожей, пока еще не понимая смысл распоряжения отца. Увидев сидящего на привязи около входной двери, пса, опешила.
- Леночка, я сейчас тебе дам тряпку. Заведем специально тряпку для Султана. Будешь мочить ее над раковиной, вытирать лапы, если нужно, живот. Потом с хозяйственным мылом быстренько простираешь и на батарею, - распорядилась мать.
- Алла, стирать то зачем? – дивился хозяин. – Утром опять вести на улицу, опять вытирать.
- А ты как хотел? Пусть значит, до утра преет и воняет? – резонно заметила супруга.
- Хорошо. Тебе видней, - согласился Алексей Ефимович.
                Получив от матери «специальную» тряпку, Лена в нерешительности мялась около отца.
- Ты не бойся Султана. Давай, я подержу. Вытирай. Он добрый пес, не кусается, - гладил собаку настоящий хозяин.
                Вслед за сестрой, в проеме прихожей появился пятилетний сын супругов, Вовка. Общая возня у входной двери, странные, непонятные разговоры родителей, пробудили в мальчишке интерес к происходящему. Наличие в стенах квартиры взрослой, незнакомой собаки вызвало у него смешанное чувство восторга со страхом. Безусловно, в понимании ребенка, собака это здорово! Но ведь не пикулечка какая-нибудь, не болоночка. Взрослый, здоровый пес. С таким не забалуешь. От греха подальше, Вовка спрятался за юбку матери.
                Между тем, супруги продолжали обсуждать место размещения собаки.
- Рядом с тумбочкой мало места. Если собака будет лежать здесь, мы не сможем даже дверцу тумбочки открыть, - с раздражением заметила Алла Ивановна.
- Ладно. Если у тумбочки места не хватает, выгребай из нее все, - жестко распорядился хозяин.
- Зачем?
- Затем, что я сейчас эту тумбочку в сарай отнесу. Вот тебе и место. Не зли меня. Сказал, Султан будет здесь спать, значит – будет, - теряя остатки самообладания, рявкнул Алексей Ефимович.
- Что же ты все горлом да горлом берешь? Не только детей, собаку свою напугал, - миролюбиво отреагировала жена.
                Султан, несомненно, понимал, что речь идет о нем. У прежнего хозяина в доме всегда тишина, покой, ласковая речь. С ним разговаривали на равных, не замечая его собачьей сущности. Здесь все странно и необычно. Споры вокруг его клички не утихают. Султан не мог понять, в чем провинился, почему люди раздражены и агрессивны. Он сидел смирно, опустив печальную морду в пол и не осмеливался поднять глаза на новых хозяев.
                Он послушно позволил вытереть лапы. То, с каким пониманием и умением он поочередно протягивал Лене лапы, говорило о том, что этой процедуре подвергался не единожды. Не сопротивлялся, когда девочка неумело попыталась вытереть живот. Готов был терпеть любые неудобства, лишь бы хозяева не злились. С детьми, по жизни, старался дела не иметь. Предугадать их поведение совершенно не возможно. Одни из них тянули руки, чтобы погладить, другие норовили огреть палкой по спине или швырнуть камень. Непредсказуемость поведения, загоняла в тупик. Поэтому от детей Султан держался подальше.
                Сложившаяся ситуация не давала выбора и приходилось мириться с проживанием детей под одной крышей.
- Ты, отец, сходи в сарай. Там на самой верхней полке, что слева, в мешке собраны старые вещи. Выбросить всегда успеем, может еще, на что сгодятся. Подбери из них подстилку для собаки. В доме то ничего подходящего нет.
                Алексей Ефимович, недовольно сопя и кряхтя, засобирался на улицу. Пока супруг разбирался с барахлом, Алла Ивановна часть обуви перемыла и унесла в комнату для того, чтобы высушить и убрать в нижний ящик комода. Другую часть обуви аккуратно переставила за дверь. Освободившейся территории, вроде как, хватало для размещения пса.
                Все время, пока хозяева обустраивали нового жильца, сам герой лежал у входной двери, положив голову на передние лапы, наблюдая грустными глазами, за суетой людей. Жизнь его изменилась коренным образом, только в лучшую или худшую сторону покажет время. В плане принадлежности собаки к какой-либо породе, Султан не представлял никакого интереса. Помесь сеттера с обычным «дворянином», а проще говоря, дворнягой не вызывало к нему уважения со стороны знатоков – заводчиков породистых собак.
                Матвеич часто ходил на охоту, брал с собой Султана. Там пес прошел основные свои университеты. Он научился главному – помогать хозяину, чувствовать и понимать друга. Алексей Ефимович, хоть и состоял членом общества охотников и рыболовов, имел охотничий билет и двустволку, отправлялся поохотиться чрезвычайно редко. Султан отправлялся с хозяином на охоту всегда в хорошем настроении. Именно здесь, в лесу, его связь с бывшим хозяином, давала о себе знать. Он с благодарностью вспоминал время, проведенное с Матвеичем.
                В новой семье Султану жилось хорошо. Его вкусно и досыта кормили, ухаживали, выводили гулять. Он не ощущал себя пленником ни в квартире, ни на улице. У него, как у всех приличных собак были ошейник и поводок. Однако, поводком не пользовались, не возникало необходимости. Во дворе знали его мягкий, дружелюбный нрав. Дети не боялись. Впрочем, привычка сторониться их давала о себе знать, поэтому пес старался не приближаться к чужим малышам.
                Султану нравилось гулять вместе с Ленкой и ее друзьями. С удовольствием участвовал в играх, носился за мечом во время игры в лапту или вышибалы. Сначала его выгоняли с поля, потом научились использовать по назначению. Теперь не надо бежать за мечом в «неведомую даль», разыскивать его среди травы или кустов. Это быстро и «профессионально» сделает собака. На радость игрокам, в удовольствие собаке.
                С игрой в банки дело обстояло хуже. Поддаваясь собачьему инстинкту, пес бежал за брошенной палкой, подхватывал ее и нес игроку, что противоречило правилам, мешало участникам. Со временем он научился сдерживаться и без команды не вмешиваться в происходящие события. А еще лучше, пока ребята упражнялись в метании палок  и сбивании банок, занимался своими, собачьими делами.
                Больше всего Султану нравилось бегать по лесу, выслеживая «врагов», строить шалаши и дремать у костра. Он одержимо бросался в холодную воду, вслед за младшей хозяйкой. Когда Ленка отправлялась за ягодами, сопровождал ее. Развалившись рядом, лениво жевал ягоды прямо на кустах.
                Ленка стала для Султана самым значимым человеком на земле. Он чувствовал ее всем своим собачьим нутром. Узнавал не только по запаху, по шагам на крыльце дома, хлопанью двери в подъезде, голосу на улице. Пока хозяйка занималась в школе, в первую смену, собака лежала под дверью и прислушивалась к каждому скрипу или шуму. Стоило хлопнуть дверью в подъезде, пес вскидывал голову, внимательно вслушивался, в надежде скорой встречи.
                В случае, если девочка задерживалась в школе или забегала в магазин, пес не отходил от окошек. Он становился передними лапами на подоконник и сосредоточенно вглядывался в прохожих. Когда издалека узнавал, начинал в нетерпении метаться между входной дверью и окнами.
                Второй в системе ценностей для Султана являлась Алла Ивановна. К старшей хозяйке он относился одновременно с нежностью и уважением. Случалось, за излишнюю игривость или непослушание она ругала. Могла даже ударить полотенцем, но делала это не больно. Скорее в назидание, нежели в наказание. В такие моменты он стыдливо поджимал уши и хвост, опускал свою умную голову и ретировался в комнату к детям. А еще он любил женщину за то, что та исправно, дважды в день, наполняет миску едой.
                К Вовке Султан относился свысока, ощущая собственное превосходство. Как раз, это самое превосходство, вызывало в нем желание оберегать, охранять, защищать маленького Вовку. Впрочем, пес мог поспорить за игрушку и утащить конфету, можно сказать, изо рта доверчивого мальчишки. Только с ним позволял себе вытаскивать шнурки из обуви, прятать тапочки или шапку, прятаться самому под одеяло на Вовкиной кровати.
                Мальчишка не обижался на собаку. Больше того, с удовольствием делился единственной котлетой, куском курицы или яблоком. За самого маленького хозяина, Султан чувствовал личную ответственность. Даже когда ему очень хотелось носиться с Ленкой и ее друзьями по сараям, гаражам и подвалам, выслеживая шпионов, в то же время приходилось держать Вовку под постоянным наблюдением. Контролировать ситуацию вокруг мальчишки, тем самым лишая завистников возможности отнять самокат.
                Жизнь удалась, все складывалось удачно, пока одним августовским вечером в квартиру не позвонили. Казалось, день уже закончился, на поселок медленно, но верно, опускались сумерки, перемен не ожидалось. Все члены семьи в сборе. Каждый занимается своим делом. Алла Ивановна поспешила открыть дверь. На пороге стояли подружки дочери Вера и Оля. В визите девочек Алла Ивановна не усмотрела ничего подозрительного. Дружили они давно, общались часто. Девочки, должно быть, пришли не одни, с верхней лестничной площадки слышались возня и голоса мальчишек.
- Тетя, Алла, здравствуйте, - поприветствовала мать подруги Вера. – Лена дома?
- Дома, - кивнула в ответ женщина.
- Можно ее позвать? – вкрадчиво поинтересовалась Оля.
- Позвать то можно. Почему не позвать. Только, девочки, Лена гулять не выйдет. Поздно уже, - предупредила подружек мать.
- Нам не гулять. Мы всего пять минут поговорим и все, - скороговоркой заверила Вера.
- Лена, - крикнула в квартиру хозяйка, - К тебе девочки пришли. Подойди, поговори.
                Тут же, прямо из-под руки матери, вынырнула Лена в сопровождении  Султана.
- Только не долго, - освобождая место в проеме двери, предупредила мать.
- Хорошо, хорошо. Я сейчас, - обещала дочь, предусмотрительно прикрывая за собой дверь в квартиру.
                На голос Лены со второго этажа спустились мальчишки. Левка жестом показал всем следовать за ним. Компания, стараясь не шуметь, друг за другом выскользнула из подъезда. Так же скрытно проникла в подвал, дверь в которого находилась рядом с дверью в подъезд. Только здесь, при тусклом свете единственной лампочки, Ленка разглядела в руках Левки щенка.
- Лен, Лен, глянь. Мы у Мишки Гурова отняли собачонку, - радостно рапортовал Серега.
- Вижу. Хорошенький, - одобрила девочка.
- Представляешь, он загнал щенка под крыльцо гостиницы и тыкал в него здоровенной палкой.
- Гад. Настоящий гад!
- Отнять то отняли, а куда теперь девать – не знаем, - вступила в разговор Веерка.
- Мы уже посоветовались между собой. Никому собака не нужна, - печалился Левка.
- Родители вместе с собакой на улицу выпрут.
                Лена перестала сюсюкаться с щенком и внимательно посмотрела на Левку.
- Что-то я не пойму. Вы предлагаете мне забрать несчастную собачонку? Молодцы! Разве вам не известно, что у нас есть Султан? Как я принесу домой этого щенка?
                Осознавая, что Ленка сейчас обидится и уйдет, инициативу в разговоре перехватила Ольга.
- Нет. Ты нас неправильно поняла.
- А как вас понять? Притащили собаку и убеждаете меня в том, что не можете взять ее домой.
- У тебя есть Султан и ты, как никто из нас, знаешь, какие условия должны быть для содержания собак, - оправдывалась Ольга. – Мы хотели посоветоваться с тобой.
                От таких слов подруги, обида моментально слетела с Ленкиного лица. Она со знанием дела, взяла из рук Левки никому не нужного щенка. Подняла его над головой, чтобы лучше разглядеть найденыша. Щенок оказался особой женского пола. Милая, детская, щенячья мордочка доверчиво смотрела на этот мир темными, круглыми глазенками. Аккуратненькие, висячие ушки украшали рыже-коричневые колечки шерсти. Такого же окраса весь щенок. Только на шее и груди белоснежный «галстучек», да на лапках беленькие «тапочки». Шерсть на ощупь мягкая, приятная, словно специально уложена волнами.
                Ленка вдруг ни с того ни с сего рассмеялась:
- Надо же, как похожа. Точно.
                Ребята в непонимании переглянулись:
- На кого похожа? – за всех поинтересовался Серега.
- Да приглядитесь. Она вам никого не напоминает?
                Народ в растерянности молча пожимал плечами.
- Ну, как же. Мультфильм «Каштанка» помните? Там клоун Мистер Жорж подобрал бездомную собачку и назвал ее Теткой.
                Первой загадку разгадала Ольга, сообразив, о чем идет речь:
- Точно, точно. У клоуна еще были дрессированные звери, с которыми он выступал в цирке.
                К обсуждению присоединилась Вера:
- Кот Федор Тимофеевич, гусь Иван Иванович, свинья Хавронья Ивановна . . .
- Хватит мультик обсуждать. Что будем делать с собакой? – вернул друзей в реальность, Левка.
- Я только хотела напомнить, что ту собачонку, на самом деле, звали Каштанкой и щенок очень похож на нее, - тихо оправдывалась Лена.
                Подвал, где укрылась компания, был не случайным. Поскольку, все они проживали в сибирском Байкальске, то считай, девять месяцев в году, а в иной год и дольше, погода не радовала теплом. Особенно в зимние месяцы, не очень побегаешь на морозе по улице. И в соответствии с тимуровцами Аркадия Гайдара создали свой штаб. Удобное, теплое помещение нашли в Ленкином доме, в подвале. Большая, сухая комната с несколькими трубами разного диаметра была местом, где сходились все коммуникационные системы дома.
                Трубы пролегали довольно удобно и тем самым не мешали посиделкам ребят. Сначала жильцы дома гоняли незваных гостей, но со временем смерились. Тем более, что те проникали в подвал изобретательно и вели себя тихо. Не нарушая целостности навешенного замка, вытаскивали гвозди, которыми крепилась скоба и пробирались в штаб. Поселок молодой, кроме малюсенького клуба, никаких развлечений. Кино привозили два раза в неделю, субботу и воскресенье. Больше податься некуда.
- Пусть щенка зовут Каштанка, - робко предложила Лена.
- Пусть, - с готовностью пионера, поддержал Левка.
                Все радостно закивали и к милому щенку одновременно устремились детские руки. Воспользовавшись общим одобрением, Серега осторожно, но в то же время настойчиво, потянул к себе кроху. Ленке не хотелось расставаться с пригревшейся на ее руках Каштанкой. Чтобы не причинить боль животному, отпустила.
Нежности нежностями, а вопрос с местом жительства решать необходимо. Это понимали все, озвучила сердобольная Вера:
- Слушайте, время много, давно пора по домам. Меня, наверняка, уже хватились. Нужно придумать, куда девать Каштанку. Не совать же ее опять под крыльцо, на холод?
- Если она и не убежит за ночь, то завтра ее непременно затравит Мишка с пацанами, - предостерег Сашка Жирнов.
                Ответственность за жизнь и благополучие Каштанки в подобном разрезе становилась уже не игрушкой. Бедному животному грозила опасность замерзнуть или попасть в руки мучителей. От мрачных мыслей лица ребят и настроение тоже стали мрачным.
- Куда же мы ее денем? – не унималась Вера. – Все разойдемся по домам, а Каштанку бросим на произвол судьбы?
                Лицо Ленки расплылось в довольной улыбке. Печальное выражение, в секунду сменилось радостным. Все с надеждой уставились на нее.
- Я придумала. Я все придумала, - под всеобщий вздох облегчения, прошептала девочка. – У нас в сарайке, в мешке, есть разные тряпки. Когда папа привел Султана жить к нам, мама отправила его принести что-нибудь подходящее. Он принес старую, порванную телогрейку. Мама зашила и теперь собака спит на ней. Она толстая, мягкая, ему нравится.
                Ленка перевела дыхание. Невольно возникшую паузу, никто не нарушил, молча ждали, что же, конкретно, предложит подруга. Пока ясности не было.
- В сарайке, наверняка, есть что-нибудь подобное. Давайте сходим и возьмем для Каштанки.
- Пошли, - тут же согласилась Вера. – Ты сходи, быстренько возьми ключ от сарайки. А то, как мы туда попадем?
- Ты с ума сошла, - возмутилась подруга. – Меня сразу загонят домой и никуда не выпустят.
- Скажи, что нам нужны брошенные теплые вещи для маленького щенка, - предложил Серега. – Им станет жалко, и тогда разрешат. Мы ведь не долго.
                Девочка на несколько секунд задумалась, потом решительно мотнула головой:
- Нет. Рисковать не будем. Толи отпустят, толи нет. Действовать нужно наверняка. Да и потом, маме вряд ли захочется отдавать старые вещи для бездомной собаки. Она же не зря их перенесла в сарайку и хранит.
                Левка быстро сообразил, на что намекает подруга.
- Лен, давай какой железякой или арматуриной подцепим замок и сорвем. Только тебе ведь попадет от родителей.
- Откуда родители узнают, что это мы сделали? Предателей среди нас нет. В сарайке ничего ценного нет. Подумаешь, некоторое время постоит с незапертой дверью. Рано или поздно папа увидит и починит. Там больше половины кладовок совсем без замков.
- Мы же не из хулиганства. Для доброго дела, - успокоила Ольга. – Пошли. 
                Сашка Жирнов загородил выход.
- Мы еще не все решили. Из чего Каштанка будет есть и пить?
                Друзья растерялись. Действительно, завтра они все позаботятся о пропитании щенка, а куда складывать принесенное? Собаке обязательно нужно пить, а куда налить?
- Можно завтра поискать на улице, - с заметным сомнением, предложил Серега.
- Каштанка есть хочет уже сегодня и кормить ее нужно начинать сегодня – ультимативно произнес Левка.
- Тем более, посуду надо брать где-то сейчас, - поддержал Сашка.
                До сей минуты скромно молчавшая Вера в нерешительности произнесла:
- У меня есть детская посудка. Ну, там разные миски, кастрюльки, даже чайник. Можно самую большую кастрюлю приспособить под миску.
                То, как Вера предлагала свою посильную помощь в виде подарочной кастрюли, было видно, что на самом деле, ей очень жаль расставаться с игрушкой. Но забота о несчастном животном пересилила и девочка готова расстаться с подарком.
- У меня есть такой же набор посуды. Я принесу такую же кастрюлю, - заразилась примером подруги, Ольга.
- Здорово! Вы, девчата, молодцы. Не пожалели для Каштанки, - с гордостью одобрил поступок девочек, Левка.
- Ну, теперь все? – обратился Серега к Сашке Жирнову.
                Не успел Сашка открыть рот, как Вера задала изначальный вопрос:
- Мы все принесем, а где будет жить собака?
- Где, где? Здесь. Будем воспитывать и ухаживать за ней все вместе, - разрешил сомнения девочки Левка. – Хватит языками молоть. Вера с Ольгой бегите за своими кастрюлями и прихватите съестного для Каштанки. Ленка, Серега, Сашка, за мной в сараи. Будем вскрывать дверь. Все делаем быстро. Собираемся здесь.
                Друзья бесшумно, один за другим, словно тени, выбрались из подвала и растворились в темноте. Мальчишки и Ленка направились в сарай добывать, не совсем, праведным путем, теплые вещи для маленькой Каштанки. Ловко справились с замком, как завзятые грабители. Старались работу выполнить аккуратно, чтобы не доставить Ленкиному отцу дополнительных хлопот по ремонту двери. В темноте, при мерцающем свете свечи, которую предусмотрительно прихватил Сашка, из кучи барахла выбрали старые, потертые ватные штаны главы семейства и Ленкино зимнее пальто, которое отправили в утиль прошлой весной. Пальто еще добротное, просто хозяйка из него выросла.
                Остатки одежды сложили обратно в мешок и закинули на прежнее место. Прикрыли дверь в кладовку и подперли палкой, чтобы не открылась сквозняком. Вернулись в подвал довольные и счастливые успешным завершением рискованного дела. Все время «ограбления» Каштанка тихо посапывала за пазухой у Сергея.
                Девчонки со своим заданием справились быстрее. Каждая держала в руках симпатичную, миниатюрную алюминиевую кастрюльку, один в один похожую на настоящую, взрослую. В таких кастрюлях все мамы страны варили борщи и прочую еду. Им явно не хотелось расставаться с такой красотой, но что делать? Общие заботы требовали жертв. Жалость к Каштанке скрашивала потерю.
- Девчата, вы не расстраивайтесь. Мы, вроде как, во временное пользование берем посуду, на прокат, - пытался успокоить Сережа.
- Это как? Почему на прокат? – поинтересовалась Ольга, столь странной интерпретацией происходящего.
- Собачонка не всегда будет маленькой. Пройдет совсем немного времени и она вырастит. Значит, нужны большие миски.
                Мысль закончил Сашка:
- Мы сбросимся и купим в хозяйственном магазине большие миски.
                Серега добавил:
- Или найдем на улице подходящую посуду, отмоем и отдадим Каштанке, а вы свои чудные кастрюльки заберете домой.
                Вера с Олей от таких, обнадеживающих слов, воспряли духом.
- А как мы потом разберем, какая кастрюля моя, какая Ольгина. Они же совсем одинаковые? – сомневалась Верочка.
                Опять выручил Серега, предложив совершить «уникальную» операцию:
- Давайте на каждой кастрюле гвоздем нацарапаю какой-нибудь знак. По нему найдете каждая свою кастрюлю.
                От предложенного безобразия девчонки даже обиделись.
- Ничего себе у тебя заявочки. Ты же испортишь вещь. Она будет оцарапанная, - искренне возмутилась Оля.
                Мудрый Левка разрешил проблему:
- Можно не сильно царапать. Так, чтобы для не сведущих, было не заметно. Можно нацарапать на дне, не внутри, а с обратной стороны. Стоит кастрюля на столе и не видно, что у нее на дне.
                Хозяйки одолженной на время посуды одобрительно закивали головами. Этот вариант их очень даже устроил. Знак есть, посуда помечена и ничего не видно. Серега старательно поковырялся в карманах штанов, вытащил маленький винтик, скорее всего, от наручных часов. Присев на стоящий рядом, перевернутый ящик из – под бутылок, высунув от усердия язык, принялся за ответственную, ювелирную работу.
                Вера и Оля ревностно наблюдали за «мастером», засыпая его всевозможными советами, на которые, тот совершенно не реагировал. В самом темном углу помещения Левка, Ленка и Сашка Жирнов обихаживали спальное место Каштанки. На пол, под трубу постелили сначала ватные штаны, на них пальто. Решили не укрывать щенка, температура в помещении позволяла.
                Неожиданно для «заговорщиков» сначала скрипнула, потом настежь распахнулась дверь. У всех сердце мгновенно улетело в пятки и там застряло, во рту пересохло. В подвал вошла недовольная Алла Ивановна. В полумраке трудно разглядеть присутствующих. Она прищурилась, переводя взгляд с одного детского лица на другое. Из темноты возникла испуганная дочь.
- Лена, это как понимать? Отпрашивалась на пять минут, пропала на час. Надо Султана на улицу вести. Давай, бегом домой.
                Девочка молнией метнулась домой, шепотом бросив на ходу:
- Я сейчас вернусь. Заберу Султана и вернусь.
- Воды не забудь, - напутствовала Вера.

                Вот так не звано, нежданно, совершенно спонтанно в жизнь дружной компании друзей и одноклассников, ворвалось ушаст – хвостатое явление по кличке Каштанка. Маленькое, беззащитное живое существо ожидало от людей тепла, внимания, заботы. Общий интерес к собаке сплотил ребят. Расписали график дежурств в дневное время, когда после школы готовили уроки. Дежурный кормил приготовленной заранее едой, гулял. Вечером собирались все вместе.
                Первое время, по ночам, щенок скребся в дверь, пытаясь вырваться на волю. Обычному, человеческому уху в квартире трудно различить подвывание и поскуливание собачонки. Зато Султан, с его чутким слухом, слышал «страдания» и начинал проявлять заметное беспокойство. По собачьей суете и нервозности хозяйка определяла ситуацию в подвале. Дождавшись, когда родители в дальней комнате уснут, она просачивалась из квартиры в подвал, строго-настрого приказав Султану не поднимать шума.
                Каштанка веселым повизгиванием встречала ночную гостью. Сначала Лена терпеливо успокаивала шустрого щенка сидя на полу, рядом с подстилкой в полной темноте. Пела жалостливые песни, монотонно читала стихи. Каштанка, свернувшись кружочком, мирно засыпала на стареньком пальто. Стоило девочке подняться с места и сделать несколько шагов по направлению к двери, собачонка вскакивала и моментально оказывалась впереди няньки.
                Лена брала на руки щенка и с ним возвращалась в квартиру. Дольше находится в подвале бесполезно. При повторении действий, итог все рано тот же. Всякое поползновение к двери заканчивалось незамедлительной реакцией Каштанки – она оказывалась перед дверью первой. На свой страх и риск приходилось размещать несговорчивую воспитанницу под кроватью, причем, подальше, к самой стене, подстелив спортивный костюм. На нем она засыпала быстро и с удовольствием.
                Девочка плотно закрывала дверь в комнату, чтобы родители ненароком не обнаружили присутствие сторонней постоялицы. Каштанка будто понимала, что проникает в дом тайно и от нее требуется соблюдение порядка и тишины. Соблюсти «инкогнито» было вообщем то не трудно. Родители уезжали на работу рано утром, до самого выхода из дома не беспокоя старшую дочь. Команда «Подъем!» и дверь закрылась.
                Лена выносила Каштанку на «постоянное место жительства», заодно выпускала на прогулку Султана. Потом собиралась в школу сама и собирала в садик младшего брата. Выгуливать Султана не было необходимости. Достаточно просто открыть дверь в подъезд. Собака хорошо ориентировалась в поселке, далеко не убегал. Когда заканчивал свои дела на улице, громким лаем давал понять, что хочет домой. Процедура отработана. Никто никому не усложнял жизнь.
                Иногда пес «увлекался» и потому «задерживался» на прогулке, не успевая вернуться к уходу хозяйки. Не беда. Лена со спокойной совестью покидала квартиру на продолжительное время, уверенная в том, что по возвращении Султан обязательно будет лежать под дверью, развалившись. Неизменно, при виде хозяйки гуляка подскакивал, как провинившийся школьник, отворачивал голову и прятал глаза. Весь его вид с поджатым хвостом просил прощения за несдержанность. Своим кротким поведением говорил о том, что понимает и готов искупить вину.
                Глядя на проявление «виноватости», даже самый жестокосердный человек, проникнется умилением к собаке. Явные артистические способности пес прекрасно осознавал, и умело пользовался ими. Особенно, когда клянчил вкусняшки со стола. Устоять перед жалостливой мордой попрошайки, никто не мог.
                Между Султаном и Каштанкой сразу установились, в переводе на человеческий язык, детско – родительские отношения. Султан взрослая, умная собака. Каштанка молодой, глупый щенок. Взрослый пес с высоты своего жизненного опыта, как бы покровительствовал маленькой, игривой собачонке. Они вместе зимой и летом сопровождали компанию Ленкиных друзей. Носились по сугробам, бегали по лесу. На удивление, Султан не ревновал Лену к Каштанке. Обычно собаки ревностно относятся к проявлению внимания в адрес «конкурента». Стремятся отодвинуть подальше от хозяина.
                В данном случае, со стороны Султана не было ничего похожего на раздражение или агрессию. Он снисходительно позволял Каштанке таскать себя за уши, играть хвостом, радостно нарезать круги вокруг «своего величества». А та, шалея от счастья, следовала за ним, как нитка следует за иголкой. Но, к сожалению, всякой идиллии рано или поздно приходит конец.
                События начали развивать непредсказуемым образом, повергая всех в шок. В одном подъезде с Леной, этажом выше, прямо над ее квартирой, тихо, спокойно проживала ничем не примечательная семья. Серенький, худенький, лысоватый глава приличного семейства. Жена – женщина пышнотелая, коротко стриженная,  ростом «метр с кепкой», выглядела маленьким, кругленьким бочоночком. Две безликие дочери. Старшая Рая и младшая Клава.
                Рая двумя годами старше Лены, а Клава, в аккурат, одного возраста с Вовкой. Дружба между соседями не сложилась. При встречах здоровались, да и только. Необщительные супруги с детьми переехали в рабочий поселок совсем недавно из таежной деревни. По новому месту жительства никого не знали. Обычно дети быстро сходятся с ровесниками, обзаводятся друзьями. Только не в этом случае. Рая и Клава сторонились окружающих, держались обособлено. Если качались на качелях, лишь тогда, когда рядом никого не было. В детской песочнице ковырялись исключительно вдвоем.
                Среди ребят слыли несколько странными и «забитыми». Конечно, не в прямом смысле слова. Их тщедушный, на вид, отец, вряд ли поднимал руку на дочерей или дородную жену. Во всяком случае, из их квартиры никогда не доносилось криков или разговоров на повышенных тонах, а уж тем более шумных разборок с рукоприкладством. Семья проживала тихо, скромно.
                В маленьком поселке все живут на глазах друг у друга. Хочешь, не хочешь, некоторые подробности спрятать бывает невозможно. Например, стало известно, что Рая заметно отстает в развитии по сравнению с одноклассниками. Учителя ставят тройки Рае, можно сказать, из жалости и по необходимости. Специализированного интерната в округе днем с огнем не найдешь, а восьмилетку закончить должны все. Вот и тянут отсталую Раю к свету знаний.
                С Клавой дела обстоят не лучше. Замкнутую, неразговорчивую девочку очень сложно заинтересовать общими занятиями. Она подбирала игрушки, невостребованные другими детьми, пряталась в кладовке и играла сама с собой.
                В начале, из чувства жалости, Раю еще пытались во дворе заинтересовать общими играми. Девочка отмахивалась и стремилась скрыться. После нескольких неудачных попыток на нее перестали обращать внимание, оставили в покое.
                Стоял яркий, морозный, январский день. Солнце щедро разливало свой свет на все, что находилось под голубыми небесами. От этого предметы и строения виделись немного сказочными. Засыпанные переливающимся снегом дома, словно нарисованы искусным художником на холсте бытия. Заиндевелые березы, провисшие под снежными шапками, хвойные лапы елей. Вытянутое строение общественных сараев, занесенное сугробами, напоминало белоснежную яхту среди морских волн.
                Казалось, весь поселок высыпал на улицу насладиться тихой, и в то же время, восхитительной красотой. Ребятня, носилась по крыше сараев, как матросы по палубе огромной яхты. Подростки постарше, кучковались на высоком крыльце гостиницы, громко переговариваясь и смеясь. Люди среднего возраста чинно прогуливались по расчищенной дороге. Старики, как водится, «дышали воздухом» на лавочках, у подъездов.
                Даже нелюдимых Раю и Клаву, замечательная погода не оставила равнодушными, выгнала на улицу. Они показались на крыльце в сопровождении никому не известной собаки черно-коричневого окраса с жесткой шерстью, больше похожей на щетину, с отвисшими ушами, на отвисшей голове. Да, да, именно отвисшей голове. Со стороны складывалось впечатление, что собаке трудно носить собственную голову и потому она постоянно болтается где-то внизу, у самой земли. Первой с крыльца спустилась Рая и направилась в сторону продовольственного магазина, за ней последовала Клава, в след за Клавой, пристроилась инфантильная собака.
                Сестры шли друг за другом, словно рабы, связанные веревкой, за ними медленно переставляя лапами, плелась их тень в виде собаки. Троица передвигалась молча, не обращая внимания на окружающих. Стоило Клаве замешкаться, собака останавливалась, выжидая, приподнимала голову, равнодушно оценивала обстановку, шествие продолжалось. Никто не обратил внимания на этот демарш. Никто из людей. Для Султана появление посторонней собаки не осталось незамеченным.
                Пес неожиданно занервничал, кинулся раз-другой к Ленке, лизнул ее в щеку. Заметно взбодрился, принял охотничью стойку. Каштанка, не сводившая глаз с «друга», играя, попыталась отвлечь его, заманить беззаботной возней с ребятами. Султан не обращал внимания на старания подружки. Он потянул носом воздух, неловко помялся, переступая лапами и сбежав  с сарая по сложенным под самую крышу ящикам, потрусил вслед за уходящей процессией. В тот же момент Каштанка спрыгнула за ним и на расстоянии замкнула шествие. 
                Ребята барахтались в глубоких сугробах, носились по сараям, никто, в том числе и хозяйка, не заметили отсутствия сразу двух «бойцов». Только единственный человек обратил внимание на странную ситуацию, когда Султан вдруг ни с того ни с сего оставил Ленку и кинулся за чужими людьми. Внимательному Сашке Жирнову с высоты крыши было хорошо видно, как в лучах солнца, по расчищенной дороге в сторону магазина удаляется, казалось бы, совершенно неприметное, в то же время необычное, шествие.
                Необычность заключалась, исключительно, в поведении Султана. Он словно кавказский джигит «горцевал» вокруг равнодушной «незнакомки». Громко лаял, прыгал, привлекая к себе внимание. Своими выпадами приглашал к игре. Все тщетно. «Незнакомка» отказывалась реагировать на откровенные ухаживания. Растерянная переменами в друге, Каштанка плелась в самом конце. Она не пыталась повлиять на Султана, заинтересовать собственным присутствием. Просто глядя во все глаза, не соблазняясь посторонними звуками, шла за ним, как привязанная.
- Лен, а куда это они почапали? – весело поинтересовался Сашка, указывая обледенелой варежкой на мрачную компанию, состоящую из девчат и собак.
                Ничего не понимающая Лена вылезла из сугроба на дорогу, чтобы разглядеть объект Сашкиного интереса. Активное участие ее собаки в странном походе, насторожило девочку. Обеспокоенная поведением питомца, бросилась догонять уходящий «паровоз». С ног до макушки головы залепленная снегом, она догнала Султана у самого магазина. Рая стояла у самых дверей и, вытащив из варежки деньги, внимательно их пересчитывала. Клавка рядом «подскуливала» с подвыванием:
- Купи подушечки, купи подушечки. Хоть немножко, купи.
- Заткнись уже. Видишь, сбилась из-за тебя, - грубо отрезала сестра.
- Райка, я же тебе дала свои копейки. Купи подушечки. Ты обещала, я тебе поверила, а ты обманула, - хныкала Клавка.
- Да заткнешься ты, наконец? Сейчас подсчитаю, сколько выйдет конфет. Если не подсчитать, как пить дать, обдурит продавщица.
                Видимо, расчеты были сложными и у Раи никак не получалось определиться с конфетами. Итога ждала Клавка и три собаки. Пока Рая раскладывала мелочь на ладошке, а Клава усиленно следила за манипуляциями сестры, чтобы та ненароком не сперла накопленный капитал, к компании подбежала запыхавшаяся Лена.
- Султан, ты куда собрался? – обратилась она к собаке. – Ты, почему ушел со двора? Кто тебе разрешил?
                Султан, виновато виляя хвостом, отбежал чуть в сторону и замер, не сводя глаз с «незнакомки».
- Что-то я не пойму. Это что за новости? Иди ко мне! – позвала хозяйка.
                Собака из чувства предосторожности, не позволяя к себе приблизиться, опять отпрыгнула. Девочка попыталась схватить за ошейник, реакция повторилась. Следующая попытка овладеть животным опять провалилась. Всякий раз, когда Лена хотела подойти к Султану, тот не убегал совсем, просто отбегал в сторону, и настороженно шевеля ушами, выжидающе, замирал. Со стороны, все это действие напоминало игру. Вот только Лене было совсем не до развлечений.
- Султан, Султан, ко мне! – на грани истерики, командовала хозяйка. – Иди сюда, кому сказала. Раз не слушаешься, будешь наказан.
                Рая и Клава обернулись на попытки соседки схватить непослушную собаку. Обе снисходительно улыбались. Им доставляла удовольствие беспомощность Ленки.
- Когда собака глупая и не слушается, ее нужно выводить на поводке, - ехидно заметила Рая.
- Не твое дело. Иди, куда шла. Я со своей собакой сама разберусь, - ожесточилась Ленка.
- Ну, ну. Вот увидишь, без Линды твой Султан никуда не пойдет. Так, что жди. Ты, Клавка, тоже здесь будь, смотри за собакой. – Распорядилась Рая и скрылась за дверями магазина.
                Клава подошла к своей собаке равнодушно сидящей на снегу. Сняла рукавичку и нарочито нежно погладила по голове. 
- Линдочка, Линдочка, подожди немножко, сейчас Райка купит хлеба и конфет. Пойдем домой.
                Лена совсем не ожидала подобного поведения Султана. Все время, пока собака жила в семье, пса не в чем было упрекнуть. Всегда послушный и доброжелательный, он уважительно относился к людям. Жители близь лежащих домов никогда не выражали претензий хозяевам, поэтому собаку не выводили на поводке. Достаточно позвать и Султан летел со всех ног. Настоящего поворота событий девочка предположить не могла. Приходилось ждать наглую Райку.
- Клав, где вы взяли свою Линду? Приютили бездомную? – несколько льстиво спросила Ленка.
- Никакую не бездомную. Зачем нам бездомная. Она же грязная и блохастая, - рассудительно отвергла предположение Клава.
- Неужто купили? – изумилась собеседница.
- Ты дура, что ли? За собаку деньги платить? – пришла очередь изумляться маленькой Клавдии. – Мы ездили в деревню к бабушке с дедушкой. У них целых три собаки. Папа сказал, что умные люди в поселке держат в квартире собак.
- Зачем?
- Затем, чтобы воры добро не покрали. Или зеки там какие-нибудь. Вон их сколько возят. Вдруг кто сбежит, - объясняла позицию родителей, дочка.
- А побольше собаки не нашлось? Если вам нужен сторож, то чем пес больше, тем страшнее ворам. Тем охрана надежнее.
- Нам большая не подходит. Много места занимает и много жрет. Наоборот. Мы взяли самую маленькую. Полезет кто в квартиру, она враз, залает и спугнет. Воры завсегда шума бояться.
- Теперь понятно. Пошли, Султан, домой, раз не умеешь себя вести, - Лена отряхнула снег с варежек, чтобы удобней взять собаку.
                В ожидании Раи животные расселись полукругом. Рядом с Клавой пристроилась злосчастная Линда, около ног Лены терлась растерянная Каштанка, поодаль, в гордом одиночестве, сидел Султан. Девочка без всякой опаски решительно сделала пару шагов по направлению к Султану. Собака резко поднялась и насторожилась. Не делая попыток отбежать, он всем своим видом давал понять, что не намерен повиноваться. Стоило хозяйке взять его за ошейник, пес неожиданно грозно зарычал, злобно сверкнул глазами и упрямо замер, уперевшись лапами в снег.
                Лена от растерянности отпустила ошейник. «Как же быть? Что делать? Вдруг он заболел бешенством и укусит меня, - пронеслось в голове. Собака не играла и не шутила. Ситуация складывалась не в пользу хозяйки. «Надо успокоиться и подождать Райку. Раз Султан приволокся сюда за Линдой, за ней и уйдет».
- Клава, а вы сейчас пойдете домой?
- Ага. Там мама уже обед сделала, только хлеба нет. Райка одна не захотела идти. Заодно Линду вывели.
                Девочка вздохнула с облегчением. Значит, не надо еще одним звеном в цепочке ходить. Главное попасть в подъезд. Если там пес заартачится, придется на помощь позвать отца. Тот быстро справится. На душе повеселело.
                Наконец, из магазина вышла медлительная Рая. Она самодовольно оглядела присутствующих. Все случилось, как она и предполагала. Свободолюбивая Ленка топталась рядом со своим Султаном. Колонна двинулась в обратный путь, только теперь ее замыкала Ленка. Казалось, самые неприятные моменты остались позади. Непослушание закончится, стоит собакам разойтись по квартирам.
                В подъезде, прямо скажем, случилась чрезвычайно неприятная потасовка. В помещение Лена вошла вслед за Султаном. Сестры вместе со своей Линдой направились  на второй этаж, пес, как ни в чем не бывало, последовал за ними. До селе спокойная, миролюбивая хозяйка, понимая, что собака проходит мимо квартиры, в которой проживает и намеревается беспардонно вторгнуться в чужие частные владения, дабы предотвратить скандал, вцепилась в ошейник. Сделала отчаянную попытку остановить оскандалившегося пса.
                Но не тут то было. Словно привязанный, Султан, что было сил, рвался вверх по лестнице, волоча девочку за собой. Громким рычанием пытался напугать  преследовательницу. Укусила бы собака хозяйку или нет, сказать трудно. Они отчаянно боролись за собственные интересы. Собака, упираясь и вырываясь тянула наверх, девочка, упираясь и сопротивляясь тянула вниз. Ни крика, ни лая. Только рычание и возня. На шум из квартиры вышел Алексей Ефимович.
                Распахнув дверь, мужчина сразу оценил сложившуюся ситуацию. Его откровенно возмутило агрессивно-злобное поведение собаки. Он громко и резко окликнул Султана, тот не реагировал. Все внимание пса было занято борьбой с хозяйкой. Алексей Ефимович не закрывая дверь, кинулся в комнату. Одним движением выдернул из брюк ремень и прыжком вернулся на лестничную площадку. Оторвал вцепившуюся в ошейник Султана Ленку и со всего размаха прошелся ремнем вдоль спины собаки.
- Домой, Султан, домой, - рявкнул в запале хозяин.
                Собака, оскалив зубы, обернулась. Предостерегающе щелкнула ими. Пригнувшись, озлобленно зарычала, давая понять, что готова постоять за себя.
- Ах, ты тварь такая! На хозяина хвост поднял? – негодовал мужчина.
                Второй удар ремня заставил собаку взвыть от боли. Султан не уворачивался от побоев, ревел, задыхаясь от переполнявших его беспомощности и злобы. Он щерился и лязгал зубами, но не сделал ни одной попытки броситься на хозяина или убежать. А хозяин сыпал и сыпал удары, казалось, уже совсем не соображая. Злоба не только животных делает зверями, людей тоже.
                В первые мгновения расправы, Лена растерялась, но, сообразив, что в случае невмешательства, отец может до смерти забить собаку, бросилась на помощь. Она прямо из-под ног отца, кинулась к распластанному псу и упиревшись руками в пол, стоя на коленях, закрыла собой несчастного Султана. Собака дрожала всем телом и еле слышно повизгивала.
                Подоспевшая Алла Ивановна повисла на руке мужа, сковывая его движения. Тот досадно швырнул на пол ремень и скрылся в квартире. Из-за дверей всех квартир подъезда осторожно, в щель, выглядывали любопытные глаза соседей.
                Лена потихоньку, стараясь не причинить собаке дополнительных страданий, завела Султана домой. До позднего вечера сидела рядом с ним в прихожей, нежно поглаживала избитое тело. Она беззвучно плакала, вытирая свои слезы и слезы собаки. Восьмилетняя девочка еще не изучала биологию, не знала, что такое инстинкты и рефлексы у животных. Не понимала в вопросах мироздания, однако хорошо усвоила главное – нельзя обижать слабых.
                В связи с последними событиями между Алексеем Ефимовичем и соседями по подъезду «пробежала черная кошка». До случившегося инцидента все относились друг к другу с уважением. При встрече здоровались, при необходимости придерживали дверь, приветливо улыбались. После публичного избиения животного, народ откровенно игнорировал соседа. С ним перестали здороваться, демонстративно отворачивались, впрочем, на Аллу Ивановну и детей перемены не распространились.


                Сибирь. Сибиряки это не только жители Сибири. Люди, которые называются таковыми по территориальному признаку. Это, скорее, особенная национальность россиян, обладающая определенными качествами души. В основе «сибирской национальности»  лежит генетическая память предков, берущая свое начало со времен освоения Сибири казаками. Свободолюбивые казаки бежали на вольные земли в трудные условия жизни.
                Величественная, суровая тайга способна прокормить пришельцев до сыта, одеть, обуть, согреть. Однако сокровищ своих никому не дарит. Лучшую жизнь в подарок не отдаст, ее нужно заработать тяжелым трудом в суровых условиях. Мать-тайга добра к тем, кто уважает ее законы, не крадет, не уничтожает и не грабит свою кормилицу. Коренные сибиряки жили крепким хозяйством, достойно. Правда, вкалывали тоже «будь здоров».
                Продолжительные морозные зимы, непростой климат, научили людей ценить тепло души, заботу и внимание. Сибиряки, в своем подавляющем большинстве «не держат камень за пазухой», это открытые искренние люди. Двуличие, заискивание им не свойственны. Если любят, то до донышка, ненавидят – до полного отречения. Поэтому неприязненное отношение к Алексею Ефимовичу не скрывали. Он, в свою очередь, делал вид, что глубоко наплевать на общественное мнение. Вместе с тем старался не задерживаться в подъезде, поскорее скрывался в квартире.
                В семье тоже было не все гладко. Заметно усложнились отношения между отцом и дочерью. Лена все также хорошо училась в школе, нареканий в ее адрес не предъявлялось. На первый взгляд, нет повода для волнений, но это только на первый взгляд. Лена не перечила отцу, даже если не принимала его точку зрения, исправно выполняла задания и поручения. Она перестала делиться с ним своими мыслями и желаниями. Стала уважительно согласной, отстранилась и закрылась от родителей.
                В сердце девочки поселился страх, по ночам, она невольно вспоминала ту ужасную сцену избиения несчастного животного. Озлобленное, уничтожающее выражение лица отца, безумные глаза. Она не могла понять и простить молчаливого согласия матери. Жизнь в семье продолжалась, как будто ничего не произошло. Такое положение вещей Ленка не принимала. Алексей Ефимович не «заигрывал» с дочерью, не пытался оправдаться за собственную несдержанность и жестокость. Он откровенно игнорировал чувства дочери.
                Девочка, безусловно, любила своих родителей, но вернуться к прежним отношениям не могла. Казалось, Султан каким-то непостижимым образом, считывает мысли хозяйки. Он еще сильнее привязался к ней. Пес сторонился хозяина. Когда Алексей Ефимович подзывал питомца, тот неизменно спешил, но не как раньше, радостно виляя хвостом, а в состоянии полного оцепенения, с опущенной головой и потупленным взглядом. Старался не попадаться на глаза. Большую часть вечера проводил растянувшись под Ленкиным столом. Душу отводил теперь только на улице.
                Между тем, отношения в собачьем любовном треугольнике не изменились. Инфантильная Линда все также, в полу сонном, состоянии, уткнувшись безразличной мордой в землю, передвигалась по двору, то вслед за своими нелюдимыми хозяйками, то в отсутствии оных, самостоятельно. За полное безразличие к происходящему, Линду за собаку не признавали. Так, ходит по округе безгласное, безликое существо.
                Ее замечали в одном случае, когда во дворе появлялся Султан. Он, как и раньше изо всех сил старался привлечь ее внимание. Трепал за уши, игриво таскал за хвост, та поднимала, казалось, неподъемную голову, огрызалась пару раз и продолжала свое ленивое передвижение. Каштанка очень нервно относилась к ухаживаниям Султана. Она на расстоянии кружила вокруг влюбленного в соперницу, пса.
                Умница Каштанка, поскуливая, обращалась к Ленке. Рвалась то к ней, то в сторону гарцующего перед Линдой, Султана. Всем своим поведением давала понять, как любит, а потому страдает от неразделенного чувства. Чем могла помочь Ленка? Она гоняла сладкую парочку, но, как известно, насильно мил не будешь.
                Сама Ленка испытывала некоторую симпатию к Левке. Точнее не симпатию, а просто выделяла его из всех мальчишек за рассудительность, бесстрашие, чувство юмора и неограниченную фантазию. В ней еще не зародилось желание нравиться противоположному полу, обращать на себя внимание. Толи возраст не соответствовал, толи интересы были иные.
                Девочка терпеть не могла соседскую Линду. Прежде чем выпустить Султана на прогулку тщательно исследовала двор. Случалось, когда выпускала, разлучницы на горизонте не было, вдруг, через несколько минут, та неожиданно возникала из небытия. Тогда либо загоняла собаку домой, либо уходила гулять подальше от дома. Чаще всего, дожидалась, когда ненавистная «соседка» прошлепает по лестнице в квартиру, и выпускала ловеласа на свободу.
                В сущности, сложности с выгулом возникали, в основном, зимой, летом вопрос решался просто. Всей компанией уходили в сопки строить новые шалаши, штабы, командные пункты, играть в войнушку или просто поесть ягоды, искупаться в холодной, быстрой речушке. «Предмет раздора» вместе с Каштанкой следовали за ребятами повсюду. В силу обстоятельств Султану ничего не оставалось, как дружить с всеобщей любимицей. А уж как радовалась Каштанка!
                О рыжей, веселой собачонке заботились сообща. Каждый тащил ей непременно что-нибудь вкусненькое. Благодарная собака обожала всех своих покровителей. И все же, к Ленке относилась особенно ласково. Причиной тому, скорее всего, являлась принадлежность девочки к Султану. Рыжая бестия любила пса, а Лена – его хозяйка.
                Удивительная штука – Жизнь. Она учит нас, закаляет, воспитывает. Каждый проходит свои, индивидуальные университеты. В то же время, все мы вместе постигаем понимания «добра» и «зла». Отношения между собаками в какой-то степени раскрывали вопросы чести, порядочности, верности и дружбы. Конечно, нельзя сравнивать отношения людей и отношения животных. А собственно, почему? Потому, что люди это духовная вершина совершенства в существующем мире? А животные только живые существа, которые руководствуются инстинктами и рефлексами? Тогда почему люди, забывая о своей духовности, живут этими самыми инстинктами и рефлексами?
                Наблюдательные ребята невольно стали свидетелями «треугольных отношений» между собаками. Мальчишки вели себя сдержано и не вступали в дискуссии о мужской порядочности на примере Султана. Зато девчонки чрезвычайно эмоционально отзывались о пренебрежительном отношении пса к любящей, страдающей по нему несчастной Каштанке. Они активно гоняли, по большому счету, ни в чем не повинную Линду и высказывали Лене свои возмущения в адрес Султана.
                Ленка разделяла негодование подруг, но как объяснить собаке, что Каштанка хорошая, а Линда плохая? Особенно болезненно на поведение Султана реагировала Вера. У нее недавно разошлись родители. Отец на глазах у всего поселка бессовестно ушел из семьи к чужой тетке, оставив жену и двух дочерей. При одном виде Линды, девочка не могла сдержать агрессию, с палкой гонялась за собакой. Бить не била, но ненависть выражать не ленилась.
                Ребята  еерка не осуждали, относились к ее горю с пониманием. Знали, что таким образом она выливает свою злобу к той самой тетке, которая лишила мать мужа, их с сестрой, отца. Принесла в их семью боль, страдания и обиду.
                Откружили бесконечные вьюги и метели, обмякли, подобрели морозы, незаметно отступили ранние сумерки. Ярким солнцем, теплым приятным ветерком, под перезвон капели и журчание многочисленных ручьев, разливающихся в настоящие реки, в поселок пришла сибирская весна. Все вокруг повеселело, встрепенулось, заголосило. Мир возродился. Жизнь побежала соком по стволам деревьев, прилетела вернувшимися из дальних стран грачами, поползла проснувшимися насекомыми и грызунами. Весна, это не только и не столько время года. Весна, это ощущение нового, чистого, светлого!
                Вернемся в наш двор. В собачьем вопросе произошли некоторые изменения. К полной неожиданности хозяев Линды, выяснилось, что та беременная. Найти отца – героя еще не рожденных щенков невозможно, предъявлять претензии бесполезно. Линда в свободном режиме, без наблюдения и сопровождения, блуждала по поселку вместе с другими собаками. Поэтому отцом щенков мог стать любой из поселковых кобелей. Проблему решили быстро и беззатратно. «Заботливые» хозяева утопили новорожденных прямо в ведре, на глазах у дочерей, совершенно не заботясь об их психике. Дело «житейское». Горевала Линда или нет, сказать трудно. Во всяком случае, утром следующего дня она уже шныряла по помойкам.


                Наступило двадцать второе апреля. В истории нашей страны это особенный, ежегодный день. Он никогда не был выходным, больше того, всегда был рабочим. В этот день вся страна работала бесплатно. Как правило, люди умственного труда и чиновники всех мастей и направлений занимались уборкой определенных территорий. Рабочие перевыполняли свои обязательства прямо на рабочем месте. В этот день родился Владимир Ильич Ленин.
                Для советских школьников двадцать второе апреля отмечено чествованием самых достойных, лучших из лучших. По всей огромной стране принимали в октябрята, пионеры, комсомол только самых – самых. Из всей компании этой лучшей из лучших, самой – самой, оказалась одна Ленка. Из всей школы чести быть принятым в пионеры именно в день рождения Владимира Ильича, удостоились всего одиннадцать человек.
                Ради такого выдающегося случая, Алла Ивановна самолично сшила новые кружевные воротничок и манжеты. С вечера пришила их к отглаженной форме, приготовила белый, нарядный фартук. Девочка от души начистила ботинки, постоянно бубня «Клятву юных пионеров».
Она заметно нервничала, даже не могла долго уснуть.
                Утром подскочила самая первая, и пока родители собирались на работу, вывела Султана на прогулку. Стараниями и нетерпением сестры, Вовка в садике оказался тоже первым. Спокойно сидеть в ожидании грядущих событий, девочка не могла в силу энергичного характера и значимости происходящего. Вступлению в октябрята, пионеры или комсомол придавалась исключительное значение. Жизнь каждого школьника определялась этими знаковыми мероприятиями.
                Сначала, занятия протекали как всегда, ничем не отличаясь от повседневных, правда с единственной разницей, все школьники пришли в школу нарядными, в праздничной форме. Девочки в белоснежных фартуках, мальчики – белых рубашках. Ленка исподтишка любовалась своими манжетами. Она специально при удобном и неудобном случае старалась выставить их напоказ. Положа руку на сердце, было чем хвастаться. Тонкие капроновые кружева переплетениями роз, украшали руки «без пяти минут» пионерки.
                После четвертого урока класс построили в шеренгу по два человека и повели в спортивный зал. Там собралась вся пионерская дружина школы. Классы – отряды расположились по периметру помещения. Началась торжественная линейка, посвященная дню рождения вождя Октябрьской революции и вступлению в пионеры самых достойных учеников.
                Ленку вместе с другими достойными привели сначала в пионерскую комнату, проинструктировали на счет поведения во время приема в пионеры, а потом, выстроив в линейку по одному, под звуки горна и дробь барабана вывели прямо в цент зала. Ленка стояла ни жива, ни мертва. Сердце, как набатный колокол звучало в груди. Словно сквозь завесу пелены мимо нее пронесли кумачовое знамя школы, за ним чеканя шаг, промаршировали отдающие салют пионеры, горнист и барабанщик. По очереди приветственные речи говорили директор, завуч, пионерская вожатая и какой-то дядька.
                Девочка видела, слышала, участвовала в происходящем, словно во сне. К ней подошел симпатичный паренек, улыбнулся красивой, искренней улыбкой и повязал на ее шее красный шелковый пионерский галстук. Опять под звуки барабана и горна несли знамя, теперь уже Ленка вместе со всеми пионерами отдавала салют советской святыне. Торжественная линейка закончилась. Новоиспеченных членов организации привели в пионерскую комнату, где долго обсуждали, кто и чем будет заниматься в рядах пионерии.
                Компания друзей, терпеливо ожидающая виновницу торжества, толкалась во дворе школы. Исчерпав лимит времени, все разбрелись по домам. Договорились встретиться вечером в подвале у Каштанки.
                Ленка вышла из школы в полном одиночестве. Весеннее, молодое, ослепительное солнце щедро заливало школьный двор. Снег у забора почернел и грузно осел на землю в виде грязной ледяной глыбы. Газоны представляли собой черное снежное месиво. На вычищенном асфальте, у самого крыльца, появились первые «классики».
                Детвора вылетала, в полном смысле этого слова, на улицу небольшими щебечущими о чем-то своем, стайками. Запах дружной весны, буквально, пьянил головы. После холодной, долгой зимы, отчаянно хотелось веселья, солнца, тепла. Уже сама погода располагала к беззаботности и радости. Малышня из начальных классов, шумно хлопая дверью, выплескивалась на улицу и тут же, за считанные секунды, тонкими ручейками растекалась в разные стороны.
                Ученики постарше, явно сдерживающие эмоции, чинно разбредались, где по двое, где по трое, со школьного двора. Старшеклассники выходили из храма науки в соответствии со своим возрастом и положением. Их серьезные лица выражали собственную значимость и озабоченность. Они делали вид полной отстраненности от мирской радости пробуждения. Конечно, сначала «самолеты», в виде постижения знаний, а «девушки», в образе развлечений и созерцаний, потом.
                Счастливая, нарядная Ленка уже с крыльца, приподнимаясь на носки ботинок, пыталась разглядеть ожидает ли ее до сих пор за школьной калиткой, верная Каштанка. Или, как все друзья, ушла. Дело в том, что каждый день, после уроков, умная собачонка преданно ожидала своих опекунов за школьной калиткой. Входить на территорию двора строго воспрещалось дворником, по совместительству, сторожем дядей Гришей. Не привлекая к себе внимания, строго следуя установленному закону, она, расположившись в некоторой удаленности, внимательно наблюдала за входящими и выходящими со школьного двора.
                Еще с крыльца, заслышав голоса близких ей друзей, подскакивала и неслась к дверце калитки. Вся школа хорошо знала эту симпатичную ласковую собачонку. Знала кого и когда она встречает. Некоторые пытались подманить и увести с собой. Каштанка брала угощения, но поста своего не покидала, пока не встретит ребят.
                Случалось, в силу сложившихся обстоятельств, кто-то из ребят задерживался, тогда подопечная сопровождала основополагающее большинство компании. Исключение составляла Лена. За ней Каштанка всегда возвращалась и ждала до победы. Невозможно определить настоящую причину такого поведения воспитанницы. Быть может, в основе лежала тесная привязанность к девочке или то, что по возвращении из школы на свободу выпускался Султан.
                Сегодня день у Каштанки сложился несколько неоднозначно. Она в ожидании компании одноклассников, расположилась на своем обычном месте. Солнышко приятно пригревало, собака растянулась по над домом, прикрыв глаза, одновременно внимательно вслушиваясь в происходящее за забором школы. Только казалось, что расслабленное животное забылось сном, на самом деле, ее нос старательно вынюхивал знакомые запахи, а направленные в нужную сторону уши улавливали интересующие звуки.
                Наконец, раздались знакомые голоса. Каштанка кинулась к калитке, размахивая хвостом и обнюхивая выходящих учеников. Голоса долетали, но никто не появлялся. Собака металась от одного к другому. Своих не было. Она отбежала в сторону, пропуская основную волну отучившихся ребят, легла на талый снег и внимательно уставилась на калитку.
                Через некоторое время компания показалась в проеме. Радостная Каштанка, с громким лаем, бросилась к друзьям. Прыгая на каждого, собирала лакомые кусочки и благодарно облизывала руки. Все на месте, кроме Лены. Она покрутилась около двери и отправилась сопровождать «кормильцев». Когда добросовестно развела всех по домам, опять вернулась к школьному двору.
                На этот раз долго ждать не пришлось. Лена появилась на крыльце, замешкалась. В порыве радости, собака, забыв обо всех запретах, бросилась к хозяйке. Она неслась «сломя голову» никого и ничего не замечая вокруг. Ей навстречу бежала Лена. Счастливое животное видело и слышало только девочку, ощущало ее приближение. Вот, она уже в трех шагах от хозяйки. Еще секунда и рука коснется мягкой, податливой шерсти собаки.
                В этот самый момент, страшная боль пронзила тело маленькой хрупкой Каштанки. Она, громко взвизгнув, отлетела и упала в грязную лужу талой воды. Удар отрезком трубы пришелся по ребрам несчастного животного. К ней, абсолютно беспомощной, мучительно бьющейся в снежном месиве грязи, медленно направлялся подросток лет двенадцати от роду. Крепкого сложения, с румяными округлыми щеками, нахальной улыбкой на губах, мальчишка в руках держал металлическую трубу.
                Предвкушая страдания собаки, занес орудие избиения для повторного удара. Но видимо, посчитав, что при таком положении животного, он не получит полного удовлетворения от страданий, подцепил обреченно скулящую собаку носком кирзового сапога и швырнул прямо на асфальт. При падении Каштанка душераздирающе взвизгнула и в ужасе замерла. Она опустила голову, отвела в сторону глаза в ожидании завершающего удара мучителя. Сейчас, в последний раз станет безумно больно, а потом все пройдет. Душа покинет тело и поднимется к небесам.
                Произошло неожиданное. С оглушительным, криком дикого раненного  зверя на толстяка сзади кинулась Ленка. Она повисла на плечах обидчика, зубами вцепилась в руку держащую обрезок трубы. Ее пальцы судорожно стягивали шарф на шее изувера. Девочка, многократно уступающая в силе и возможностях, билась за жизнь собаки с остервенением, как львица бьется за жизнь своих львят. Хулиган взвыл. От боли и нехватки воздуха повалился на землю. Ленка полетела в грязь вместе с ним. Он попытался избавиться от цепких пальцев девочки, но та крепко держала шарф, не переставая сжимать им горло.
                Неизвестно чем бы закончилась потасовка, не подоспей дядя Гриша. Дворник силой оттащил  еерка – ревущую Ленку. Даже в руках взрослого, крепкого мужчины, извивающаяся в истерике Ленка, все пенала и пенала злодея. А тот, испуганно хрипя, хватаясь за горло, кинулся прочь, подальше от сумасшедшей девчонки. Он бежал, опасливо оглядываясь назад. Ленку отпустили, когда окончательно скрылся из виду.
                Мокрая с ног до головы, измазанная грязной жижей, Ленка сняла пальто, уложила на него раненое животное и, трясясь от холода побрела домой. Она решила не рассказывать родителям о своих злоключениях. Хвастать в данном случае не чем, а объясняться по поводу драки не хотелось. Врать не любила и если уж делала это то не из «выгоды», исключительно во «спасение».
                До прихода родителей нужно было придумать реальную легенду, согласно которой грязными и рваными оказались пальто, школьная форма и чулки. Если бы «потери» были не столь очевидными или их можно было каким-то образом скрыть, постирав, почистив или зашив, то историей не нужно заморачиваться. Справиться с кардинальными переменами в одежде, Ленка при всем желании самостоятельно не могла.
                В голову ничего путного не приходило. Не хватало фантазии придумать обстоятельства, при которых вся одежда вдруг разом стала негодной. Еще немного погоняв воображение, решила просто показать вещи в существующем на данный момент времени, состоянии. Самое страшное – отлупят, и только. Нет, поорут, конечно, тоже, но это детали. Чего – чего, боли Ленка не боялась. Во дворе дралась с мальчишками наравне. Умела за себя постоять. Бывало и от родителей за непослушание ремнем попадало.
                Голова болела о несчастной Каштанке. На свой страх и риск принесла ее, закутанную в пальто, прямо в квартиру. Оставить в подвале не поднялась рука. Собачонка не скулила, не выла, молча смотрела жалостливыми, преданными глазами. Переступив порог квартиры, Ленка не разуваясь двинула прямо в свою комнату. Это единственное место в квартире, где риск обнаружения минимальный.
                Мокрая и грязная, она не замечала не клацающих от холода зубов, ни трясущихся от напряжения рук. Стоя на коленях перед собакой, потихоньку, приговаривая сквозь слезы, утешения, тряпкой обмыла кровоточащую рану. Каштанка, будто соблюдая конспирацию, потихоньку скулила. Беспокоить изуродованное животное дальше не имело смысла. Пусть немного оклемается. Девочка достала из-под своего матраца шерстяное детское одеяло. Его Алла Ивановна стелила на сетку, только потом, сверху, матрац. Она считала, что таким образом матрац будет сохраннее, избежит трения о металл. Одеяло отслужило срок своего прямого назначения, дети выросли, можно использовать, как подручный материал.
                Шмыгая носом и размазывая по лицу назойливые сопли, Ленка прямо с пальто перенесла собаку на сложенное в несколько рядов одеяло, потом, затаив дыхание и высунув от усердия язык, вытянула свою одежду из-под раненой. Каштанка попыталась сначала встать, но лапы только скребли пол, а сильная боль сковывала движения. Обреченно подвывая, она с большим трудом, упираясь передними лапами, потащила свое израненное тело подальше от глаз, в темное место, под кровать.
                Быстро сообразив о намерениях собаки, девочка одним махом выгребла все содержимое из-под кровати и прямо на одеяле перевезла Каштанку в самый дальний угол подкроватной территории. Потом вернула вещи назад, расставив их таким образом, чтобы, с одной стороны, не стеснить больную, с другой стороны, надежно закрыть от любопытных глаз.
                С кухни принесла свою обеденную котлету с макаронами и воды эмалированной миске. Еду и питье поставила перед Каштанкой. Только после того, как закончила хлопотать вокруг собаки, вспомнила о себе и своих обязательствах. Главное – забрать из садика Вовку. В первые минуты пребывания в квартире, брат ничего не понял. Все как всегда. Правда, сестра подозрительно добренькая и Байкал беспокойный. Обычно он лежал, развалившись под Ленкиным столом. Сегодня, вытянулся между кроватями, чем загораживал подход к коробке с игрушками. Вовка попытался отодвинуть Байкала – бесполезно. Собака будто приросла к полу.
- Лен, позови Байкала к себе. Я танк возьму, - попросил сестру об участии.
- Ты сначала пойди руки помой. Таскал на прогулке в саду разную дрянь. Принесешь в дом заразу, - распорядилась сестра.
                Мальчишка послушно поднялся с пола и направился в ванную. Раздался изумленный вопль:
- Ленка, ты где так извалялась? Мамка тебя убьет!
                Девочка мгновенно вспомнила, что прежде чем отправиться за братом в садик, она помылась и переоделась. «Елки-моталки, я забыла одежду убрать, - кинулась, было прятать «следы преступления». «Да ладно. Все равно положение безвыходное, надо признаваться. Лучше сразу получить, чем мучиться, - размышляла девочка. «Вовке нужно рассказать про Каштанку, а то увидит, заорет, как ненормальный. Он хоть и нытик, но своих никогда не сдаст. Проверено».
- Лен, ты где моталась? Как умудрилась так изгваздаться? – подражая матери, продолжал расспрашивать Вовка.
                Он вышел из ванной с полотенцем в руках, встал напротив сестры, подбоченился.
- Лен, ты с крутой, грязной горки кубарем катилась?
- Нет. Просто подралась, - тихо прошептала сестра.
                Вовка онемел. Нет. Не оттого, что сестра с кем-то подралась. Для нее, как раз, дело обычное. Оттого, как она это сказала. Еле слышно, опустив виновато голову. Мальчишке сразу стало жалко сестру.
- Лен, сильно побили? Покажи, - сопереживал Вовка.
- Сильно, но не меня. Я защищала.
- Кого защищала?
- Каштанку.
                От удивления глаза Вовки округлились, а рот открылся.
- Каштанка кого-то покусала? Напала на кого-то?
- Почему сразу покусала? Никого не кусала, ни на кого не нападала, - занервничала Ленка.
- За что тогда побили? – еще больше удивился мальчишка.
- А вот так, ни за что. Просто так. Захотелось, и ударил трубой, мордоворот вонючий, - зло выкрикнула девочка.
- Он, правда, мордоворот? Здоровый, поди? – со страхом в голосе предположил брат.
- Здоровый. Рожа красная по плечам расплылась, сам наглый.
                Вовка обошел вокруг сестры, внимательно осматривая голову, руки, ноги.
- Лен, а тебя того . . . трубой не-а?
- Нет. Со мной все в порядке.
- А ты его трубой . . . не-а?
                Ленка впервые за несколько последних часов улыбнулась. 
- Нет. Я его покусала, подушила и попенала.
- Ну, ты даешь, Ленка, - с гордостью восхитился Вовка.
                Младший брат, как впрочем, и старшая сестра, нежных чувств не испытывали к близкому человеку. Не смотря на разницу в возрасте, они все время что-то делили, о чем-то ругались.
- Пойдем. Я тебе самое главное покажу, - девочка подтолкнула мальчишку в детскую комнату.
                Брат повиновался. В комнате Ленка, отодвинув старый потрепанный чемодан в сторону, нырнула под свою кровать. Вовка последовал за ней. Лежа на животе, в темноте угла, разглядел лежащий на тряпке сверток. Вдруг сверток зашевелился, донеслось мягкое повизгивание. Мальчишка понял – Ленка притащила Каштанку домой. Вот почему она такая добрая. Вот почему Байкал не отходил от кровати. Там прятали побитую собаку. Вовка потянулся, было, рукой, чтобы пожалеть несчастную, но Ленка хлопнула по руке.
- Не трогай. Ей сильно попало. Бок кровит. Может, ребра сломаны. Я обмыла рану.
- Лен, она не умрет? – испугался брат.
- Не знаю. Я же не доктор.
- Надо ее доктору показать, - предложил Вовка.
- Конечно надо. Сегодня меня отлупят, никуда не выпустят. Завтра в школу все равно пойду. С ребятами посоветуюсь. Что-нибудь придумаем. Плохо, что она ничего не есть и не пьет.
- Вдруг она до завтра не доживет? Разве можно долго не есть и не пить? – расстроился сердобольный малыш.
- Будем надеяться доживет. Все равно прямо сейчас ничего не изменишь, - Ленка попятилась назад, увлекая за собой брата.
                Когда они вылезли и замаскировали раненную гостью, Девочка строго приказала:
- Вовка, ты про Каштанку ни гу-гу. Родители ничего не должны знать. Когда меня будут бить, потерплю, реветь не буду. Ты тоже молчи. Иди в комнату и сиди около кровати, охраняй, чтобы не испугалась.
                Растроганный Вовка захлюпал носом:
- Лен, ты побольше штанов надень. Хочешь, мои зимние, с начесом, возьми. Не так больно будет.
                Благодарная Ленка обняла брата:
- Я потерплю. Я сильная. Только ты не плачь.
                Алексей Ефимович и Алла Ивановна пришли фактически одновременно. Еще с утра девочка чутким ухом уловила из перешептываний матери с отцом, что для нее готовится праздник. Мама просила отца не задерживаться на работе. Не каждый день их дочь чествуют в школе. Из четырех классов только одиннадцать человек оказались достойными самыми первыми вступить в ряды Всесоюзной Пионерской Организации, среди лучших -  их Лена.  Ради такого случая Алексей Ефимович приготовил в подарок книгу «Уходит река к океану». Так само собой получилась, что книжка о сибирской реке Лене.
                За последними событиями сама виновница торжества совсем забыла о значимости жизненного момента. Переживания за здоровье Каштанки и за неотвратимость наказания, напроч вычеркнули из памяти праздник. Только когда Алла Ивановна в приподнятом настроении удалилась на кухню, а Алексей Ефимович заговорчески, с намеком, подмигнул, Ленку «обдало» ушатом ледяной воды.
                Сейчас мама непременно накроет праздничный стол. Ее будут поздравлять с вступлением в пионеры, говорить хорошие слова, а она как предательница, делая вид, что ничего плохого не произошло, млеть от похвал. Соблазн отодвинуть наказание и хоть немножко насладиться славой, безмерно велик. Ленка даже заколебалась. Чтобы слабость не победила окончательно, сгребла обезображенные вещи, почти бегом пронеслась мимо читающего газету отца и ступила на кухню.
Довольная Алла Ивановна оживленно хлопотала над угощеньями.
- Мама, вот что я сделала, - перебирая вещи в руках, обратилась девочка к матери.
                Алла Ивановна с улыбкой обернулась на слова дочери. Улыбка застыла на лице безжизненной маской.
- Лена, что это? Чье это? – ничего не понимая, спросила шокированная женщина.
- Мамочка, это мое пальто, форма с белым фартуком и чулки, - смиренно пояснила виновница.
- Нет, Лена, это уже не пальто, не форма, не чулки, а фартук никогда больше не будет белым, - простонала мать.
                Женщина подошла к дочери, перебирая груду предъявленных ей грязных тряпок, разглядывала их, пытаясь определить фронт работ.
- Как же так, Лена? Они же не только грязные, они еще и рваные. Что случилось?
- Понимаешь, все было хорошо. Меня уже приняли в пионеры. Я спокойно шла домой и вдруг провалилась в траншею. Раньше там не было траншеи, мы ходили нормально. Откуда она взялась, сама не пойму. Наступила, провалилась, вылезла вся грязная и мокрая. Зацепилась пальто и чулками за колючую проволоку. Сама знаешь, она везде валяется, - лепетала дочь.
- Лена, ты что несешь? Зачем придумала этот бред? – возмутилась Алла Ивановна. – Какая траншея?
- Под снегом. Сверху не видно, а наступишь, там грязь и вода.
                Похоже наскоро придуманная легенда не нашла понимания. Мама в нее не поверила. На возмущенный голос жены, в кухню пожаловал Алексей Ефимович.
- Леша, глянь сюда, - со слезами в голосе обратилась к мужу, женщина, - эта грязная, драная тряпка – пальто, этот кошмар – школьное платье, а это в недавнем прошлом – чулки, о фартуке вообще уже не говорю.
                И тут нервы Аллы Ивановны окончательно сдали:
- Я ее начистила, нагладила, кружева у Нины выпросила. Отправила в школу, как человека и вот, тебе, благодарность. Вкуснятины наготовила, хотела побаловать ребенка . . .
                Отец грозным вопросом пресек причитания матери:
- Как это понимать, пионерка наша дорогая?
                Под взглядом отца Ленка невольно втянула в себя голову и съежилась:
- Шла из школы, провалилась в траншею. Испачкалась, порвала одежду.
                Допрос прервал внезапно прозвеневший в прихожей звонок. В накале обстановки, никто из домашних не обратил внимания на довольно громкие разговоры, хлопанье дверей на лестничной площадке. Алексей Ефимович пошел открывать. Ленка стояла с опущенной головой, расстроенная Алла Ивановна сидела на стуле, прикидывая выбросить этот ужас сейчас или попытаться спасти.
- Лена, иди сюда, - позвал отец.
                В комнате вместе с Алексеем Ефимовичем находился милиционер.
- Вот она, моя дочь Хромова Лена, - указывая на девочку, обратился к представителю власти глава семьи.
- Вижу, вижу. Правда, представлял себе ее несколько иначе, - пояснил свое замешательство мужчина. – В соответствии с содеянным, она должна быть гораздо больше и сильнее.
- Не говорите загадками, объясните, наконец, что случилось. Что могла сотворить моя дочь? – с раздражением поинтересовался отец.
- Сама то не хочешь рассказать? – дал шанс милиционер.
                Девочка отрицательно дернула головой.
- Хорошо. Тогда я расскажу, - спокойно реагировал на отказ участковый.
                Из кухни появилась Алла Ивановна. Она с удивлением смотрела на милиционера, не понимая, откуда и зачем он взялся в доме. Любопытный Вовка забыл о приказе сестры все время разборок находиться рядом с Каштанкой. Он, как ни в чем не бывало, уселся на диван и приготовился слушать гостя.
- Сегодня, ровно в тринадцать часов, сорок шесть минут, в милицию обратилась гражданка Крюкова. Она подала заявление, где описала, как на ее сына, ученика шестого класса Крюкова Дениса, напала хулиганка по фамилии Хромова, по имени Елена. Эта злобная девочка жестоко избила безобидного мальчика. Она не просто зверски била ребенка руками, но кусала, пенала ногами, душила. Нанесла ему страшные травмы. Разодрала на несчастном одежду. Так было?
                Алексей Ефимович, оказавшись в жестком ступоре, не находил слов. Он молча переводил взгляд с милиционера на Ленку и обратно. Алла Ивановна облокотилась о косяк двери, чтобы не грохнуться на пол. Только один Вовка прибывал в самом лучшем расположении духа. Он с уважением и нескрываемым восхищением смотрел на сестру. В его глазах она выглядела настоящим гангстером, которому все подвластно.
                Девочка тоже молча слушала участкового. Она даже подумать не могла, что случившуюся ситуацию можно вот так нагло перевернуть и представить злостного хулигана, живодера, бедным пострадавшим ягненком. Пока расписывали ее страшные «подвиги», заступница за животных обдумывала новый взгляд на очевидные вещи.
                Действительно, мордоворот ее не трогал. Сейчас никому не важно, почему она набросилась на него. Набросилась и все. Била? Била. Кусала? Кусала. Пенала? Пенала. Душила? Душила. По ее вине бугай свалился в грязь. Вот и весь расклад. Виновата, конечно, виновата. Куда уж тут попрешь?
                От таких мыслей, в глубине души, все ее существо бунтовало. Она поступила правильно. Пусть заберут в тюрьму. Пусть побьют. Пусть закроют дома хоть на целый месяц. Нельзя издеваться над слабыми. Нельзя и точка. Если события повернуть вспять, она точно так же била, душила, пинала этого бессовестного изувера.
- Лена, я ничего не понимаю, - наконец, выдавил из себя, Алексей Ефимович. – Откуда взялся мальчик? Почему ты напала на него?
- Со мной не хочешь разговаривать, хоть отцу ответь, - настойчиво требовал милиционер.
- За что ты избила мальчика? – громко, с металлом в голосе, спросил отец.
                Дочь упорно молчала.
- Видишь ли, Лена, ты еще несовершеннолетняя. Тебя наказать не позволяет закон. Полную ответственность за тебя лично и твои поступки несут родители. Получается вроде, как не ты избила ребенка, а твой отец. За это тюрьма полагается. Ты будешь дома чай пить, твой отец отправится за решетку. Будем разговаривать?
                Ленке, конечно, было жалко ни в чем не повинного отца, чем она могла облегчить его участь? Разве что признанием и раскаянием. Не настоящим, не честным. Раскаяться и даже у этого гада попросить прощение, лишь бы не трогали отца.
- Я виновата. Я так больше никогда не буду, - мямлила девочка.
                Слова словно не выходили изо рта, их приходилось выталкивать насильно. Язык не слушался. Голос вдруг предательски осип. Страдания ответчицы прервал звонок в дверь. Сюрпризы продолжались. Теперь открыла  Алла Ивановна. На пороге квартиры стояли знакомые ребята, одноклассники ее дочери.
- Вы не вовремя. У нас здесь проблемы. Вообщем, Лена не выйдет, попыталась закрыть дверь хозяйка.
- Тетя Алла, а мы как раз насчет этих самых проблем, - скороговоркой отрапортовал Левка.
                Женщина на секунду задумалась, затем распахнула дверь и направилась в комнату, приглашая за собой незваных гостей. Компания в полном составе проследовала к «полю брани». Наличие милиционера в комнате не смутило молодежь. Больше того, они видимо знали о его присутствии.
- Это что еще такое, - возмутился, было, хозяин дома. – Алла, зачем ты их пустила?
- Думаю, пришла защита, - предположил участковый.
- Какая может быть защита? Не в бирюльки играем. Ленка совершила уголовное преступление и теперь должна нести наказание, а вместе с ней я. Плохо воспитал дочь, - сокрушался Алексей Ефимович.
- Все же предлагаю выслушать ребят. Девочка все равно молчит. Может быть, они расскажут, что произошло на самом деле. Не верится, что вот так вдруг, ни с того ни с сего умная, послушная девочка накинулась на подростка в три раза крупнее ее телосложением, безусловно, гораздо сильнее. С головой у Лены все в порядке. Что же случилось? – вопрос адресовался всем.
                Ребята переглянулись, зашептались между собой и под общее одобрение, выпихнули Левку. Готовый к бою парнишка принял на себя ответственность по защите интересов подруги.
- Мы все вместе ушли раньше. Лену сегодня принимали в пионеры на торжественной линейке. Мы ждали ее около школы после линейки, но она не шла. Это потом, позже стало известно, что их, вступивших сегодня, повели в пионерскую комнату и там задержали. Не дождавшись, пошли по домам. Каштанка, ну, наша общая собака, пошла с нами. Она всегда нас ждет у школьной калитки, потом провожает по домам. Не уходит пока всех не разведет.
- Я был последним. Она меня проводила и убежала, - уточнил Сашка Жирнов.
- Она, Каштанка, вернулась опять к школе, за Леной. Ведь ее с нами не было. Вот собака и волновалась. Когда Лена вышла, Каштанка побежала ей навстречу. А этот бандит, Крюков, схватил кусок трубы и со всего размаха ударил маленькую собачонку. Пнул ногой в кирзовом сапоге и замахнулся опять, чтобы еще сильнее ударить. Лена схватила его за руку и укусила.
- А что ей оставалось делать? – горячо вступилась за подругу, Ольга. – Ждать когда этот гад убьет Каштанку?
- Как ей, Ленке, остановить живодера? Она мелкая, а он здоровый конь. Одной левой пришибет вместе с собакой, - возмутилась  еерка.
                Группа поддержки заметно взбодрилась, зашумела. Милиционер жестом остановил негодование.
- Продолжай дальше, - обратился к Левке.
- Собственно на этом все. Этот бугай не устоял на ногах и шлепнулся в грязь. Ленка его не душила, просто держала за руку и не давала ударить собаку.
- А как же с пенками? – уточнил  участковый.
- Да, какими пенками? У страха глаза велики. Какой здоровый Крюков, какая худенькая Ленка. Товарищ милиционер, посмотрите на него и сразу поймете, что не могла маленькая, хиленькая девчонка запенать рослого бугая. 
- И избить тоже?
- Так точно, и избить тоже, - утвердительно кивнул Левка.
                Милиционер снисходительно улыбнулся. Левка повернулся к подруге.
- Лен, а где Каштанка? Мы весь подвал обыскали.
                На газах у Лены появились слезы. Она всхлипнула и молча ушла в детскую комнату. Все в непонимании замерли. Через минуту появилась. Она держала в руках одеяло, на котором лежала раненая, беспомощная Каштанка. Собака не поднимая головы, смотрела на окруживших ее детей и жалобно скулила, словно плакалась им о своих страданиях, рассказывала о несчастной судьбе. Ольга,  еерка и Наташка Токарева при виде столь удручающего зрелища, разрыдались в голос. Они ревели не скрывая, не пряча слез. Мальчишки держались, казалось, из последних сил. Шмыгали носами и шумно сопели.
                С появлением Каштанки, картина прошедших событий стала понятной.
- Вы сами то откуда узнали? Вас ведь там не было? – попытался вставить палку в колеса, участковый.
- Мне Мишка Гуров рассказал. Он в это время на школьном дворе ошивался, - парировал Сашка Жирнов. – Все видел. Сказал, кто еще там был. Мы нашли всех, поговорили. Даже с дядей Гришей встретились.
- Что за дядя Гриша? – заинтересовался представитель власти.
- Школьный дворник, он же сторож. Короче, свидетель, - пояснил Левка.
- Вот что ребята, давайте договоримся так. Вы завтра сразу после школы явитесь ко мне в милицию. Принесете список лиц, которые были свидетелями драки. Я с них сниму показания. Поговорю с дядей Гришей. Встречусь с Крюковым.
                Компания дружно закивала головами.
- А ты, защитница, лечи бедолагу. Жалко, если помрет.
                Милиционер пожал руку Алексею Ефимовичу, раскланялся с Аллой Ивановной, не забыл потрепать по голове маленького Вовку. Вместе со всеми гостями вышел из квартиры.
- Перенеси собаку ближе к батарее. Положи еду, налей воды, - сочувствующим тоном распорядился отец.
- Она, должно быть, и ходить то не может. Мы же не звери, на улицу гнать раненое животное. Мать, мы будем сегодня ужинать или как?
                При всех кулинарных стараниях хозяйки, праздничного ужина не получилось. Настроение всех членов семьи безвозвратно испорчено предшествующими событиями и их разборками. Алле Ивановне досталось больше всех. Сразу по окончании общего застолья, она принялась приводить в порядок, казалось бы, абсолютно потерянные для дальнейшего использования вещи.
                Рукодельницы русские женщины на удивление всем умеют не только создавать произведения искусства, шедевры в рукоделии – шить, вышивать, расшивать. Они, как никто другой, умеют зашивать, штопать, прикрывать. Своими, по истине, «золотыми» руками творят невозможное, перелицовывая старые пальто и куртки, шлепая на дыры заплатки в виде аппликаций, распуская шерстяные свитера и вывязывая из них носки. Они умело, с фантазией продлевают срок эксплуатации вещей. Алла Ивановна, как раз из числа таких кудесниц.
                До глубокой ночи она ворожила над одеждой непутевой дочери. Женским терпением и старанием вещи обрели, если уж не первозданный вид, то, во всяком случае, весьма и весьма приличный. Не смотря на то, что обсуждение поведения Ленки закончилось для нее самым положительным образом, на душе «скребли кошки». Ей было стыдно перед отцом за несдержанность, за то, что теперь ему придется отвечать. Раньше никогда не задумывалась над понятием «ответственности» за содеянное.
                Она всегда поступала, как считала нужным или как требовали того, опять же, на ее взгляд, сложившиеся обстоятельства. На поверку оказалось, что все не так просто. Вот тебе сегодняшний пример, сделала она, а таскать будут отца. И еще одна тема не давала заснуть – «перевертыши». Жизнь преподала урок, показала, что одну и ту же ситуацию можно прокомментировать с разных точек зрения. Просто нужно здесь чуть-чуть умолчать, а здесь чуть-чуть добавить, расставить должным образом акценты. Вуаля! Ситуация воспринимается «наоборот». Правый становится бесправным, неправый – праведником.
                Ленка долго размышляла над сложностями бытия, пока сон окончательно не увлек ее в зазеркалье. Во сне, как на отснятой киноленте, она опять вступала в пионеры, лупила бугая Крюкова, только Каштанка при этом совсем не пострадала. Маленькая собачонка гнала и гнала Крюкова по Байкальску, прохожие смеялись и показывали на него пальцами.
                Проснулась девочка от голоса отца. Алексей Ефимович потихоньку тряс дочь за плечо.
- Лена, проснись. Лен, послушай меня.
                Ленка открыла глаза. Первая осознанная мысль чуть не разорвала ей голову – умерла Каштанка.
- Что, что? Каштанка умерла, - порываясь вскочить, спрашивала испуганная девочка.
- Да, жива, жива твоя Каштанка. Я вчера сразу не сообразил, а утром вспомнил. У меня есть хороший знакомец, он военный. Заведует собачьим питомником. Они там разводят и дрессируют овчарок для сторожевой службы. По краю зеки много объектов строят. Хорошие собаки нужны. Они и для погранцов готовят и для милиции, - доверительно шептал Алексей Ефимович.
- Я сегодня, прямо сейчас, с утра с ним свяжусь. У них наверняка есть что-то похожее на ветеринарный пункт, есть врач. Попрошу приехать к нам осмотреть собаку. Ты после школы беги домой и жди.
                В порыве радости, Ленка бросилась к нему на шею. Крепко обняла, прижалась к близкому человеку. Отец от неожиданности опешил. Не привык к проявлениям нежности. Он гладил дочку по голове, приговаривая:
- Ничего, Ленка, выдюжим. Ничего, дочка, все будет хорошо, - резко поднялся с кровати и вышел из комнаты. Алексею Ефимовичу не хотелось, чтобы девочка заметила его влажные, растроганные глаза.
                Ближе к вечеру, действительно, приехал военный ветеринар. Он осмотрел несчастную, обездвиженную собаку.
- Каштанку придется забрать к нам. Точно определить состояние собаки без рентгена невозможно. В домашних условиях ты ее не выходишь. Нужен специальный уход, - вынес вердикт доктор.
                Девочка обреченно кивнула головой.
- Если так лучше, тогда заберите. Только пообещайте, что ей у вас будет хорошо, что вы ее вылечите, - заглядывая в лицо военному, молила Ленка.
- Не беспокойся. Выделим ей теплый вольер, поставим на довольствие, назначим курс лечения, - бодро обещал мужчина.
- А скоро вылечите?
- Вот этого сказать не могу. Через недельку, пожалуй, приезжайте навестить «подружку».
- Можно мы с ребятами?
- Вопрос решайте с руководством.
                Собаку забрали прямо на одеяле. Она в последний раз благодарно лизнула руку сердобольной Ленке. Дверь квартиры закрылась, послышался рокот мотора отъезжающей машины.
                Инцидент, произошедший в школьном дворе, приобрел поселковую огласку. «Пострадавшая сторона» пыталась имитировать побои, однако липовую справку проверили. Под эгидой участкового создали медицинскую комиссию и освидетельствовали Крюкова. В заключении говорилось, что никаких отклонений в здоровье ребенка нет, а также, кроме небольшой, легкой гематомы на запястье, следов побоев не наблюдается.
                Алексея Ефимовича несколько раз вызывали в милицию. Однако, он ни с кем результатами бесед не делился. Потихоньку напряжение спало. История начала забываться. Через месяц во дворе появилась веселая, здоровая Каштанка.



                Со времени появления в жизни двора маленькой, рыжей собачонки по кличке Каштанка, прошел год. Как и год назад, на излюбленной, всегда сломанной скамейке собралась компания повзрослевших ребят. Закончилось очередное, беззаботное лето, настойчиво надвигался новый учебный год.
- А помните, в прошлом году, в это время, мы сидели здесь. Вспоминали лето. Там, у гостиничного крыльца, -  еерка ткнула пальцем в сторону гостиницы, - возился с палкой Мишаня. Оказалось, Каштанку выгонял. Вроде совсем недавно было и вроде давно.
- Точно. Тогда мы усыновили щенка, - подхватил ниточку воспоминаний Серега.
- Удочерили, - поправила Ольга.
- Пусть удочерили, - снисходительно согласился мальчишка.
                От этих незатейливых слов лица ребят просияли, память отнесла их к  добрым и немножко пикантным воспоминаниям. Каштанка, в том далеком, близком году, предстала перед ними маленьким, испуганным щенком, которого хотелось накормить, согреть, не только прижав к телу, скорее теплом своей детской души, заботой вниманием. Участвовать в жизни симпатичного, шустрого несмышленыша хотелось каждому.
                Этот «каждый» потихоньку приворовывал из кастрюль и сковородок, а ночью, чуть дыша, крался к холодильнику, «шепотом» открывал его и вытягивал котлету или кусочек мяса из борща. Сердце глухими ударами, казалось, стучало не в груди, как тому положено быть, а прямо в ушах, мешая вслушиваться в тишину спящей квартиры. Этот «каждый» пугался малейшего шороха и возможности быть застигнутым близкими на «месте преступления».
                Страх и переживания скрашивались тем ощущением счастья, когда «потом» и «кровью» добытый кусок, скармливался радостной собачонке. Ни одна собака в мире не умела так искренне благодарить. Быть до самоотречения преданной и верной, как обожаемая Каштанка.
                Она часами сидела на морозе около школьной калитки в ожидании своих многочисленных хозяев. А как жалостливо лизала руки, прощаясь на ночь с ребятами, после вечерних посиделок в подвале, когда те собирались по домам. Как мужественно бросалась в след за ними в ледяную воду во время редких летних купаний.
                Купаться ходили те, кто по тем или иным причинам в данное время находился в поселке. Водоем находился за близь лежащей сопкой, к нему вела хорошо натоптанная тропинка. Там из-под земли бил самый настоящий родник. Место, где родниковая вода прорывалась на поверхность земли, находилось на дне впадины. Впадина представляла собой некое «корыто», созданное естественным путем самой матушкой природой.
                Туда в самые жаркие дни сбегалась половина всего детского населения микрорайона. За счет источника, «корыто» постоянно наполнялось подземными, холодными водами. Заполнив натуральную природную емкость, вода выливалась через край журчащим ручьем. Постоянная циркуляция воды в небольшом «корыте» не давала возможности ей прогреться. Поэтому купались самые отчаянные. Когда ребятня бросалась в воду, Каштанка из чувства солидарности, бросалась в след за ними, а потом с упоение лежала рядом на горячих, нагретых солнцем, камнях.
                К реальности друзей вернул Левка, своим звонким, заливистым смехом. Таким хрустальным, заразительным смехом отличался только Левка, его можно было узнать из сотни голосов.
- А помните, тот огромный рюкзак, что Каштанка из последних сил тащила к нам. Бедная так и не смогла одолеть дорогу.
- Тот, что сперла у красных? С продуктами? – уточнил вопросом Серега.
- Ну, да. А помните, как смотрела на нас, когда этот злополучный рюкзак отдавали хозяевам?
- Бедная, бедная Каштанка так старалась, а мы у нее на глазах отказались, - печально вставила Вера.
- Мне даже привиделись слезы у нее на глазах – добавила Ольга.
                Лена поддержала расстроенных воспоминаниями, подруг:
- Она рюкзак от штаба красных волоком тянула в нашу сторону. Такая маленькая и надо же, такая сильная. Мне тогда показалось, что она о нас заботится, как мать о своих детях. Хотела накормить. Она то со своим острым нюхом знала о содержимом рюкзака.
- А тут облом, - хихикнул Сашка Жирнов.
                Все осуждающе посмотрели в его сторону.
- Нужно было потихоньку передать продукты красным, чтобы собака не расстраивалась, - опять вступила в разговор Вера.
- Ничего себе. Как ты незаметно передашь, если она с этого рюкзака глаз не сводила, носилась за ним, как оглашенная, - отмела доводы подруги Ольга.
- Она все равно поняла бы. Каштанка все понимает, - поддержала Ольгу Лена.
- Ладно тебе придумывать. Собаки не люди. Всего понимать не могут, - отрезал Сашка Жирнов.
                Вера враждебно насупилась:
- Не ври. Понимают даже лучше, чем некоторые из людей.
                Ситуация накалялась, миротворец Левка примирительно призвал:
- Честное слово, вы словно обиженные дети, цепляетесь к словам. Зарница была три месяца назад. О чем теперь то ругаться? Все случилось.
- Между прочим, когда мы вернули рюкзак и красные поделились с нами едой, трескали угощенье все. А по правде говоря, сухой поек заработала нам Каштанка. Не стяни она рюкзак, нечего было бы возвращать и сидели у костра не солоно хлебавши, - не сдавалась Вера.
                Случай давно минувших дней частенько вспоминался в компании. Уж слишком необычным был. Заканчивался учебный год. По установившейся традиции в последние дни мая, как правило, выбирался день с теплой, приятной погодой. В этот день все школьники, за исключением старшеклассников, организовано принимали участие в военно-патриотической игре «Зарница».  Второклассники «воевали» в одном месте, третьеклассники – в другом и так далее. Общее количество, к примеру, второклассников делилось на две команды. Одна команда с синими погонами, другая с красными.
                Командиры назначались учителями, а те в свою очередь формировали различные подразделения. На совещательной основе выбирали разведчиков, снайперов, медиков. Смысл игры сводился к тому, чтобы обнаружить штаб, захватить знамя противника, по максимуму уничтожить живую силу «врага». Уничтожить, значит сорвать оба погона. Если сорван один, боец ранен и может продолжать оставаться в строю.
                Компании достались синие погоны. Левка, Серега и Сашка Жирнов попали в разведку, Ленка в медицинские сестры, Вера и Оля воевали рядовыми. Чтобы не отставать от друзей, Лена упросила командира разрешить ей служить в разведроте. Каждому подразделению нужен свой медик, с иголкой и ниткой в специальной медицинской сумке. Почему бы ей не лечить, в случае необходимости, разведчиков, не пришивать им погоны? К огромной радости командир разрешил воевать с разведчиками. Каштанка автоматически оказалась в стане синих.
                Мальчишки – разведчики много раз прочесывали здешние места, хорошо ориентировались в лесу. Расположение штаба вычислили быстро. Доложили руководству, здесь же получили важное, ответственное задание. Пока отряд общими силами атакует неприятеля, отвлекая на себя основной удар, разведка осторожно проберется в штаб красных и выкрадет знамя.
                Задуманная тактика сработала. Разведчики захватили штаб, пленили командиров и сняли с флагштока отрядное знамя. Игра закончилась полной, бескомпромиссной победой синих. Только вот незадача. Пока мальчишки и девчонки отважно воевали, сопровождавшая их Каштанка, исчезла.
                Прямо в лесу, на поляне, поздравили победителей, самых отчаянных отметили подарками, вручили почетные грамоты. После торжественной части каждый отряд развел свой костер. Вот тут и объявилась «пропажа». Каштанка бегала между ребятами, особенно возбужденно виляла пушистым хвостом и радостно наскакивая, хватала кого за рукав, кого за ногу, кого за полу куртки. Она, словно, специально просила их внимания.
- Лен, а ведь Каштанка куда то зовет, - первая сообразила Вера.
- Да, брось ты. Проста набегалась где-то, соскучилась, радуется встрече, - отмахнулась Лена.
- Может, она потерялась, а теперь нашлась? – предположила Вера
- Она не могла в этом лесу потеряться. Сколько раз мы здесь партизанили, - додержал Лену Серега.
                Сашка Жирнов отложил в сторону палку, которой только что шуровал в костре:
- Каштанка, пошли, покажи куда идти?
                Каштанка подпрыгнула, схватила Сашку за рукав, потом отпустила и побежала в сторону зарослей кустов малины. На пол пути остановилась, оглянулась, проверяя следует ли мальчишка за ней. Убедившись, что добилась таки своего, скрылась в зарослях. После такого «понятного» приглашения, поднялись Ленка с Серегой. Через пару минут вся компания появилась у костра. Сашка с Серегой несли за лямки большой солдатский рюкзак. Каштанка с победным видом бегала вокруг.
                Когда заглянули в рюкзак, обнаружили продукты – хлеб, колбасу, консервы. Никто в отряде рюкзак своим не признал. Отправили делегацию к бывшим соперникам. Среди «красных» обнаружился хозяин припасов. Рюкзак вместе с продуктами вернули. Оказалось, что в самом начале игры, командование отряда распорядилось все вещи сложить в одну палатку. Каким образом маленькая Каштанка умудрилась стянуть припасы, даже трудно представить. Но тем не менее, случилось именно так.
                В благодарность за честность, разведчиков угостили из того самого рюкзака, а те, в свою очередь, не забыли сообразительную собачонку.
- Слушайте, мы тут говорим о Каштанке, я ее еще не видела после приезда, - поделилась своим наблюдением, Вера. 
- Ты же только сегодня приехала, - удивилась Ольга. – Когда бы ты с ней увиделась? 
- Я ее ни вчера, ни позавчера не видел, - припомнил Серега.
- Здрасьте, у нас уже, как два дня собака пропала и никто ничего не знает, - съязвила Вера.
- Почему пропала? Я ей еду носил вчера и сегодня два раза, миска чистая. Значит, съела, - успокоил Левка.
                Ольга тоже в уме прикинула время последней встречи с Каштанкой. Получалось позавчера. Она тоже приносила поесть.
- Лев, суп с фрикадельками ты приносил? 
- Это я, - отозвался Сашка Жирнов.
- Я туда курицу положила, - размышляла Ольга. – Если сегодня миска чистая, значит, правда съела.
- Смотрите, ребята, - Серега кивком головы указал направление, - Миня опять около крыльца гостиницы отирается. Опять заглядывает.
                Все обернулись. Левка первый поднялся со спинки лавки:
- Пошли поглядим.
                Компания дружно последовала за ним. Мишка ни грамма не смущаясь, не обращая внимания на пришедших, стоя на коленках, внимательно вглядывался в темноту под крыльцом. Девчонки ни слова не говоря, опустились рядом.
- Кого ищем, Миня? – обратилась к нему Вера.
- У Мишани везде свой интерес, - прокомментировала Ольга.
- Тихо вы. Приперлись. Вас звали? – рассердился Мишка.
- А нас, Мишаня, звать не надо. Мы, как кошмары, являемся сами, - пошутила Ольга.
- Да, заткнешься ты? Ничего не слышно, - огрызнулся любопытный Мишка.
                Неуважительное отношение баламута Мишки к подругам, возмутило Серегу:
- Ты, Михась, не зарывайся. Полегче на поворотах. Не с салажатами разговариваешь.
                Мишка не сдавался:
- Примчались, как лошади. Распугали. Я уж было разведал. Теперь опять затаились.
- Миш, не обижайся. Лучше скажи, кого выслеживаешь? Может мы видели. Тогда зачем на четвереньках вокруг крыльца ползать, - примирительно спросила Лена, поднимаясь с колен вместе с поружками.
                Понимая бесполезность предпринимаемых усилий, Мишка поднялся в след за девчонками. Не торопясь, отряхнул испачканные коленки и со значением произнес:
- Похоже, там ваша Каштанка ощенилась.
                Сообщение возымело эффект разорвавшейся бомбы. Как же так случилось, что они заботились, ухаживали за Каштанкой и проглядели беременность? Конечно, все на какое-то время разъезжались, но почему округлившийся на глазах живот, не заставил задуматься. И вот теперь, шалопутный Мишка информирует о том, о чем они должны были узнать первыми.
                Сделав официальное заявление, сообразительный паренек, посвистывая, направился прочь. Компаньоны, не сговариваясь, грохнулись на колени возле крыльца. Они, натыкаясь друг на друга, ползали вдоль щелей в досках крыльца, заглядывали в ямками подкопов. Каждому во мраке подкрылечного пространства, чудилась Каштанку. Одни утверждали, что она стоит и прислушивается к шуму, создаваемому ими. Другие видели собачонку сидящей рядом с темными комочками на земле. Третьи утверждали, что Каштанка лежит на левом боку и комочки находятся около ее брюха. Словом, кто что хотел, тот то и видел.
                Они на разные лады, кто во что горазд, звали Каштанку. Уж очень хотелось посмотреть на молодую мать, а еще лучше, потрогать маленьких толстеньких щенков. Ребята даже не знали, скольких малышей родила Каштанка.
                Бестолковую групповую возню остановил Левка:
- Бесполезно. Она, даже если там, сейчас не выйдет.
- Почему? Мы же ей не чужие. Мы же не обидим, - не понял Серега
- Инстинкт материнства, друг мой, у женского пола превыше всего, - со знанием дела пояснил Сашка Жирнов.
                Народ нехотя поднимался с колен, заботливо помогая друг другу отряхнуться.
- Что будем делать? – предметно спросила Ольга.
- А что тут поделаешь? Она прячется, мы, как дураки, ищем, - саркастически ответил Левка.
                Лена присела на нижнюю ступеньку крыльца, рядом пристроился Серега, ступенькой выше – Ольга с Веркой и Наташка Токарева.
- Она прячется от всех потому, что щенки совсем маленькие, новорожденные. У людей тоже мать первые дни после родов находится в роддоме вместе с малышом. Потом, когда ребенок чуток окрепнет, ее отпускают домой. У Каштанки щенки еще, скорее всего, слепые и она боится их оставить одних, - разумно предположила Наташка Токарева.
- Но ведь ей, самой матери, нужно есть. Иначе чем кормить щенков? – беспокоился Серега.
- Она, наверно, худая-прехудая, - печально предположила Вера.
                Усаживаясь рядом с Серегой, Левка опроверг:
- Я так не думаю. Мы же все время носили еду, она исчезала, причем, заметьте – ночью. Значит, Каштанка днем охраняет своих детей, а по ночам ходит на промысел.
- Не знаю, не знаю. Быть может, к кормушке повадилась бегать другая собака или какие-нибудь бездомные коты, - беспокоился Серега.
- Я все придумала, - подала голос Ольга. – Нам нужно миски для еды и для воды перенести под крыльцо. Во-первых, еда будет сохраннее. Во-вторых, матери не надо будет покидать своих детей, подвергать их риску.
- Приехали! А как же мы проследим за Каштанкой? – несколько возмутился предложением Ольги, Серега.
                Ленка поднялась со ступенек крыльца и встала рядом с Сашкой Жирновым:
- Тебе бы, Серый, только партизанить. Мы же не изуверы, чтобы бедную мать преследовать своим любопытством. Каштанке сейчас и без нас нелегко. Наша задача – облегчить ей и ее маленькому семейству жизнь. Ольга правильно предлагает, еду и воду нужно носить ей под крыльцо. Однако, есть маленькое «но».
                Народ внимательно слушал Ленкины соображения.
- Мы забыли, что собака спряталась в безопасное место не только от людей, от животных тоже. Запах еды будет привлекать к лазу других животных, они попрут на прокорм. Мы своими «добрыми деяниями» подставим семейство.
- И что же теперь делать? –  еерка искренне огорчилась. Ей, казалось, что предложение Ольги решает все проблемы. Рассуждения Ленки сводили на «нет» намерения друзей, помочь общей любимице.
                В общении повисла растерянная тишина. Никто не додумался до Ленкиных опасений. Опыт содержания в семье Байкала, безусловно, сказался в данной ситуации. Первым одумался Серега. Его жажда приключений, подсказала выход. Он покрутил головой, и обнаружив, объект зрительного поиска, блаженно просиял лицом.
- Видите гору разбросанных ящиков? – кивнул головой в сторону сараев. – Давайте, сложим их аккуратно и установим там наблюдательный пункт. Распишем график дежурств.
- График то зачем? – не понял Сашка.
- Зачем, зачем? Дежурный будет собирать еду для Каштанки, складывать в миску под крыльцом, а сам прятаться за ящики. В случае приближения к крыльцу посторонних собак, отгонять их палками.
                Предложение Сереги привело в восторг девчонок. Наташка Токарева на радостях съехала на нижнюю ступеньку и обняла мальчугана:
- Здорово! Очень даже здорово!
- Разумно, - немного помедлив, заключил Левка. – А если она за время дежурства не успеет все съесть?
- Успеет, - кивнула головой Ленка. – Дежурить будем по переменке, по два часа. В один день дежурят двое. Один с трех до пяти, второй с пяти до семи.
- А если, к примеру, у меня есть время и желание подежурит до трех? – поинтересовалась  еерка.
- Пожалуйста. Но твое желание в графике не учитывается. Бери еду, корми. Только тогда тебе придется дождаться дежурного, чтобы не подвергать собак опасности, - ответила на вопрос Лена.
- И все же, предположим, что корма собрали больше чем нужно. Он остался. Как быть? – упорствовал Левка.
                Вопрос, явно, предназначался Ленке. Все с любопытством ждали ответа. Между тем, на лице самой девочки не мелькнуло и тени растерянности.
- Заберет из миски остатки и спрячет в повале в нашей нише. Если останется суп, то заберет вместе с миской, - чеканила каждое слово наставница.
                Левку ответ вполне удовлетворил. Компания поднялась с крыльца и двинулась по направлению к подвалу. Там, на бумаге, должны расписать график дежурств с учетом начала школьных занятий, обсудить детали и подробности, предложенного Ленкой, плана.
                Прошло три дня. В школе начались занятия, забота о Каштанке отодвинулась на второй план. Между тем, график дежурств выполнялся неукоснительно. В случае непредвиденной задержки всегда находился временно подменяющий. Каштанку засечь по прежнему не удавалось. Правда, теперь шум и возня под крыльцом не стихали, когда ребята приближались к лазу, просовывая в него корм и воду. Задерживаться и разговаривать строго запрещалось. Положил, налил и уходи.
                Кому хотелось посидеть с друзьями за ящиками и понаблюдать за крыльцом вне очереди, препятствий не чинили. Иногда на наблюдательном пункте собиралось по три – четыре человека. Разговаривали тихо, постоянно высовываясь из укрытия.
                Смеркалось. До конца дежурства еще минут двадцать. Основной дежурный Левка. Вера прибежала всего на пол часика скрасить одиночество другу, заодно обсудить решение задачи по математике. В очередной раз, автоматически, она высунула голову из-за ящиков и обомлела. Опасливо озираясь вокруг, из лаза показалась голова Каштанки.  еерка, не отрывая глаз от интересующего ее объекта, хлопнула по плечу напарника. Левка медленно приподнялся и скрытно замаячил над ограждением.
                Новоиспеченная мать, не обнаружив опасности, выползла наружу. Теперь ее можно было разглядеть более внимательно. Даже на расстоянии бросалась в глаза грязная, свалявшаяся шерсть, обвисший живот и непривычная худоба собаки. Левка с Веркой замерли в замешательстве.
- Лев, если мы тихонько подойдем к ней, убежит? – еле слышно поинтересовалась девочка.
- Думаю, нет. Не убежит. Скорее назад спрячется. Щенков не бросит, - в тон предположил мальчишка.
- Давай поймаем ее, погладим, успокоим. Она поймет, что нас не надо бояться.
- Вер, ты с ума сошла? Мы же не ей враги. Не надо пугать. Она сама к нам придет, просто нужно подождать.
                Каштанка не убегала. В нерешительности крутилась около лаза, обнюхивая землю и оглядываясь по сторонам. Вера опустилась в укрытие.
- Если мы все время станем прятаться, то она никогда не подойдет. Ее нужно приучить к нашему присутствию. Она посмотрит – мы не опасные и перестанет бояться, - размышляла в слух «партизанка».
                Левка опустился рядом:
- Правильно. Давай вытащим ящик за ограждение и мирно сядем на него. Может она сама подойдет к нам?
                Сказано – сделано. Потихоньку, не обращая внимание на собаку, вынесли ящик и уселись на него. Всеми своими действиями давая понять, что собака их не интересует. Каштанку появление ребят сразу насторожило. Она замерла рядом с лазом, наблюдая за происходящим. Оценив ситуацию, и успокоившись, все же не спряталась, легла у крыльца, закрыв своим телом вход в убежище. Ребята не стали дожидаться дальнейших проявлений своей питомицы. Молча встали и покинули ящик. В школе на перемене дружно обсудили происшествие. Решили не форсировать события и в том же режиме следить за прячущимся семейством.
                Через два дня, во время дежурства Ленки, Каштанка подошла сама. Дежурная не заметила, как собака выбралась из-под крыльца и только, когда та виновато виляя хвостом, забежала за ящики, радостно протянула к ней руки. Перед лицом девочки предстало измученное, обессиленное животное, ищущее участия и заботы у своих надежных друзей.
                Теперь, когда опекуны навещали воспитанницу, та с радостью вылезала им навстречу. Прятаться за ящики не имело смысла. Заглядывая в лаз можно было разглядеть маленькие копошащиеся клубочки, они то тихо спали, уткнувшись друг в друга, то ползали и пищали, отыскивая мать. Стало понятно, что приплод состоял из четырех щенков.
                Через неделю в проеме лаза появился самый отважный щенок. Целиком черненький, с рыженьким брюшком, кончиком хвоста и лапками. Такой же масти случились еще два и только один из четырех, как две капли воды повторял саму мать. Понимающая в собачьих делах Ленка, определила, что все черненькие – мальчики, рыженькая – девочка. Относительно отцовства вопрос не возникал. Три кобелька точь-в-точь напоминали Байкала.
                А как же молодой отец реагировал на появление потомства? Да, никак. Он, если и не открыто, то, наверняка, тайно симпатизировал Линде. При ее появлении заметно нервничал. После рождения щенков Каштанка поостыла к Байкалу. Забота о детях вышла для нее на первый план. Она старалась далеко и надолго не отлучаться от убежища.
                В целях безопасности, ребята попытались перенести щенков в подвал, однако мать не согласилась с ними. Одного за другим вернула детей на прежнее место. Причем, сделала это открыто, на глазах у изумленной публики. Она брала зубами щенка за шкирку и тащила его под крыльцо. Потом возвращалась. Брала следующего и так далее. Пока все четверо не оказались под крыльцом. Видимо, на ее взгляд там было спокойнее.
                Через месяц Каштанкин выводок уже самостоятельно бегал около гостиницы. По всему двору путешествовать еще не решались, но в пределах крыльца возились и играли. Они уморительно норовили стянуть у матери кусок и дрались между собой за вкусняшки. Щенки подросли и окрепли.
                Вместе с их ростом, нарисовалась вполне понятная проблема. Одно дело, когда во дворе постоянно проживает одна бездомная собака, другое дело, когда целая стая собак. Жильцы рядом стоящих домов начали выговаривать свои совершенно законные претензии в адрес родителей опекунов. Те, в свою очередь, требовали от своих чад избавиться от собачьего царства.
Вопрос стал ребром. Куда девать щенков? Пристроить щенков оказалось совсем непросто.
                Первого, самого крупного кобелька к себе на работу забрал Алексей Ефимович. У них на стройке работал сторож, который пошел навстречу и взял под свое крыло несмышленыша. Девочку пристроили на поселковую котельную к Гошке. Гошка – немой истопник. Жил с матерью в соседнем с котельной доме, без образования и каких-либо перспектив в жизни. Очень старательный и добрый. Девушками не интересовался, любил и жалел все, что движется и не движется, лишь бы живое.
                Третьего щенка отнесли на конюшню, что располагалась в двух километрах от поселка, прямо в лесу. Хозяйничал там дядя Вася, бывший заключенный, которого толи оставили на поселении, толи сам остался после тюремного заключения. Ребята частенько, в тайне от взрослых, бегали на конюшню, помогали ухаживать за лошадями. У дяди Васи уже было своих две собаки, не смотря на это, все же вошел в положение и забрал щенка.
                С последним помогли родители Левки. Они отвезли щенка в родную деревню к знакомым. Теперь только Левка мог информировать друзей о судьбе Каштанкиного отпрыска. Так закончилась беспокойная щенячья эпопея.


               
                На ноябрьские праздники семейство Хромовых отправилось в гости к родителям Аллы Ивановны в Иркутск. Родственники не встречались более двух лет, хотя по Сибирским меркам жили недалеко. Всего то километров восемьдесят. Алла Ивановна написала о желании встретиться заблаговременно. Родители, как водится, очень обрадовались приезду дочери и ее семьи. Обе стороны, и гости, и хозяева, готовились основательно. Помимо родителей в Иркутске проживало множество близкой и дальней родни.
                Справедливости ради, нужно сразу отметить, что поездка в гости и встреча гостей мероприятия довольно затратные. С «пустыми» руками являться не принято. Значит, каждому нужно приготовить соответствующий подарок, да еще угадать с ним. А то обид не обберешься. О продуктах тоже позаботиться не мешает. Когда один человек на пороге, в застолье незаметно. Когда целое семейство на два дня прибывает, а старики пенсионеры, то становится накладно.
                Алла Ивановна два месяца старательно выбирала подарки, покупала тушенку, сгущенку, печенье, конфеты и другую всячину. Алексей Ефимович готовил свой Москвич в путь. Дорога между Иркутском и Байкальском не простая. Большая часть проходит через сопки, по серпантину. Узкой лентой вьется над обрывами. Глаз да глаз нужен. Если заглохнет мотор, проблем не обберешься.
                Султана брать с собой не хотели. В легковой машине и без него места мало, да и родители Аллы Ивановны к домашним собакам относились отрицательно. Алексей Ефимович договорился, было, со знакомым, чтобы на два дня оставить у него, но тот в последний момент переиграл и отказался взять Султана на постой. Пришлось его тащить с собой. Не отказываться же, в самом деле, от встречи. Тем более, что одни во всеоружии собрались ехать. Другие во всеоружии ждали. Пригласили родственников и соседей. Наготовили угощений.
                Выехали рано утром, чтобы к обеду быть на месте. Полусонные Лена с Вовкой расположились на заднем сиденье, Султан – в проходе между передними и задними сиденьями. Всю дорогу за окном Москвича кружили легкие, первые снежинки, дул порывистый ветер. Султан вел себя тихо. Обычно любопытный, везде сующий свой холодный, влажный нос, в этот раз не проявлял никакой заинтересованности. Он не реагировал даже, когда дети шуршали фантиками от конфет. Звук разворачиваемых конфет, узнавал из множества шумов, садился рядом и слегка поскуливая, клянчил лакомство.
                Сегодня собаку не возможно было узнать. В нем, казалось, остановилась жизнь. Выпусти его из машины и Султан кинется бежать прочь. Но двери плотно закрыты и сбежать нет возможности. Приходится подчиниться воле хозяев и следовать, куда везут.
                Добрались до Иркутска без происшествий, попали, как говорится, «с корабля на бал». Москвичонка загнали во двор и пока выгружались, приводили себя в порядок, гости все прибывали. Народу собралось много. Султана разместили рядом с входной дверью. После первых тостов, небольшое напряжение спало, мужчины двинули на крыльцо покурить, поговорить. Женщины тоже нашли общие темы. Хозяева сновали с чистыми тарелками, подрезанной колбаской, солененькими огурчиками.
                Хлопали дверями, входили, выходили. Султан забился в угол и со страхом наблюдал за перемещениями. Такого скопления народу сразу и в одном месте, он не видел никогда. Про него забыли. Вспомнили только когда он сам подал голос из своего угла. «Вдруг» вспомнили, что после приезда, собаку не выводили на улицу и она, вероятнее всего, больше не могла терпеть. Алексей Ефимович выпустил Султана во двор, подождал пока тот сделает свои дела, и вместо того, чтобы вернуть  его назад, в дом, закрыл в машине на ночь.
                Веселье в доме закончилось, все улеглись спать, а ночью ударил мороз. Температура резко опустилась и бедная собака, запертая в ледяной машине, всю ночь металась в замкнутом пространстве. Султан пытался лаять, призывая на помощь, скулил и скребся, просясь на волю. Но никто его не слышал и страданий не прекратил. Только утром о собаке вспомнили дети. Ленка привела несчастного в дом. Он трясся всем телом, глаза его слезились. До самого отъезда Султан пролежал в углу, не проявляя никакого интереса ни к людям, ни к пище. Впрочем, приезд домой тоже не принес радости.
                Собака явно заболела. Султан кашлял и чихал, как человек, все признаки простуды были на лицо. Отказывался от улицы и еды, не вставал с подстилки. Алексей Ефимович привез ветеринара, тот осмотрел пациента и удалился с хозяином в коридор. Там они о чем-то шепотом поговорили, ветеринар уехал восвояси. Лена не понимала, что происходит, и почему не лечат собаку. Она пыталась поговорить с отцом, но он только отмахивался. Между тем Султану становилось все хуже. Он перестал реагировать на домашних.
                На следующий день, рано утром, собрав последние силы, Султан попросился гулять. Все еще спали, только Алла Ивановна хлопотала на кухне, торопясь доварить суп. На подгибающихся лапах, тихо вышел на улицу. Не обращая внимания на окружающих, опустив голову и поджав хвост, побрел по дороге. Только один раз он остановился, оглянулся, потянул носом знакомый запах, и еле переставляя лапы, слегка пошатываясь, поплелся в сторону леса.
                Ленка с друзьями два дня искала пропавшую больную собаку. Напрасно. Султан словно канул в воду. Нигде, никаких концов. Пес исчез. Больше его никогда не видели. Девочка тяжело перенесла исчезновение друга. Даже когда Алексей Ефимович объяснил дочери, что доктор потому и не взялся выхаживать Султана, что тот был уже «приговорен», дочь не хотела мириться с его смертью. Она не видела бездыханного тела, а это значит – он жив. Пусть говорят, что животные убегают умирать подальше от посторонних глаз, надежда на встречу не покидала Ленку. Детское сознание не верит в безысходность смерти, оно верит в жизнь.
                Приближался новый год. В школе полным ходом шла подготовка к празднику. Дома уже установили красавицу елку. Настроение потихоньку распогодилось. Ленка жила своей обычной жизнью. Боль потери Султана нет-нет, да напоминала о себе. Нерастраченную любовь, она дарила теперь только Каштанке.
                Воскресным утром, сразу после завтрака, Ленку отправили в магазин. Довольная девочка вышла из подъезда и вдохнула полной грудью хрустальный морозный воздух. На улице народу совсем немного. Население Байкальска еще нежилось в постели. В магазине тоже размеренно спокойно. Быстренько отоварившись в молочном и хлебном отделах, покупательница поспешила домой.
                Подходя к дому, девочка у сараев увидела незнакомых мужчин с оружием за плечами. В поселке многие промышляли охотой, встретить мужчину с охотничьим ружьем, дело обычное. В этих мужчинах что-то настораживало, что-то было не так. Толи развязанное поведение, толи громкие разговоры, толи беспросветная матерщина через каждое слово, заставили девочку насторожиться. Да и мужики незнакомые. В округе все друг друга, если не знали лично по имени, то, во всяком случае, различали, где свои, а где чужие.
                Чтобы сориентироваться, зачем в поселке чужаки, да еще с ружьями, Лена обошла сараи и спрятавшись за кирпичную стену, затаив дыхание, стала прислушиваться к безобразному разговору. Мужики весело гоготали в ожидании какой-то машины с каким-то Петькой. Из обрывков разговора девочка с ужасом сложила в единое целое причину их появления. Самые худшие предположения оправдались.
                Еще в пионерском лагере, она рассказывала о друзьях – одноклассниках, о Каштанке и Султане, о вислоухой Линде. Ребята из других мест жительства делились своими событиями и происшествиями. От них Ленка узнала, что есть такие люди, которые отстреливают бродячих, бездомных собак. За это им платят хорошие деньги. Собаки же, умея предчувствовать беду и различать «убийц» прячутся от них. Были вроде как, известны случаи, когда, собравшись в стаи, они на время уходили от людей в лес. Там пережидали гонения и возвращались назад.
                В Байкальске подобных акций еще ни разу не проводили. Поэтому девочка не знала, каким образом выглядят охотники на собак. Эти трое красномордых мужиков с коптящими папиросами в зубах и нецензурщиной на языках, соответствовали самым гнусным представлениям. Сердце с такой силой забилось в груди у обезумевшей от страха девочки, что, казалось, разнесет в пух и прах ребра, выскочит наружу.
                Лена с ужасом оглядывалась по сторонам, ища маленькую Каштанку. В это время дверь в подъезд открылась и на пороге появилась Линда. Ее, как всегда, выпустили во двор без всякого присмотра. Мужики, будто по команде, оглянулись на собаку. С ошейником, но без поводка и сопровождающего лица, Линда при виде мужчин, насторожилась. Видимо, не усмотрев опасности, не торопясь, потрусила по дороге в сторону магазина.
                Мужики разделились. Двое из них побежали непосредственно за собакой, другой, обойдя дом, бросился на перерез. Вся процессия исчезла за соседним домом. Ленка, улучшив момент кинулась искать Каштанку. В это время из-за дома раздался душераздирающий визг Линды и грязный мат охотников. Было понятно – собаку поймали и куда-то волокут.
                Трясясь от страха и ужаса, плохо соображая, девочка кинулась к подвалу. Там собаки не оказалось. Бегом в подъезд. Там тоже нет. К крыльцу гостиницы. Едва не разбив бутылки с молоком, бухнулась на колени перед лазом. Заглянула в темноту крыльца.
- Каштанка, Каштанка, - звала дрожащим голосом хозяйка.
                В глубине темноты кто-то зашевелился. Из лаза появилась голова Каштанки с перепуганными глазами.
- Каштаночка, миленькая моя, девочка моя, - Ленка откровенно рыдала, еще больше пугая собачонку. – Пойдем, пойдем, я спрячу тебя. Дядьки уйдут, и тогда выпущу. Пойдем, пойдем скорее. В подвале тебя не найдут. Я закрою на замок и никто не догадается.
                Ленка, гремя бутылками, спотыкаясь, увязая в глубоко снегу, стремилась к месту спасения – подвалу. Каштанка прыгая и радуясь присутствию хозяйки, бежала рядом. Сбросив замок, втолкнула за дверь доверчивую собачонку и здесь же, опять навесив замок, села на скамейку у подъезда. Из-за дома появились охотники за собаками, Линды рядом с ними не было.
                В этот момент на первом этаже открылась форточка, в ней появилось строгое лицо Аллы Ивановны.
- Лена, сколько можно ждать. Занеси домой продукты и тогда гуляй. Быстро домой.
                Форточка захлопнулась. Девочка в два прыжка скрылась за дверью. Буквально, на пару минут оставила свой пост и эти две минуты стали роковыми в жизни Каштанки. Она подала голос и заскреблась, просясь на волю. Мужики сразу сообразили что по чем. Прикладами сбили замок и приоткрыли дверь в подвал.
                В предчувствии беды Ленка вылетела из подъезда, когда один из красномордых пытался схватить Каштанку за ошейник. Лязгнули зубы, нападавший, взвыл от боли. Собачонка, ощерившись, прижалась к двери. Ленка с воплями бросилась на другого обидчика, она ревела на всю вселенную, хваталась за ружье. Он грубо отшвырнул ребенка в сторону, затем развернулся и пнул животное ногой, да с такой силой, что бедная Каштанка залетела в подвал и ударившись о стену, замерла на полу.
- Жора, да не мучайся ты с ней. Давай, здесь грохнем, - предложил третий.
                Ленка вскочила на ноги, кинулась, было, в глубину подвала к собаке:
- Не трогайте ее. Она не бездомная. Она моя. Она хорошая.
                Раздался выстрел. Помещение заволокло дымом. Дышать стало нечем, мужики закашлялись и выскочили на улицу. Когда дым немного рассеялся, сбежавшиеся на выстрел люди, увидели рядом с окровавленным телом мертвой собаки, бесчувственную Ленку. В сознание она пришла только в больнице.
                Потом ее перевезли в Иркутск потому, что нужного отделения в больнице Байкальска не оказалось. Новый год семейство Хромовых встречало у родственников в Иркутске, поближе к дочери. Ленка не плакала, не истерила и только время от времени еле слышно шептала:
- Я предала ее. Она поверила и побежала. Я предала ее.

               

               

   

               




               
 
               

               

               
               

               
               
               
               

               
               
               
               
               
               


               






   
               
               

               


Дик.
(Повесть)

                Раннее сентябрьское утро. Димка проснулся сам, без посторонней помощи, что случается не часто. Он любит такие тихие, спокойные моменты своей молодой, но очень насыщенной жизни. Любит, закутавшись в одеяло и уютно устроившись на скрипучей кровати, помечтать о будущем, вспомнить недавно ушедшие события или обстоятельно обдумать очередной план. Мысли приходят и уходят довольно спонтанно, под воздействием настроения. Иные фантазер холит и лелеет в голове, иные сразу гонит прочь. Чаще всего Димку посещают идеи, связанные с какими-либо мероприятиями. Как правило, сначала он примечает, потом обдумывает «усовершенствования» и только в самом конце – воплощает в жизнь. Если мысли приходят к нему спонтанно, то поступки совершает обдуманно. Но к великому сожалению, продуманность не является гарантом «хорошести» поступка.
                За окном чуть заметно светает. Медленно свет заполняет комнату. Сначала контуры простенькой мебели размыты в виде темных пятен. Потом пятна обретают вполне конкретные черты, цвет, объем. Уже различимы бледные цветы на бумажных обоях. Димка молча наблюдает настоящее чудо. Чудо перехода ночи в утро.
                Другой мальчишка в свои девять лет даже не заметит обычного, на первый взгляд, природного явления. Подумаешь, было темно, стало светло. Не каждый способен увидеть и оценить эту зыбкую грань между ночью и утром. О Димке, даже друзья, отзывались, как о неисправимом романтике и фантазере. Он может часами смотреть на облака, каждую минуту собирая из них все новые и новые затейливые фигуры, предметы или образы. В обычном сучке видит то гномика, то дракона, то еще какого-нибудь героя. Он видит то, что другие не видят. Чувствует то, что другие не чувствуют. Вот такой странный, чудной мальчишка.
                Хотя внешне совсем обыкновенный пацан. Темноволосый крепыш с короткой стрижкой, «под бокс». Карими глазами – огоньками, неуемной энергией. Открытой улыбкой в пол лица и доброй искренней душой. Он лежал под одеялом и не торопился вставать. Одна за другой, вспоминались недавние истории.
                Почти месяц Димка учился в третьем классе. Учился так себе, не шатко, не валко. В основном на тройки и четверки, вперемежку. Бывает, проскакивают и двойки. Зато по физкультуре и пению дневник украшают, исключительно, пятерки. Желанием учиться вообще, и в частности, учиться хорошо, шустрый парнишка явно не обладает. Всякий раз под любым предлогом старается откреститься от занятий. Никакие увещевания матери, не могут повлиять на поведение сына.
                Валентина, мать Димки, нежелание сына учиться, оправдывает собственной беспомощностью и отсутствием крепкой мужской руки в воспитании сына. Именно с помощью этой, крепкой мужская руки, единственно возможно наставить разгильдяя, на путь истинный. А так же внушить уважение к матери и учителям в школе. Поскольку в жизни мальчишки участие могущественной руки отсутствует, то время от времени сын выкидывает такие неординарные фортеля, что трясет не только мать, но и несчастную классную третьего «Б», Людмилу Викторовну.
                За какие жизненные грехи Людмилу Викторовну постигло такое жестокое наказание в виде ежедневного присутствия в классе Димки Лупина, история умалчивает. Однако, не менее печальную участь с ней разделил директор школы и прочие лица в той или иной степени сопричастные к «выкрутасам» изобретательного паренька. С ним борются всем миром, общим педагогическим коллективом и поодиночке. Проводят воспитательные беседы, вызывают мать в школу. Та горько плачет и умоляет не выгонять «паразита» из школы.
                Как ни парадоксально это звучит, все задумки Димки имеют под собой исключительно добрые, чистые намерения. Он стремится, по большому счету, нести в мир добродетель, а выходит совсем наоборот. То добродетель вдруг неожиданно становится хулиганской выходкой, то окружающие не разделяют его методов улучшения существующей действительности.
                Примеров тому предостаточно. Самым скандальным, пожалуй, оказался инцидент с красным пионерским знаменем, который только благодаря директору школы Бахтияру Бахтияровичу не получил общественной огласки. Хотя, вроде как, сами намерения мальчишки понятны и принимаемы, в то же время, поступок адекватным не назовешь.
                Учащиеся третьего «Б» готовились, к так называемому, уроку памяти. На этом уроке вожатые рассказывали о героях Великой Отечественной войны, их подвигах. В данном случае речь шла о Сибирских дивизиях, которые участвовали в битве за Москву. Материала набралось много и чтобы принести из пионерской комнаты в класс альбомы, газеты, экспонаты, вожатой третьего «Б» Светочке Белоусовой потребовалась помощь.
                В классе в этот злополучный момент находились только два представителя сильного пола – два друга Димка и Толик. Поскольку выбор не велик, а урок памяти проводить надо, то вожатая Света привлекла Димку и Толика. Разложив уже принесенные одним рейсом экспонаты, она обратилась к друзьям:
- Ребята, пойдемте со мной в пионерскую комнату. Там еще много нужных материалов. Одной мне быстро не справится, время поджимает.
                Разглядывавшие большой альбом с вырезками из газет и журналов о подвигах героев-сибиряков, мальчишки не сразу сообразили, что просьба вожатой обращена к ним. 
Ни Димка, ни Толик в пионерской комнате ни разу не были и упустить такую возможность посетить святая святых для всех пионеров школы как-то несерьезно. Они сразу отложили альбом и с видом «всегда готов» отправились со старшей наставницей.
                В пионерской комнате под присмотром и ответственностью старшего пионерского вожатого Володи хранился целый арсенал социалистических реликвий. В первую очередь, красное знамя школьной пионерской организации, разные виды и размеры горнов, труб, барабанов, флажков и прочего специального инвентаря. Вся эта красота, умело расставленная на полках, стеллажах, в шкафах со стеклянными дверцами, вызвала нескрываемый восторг у двух обычных, ничем не примечательных пареньков.
                Переступив порог помещения, они замерли, широко открыв глаза и рты. Солнце заливало комнату золотистым светом, его лучи отражались от золотистых труб и горнов, от этого все вокруг сияло торжественностью. Столько света и золотого блеска одновременно никто из них никогда не видел. Но больше всего понравилось красное знамя с серпом и молотом у древка.
                Оно, как нельзя лучше вписывалось в «золотой интерьер». Трудно сказать, что больше придавало значимости обстановке. Знамя в золотых лучах, на фоне прочей атрибутики, или атрибутика подчеркнутая алым знаменем. Да это и не важно. Главное, красота пионерской комнаты произвела доселе не испытанное восхищение.
                Выносили «богатство» только в торжественных случаях, во время проведения особенных мероприятий, общешкольных линеек. На улице или в спортивном зале, где проходили линейки, при большом скоплении учащихся и учителей богатство совсем не воспринималось столь серьезно, оно вроде, как терялось среди людей. А здесь все иначе. Небольшое помещение, залитое солнечным светом, представлялось сказочной, дворцовой комнатой.
- Ух, ты! Ничего себе! Здорово! – выдохнул одним дыханием Димка.
- Ага! Как в музее, все светится! – воскликнул Толик никогда не бывавший в музее.
- Можно дудну, - скорее с сообщением о своем намерении, чем с просьбой, обратился в пространство, Димка.
                Он схватил первый попавшийся под руку, горн и, что есть мочи, захрипел несчастной трубой. Света от неожиданности вздрогнула и заткнула руками уши.
- Прекрати немедленно издеваться над инструментом, положи на место, - стараясь перекричать трубу, взывала вожатая.
                Куда там. Мальчишки попали в родную стихию непознанного и тем самым притягательно интересного. Они хватали с полок и стеллажей инструменты и при всяком отсутствии навыков владения, пытались извлечь из них хоть сколько-нибудь приличные звуки.
- Прекратите! Поставьте! Не трогайте! – металась между помощниками, Света.
                Она отнимала один инструмент, они хватались за другой. После полок с трубами и горнами, очередь дошла до стеллажей с барабанами. Любопытные мальчишки барабаня по каждому из барабанов, сравнивая звуки между собой. И только дойдя до знамени, установленного в простенке между двумя окнами, в специальном приспособлении, замерли перед ним. Алое, цвета крови, полотнище словно заворожило. Димка опустился перед ним на одно колено. Взял кончик знамени, поцеловал его и поднялся.
                Он видел много раз по телевизору, как целуют знамя солдаты, которые произносят присягу на верность Родине, награжденные разными орденами и медалями герои, другие люди, когда их чествуют. В понимании Димки, знамя это олицетворение Родины в одном очень важном предмете. Когда человек целует знамя, он как бы, благодарит государство за доверие и уважение. Над Кремлем реет кумачовое знамя, на парадах несут знамена, у каждой воинской части свое знамя. Нет знамени – нет части. Знамя берегут и стерегут потому, что оно - символ Родины. А Родина превыше всего.
                В след за Димкой, Толик, тоже встал на одно колено и поцеловал кончик знамени. Все это непродолжительное время, Света смотрела с изумлением сначала на одного, потом на другого мальчишку.
- Давайте, помогайте. Сейчас звонок прозвонит. Ребята уже в классе собрались, - вожатая воспользовалась моментом затишья. Ругаться теперь стало, как-то неудобно.
                Домой возвращались втроем, Димка, Толик и Гришка. Толик с Гришкой затеяли возню. Сначала просто гонялись друг за другом с портфелями, лупцуя по головам и по всему, куда попадется. Незаметно возня переросла в потасовку и непременно закончилась самой обычной дракой, не очнись Димка от своего задумчивого состояния. Всю дорогу он находился вроде рядом с друзьями и, одновременно, отстраненно от них. Потасовщики то обгоняли его, то отставали для выяснения отношений. Дима шел сам в себе, не реагируя на их крики.
- Ты, Толян, зачем выкинул мой портфель в грязь? – подступал Гриша к Толику с грозным вопросом.
- А зачем ты мой портфель об кирпичи ударил? Видишь, пенал сломал, - тыкал под нос другу обломки совсем еще новенького пенала Толик. – Знаешь, как мне влетит?
- Ишь, ты, ему, видите ли, влетит. А мне, думаешь, конфет отвалят за грязные учебники и тетрадки, - тряся испачканными тетрадями, возмущался Гришка.
- Я же не специально. Хотел на будку закинуть, а он не долетел, в грязь шлепнулся, - оправдывался друг, не зная зачем, запихивая теперь уже абсолютно бесполезные обломки пенала, в портфель.
                Гришка прекратил вытирать расползшуюся грязь по обложке тетрадки русского языка.
- Так ты на будку метил? – в гневе крикнул совершенно обескураженный «дружеской» выходкой Гришка. – А если бы попал? Как я потом снял портфель с такой высоченной будки?
- Ну, я же не попал. Видишь, как хорошо получилось. А грязь, ее можно аккуратненько тряпочкой смыть и высушить.
                От наглости друга Гришка чуть не лишился дара речи.
- Ты, Толян, гад. Я с тобой по – хорошему, а ты такие тупые гадости делаешь! – от возмущения орал мальчишка на всю ивановскую.
                Молча наблюдавший картину раздора, Димка, вдруг заговорил. Он не обращался конкретно к Толику или Григорию, он не обращался даже к ним обоим. Просто рассуждал вслух.
- Я все думаю и думаю. Как же так получается? Одним все, а другим, ничего.
- Ты про что? – не понял Толик, застегивая портфель после ревизии.
- Помнишь, мы сегодня были в пионерской комнате? – Толик в знак подтверждения произошедшего события, активно закивал головой. – Видел сколько там разных красивых инструментов стоит? Если бы не позвали помогать, то ни ты, ни я не увидели всего. Так ты мне скажи, почему глядеть могут только разные командиры. Ну и что, если я не начальник, то нельзя в пионерскую комнату ходить и в горн дудеть? Почему?
                Толик, откровенно, не совсем понимал речь друга. Собственно, зачем ему эта пионерская комната с трубами, барабанами и другой ерундой. Подумаешь, не видел он эти инструменты до сегодняшнего дня. Ну и что? И еще сто лет не видеть бы!
- Димон, зачем тебе эти дурацкие трубы? Подумай, своими мозгами. Представляешь, если все кинутся в пионерскую комнату в горны дудеть и в барабаны молотить? – заливаясь от смеха, спрашивал Толик.
- Наверное, крыша обвалится и стены, как карточный домик, сложатся, - вторил другу Гриша, раскладывая на скамейки заляпанные тетрадь по математике и дневник.
                Дима задумался на минуту и не найдя ответа на свой вопрос задал его Гришке:
- Почему обвалится и сложатся?
                Тот сначала покрутил указательным пальцем у виска, потом со знанием дела и саркастически улыбаясь, ответил:
- Людмила Викторовна говорит, что от нашего шума в классе, стекла звенят. А представь, одновременно задудят во всю силу двенадцать горнов и забарабанят девять барабанов. Это кроме того, как будет шуметь каждый класс. Конечно, школа рухнет.
- Рухнет, как пить дать, рухнет, - наложил свою резолюцию Толик.
                Димка недоверчиво посмотрел на друзей и дабы не развивать тему дальше, переключился на более серьезные вещи.
- Честно говоря, меня эти дудки и барабаны не заботят. Я просто так привел пример. На самом деле, мне кажется, школьное знамя не должны прятать в пионерской комнате. Видел, в военной передаче по телевизору, в воинской части, у пограничников на заставе, на кораблях в море обязательно поднимают флаг. Все люди смотрят и радуются. А у нас не радуются, - обстоятельно объяснял Димка.
                Толик знал друга еще с детского сада. Всякий раз, задумывая очередной «добрый» поступок, тот начинал издалека. По его словам все получалось складно и ладно. На самом деле «хорошее» неизменно становилось «плохим». Сын, в очередной раз, вымаливая прощение у родителей за гадкое поведение, клятвенно заверял, что никогда больше не послушает Димку. Проходило время, плохое забывалось и теперь «ужасные выходки» друзей вспоминались, исключительно, со смехом.
                Одновременное сочетание трех слов – «школа», «знамя» и «должно», откровенно, настораживало.
- Димон, дважды в год мы с флагами ходим на демонстрации. Еще с флагами ходим на линейки и собрания. Так, что есть, где и когда порадоваться, - парировал Толик.
                Но никакие доводы уже не могли остановить друга. Он, как та лошадь, что закусила удила. Лучше, конечно, в целях предосторожности, не знать Димкиных планов, чтобы не соблазниться участием. Да разве устоишь перед искушением полюбопытствовать.
- Ты, Димон, не темни. Рассказывай, что надумал. Только учти, участвовать не буду, за мной посильная помощь. Мне в прошлый раз хватило, - предупредил Толик, засовывая в портфель грязные тетради.
                Гришка решил до времени не высовываться, послушать сначала пацанов, а там видно будет. Ему тоже не раз «прилетало» за участие в Димктных подвигах. Однако, спортивный азарт и теперь брал верх над осторожностью.
- Я и сам могу все сделать. Просто, вам наверняка захочется сделать для людей доброе дело.
                Занервничал Гриша, в самом деле, сколько можно «тянуть кота за хвост»?
- Да, говори уже.
                Димка, заговорчески понизил голос, сел на лавку, где только что лежали тетради, тем самым, дал понять друзьям, что основная часть начинается. Толик с Гришей заняли места по обе стороны от друга.
- Сразу вас предупреждаю, сделаю все сам. Мне не нужно вашей помощи. Но если хотите, то каждый выполнит только по одному заданию.
- Сначала скажи, чего хочешь? Ты сам знаешь, про что думаешь, а мы то не знаем, - ерзал по лавке от нетерпения, Толик.
- Я хочу на козырьке, над входом в школу, поставить красный флаг. У нас ведь советская школа? Пусть над ней развивается советский флаг, - отчеканил Димка.
                Дружба с этим мальчишкой, давно научила друзей ничему не удивляться. Фантазия его была безгранична, поступки неоднозначны.
- Где флаг возьмешь, - осторожно поинтересовался Гриша.
- В пионерской комнате. Он там пылится. Никто его не видит, а я поставлю над крыльцом, и все увидят.
- Вдруг этого делать нельзя? Вдруг хулиганство? – в подтверждение значимости своих слов, Гриша закатил глаза.
- Ты, что? Какое хулиганство. В кино наши даже над рейхстагом знамя подняли, в Германии. Лезли под непрерывным огнем, смерти не боялись. Кто же запретит в своей стране, в советской школе флаг поставить?
- Почему же тогда еще не поставили? Тебя ждали?
- Ждали! Я же сказал, все сделаю сам, без вас.
- Ну и делай!
- Ну и сделаю! Только попробуйте, проболтайтесь, изловлю и отлуплю, - жестко предупредил Димка несговорчивых друзей. Он резко поднялся и потопал домой более детально продумывать свой план.
                На следующий день в школе к Димке первым подошел Гриша.
- Димон, я помогать буду, но ставить флаг не буду, - извиняющимся тоном предложил свои услуги, друг.
                Мальчишка оценивающе посмотрел на будущего сообщника, вспомнил о прошлых делах и доверительно повел в сторону, к окну.
- Мне нужно старое, обычное ведро. Оно может быть дырявым, но не сильно. Главное, чтобы в нем могли лежать кирпичи, - пояснил задание руководитель заговором.
- Зачем ведро? – не понял друг
- Зачем, зачем? Я в него поставлю флаг и завалю кирпичами, чтобы не упал. Как елку на новый год ставят, так же поставлю флаг.
                По многолетней традиции елку на Новый год Валентина ставила в цинковом ведре, предварительно, еще с лета, заполнив его песком. Чтобы не захламлять, и без того маленькую квартиру, ведро с песком хранила у дворничихи Семеновны в подсобке. Перед самым праздником, на радость сыну, забирала ведро с песком, приносила зимнюю красавицу, украшала ее. После праздника елка перемещалась к мусорным бакам, где заботливо сжигалась все той же Семеновной, а ведро возвращалось на свое место в подсобку.
                Димка знал, где и как хранится интересующее его ведро. Однако, стянуть его из кладовки Семеновны было также невозможно, как запустить в космос ракету, изготовленную из картона. Вместо песка, для закрепления древка «народный изобретатель» решил использовать самые обычные кирпичи.            
                Во-первых, в холодное время года их не надо долбить  лопатой.  Как долбят промерзшую землю ремонтники или строители. Можно просто собрать, завернуть в газету и пронести в школу под видом второй обуви. Никому никогда не придет в голову осматривать сменку. Кирпичи, в строящемся поселке, разбросаны повсюду. Разных размеров, цветов и качества. Перенести их можно в любой таре. Хочешь в портфеле, хочешь в спортивной сумке или мешке для сменной обуви.
                Во-вторых, кирпич довольно легко разбить и тем самым подобрать нужный размер для надежной фиксации древка флага в ведре. Не смотря на первичные разногласия и даже отказ, стратег – Димка был уверен в лояльности друзей. Твердо знал, что поерепеневшись, выразив свое «фи!» все равно предложат помощь и участие. Толик демонстрировал независимость не многим дольше. Узнав о получении задания Гришкой, не замедлил явиться к Димке прямо домой.
- Слушай, Димон, это ты здорово придумал. Помнишь, как в киношке «Армия Трясогуски», бездомные пацаны прямо под носом у беляков, развешивали флаги и даже на высоченную трубу полезли! – прямо с порога выразил свое восхищение Толик.
- Ладно, заходи, - пригласил гостя в квартиру, хозяин.
- Я проходить не буду. Мать заданий надавала. Надо бежать, - скороговоркой выпалил гость, нерешительно переминаясь с ноги на ногу в коридоре.
- Тогда зачем пришел?
- Так, за этим, за заданием. Чего делать надо?
                Димка задумался на минуту.
- Надо собрать кирпичи.
- Много? Красные или силикатные белые? – уточнил Толик.
- Без разницы. Бери, какие будут. Только старайся брать куски разных размеров, чтобы на козырьке меньше шуметь.
- Хорошо. Я соберу кучку и покажу тебе. Сам посмотришь, и решишь, которые подходят, - почесав затылок под шапкой, предложил Толик. – А потом куда мы с ними?
                Хозяин сунул в рот остаток хлеба, толи прошипел, толи прочавкал:
- Перенесем в школу на козырек.
                Толик, не скрывая удивления, поинтересовался:
- Мы же не циркачи, по голой стене не залезем.
- Лезть не надо. Окно в кабинете биологии выходит прямо на козырек. Через него и попадем на крышу. Я уже пробовал открыть. Все нормально. Открывается.
                При этих словах, Толик снял шапку и расстегнул пуговицы пальто. Димка смачно проглотил пережеванный хлеб.
- Да ты не трухай. Мы же не будем через это окно каждый день шастать. Мы вообще, всего один раз залезем и все. Установим знамя за один раз.
- Как это за один раз? Ведро надо отнести, кирпичи отнести, знамя припрятать, - полный сомнений, Толик почесал шапкой нос.
                Димке пришлось информировать друга более детально.
- Помнишь, я ходил на дополнительные занятия по математике в прошлом году?
- Это когда к годовой контрольной готовились?
- Да. Я видел, как вечером в наш спортивный зал приходят шефы с завода играть в футбол. Степаныч любит наблюдать за ними, болеет. Мы воспользуемся этим, - перешел на шепот, Димка.
- Так это весной, в мае было. Сколько времени прошло. Сейчас, может быть, и не играют, - махнул рукой гость.
- Чо это не играют? Играют и даже очень играют, каждый вечер, - Димка хитро подмигнул другу. – Мы втроем, за две ходки принесем кирпичи под окно туалета на первом этаже. Потом через это окно перетащим в школу вместе с ведром.
                Толик нервно растирал шапкой то одну щеку, то другую.
- Где мы возьмем ключи от биологии . . . от пионерской?
- Не дрейфь, все продумано. Все ключи находятся на щите за спиной у Степаныча. Как только мужики в спортивном зале начнут игру, сторож закроет двери школы на ключ и уйдет болеть. Времени у нас вагон. Стырим ключи и минут за тридцать управимся.
                В Димкин план по ходу дела пришлось внести некоторые коррективы, но это так, по мелочи. В основном, расчет оказался верным, операция прошла успешно. Одним из тихих, холодных вечеров над крыльцом поселковой школы появилось пионерское знамя.
                У директора школы Бахтияра Бахтияровича была очень полезная привычка. Она появилась в то время, когда его назначили директором школы. Педагог по убеждению и призванию, не захотел оставить преподавательскую деятельность, и перейти, после повышения в должности, на административную работу. Он пошел непростым путем – увеличил свой рабочий день. В том числе за счет утренних часов.
                Любил приходить на работу ранним утром. Не торопясь, в тишине обходить здание, заглядывая во все закоулки. Делал это совсем не из любопытства, а для проверки исправности коммуникаций, чистоты в кабинетах и местах общего пользования. Контролировал порядок на кухне. Беспокоился, чтобы завтрак для учащихся был готов во время.
                Красное полотнище над крыльцом школы, директор увидел издалека. Сначала он зажмурил глаза, потом, вновь открыл. Нет, ему не показалось. Это, действительно, на козырьке школы стоял, непонятно откуда взявшийся, флаг. Бахтияр Бахтиярович сорвался с места, быстрым шагом поспешил к школе. Шаг незаметно перешел в бег. Запыхавшийся, с черным тяжелым портфелем в руках, мужчина, как вкопанный остановился перед крыльцом здания.
                Теперь можно было без помех, в непосредственной близости «насладиться» зрелищем. Пионерское красное знамя, странным образом попавшее на крышу крыльца, стояло на козырьке. Легкий ветерок лениво теребил концы шелкового полотнища. Бахтияр Бахтиярович, как затравленный зверь, оглядываясь по сторонам, кинулся к входной двери. Вокруг еще никого не было.
                Не обращая внимание на испуганного Степаныча, перепрыгивая через две ступеньки, взбежал на второй этаж. Дверь в кабинет биологии оказалась закрытой.
- Быстро принесите ключи от кабинета биологии, - сурово попросил директор.
                У ничего не понимающего сторожа по спине пробежала волна холода. Едва не кубарем он слетел со второго этажа на первый и через минуту уже протягивал злосчастный ключ начальству. Директор сам вылез на козырек и выдернул флаг из ведра с кирпичами. Только после того, как мужчина оказался в собственном кабинете, перевел дыхание и обессилено рухнул на стул.
                После разговора со сторожем, обхода здания и посещения пионерской комнаты, картина происшествия, более или менее стала понятной. Автора выходки просчитать оказалось не сложно. Чтобы не привлекать дополнительного внимания, Бахтияр Бахтиярович тихо, мирно вернул знамя в пионерскую комнату. Когда на работу пришел Володя, знамя, как ни в чем не бывало, красовалось на прежнем месте.
                Какого же было удивление Димки, Толика и Гришки, когда они не обнаружили утром следующего дня, дело рук своих на козырьке крыльца школы? Только переступив порог дома знаний, Димка сразу был доставлен дежурным в кабинет к директору. При всех чудачествах и выходках, мальчишка не запирался и не врал. Поэтому установить истину не составило труда. Он четко и правдиво отвечал на вопросы Бахтияра Бахтияровича. «Подельников» сдать на отрез отказался.
                Директор заявил, что в таком случае будет готовить документы на отчисление Димки из школы. Участники акции явились сами. Вечером, после занятий, при закрытых дверях Бахтияр Бахтиярович популярно объяснил «патриотам», что реющее над рейхстагом знамя победы в одна тысяча девятьсот сорок пятом году совсем не одно и тоже, что пионерское знамя над козырьком их школы.
                В первом случае, водруженное над логовом врага знамя, демонстрирует всему миру победу советского народа над фашистскими захватчиками и заслуживает преклонения. Во втором случае, установленное без разрешения знамя является проявлением хулиганства. Законом предусматриваются те места, где могут устанавливаться атрибуты государственной власти, в том числе, флаги и знамена.
                Самая обычная школа не является таким местом, значит, на ней нельзя устанавливать знамя. Историю удалось «замять». Ведь кроме сторожа Степаныча и директора никто не видел красного полотнища над школой. А если кто и видел, не придал этому значения или просто не обратил внимания. Мальчишки повинились и раскаялись. Родителям все же пришлось сообщить. Меры были приняты и ближайшие пол года школа жила спокойно.


                Незаметно пролетела зима. В школе начались традиционные ленинские чтения. За месяц до Дня рождения Владимира Ильича Ленина, в младших классах начальной школы классные часы посвящались чтению книг о вожде, в частности о его детских и юношеских годах, о взаимоотношениях с детьми. Старшеклассники проводили время на субботниках, старательно приводя обозначенную территорию в порядок.
                В третьем «Б» тоже читали книги о Ленине. Димка слушал с удовольствием. Он восхищался великими людьми и, как всякий советский человек, с большой любовью, уважением относился к вождю пролетариата. Особенно ему понравилась история, в которой Ленин оказался за одним столом с детьми, не желающими доедать еду в своих тарелках. Тогда находчивый вождь, предложил им вступить в «общество чистых тарелок», а это значит, что еда должна быть съедена, тарелки чисты. Увлеченные дети все доели.
                Творческий паренек решил в своей школе организовать подобную акцию. Как всегда, рассуждал разумно. Ленин, в сущности, розыгрышем увлек детей, придумав «общество чистых тарелок». Те не хотели есть, но ради благого дела съели. Почему бы не поддержать инициативу вождя? Объектом внимания случился первый «Б». Целую неделю Димка обхаживал малышей. Встречал их после уроков, разводил по домам, рассказывал про «общество чистых тарелок», истории про Ленина.
                Неизменным окончанием всех разъяснений служил призыв выразить свою любовь к дедушке Ленину не чем иным, как продемонстрировать таким же первоклашкам соответствие требованиям Ильича. За завтраком в школе съесть все, что будет стоять на столе. Утром на завтрак подали рисовую кашу, пирожок с картошкой и сладкий чай. Для усложнения задачи Димка принес еще четыре полные тарелки нарезанного хлеба.
                Перемена уже заканчивалась, когда учительница подошла к столам своих учеников. Перед ее глазами предстало непредвиденное зрелище. Тарелки и стаканы были совершенно пусты. Дети в сухомятку жевали куски белого хлеба. Сосредоточенно, решительно с непроницательными лицами мальчишки и девчонки кусали, жевали, глотали. На призыв учительницы отправиться в класс никто не реагировал. Дети, заканчивая уплетать один кусок, тянулись к тарелкам за другим.
                Учительница в ужасе бросилась к коллегам. Вокруг столов первого «Б» стали собираться любопытные. Кто-то разглядывал малышей с интересом, кто-то подленько хихикал, кто-то предлагал вызвать скорую помощь и отвезти класс на обследование в психушку. Срочно позвали директора и медицинскую сестру. В приказном порядке класс сопроводили в кабинет.
                Из доверительных разговоров с первоклашками стала очевидна руководящая и направляющая роль Димки Лупина. В очередной раз потянули в школу Валентину. В очередной раз она плакала и просила не выгонять сына из школы.
                Фантазии Димки не ограничивались стенами школы. Во дворе он тоже вел активный образ жизни, но за деятельность во дворе ему попадало меньше. Может быть потому, что о ней мало кто знал, может быть, потому, что на нее не обращали внимание. Тем не менее, организаторские способности выделяли его среди сверстников и на улице.
                Больше всего на свете мальчишка любил природу, лес, речку Харлахту, что протекает совсем рядом, прямо за больницей. Очень хотел стать егерем, жить в лесу на заимке. Для выполнения обязанностей егеря не нужна математика или русский язык. Умеешь читать, писать и хорошо. Изучать надо зверей, птиц, помогать слабым и больным. А какой прок от математики или русского?
                Димка мечтал, что когда он вырастит и устроиться работать егерем, то заберет с собой в лес маму, Толяна, Гриню и Надюху. Самые близкие люди будут жить рядом с ним. Им всегда будет весело и хорошо. Из зверей выделял таежную дикую кошку – рысь. Сильное, ловкое животное отличалось хитростью и умом. Очень редко становилась охотничьим трофеем. Рысь мог «взять» только опытный охотник, лучший из лучших, тот, который умел терпеливо выжидать зверя в засаде.
                Нападала дикая кошка с дерева, у добычи не оставалось шансов на спасение. В ближайших лесах этого зверя давно не водилось. Рысь держалась подальше от людей и шума. Уходила дальше в тайгу.
                Из птиц отдавал предпочтение голубям. В строящемся поселке существовала всего одна голубятня. Да, и та в частном секторе, у старика – инвалида. Из всех домов небольшого микрорайона дикие голуби выбрали чердак Димкиного дома. Мальчишка, растянувшись на лавочке около подъезда, увлеченно наблюдал за кружением там, высоко в небесах, этих грациозных птиц.
                Ему хотелось, чтобы, как в далекой, красивой стране Италии на огромную площадь слетались голуби. Сотни птиц, толкая друг друга, как по телевизору, склевывали угощение прямо из рук людей. Садились им на голову, плечи. Вот бы у них в поселке появилось столько же голубей, а может быть и больше.
                Мысли о голубях не давали покоя. «Им нужно помочь, - наконец решил Димка, – организовать что-то вроде инкубатора. Не секрет, что большой процент голубей погибает еще птенцами или яйца пропадают. Надо собрать яйца в гнездах, сложить их в коробку и сверху накрыть ватой для надежности. В тепле птенцы выведутся быстрее. Кормить тоже есть чем. Для начала возьмем несколько штук, а там видно будет».
                Решено – сделано. Наученный горьким опытом, Димка не стал распространяться среди друзей о своих намерениях. В самом деле, каким боком вылезет новая задумка неизвестно. Вылупятся маленькие голубята или нет большой вопрос. Безусловно, лучше бы не рисковать жизнями птенцов, но на взгляд мальчишки, это как раз тот случай, когда результат можно получить, исключительно, опытным путем. А значит, рискнуть просто необходимо.
                Зато, если надежды оправдаются и у него в коробке, в изобретенном им инкубаторе вылупятся из яиц птенцы, то метод можно будет со спокойной совестью внедрять в жизнь и организовать целый птичник. Ему уже виделась огромная светлая комната, в одной части которой длинными рядами установлены батареи. Под этими батареями задвинуты десятки коробок из-под обуви, где лежат закутанные в белоснежную вату, пестрые голубиные яйца. В другой части комнаты, коробки с уже вылупившимися, маленькими серенькими, беззащитными птенцами.
                Птенцы быстро подрастают, становятся взрослыми голубями и вылетают в открытое окно. Взмывают высоко в небо и кружатся, кружатся над поселком, а потом садятся около Димкиного дома сплошным живым ковром, как в заграничном кино про Италию. Люди берут в руки голубей, те не боятся, не улетают. Кормят с ладоней, всем хорошо, радостно. Вот такие немудреные картинки рисовались Димке.
                Улучшив момент, когда два мужика повозившись на крыше с обще домовой антенной, не заперев чердак, ушли на обед. Мальчишка потихоньку проник на чердак. Голубиные гнезда нашел сразу. Они располагались по периметру крыши, сразу под шифером. На удивление гнезд было много. В некоторых из них сидели птицы, а некоторые оставались без присмотра. Голуби прилетали и улетали, шуршали крыльями и громко ворковали. Времени на сборы отпущено мало, поэтому особенно разглядывать птичью жизнь некогда.
                Мужики могли вернуться в любой момент, однако хуже, если застукает Семеновна. Обязательно доложит матери и наказания не избежать. В кинотеатре идет «Фантомас», плакала тогда кинушка. Все друзья пойдут в выходной, а он под замком будет охранять квартиру. От этой, на первый взгляд, случайной мысли, закружилась голова. Под воздействием охватившего его ужаса, спешно полез к стене дома, где птиц в гнездах не видно. В двух ближайших гнездах лежало по два маленьких аккуратненьких яйца. Крадучись, словно вор, вытащил их, положил в заранее приготовленную коробку и кинулся к лестнице.
                Путаясь в руках и ногах, постоянно теряя под ногами лестничные перекладины, спустился сверху на площадку. Оставил коробку на полу и следующим заходом закрыл крышку люка, ведущего на чердак. Главное сделано – четыре яйца добыты. Дальше дело техники.
                Коробка, с закутанными в вату яйцами, заняла отведенное ей место в комнате под батареей. По нескольку раз в день, с щемящим от нетерпения сердцем, Димка навещал свой инкубатор. Сначала он просто доставал коробку и разглядывал сложенные в нее ватные коконы. Потом стал извлекать яйца, изучать их с лупой в руках, на всякий случай, трясти, слушать, не начался ли процесс вылупления. Яйца предательски молчали, птенцы не появлялись.
                Все предполагаемые сроки прошли, терпение кончалось. Для прояснения ситуации Димка решил, так, невзначай, поговорить с матерью. Валентина сидела на диване с вязаньем в руках. Сын делал вид, что заинтересованно читает книгу за столом. Не отрываясь от чтения, задал вопрос:
- Мам, как ты думаешь, есть инкубаторы для голубей?
                Валентина не переставая шевелить губами, видимо просчитывала лицевые и изнаночные петли на новом жилете, задумалась на пару секунд:
- Думаю, нет.
- Почему? – тут же отреагировал сын.
- Зачем? – вопросом на вопрос резонно выдала мать.
                Как в пинг-понг, сын с матерью обменялись подачами, а результат на нуле.
- Ну, а вообще, можно вывести голубей в инкубаторе? Чисто теоретически? – настаивал Димка.
- Если теоретически, наверно, можно. Выводят же кур. Почему, в случае необходимости, не выводить голубей, - рассуждала в слух Валентина.
- Значит, если голубиные яйца положить в тепло, выведутся птенцы?
- Нет. Для того, чтобы птенцы голубя вывелись, нужно создать определенные, специальные условия, приближенные к естественным, - Женщина закончила очередной ряд, отодвинула «произведение» в сторону, одобрительно полюбовалась.
                Димка отложил в сторону книгу и теперь более настойчиво приступил к допросу.
- Специальные, это, как у кур?
- Я не специалист, точно не знаю, но мне кажется, что каждой птице нужны свои условия. Ну, там, температура, влажность, свет и много еще чего.
- А около батарее, в обычных, домашних условиях, выведутся? – с надеждой в голосе, обреченно, спросил Димка.
- Причем здесь обычная батарея?
- Ну, так, теоретически?
                Приговор окончательно расстроил мальчишку.
- Нет. Не выведутся.
                Димка затих, больше не приставал к матери с вопросами относительно инкубатора или голубей. В глубине души он никак не мог смириться с полным, безоговорочным провалом своей идеи. Через пару дней в квартире установился подозрительный запах тухлых яиц.
- Дим, чувствуешь, воняет? – заглядывала в углы мать, намереваясь установить источник.
                Сын демонстративно шумно вздохнул, удивленно взглянул на мать, развел руками.
- Ничего не воняет. Сама придумала и покоя не даешь.
                Потихоньку вытащил «инкубатор» из-под батареи и пока мать шуровала шваброй под ванной, выскользнул из квартиры. В последний раз с надеждой взглянул под крышку коробки, и не обнаружив там, птенцов, выбросил ее в мусорный бак.
                Он рано лег спать, накрылся одеялом с головой и беззвучно заплакал. Нет, не над тем, что опыт не удался и не над тем, что над их поселком никогда не будут кружить голуби, как в далекой стране Италии. Он оплакивал те самые не родившиеся жизни, которые погубил по своей безграмотности. Раз и навсегда взял с себя слово, что никогда не возьмет чужую жизнь. Если будет рисковать, то только своей. Теперь хорошо понимал - никто не имеет права распоряжаться жить кому-то или умереть.


                Странное дело. Лежа под одеялом и погрузившись в воспоминания, Димка, по всей вероятности, заснул. Первый раз, проснувшись на рассвете, он видел мать, спящую на своем диване. Теперь на диване не было ни Валентины, ни следов ее пребывания, в виде разобранной постели. Каким то необъяснимым образом она беззвучно убрала свое ложе и переместилась на кухню, откуда доносились то шум воды из-под крана, то шарканье ног, то перезвон посуды.
                Фоном для утренних забот служила неизменная гимнастика с бряканьем на рояле и бодрым голосом ведущего. Острый нюх Димки уловил, через закрытую дверь, аппетитный запах любимых оладьей. Он смачно с удовольствием потянулся. Именно сегодня ему больше всего хотелось на завтрак оладьей со сметаной и сладким чаем. Как мать умудрялась так точно угадывать желания сына? Когда все успевала? Димка не задавался подобными вопросами. Он просто любил мать.
                Отца мальчишка никогда не видел. Тот был и жил в существующей действительности, но где-то там, далеко, в другой галактике. Будучи совсем маленьким, приступал с расспросами почему-то не к Валентине, а к старенькой бабушке. Умудренная жизненным опытом женщина умела спокойно оценивать ситуацию, не спешить с выводами. Безусловно, несостоявшаяся судьба дочери расстраивала мать, однако на вопросы маленького Димки старалась отвечать исчерпывающе.
                Валентина же, в свою очередь, пресекала любые попытки заговорить о бывшем муже. Толи до сих пор любила, толи не могла простить печальной участи «разведенки». Как бы там ни было, нервишки он ей помотал, будь здоров. Димка знал, что Валентина познакомилась с будущим мужем на последнем курсе медицинского училища. Тот, закончил техникум, отслужил в армии и представлял собой очень даже респектабельного молодого мужчину.
                Ухаживал красиво. Цветами подругу не баловал, зато на каждое свидание приносил кулек дорогих шоколадных конфет. Предложением не мариновал, сделал, как положено, ровно через пол года со дня знакомства. Сыграли простенькую свадебку, и началась у молодых семейная жизнь. Валентина закончила медучилище, устроилась в поликлинику, забеременела. И тут, как бес в мужика вселился. Пока жена токсикозами мучилась, муж к бутылке стал прикладываться и налево посматривать. Валентина родила Димку, мужа с работы поперли.
                Где находил деньги на пьянки, только ему одному известно. Пьяный являлся домой, начал поднимать руку на кормящую мать. Исполнилось Димке девять месяцев, собрала Валентина вещички и темной ночью сбежала вместе с ребенком к матери в деревню. На этом закончилась ее семейная жизнь. Потыкалась в деревне на работу, только доярки нужны. Уговорила мать за Димкой годик посмотреть и двинула к старшей сестре в Селенгинск.
                Поселок большой, строится. Две воинских части рядом стоят. На их базе в Селенгинске открыли военный госпиталь. Вот и специальность пригодилась. Получила Валентина сначала комнату в общежитии, забрала сынишку. Димка рос болезненным ребенком, приходилось частенько просить то сестру, то соседей по общежитию присмотреть за ним. В крайнем случае, на свой страх и риск тащила на работу.
                Госпиталь, находился далеко от общежития, и в снег, и в дождь  чаще всего приходилось добираться ножками. Пока добежит в мороз, ни рук, ни ног не чувствует. Хорошо хоть ясли рядом. Первым ребенка отдавала в группу, последним забирала. Воспитатели, как водится, бурчали от недовольства, а куда деваться? Нелегко одной сына поднимать.
                На работе Валентину ценили, относились с уважением, не смотря на молодой возраст, называли по отчеству, Павловной. Легкая на подъем, доброжелательная и работящая, она играючи управлялась с уколами и капельницами, ставила горчичники и банки. Не чуралась никакой работы. Соглашалась на дежурства, на пол ставки мыла полы.
                Рядом с обнесенным забором госпиталем вдруг начались активные работы. Позже стало известно, что около военного медицинского учреждения возводят три двухэтажных корпуса поселковой больницы. Такое соседство особенно удобно и выгодно оказалось для больницы и жителей поселка. За отсутствием дорогостоящей аппаратуры приходилось идти на поклон к военным врачам. Те, гражданским не отказывали. Как серьезный случай, так за диагностикой, а порой и за советом, к военным медикам.
                Через дорогу от медицинского комплекса, как грибы после дождя, выросли, почти одновременно, четыре панельные пятиэтажки. Дома в эксплуатацию сдавали в строгой очередности. Получилось так, что строили их параллельно, а отделку осуществляли последовательно, потому и заселяли друг за другом с разрывом во времени восемь – девять месяцев.
                В самой первой пятиэтажке выделили однокомнатную, отдельную квартиру Валентине с Димкой. К этому времени женщина уже официально развелась с мужем. Когда после заседания жилищной комиссии, стало известно, что ей дали отдельное жилье, она долго не верила в свое счастье. Радости и веселью не было предела. После развала несостоявшейся семьи, за несколько последних лет, это, пожалуй, единственная хорошая новость.
                Переезд пришелся как нельзя к стати. Словно по волшебству, в августе семья обустроилась на законной жилплощади, а первого сентября Димка пошел в первый класс.   
Валентину особенно радовала возможность, буквально, в течение пяти минут добираться от дома до работы. Старшая медицинская сестра госпиталя уговорила взять подработку в больнице. Лишними деньги не бывают. Тем более у них с Димкой. Валентина согласилась. Очень хотелось матери, чтобы сын не ощущал отсутствие в его жизни отца - кормильца. Пусть у мальчишки все будет. Пусть не чувствует себя безотцовщиной. А уж она постарается!
                Тем более, что женщина испытывала некое чувство вины перед своим сыном. Она родила мальчишку и потому обязана была создать условия для воспитания. Не выдержав пьянства и побоев мужа, бросила отца ребенка. Не боролась за него, не ходила по инстанциям. Только с годами поняла и осознала ошибку. На суд, для развода, по просьбе мужа, приехала сразу. Перед ней стоял совсем другой человек. Интеллигентного вида, ухоженный в дорогом светлом костюме, он ничем не напоминал того пьяницу из прошлого.
                За его спиной, чуть в стороне, прислонившись к косяку, стояла невысокая светловолосая женщина. На руках держала девочку лет двух, в голубом пышном платьице. По тому, с каким вниманием она следила за общением, поняла - это претендентка на ее место. Валентине вдруг стало обидно и больно не за себя, за своего сына. У девочки есть любящий отец, а у ее сына нет, и в этом виновато только она сама.
                Мать и сын жили в доверии друг к другу, часто рассказывали о своих делах и заботах. О том, что мать едет оформлять развод с отцом, по его желанию, мальчишка знал. По возвращении домой, на вопросы сына Валентина отвечала сдержанно. Старалась не распространяться на неприятную тему. Отворачивала голову, опускала в пол глаза, чтобы Димка не видел в ее глазах слез вины и сожалений. Справедливости ради, нужно отдать должное Димке, при всех стараниях матери, он никогда не наглел, не требовал к себе особого внимания.
                В отличие от других детей не клянчил ни сладости, ни игрушки. Ему всегда всего хватало. Ел, что давали, не выбирал кусочки послаще. С возрастом начал помогать матери по хозяйству. Валентине порой казалось, что сын много практичнее, предусмотрительнее, экономнее ее. Димке приходилось заниматься бытовыми вопросами в силу сложившихся обстоятельств. Он был не прочь заниматься своими делами, беззаботно носиться по улице с другими пацанами. Но жизнь требовала его посильного участия в заботе о матери.
                В шестидесятые – семидесятые годы прошлого века Сибирские просторы активно осваивались. Строились мощные промышленные градообразующие гиганты. Открывались новые угольные шахты, нефтяные и газовые месторождения, заводы и фабрики. Селенгинск, где проживала маленькая семья Лупиных, был из числа тех многочисленных городов и поселков, население, которых призвано сначала гигант построить, а потом обслуживать его.
                Поскольку Валентина, в силу специфики своей работы, не участвовала в строительстве целлюлозно-бумажного комбината, то знала о нем понаслышке. Комбинат поднимали ускоренными темпами, работы продолжались и днем и ночью, в любую погоду, стране нужна дешевая бумага и много. Селенгинск ждало блестящее будущее. Между тем, одновременно строили учреждения социального характера и осваивали жилой фонд. Причем, предпочтение отдавалось социальным объектам. Делали это как-то странно, никому не понятно, чем вносили абсолютную неразбериху в жизнь рядовых поселенцев.
                Согласно чьим-то распоряжениям хватались то за один район поселка, то за другой. В результате оказывалось, что в одном месте функционировали школа, детский сад, дом быта. В другом, работали кинотеатр, магазины, дом культуры. В третьем – больничный комплекс. Жилые дома, в оазисах цивилизации, присутствовали в виде вкраплений в общую картину застройки Селенгинска.
                Все схваченные и недостроенные районы соединялись единой дорогой, по которой курсировали рейсовые автобусы. Попасть в них, на самом деле, было сложно. В молодом поселке, в основном, жил молодой, работающий народ, постоянно куда-то спешащий. Прождать автобус на остановке можно двадцать минут, а можно полтора часа. Причиной тому дорога, состоящая из рытвин и колдобин, находящаяся в пожизненном ремонте, а самое главное природные условия.
                Летом дорогу усиленно ремонтировали, засыпали ямы, поднимали полотно. Приходила осень, заряжали недельные дожди и вся работа «коту под хвост», весной дорогу «добивали» таявшие снега и половодье. Зимой, вообще, сообщение частенько прерывалось. Стоило разыграться вьюге и путь в школу или на работу становился в несколько раз продолжительнее и труднее. В морозы вывести автобус на маршрут становилось, практически, невозможным. Привычные минус тридцать с хвостиком не давали шансов даже завести транспортное средство. Передвигаться пешком было привычно и надежно.
                Димка с Валентиной, как известно, жили в районе больничного комплекса. В школу приходилось ходить в один из соседних кварталов или районов, в магазины – в другой. Мать при любом раскладе не успевала добежать до магазина и отовариться, поэтому снабженческая деятельность полновесным грузом легла на плечи мальчишки. Каждый день он шлепал из школы сначала за продуктами, потом домой.
                В свои девять лет он уже хорошо разбирался в мясе, колбасе, молочных продуктах. Деньги на хозяйство Валентина оставляла в условленном месте. Димка сам распоряжался бюджетом. Умел, если надо растянуть деньги, умел красиво шикануть, но делал последнее не часто и только убедившись, что «слабина» не обернется провалом.
                Согласно «молчаливой договоренности», женщина не контролировала сына, тот сам докладывал о состоянии финансов. Если ему были нужны деньги на личные расходы, он всегда спрашивал, мать выдавала из другой кубышки. Все бы у них в семье складывалось замечательно, не срывайся Димка в свои придумки и фантазии. Валентина уж так и сяк просила, уговаривала не высовываться. Сын, соглашаясь, кивал головой. Но как только его посещали очередные, мягко говоря, нестандартные идеи, зарок моментально забывался.
                Каждый из нас в определенные периоды времени, при определенных обстоятельствах играет определенные роли. Например, с утра мы папы, мамы или дети, потом, выходя из дома, становимся пассажирами, водителями или пешеходами, потом сотрудниками, учениками или студентами. Короче говоря, перенеслись из одного места пребывания в другое, изменилась ситуация, в зависимости от этого изменились наши функции, наше окружение. Нет, в своей сущности мы не стали другими, просто из одного состояния и окружения осмысленно перемести себя в другое состояние и окружение.
                С переездом в новый дом, окружение Димки тоже изменилось. Мало того, что он пошел в школу, в его жизни появилось двадцать три одноклассника, а это значит, двадцать три вида иных взаимоотношений. В его жизни появился другой двор, с другими порядками. Старый мир, по прежнему месту проживания, с известными и понятными законами сосуществования, остался в прошлом. Жизнь изменилась коренным образом.
                Димка – парень не из робкого десятка, но для того, чтобы определить, кто есть кто, нужно время. Больше полу года их пятиэтажка оставалась единственной заселенной в районе «больничный». Ребят разного возраста было довольно много. В Димкином подъезде, на разных этажах проживали шесть школьников двумя – тремя годами старше и только один, Гошка на год моложе, проживал на четвертом этаже.
                Отношения со старшими ребятами у мальчишки не складывались. Он не терпел никакого насилия или давления. Не любил, когда им командовали, принуждали к каким-то, неприятным или непонятным поступкам. Между тем, именно старшие, выстраивают отношения с младшими на полном повиновении и зависимости. Самостоятельный Димка никому не позволял распоряжаться собой, поэтому держался в дворовой иерархии, особняком.
                Единственным дворовым другом, на тот момент, оставался Гошка. Отношения между мальчишками складывались самые теплые и доверительные. Даже абсолютное родство Гошки с директором школы, не нарушало сложившуюся идиллию. Самым парадоксальным образом, отцом лучшего друга являлся Бахтияр Бахтиярович, который в силу собственной занятости, сначала не обратил внимания на соседского мальчишку. А когда пришлось обратить, разрушить дружбу
стало невозможно ни угрозами, ни запретами, ни наказаниями.
                Директору школы вместе с его многочисленным семейством выделили квартиру мало того, что в одном доме, в одном подъезде с малолетним возмутителем спокойствия. В отсутствие родителей, мальчишки бегали друг к другу, не затрудняя себя сменой домашней обуви. Не надо было одевать ни пальто, ни шапку. Вышел на минутку за дверь, и ты уже двумя этажами выше или ниже, в зависимости от того, кто к кому пожаловал. Удобно!
                Сам Бахтияр Бахтиярович по национальности чистокровный бурят, а женился на русской девушке. Выбрал ее за добрый и спокойный нрав из приличного числа потенциальных претенденток. Гошка рассказал другу, что родители в далекой юности вместе учились. Отец изучал физику в педагогическом институте, а мать географию. Отец долго ухаживал за возлюбленной и не сразу решился сделать предложение руки и сердца.
                В браке родились пятеро детей. Старшие брат и сестра успешно учились в Улан – Удэ. Две сестры – погодки в старших классах. И под занавес, родился Гошка – поскребыш. Всех детей назвали бурятскими именами и только Гошке дали имя – Георгий. Почему именно Георгий, непонятно. Никаких Георгиев ни в роду отца, ни в роду матери, не было. Во дворе Георгия быстренько окрестили в Гошку, а тот и не сопротивлялся. Пусть будет – Гошка.
                Во дворе ребята от Гошки шарахались. Обычно, принято считать, что учительские дети балованные, ненадежные «стукачи». В случае опасности сдадут, за здорово живешь. Поскольку в Селенгинске была только одна действующая школа, то хочешь или не хочешь, все учились в ней. Кому нужно, чтобы директор школы знал, чем дышит каждый из друзей своего сына, а по совместительству ученик подотчетного ему учебного заведения. Чем меньше о тебе знают школьные наставники, тем спокойнее жизнь.
                Доверчивый, коммуникабельный, Гошка долго и безуспешно пытался подружиться с дворовыми пацанами. Напрасно. Единственным другом, волею судьбы, стал Димка. Они, можно сказать, друзья по несчастью, общественные изгои. Пожалуй, с единственной разницей. Димка сам, добровольно игнорировал подростковый коллектив. Гошка исключен из сообщества, благодаря своим родственным связям.
                Младший сын директора школы был внешне похож на отца, как брат – близнец. Только Бахтияр Бахтиярович старый, седой близнец, а Гошка – близнец малолетка, то есть старый и седой в детстве. У малолетки - черные, жесткие волосы, коротко подстриженные «ежиком», раскосые глаза – пуговки, худенькое, на первый взгляд, хрупкое телосложение.
                Сторонние люди воспринимали его слабеньким, болезненным ребенком. Однако, как это часто встречается в жизни, первый взгляд оказывался абсолютно ошибочным. В действительности, Гошка быстрый, крепкий, очень выносливый мальчишка. По лихости и изобретательности схожий с Димкой. Наверно, поэтому соседи по подъезду на многие годы стали близкими друзьями.
                Через несколько месяцев на «больничном» в эксплуатацию сдали вторую пятиэтажку. К радости друзей в нее переехала одноклассница Димки, «законная» девчонка, Надя Корнейчук. Симпатичная девочка с тонкими русыми косичками влилась в мужскую компанию удивительно быстро, «на раз». Это был такой же шустрый, энергичный и не менее изобретательный друг, только в юбке. Надька стала «своим пацаном» в маленьком мобильном коллективе. Так сложилось в жизни Димки, что сначала из друзей Гошка с Надькой, потом Толик с Гришкой, дальше весь остальной мир.
 

                Наконец, Димка оборвал наплывшие воспоминания и впечатления. Нехотя выбрался из-под мягкого, теплого одеяла. Шлепая по холодному полу босиком, направился в ванную. Предстояла форменная экзекуция – чистка зубов с одновременным умыванием. Зато по окончании предстоял вкусный завтрак. Валентина заботливо следила за здоровьем сына и его внешним видом. Не смотря на занятость, готовила завтраки, обеды и ужины. Не позволяла Димке питаться булками или бутербродами. Ночь, полночь, пока не приготовит, спать не ляжет.
                По выходным наглаживала форму, готовила три рубашки на неделю. Может быть, есть мальчишки, которые в одной рубашке способны проходить без происшествий целую неделю, такая история не про Димку. Он не отличался аккуратностью и потому одежда «про запас» была актуальна. Мать всегда старалась, чтобы шалопутный сын, выглядел чистым и опрятным.
                Сегодня утро самого противного дня в неделе – понедельника. Впереди целых шесть дней трудов праведных вперемежку с диктантами, контрольными, индивидуальными ответами с места или у доски. Настроение соответствовало раскладу. Умытый, начищенный и наглаженный Димка, наконец, закончил свой туалет и явился в кухню на завтрак – единственное приятное мероприятие в сегодняшнем утре.
- Димуля, я написала списочек, что надо купить. Мы все подъели и холодильник пустой. Смотри сюда, - Валентина сунула под нос сыну клочок бумаги, исписанный мелкими буквами, красивым, несколько детским, подчерком, - Вот видишь, до этой черточки нужно купить в первую очередь. Сегодня просто обязательно. Ниже, под первой черточкой, до второй, купишь завтра.
- Ничего себе, ты тут раз, два, три, четыре . . . нарисовала. Целых четыре черты. – Димка не желая того, присвистнул. – Это мне всю неделю по магазинам бегать?
                Не ожидая такого поворота разговора, мать подвинула стул и села рядом с сыном. Приобняла его за плечи.
- Димуль, ну, ладно тебе. Я разграничила продукты в списке, чтобы тебе не тяжело было носить. Ты же помнишь, у нас в субботу гости. Нужно подготовиться, - ласково «подлизывалась» женщина. Нежно потрепала мальчишку за вихры.
- Помню. Слушай, а если я все сразу припру? Сегодня дойдем с пацанами до магазинов, закупимся?
- Дим, можно сразу только до третей черты. После, продукты для гостевого стола, - виновато произнесла Валентина, сбрасывая с головы бумажки с продернутыми через них веревочками.
- Хоть так. Тогда, все остальное куплю в четверг, устроить?
- Устроит. – Женщина смахнула бумажки в коробочку. Выскочила с коробочкой в комнату.
                Димка сосредоточенно продолжал завтрак. По радио передавали новости. Валентина умудрялась бегать по их маленькой жилплощади, поочередно выныривая то из ванной, то из комнаты, то замирала около зеркала в прихожей. Входная дверь хлопнула. Димка, не торопясь, сложил, приготовленные матерью бутерброды в портфель, направился одеваться.
                В школу шли втроем. После переезда Надюхи это стало в каком-то смысле ритуалом. Независимо от того, кто соберется раньше, должен подождать остальных. В прежние времена Гошка, спускаясь с четвертого этажа, стучался к Димке. Тот только после сигнала, начинал возню в прихожей. Теперь каждый выходил сам по себе. Остальные дожидались у подъезда.
                Толик с Гришкой, как правило, приходили вместе со своего «киношного» района. Они жили в самом удобном месте. У них в шаговой доступности были кинотеатр, магазины и дом культуры. Поэтому, когда Димке было необходимо «закупаться», он шел из школы вместе с «киношными».
                По дороге в школу, прямо с утра, друзья успевали поделиться новостями, обсудить вчерашний фильм по телевизору или посетовать на трудное домашнее задание. Сегодня на улице ветрено и зябко. Мелкая колкая снежная крупа под порывами ветра, летит в лицо, неприятно впивается в щеки, лоб, губы. Приходится кутаться в воротник и прикрывать открытые места на лице, рукавичкой. Привыкшие к экстремальным ситуациям, друзья, не обращая внимания на сыплющуюся манку, обменивались домашними происшествиями.
- У меня дома отец вчера с охоты не вернулся, - грустно сообщила Надюха, отворачиваясь от ветра, стараясь подставить под его порыв бок. – Мама всю ночь не спала. Ходила туда-сюда. Утром смотрю, она вся заплаканная.
- Надь, ничего. Приедет. Только утро еще, - неумело старался успокоить, Гошка. – Он же, поди, на машине уехал?
- На машине, - прятала лицо в воротник девочка.
- Вот видишь, машина, как пить дать, сломалась. Починят и приедет, - обрадовался Димка своей догадке.
- Папа человек очень ответственный, обязательный. Ему утром на работу надо. Он за всю жизнь ни разу не опоздал, - печально сомневалась Надя.
- Машина же не знает, что он ответственный. Сломалась, да и все. Может, ночью по трассе никто не проезжал, помочь некому было. Утром машины пойдут и ему помогут. Сообщить о поломке тоже не смог, - толково рассуждал мальчишка.
- Конечно. Он же не кто попало, человек известный в округе, - подхватил Гошка.
                Отец Нади, действительно, был в поселке не последним человеком. Много лет отработал в милиции. В настоящее время трудился участковым. Мужик крепкий, чей кулак величиной с детскую голову, держал округу в порядке. Любители выпить, старались делать это подальше от общественных глаз. Семейные разборки для буянов заканчивались печально. К нему обращались напрямую и днем и ночью. Кого надо словом приструнит, кому надо «нахлобучит».
                По жизни настоящий, коренной сибиряк, любил охоту и рыбалку. Частенько с друзьями отправлялся в тайгу на два-три дня. А отпуск проводил где-нибудь в зимовье. Не признавал южных краев. Жена давно смирилась с желаниями мужа и не препятствовала им.
- Оно вроде так, - задумчиво согласилась Надя. – С работы уже приезжали. Кроме отца, еще трое поехало. Значит их там четверо. Поехали на милицейской машине. Обещали вечером машину вернуть в гараж.
                Согнувшийся крючком, Гоша, распрямился.
- Тем более, поехали на милицейской машине. Кто милицию оставит в беде?
- А другие приехали? – поинтересовался Димка
                Надежда растерянно пожала плечами:
- Вроде нет.
- Значит, он там не один. Уже хорошо, - заключил Гошка.
- Почему? – не поняла мужскую логику девочка.
- Потому, что один человек в тайге пропадет запросто. Вчетвером наверняка выйдут к людям. Нужно только подождать, - уговаривал мальчишка.
- Ты, Надюха, не расстраивайся. Сейчас поиски организуют. Вояк поднимут. Кто-нибудь обязательно знает, куда они двинули, - Гошка увертывался от ветра.
                Огни школы приближались с каждым шагом. И от осознания того, что еще немного, еще чуть-чуть и они войдут в тепло, настроение поднималось.
- Дик тоже уехал?
- Да, папа взял.
- Тогда, совсем нечего беспокоиться. У вас такая умная собака, откуда угодно выведет, - весело подвел итог Димка, поднимаясь по ступенькам школьного крыльца.
                Прозвенел звонок. Начались уроки и об утреннем разговоре забыли. На последнем уроке в дверь класса вкрадчиво постучали. Людмила Викторовна, призывая к тишине и дисциплине, выглянула в коридор. Перекинулась с непрошенным гостем несколькими фразами и, прикрыв дверь, вернулась в кабинет.
- Продолжаем урок. Надя Корнейчук, - обратилась классная руководительница к девочке, - возьми свои вещи и проследуй в кабинет директора школы.
                От неожиданного распоряжения, в первую минуту, в классе наступила непонятная тишина. Примерную ученицу без объяснения причин вызывают к директору. Поистине шок! В следующую минуту класс заголдел. Испуганная девочка под шум класса вышла. Каждый строил свои предположения. У Димки сердце опустилось в пятки и там колотилось так, что заглушало шум и крики. Он вдруг отчетливо ощутил холодок, пробежавший по спине.
                Сразу вспомнилось обсуждение ситуации, связанное с исчезновением отца Надежды. В голове, одна за другой, проносились мысли: «Что-то случилось с отцом. . . . Наверно, не могут найти. Собирают всех родственников, чтобы установить детали отъезда. Надеются, что хоть по отрывкам, определят, куда девались охотники. Тайга шутить не любит. . . .Сколько людей сгинули. . . . Замерзли. Соберут семьи, поговорят с ними и отправят людей на поиски».
                С великим трудом, Димка дождался окончания урока. Торопливо смел с парты тетради и учебники в портфель. Бросился искать по школе Гошку. Утром они не договаривались возвращаться домой вместе. У мальчишки ответственное задание от матери. Поэтому, у делового Гошки, могли случиться свои интересы. Друг нашелся в спортивном зале.
- Слушай, - с трудом переводя дыхание, стаскивая легковесного Гошку со «шведской стенки», взывал Димка, - Надьку вызвали к директору. Я там уже был. Секретарша сказала, что она уже ушла и выгнала меня. Надо бежать.
- Куда? – друг сполз со стенки и принялся расшнуровывать кеды.
                В большую перемену, которая длилась двадцать пять минут и организовывалась между четвертым и пятым уроками, желающие, в основном, старшеклассники и продленщики имели возможность пообедать. Ученики начальных классов после четвертого урока расходились по домам. В школе оставались только те, кого родители из-за собственной занятости и отсутствия контролирующих возможностей, оформляли в группу продленного дня.
                Для каждого возраста работала своя продленка, причем ее услугами пользовалась половина родителей. Такая организация учебного процесса и досуга очень удобна и ученикам и родителям. До пяти часов вечера школьники успевали выполнить домашнее задание под присмотром квалифицированных педагогов. В случае необходимости, дополнительно позаниматься и провести время с пользой.
                На базе группы продленного дня занималось несколько кружков и факультативов. Свои таланты можно было раскрыть в хоровом пении, драматическом кружке, научиться вязать или слесарить. Кому по душе углубленное изучение математики или литературы, тоже, пожалуйста. Родители спокойно работали, не заботясь о местонахождении своего дитяти. Ребенок присмотрен, накормлен, уроки сделаны.
                На этой же большой перемене специально позволялось заниматься физкультурой под присмотром учителя физкультуры. Ребятня носилась по залу, кувыркалась на матах, лазила по канату под потолок, прыгала через коня или козла, словом, «выпускала пар». Мудрый Бахтияр Бахтиярович давал возможность детям разрядиться, выплеснуть скопившуюся за четыре урока энергию. Требовалось только принести спортивную обувь.
                Пока Димка бегал по школе в поисках друга, он как-то не задумывался над вопросом, а действительно, «куда дальше».
- Не знаю, наверно, нужно к ней сходить. Узнать, - почесал затылок, обескураженный мальчуган.
                Гошка справился со шнурками, сбросил кеды и натянул ботинки.
- Правильно. Давай бегом к Надьке. Может нужно помочь в поисках. Чем больше народа, тем лучше. Надо торопиться, чтобы без нас не уехали.
                На ходу натягивали пальто и застегивали пуговицы. Бежали, что было сил сквозь ледяной ветер и пелену противной, колючей манки, сыплющейся с серого хмурого неба. Порой перехватывало дыхание и друзья останавливались на несколько коротких секунд, потом бежали дальше, словно от их немедленного присутствия ситуация с Надюхиным отцом могла разрешиться в ту или иную сторону. Если напрягутся и добегут в отведенное кем-то время, у подруги все сложится хорошо. Если не успеют, быть беде. И они бежали.
                Около подъезда Надежды толпилось шесть-семь женщин в темных одеждах и черных старушечьих платках. Все на одно скорбное, мрачное лицо. Среди них трудно узнать знакомых. Впрочем, шустрым мальчишкам было не до них. Они мчались на помощь и это главное, все остальное потом. Не задумываясь о причине присутствия около дома посторонних людей в траурном виде, Димка хотел, было, дернуть за ручку входной двери.
- Вы куда? – прошипел неприятный голос.
- К Наде Корнейчук. Мы с ней учимся в одном классе, нам дали задание узнать, что с ней случилось? – выпалил Димка, первое, что пришло в голову.
- Может ей помочь нужно, - жалостливо добавил Гоша.
- Вы идите, ребята, домой. Не надо помогать. Ей сейчас не до вас. – Ответил другой, более мягкий, печальный голос.
                Все женщины закутаны в платки, воротники пальто подняты, мальчишкам трудно определить с кем же они на самом деле говорили. Расспрашивать дальше не имело смысла. Судя по отношению, вряд ли кто-нибудь из этих женщин возьмется растолковывать сложившуюся ситуацию двум малолеткам. Всем, явно, не до них.
                Во избежание неприятностей, для обсуждения дальнейшего плана действий, а отступать они не собирались, хотели зайти в соседний подъезд. В это время к дому подъехала милицейская машина и остановилась прямо напротив подъезда с мрачными женщинами.
                Захлопали двери автомобиля, из него появились мужчины, одетые в обычную, штатскую одежду и пара человек в милицейскую форму. Тихо, не сговариваясь, прошли через женский строй к подъезду и скрылись за дверями. Друзья в нерешительности крутили головами. Шумно открылась еще одна дверь,  на улицу из машины нехотя вылез водитель. Молодой мужчина перешел на подветренную сторону и закурил. К нему сразу, отделившись от толпы, переместились две закутанные женщины. Сообразительные пацаны быстро смекнули, что к чему. Они осторожно обошли машину и пристроились сзади. С места общения милиционера с женщинами их не видно, но из-за шаговой доступности расслышать разговор, хотя бы в общих чертах, представлялось возможным.
                По видимому, женщины водителю были знакомы. Он сдержано поприветствовал их и на вопрос:
- Ну, дак, как нашли то? 
                Принялся, кряхтя и скрипя, информировать:
- Дак, по собаке и нашли.
- Это, как по собаке то?
- Ребята наши, селенгинские, ну, строители, утром на смену ехали в автобусе вахтенном.
- На какую смену?
- Дак, на строительство комбината. Через сопки, значит. – Мужчина глубоко затянулся, выдохнул и продолжил. – Глядь. В сопках, наверху, у обрыва собака бегает, лает. Откуда там собаке взяться? Рядом никакого жилья нет. Она мечется, лает, будто зовет. Хотели проехать. Итак припозднились. Так она прямо под колеса кидается. Там ведь подъем крутой. Автобус еле ползет. Собака то к автобусу с лаем, то к обрыву с воем.
- Надо же. Дик, он всегда умный был – всхлипнула одна из женщин.
                Водитель смачно сплюнул и щелчком отбросил выкуренную папиросу.
- Тормознули. Мужики вышли за собакой. Огляделись по сторонам. Вроде все в порядке. Направились, было, назад, в автобус. А псина, хватает их за рукава, тянет к обрыву. Замрет у самого края и смотрит вниз. Подошли, заглянули под скалу, а там, на самом дне, разбитая милицейская машина валяется. С дороги то ее не видно, только, когда специально заглянешь.
                Сердобольная женщина всплеснула руками:
- Надо же! А люди? Люди где?
                Водитель, не обращая внимание на вопросы, продолжал:
- Хорошо у мужиков веревки, снаряжение с собой. Спустились вниз. Охотники, четверо. Все мертвые. Удивительно, как машина не взорвалась. Разбитая, помятая и не взорвалась. Они, да, все мертвые. Молодые и мертвые . . .
                Мужской голос предательски дрогнул и замолчал. Минутная пауза. Женский голос спросил:
- Уже изучили? Почему в обрыв слетели?
- Изучают. Комиссию специальную ждут. А причину? Дак, кто знает? Может, шофер за рулем заснул. Может, гололед, с управлением не справился. Проверят. Установят.
                Мужчина опять достал пачку папирос, вытряхнул из нее одну, и прячась от ветра, закурил.
- Интересно мне знать, почему собака осталась наверху? Почему взрослые мужики все погибли, а собака осталась жива, да еще, на верху?
- Жалко мужиков. Говорят, все милиционеры, - всхлипывал женский голос.
- Все.
                Из подъезда вышли те же мужчины, которые приехали некоторое время назад. Они дружно загрузились в транспорт и покинули двор. Ошарашенные новостью, мальчишки поплелись по домам. Каждый из них по-своему переживал случившееся и каждый понимал, что в должной степени понять и разделить горе подруги не в состоянии. Ни к одному из них смерть так близко не подбиралась. Оба они находились в том счастливом времени бытия, когда живы бабушки и дедушки, дяди и тети, мамы и папы.
                Когда еще в голове не укладывается, как так может быть, в субботу сильный, здоровый взрослый мужчина весело, с шутками – прибаутками, на глазах у сего двора, укладывал охотничье снаряжение в машину. Рядом с ним дружно хохотали, подкалывая друг друга еще трое друзей – приятелей. Сегодня, в понедельник, никого из них больше нет среди живых. Они уже никогда не вернутся с охоты к своим матерям, женам, детям. Молодые, успешные, жадные до жизни они так и останутся, там, в чьем-то прошлом.
                Хоронили милиционеров торжественно. Пусть погибли не на посту, не в борьбе с хулиганами или бандитами. Они честно и добросовестно выполняли свой долг, свои обязанности, поэтому заслуживали уважительного отношения общества.
                Комиссия установила, что машина с охотниками останавливалась на верху сопки. Люди ненадолго выходили, потом продолжили путь. Погода стояла холодная, с сильными порывами ветра, с мелкой застилающей видимость снежной крупой. Порывом ветра машину развернуло на спуске по гололеду, при ужасной видимости, в полной темноте водитель не сумел справиться с управлением и автомобиль рухнул с обрыва.  Собака осталась жива только по счастливой случайности – ее забыли во время перекура.
                Гробы для прощания установили прямо в здании милиции. Дежурил почетный караул. Весь поселок пришел прощаться с молодыми мужчинами. Много живых цветов, венков. Прощальный салют и много, много, много . . . слез.
                После похорон Надежда не появлялась ни в школе, ни во дворе. Друзья начали задумываться, не переехала ли подруга куда-нибудь в другое место. В восьмом классе учились ее сестры – близняшки, Верка и Любка. Те тоже пропали бесследно. Идти с визитом домой было крайне неудобно, но и оставаться в полном неведении, становилось беспокойно.
                Пришлось использовать Гошкино родство с Бахтияром Бахтияровичем. Удалось выяснить, что сестры вместе с матерью, уехали на родину к покойному отцу.  Надя проявилась сама через девять дней после смерти отца. Она разительно отличалась от той, прежней Нади. Девочка заметно похудела, под глазами нарисовались темные круги. Даже ростом стала как будто ниже, потухла, сгорбилась. Она вместе с одноклассниками не бегала по коридорам школы, не смеялась звонко и заразительно на переменах.
                Наоборот, девочка старалась скрыться, спрятаться, раствориться в толпе, стать незаметной, невидимой для чужих жалобных взглядов. Ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать за спиной нашептывающего сочувствия. А больше всего хотелось никого и ничего не видеть. Надя сторонилась ребят. Не ходила с ними в школу, не задерживалась во дворе, старалась быстро проскользнуть к своему подъезду, сидела в углу класса на переменах.
                Мальчишки не решались ее побеспокоить, да и мать Димки частенько повторяла, что на всякое горе, нужно время. Чем больше горе, тем дольше оно заживает. А потерять отца, да, еще любящего, это очень большое горе. Димка с Гошкой не ожидали того влияния, которое девочка оказывала на их настроение, желания и вообще, на их жизнь. Чтобы не слоняться по двору в поисках занятий, они стали наведываться к друзьям в «киношный» район к Толику и Гришане.
                Безусловно, это было не совсем удобно в плане нахождения на чужой территории. Свои есть свои, здесь к тебе никто не будет придираться, «качать» права. Пусть даже близко не общаешься, но все знают, что живешь здесь, значит, имеешь право . . . . В чужом дворе ты чужак и потому «уважай» хозяев, веди себя скромно и неслышно.
                Надюха вернулась в жизнь друзей внезапно. Димка только пришел из школы и еще подпрыгивал, стаскивая брюки, когда в дверь позвонили. Откинул одежду на кровать и побежал открывать, недовольно бурча себе под нос:
- Договорились же через час. Нет, ему не терпится. Даже пожрать не дает.
                Щелкнул верхним замком, крикнул в закрытую дверь:
- Будешь тогда меня ждать. Пока не поем никуда не пойду.
                Нижний замок тоже щелкнул и дверь распахнулась. На пороге вместо ожидаемого Гошки, стояла Надя. Пальто на ней распахнуто, в одной руке скомканная шапка, в другой болталась авоська с двумя газетными свертками и бутылкой лимонада «Дюшес». Димка молча посторонился, пропуская гостью в квартиру.
- Дим, ты один?
- Один до завтрашнего утра. Мамка сегодня, сначала, в госпитале в дневную смену работает, потом в больнице, в ночную. Забежит часов в шесть проведать и опять на работу, - зачем-то детально пояснил Димка. – Ты проходи, Надя.
                Надежда, не торопясь, сняла пальто, надела тапочки Валентины и вместо комнаты прямиком прошла на кухню, прихватив с собой авоську. В это время хозяин квартиры ускоренно переодевался в комнате. Когда мальчишка появился в кухне, подруга уже во всю хозяйничала у стола.
- Дим, ты добеги до Гошки, позови его сюда, - попросила гостья. – Я сначала сама хотела за ним зайти, потом подумала, что опять жалеть станут, не пошла. Сходи, позови.
- Надь, я не пойму. Зачем Гошку звать? Он через час сам придет, мы договорились, - попытался отмахнуться мальчишка, заинтересованно заглядывая через плечо подруги.
- Нет, ты сейчас позови. Я пока на тарелки разложу еду.
- Какую еду? Зачем еду? – удивился Димка.
- Понимаешь, сегодня со дня смерти папы сорок дней. По особенным правилам, в этот день нужно поминать покойников. У нас дома родственники собрались. Мамка папе на работу передала поминания.
- «Поминания» это что?
- Это еда и водка. Они там у себя стол накроют, помянут папу. Мы тоже помянем папу. Иди за Гошкой. – Надя достала из стола тарелки, вилки и даже граненные высокие рюмки.
                Димка пошел выполнять задание. Когда дверь в квартиру Гошки открыла его сестра, и уставилась, откровенно изучая его намерения, тот пролепетал:
- Мне бы Георгия.
- Зачем? – грозно поинтересовалась сестра. – Опять до ночи пойдете шариться по поселку?
- Нет. Шариться не пойдем. Честное слово, мы вообще, из дома не пойдем, - облизал пересохшие губы Димка.
                Из-под руки девушки вынырнул Гошка:
- Ты чего, Димон? Мы же договорились.
                Сестра властной рукой, запихнула брата назад в квартиру.
- Он обедает. Дай ему хоть поесть то спокойно.
                Понимая, что дверь вот-вот захлопнется, подставил свою ногу в домашнем тапочке.
- Ну, ты прямо Змей-горыныч, - крикнул он сестре.
- Баба-яга, - парировала та.
- Гошка, - закричал Димка на весь подъезд, - ко мне Надюха пришла. Будем отца поминать. Приходи срочно!
                Дверь с грохотом захлопнулась. Мальчишка с чувством выполненного долга поскакал домой, перепрыгивая через две ступеньки.
                Надя разложила содержимое двух свертков на тарелки. Всех наименований еды было по три. Три обжаренных куска курицы, три толстых куска докторской колбасы, три отварных картофелины, три яйца, три соленых огурца, хлеб. В хлебнице лежали три ватрушки, три пирожка и горсть конфет «Гусиные лапки». Около пустых тарелок стояло три рюмки, красоту натюрморта дополняла открытая бутылка лимонада.
- Где Гошка? Придет? – прислушиваясь к топоту в подъезде, поинтересовалась Надя.
- Сейчас придет, - утвердительно кивнул головой мальчишка.
- Давай, мой руки. Я уже собрала на стол.
- Слушай, у меня еще супец есть. Давай подогреем, тоже помянем, - предложил хозяин.
- Нет. По правилам, стол накрывают те, у кого умерли. Другие только едят. Нельзя правила нарушать.
- Ну, ладно. Нельзя, значит нельзя. – Димка послушно отправился в ванную.
                Ожидая товарищей, девочка разлила «Дюшес» по рюмкам и заняла за столом место тети Вали. Димка не долго плескался в ванной, по возвращении тоже присел к столу.
- Что-то Гошка не идет. Наверно забыл. – Нетерпеливо вздохнула девочка.
- Вряд ли. Скорее всего, рубится с Бабой-ягой за выход на волю.
                Не успела Надя уточнить кто же такая Баба-яга, как в дверь позвонили. Хозяин радостно кинулся открывать. В коридор торопливо вошла Валентина. Димка растерялся.
- Дим, ты чего замер? – рассмеялась мать.
- Я не замер. Ты же хотела часиков в шесть забежать? – пробормотал сын.
- Меня омулем угостили. Побоялась до вечера в тепле держать. На рыбу, положи в холодильник, - протянула женщина сверток плотной коричневой бумаги.
                Из кухни вышла Надежда.
- Наденька, здравствуй, хорошая моя. Хорошо, что ты Димку навестила . . . .
- Тетя Валя, можно мы у вас папу помянем? – Вкрадчиво спросила девочка, опустив глаза и теребя кухонное полотенце.
- Конечно, можно. Только я ведь не знала, не приготовила ничего, - оправдывалась Валентина.
- Я сама из дома принесла. Вы бы прошли в кухню, выпили, закусили, - пригласила Надя.
                От последних слов девочки, Валентина, чуть было, не рухнула в обморок. Она, еле переставляя ноги, не раздеваясь, прошла в кухню. Накрытый стол и бутылка лимонада вызвали у нее прилив жалости и, одновременно, облегчения. Ведь она не на шутку испугалась, что у детей хватит ума помянуть покойного отца водкой. Тем более, на поминках, впрочем, как и на других мероприятиях, этим напитком запасаются впрок. Они выпили по рюмке напитка, женщина «закусила» «Гусиными лапками» и, сославшись на занятость, умчалась на работу.
                Гошка все не шел. Видимо, врага победить с налета не получилось. Впрочем, Димка с Надей не скучали. Впервые за полтора месяца девочка захотела сама поделиться горем.
- Без папы плохо, очень плохо. Мама все время плачет. Говорят, это со временем пройдет, она привыкнет и, даже может быть, снова замуж выйдет за хорошего человека, - объясняла гостья.
- А ты бы хотела?
- Что хотела? – не поняла Вопроса Надя.
- Ну, она за хорошего человека замуж? – пояснил Димка.
- Не знаю. Наверно, еще время мало прошло. Папа каждый день вспоминается. Теперь вся жизнь изменилась.
- Как это вся жизнь? Вы, что уезжать надумали? – испугался мальчишка своего предположения.
- Да, кому мы нужны? Здесь квартира, работа, - по-взрослому рассуждала девочка, явно с чужих слов. – Дело совсем в другом. Верка с Любкой заканчивают восьмой класс. Раньше, папа говорил, что они пойдут в девятый, закончат десятилетку, потом в институт в Иркутск или Улан-Удэ. Учатся обе хорошо. Теперь какая десятилетка, какой институт? Мама одна нас четверых не потянет. Придется девчонкам самим в люди пробиваться.
                Димка отхлебнул из рюмки газированного напитка, «поедая» голодными глазами кусок курицы. Настойчиво ждали Гошку.
- «Пробиваться в люди» это как? Идти искать работу?
- Работать, - приговорила сестер, Надя.
- А что? Будут учиться в нашей школе, только по вечерам. В институт тоже можно на заочное отделение поступить. И потом, еще года два и комбинат построят. Будет видно на кого учиться, какие специальности нужны.
- Про специальности еще рано. Пусть школу закончат . . . .
                В прихожей зазвенел звонок. Димка побежал открывать. Теперь пожаловал тот, кого так долго ждали.
- Ты, чего задержался? – начал с упреков друг.
- Закрыла, гадина, на ключ и заперлась в своей комнате. Хорошо мама пришла, я и сбежал. Видишь, прямо босиком рванул, – Гошка, действительно, стоял без обуви, в одних носках.
                С приходом Гошки, Надя немного повеселела. Теперь в полном составе сели за стол. Начали выпивать и закусывать. Сначала разговоры крутились вокруг семьи, потом перешли к проблемам. Только тут девочка заговорила о настоящей печали.
- Не знаю, что делать, - дрожащим голосом сказала Надя. - Думала, прикидывала, решала, ничего сделать не могу.
- Ты про что? – уплетая курицу за обе щеки, забеспокоился Гошка.
- Мама, она не злая. Вы не подумайте напрасно, – рассуждала в слух, больше сама с собой, девочка. – Мне кажется, она так относится к Дику потому, что он остался жив, а папа разбился. Скорее всего, ей просто очень тяжело видеть живую собаку, в то время, как папы нет. Она не может простить Дику эту несправедливость. Человек умер, собака – жива.
- Бьет что ли? – рука мальчишки замерла рядом со ртом.
- Нет. Не бьет. Кричит , ругает без всякого на то повода. Дик прячется от нее, ничего не понимает. Я смотрела ему в глаза, там слезы и печаль. Мне очень жалко, он бедный и несчастный.
- Нужно потерпеть. Твою маму можно понять. Потеряла близкого человека. Пройдет время, она успокоится, - сострадал Димка.
                Надя, словно загипнотизированная, не вникая в Димкины слова, продолжала:
- Требует свести из квартиры собаку. Отдать кому-нибудь. Дала сроку два дня. Если по-хорошему не избавимся от собаки, отдаст, чтобы отравили или застрелили.
                Силы окончательно покинули, и девочка залилась слезами.
- За что убивать то? – подскочил из-за стола, Димка.
- Может, уговорить маму? – Гошка тихонько положил обглоданную кость на тарелку.
- Я уже пробовала много раз. Бесполезно, - ревела Надежда. – Кричит, плачет, что для меня собака дороже матери . . . что у меня нет жалости к ней . . . что я бессовестная . . .
- Хватит голосить, - хлопнул кулаком по столу, Димка. – Чего орать то? Нужно думать.
                В кухне повисла тишина, только Надюха, всхлипывая, вытирала нос платком.
- У меня родители не разрешат. Нас в квартире много человек живет. Еще со дня на день бабушка с дедушкой приедут. Просто караул будет. Какая уж тут собака? – оправдывался ни в чем не повинный Гошка.
- У меня тоже кранты. У солдат, охранников в госпитале, собака ощенилась. Такие хорошенькие щенки. Неделю просил взять к нам одного. Так она мне сказала, что сама, как собака. Наотрез отказалась брать, - объяснял Димка сложившуюся в доме ситуацию, относительно животных на постое.
                Вдруг у Надежды затряслись губы, глаза наполнились слезами, из груди вырвался совсем не детский стон, и она разрыдалась, причитая:
- Бедный, бедный Дик . . . куда его девать? Что мне делать? . . . По-мо-ги-те! По-жа-луй-ста!
- Надь, Надь, ты не плачь. Мы что-нибудь придумаем, - упрашивал Димка, дергая Надю за рукав. – Мы устроим Дика. Правда, устроим.
                Уговоры не действовали. Надя ревела:
- Не ври. Не ври мне. Ничего мы не устроим. Они убьют его. Я знаю, убьют. Жал-ко . . жал-ко . . . па-пу. Дик не ви-но-ва-ат-ат . . . за что-о-о Ди-ка . . . .
                Истерика Надежды словно подстегнула Димку, он встряхнулся и в секунду, неожиданно для самого себя, принял единственно верное решение:
- Надя, я заберу Дика себе. Он будет жить у нас с мамой.
- Тетя Валя не позволит, - мотала головой подруга. – Она не пустит Дика.
                Неуемное упорство девочки, разозлило мальчишку:
- Я сказал, будет жить у нас, значит, будет! Перестань реветь!
                Раздраженно-командный тон сыграл свою отрезвляющую роль. Надежда вытерла заплаканные глаза кухонным полотенцем, потом, видимо забыв, что находится на кухне не у себя дома, а в гостях, старательно высморкалась туда же. Только когда, убрала полотенце от лица и увидела удивленные глаза друзей, поняла о промашке. Она густо покраснела и, сжавшись в одно мгновение, еле слышно скороговоркой пролепетала:
- Дима, я не хотела. Так получилось. Я . . . я, постираю. Ты не думай, я постираю.
- Кончай сюсюкаться. Кину в грязное белье. Мама все полотенца кипятит. Прокипятит и это.
                Вот так, необдуманно дав слово Наде, он даже представить себе не мог, каким образом будет уговаривать мать. Ладно, если бы предварительных разговоров относительно пребывания в квартире животного не было. Ладно, если бы не знал о реакции матери на свой поступок. А то ведь не единожды заводил разговор и всякий раз получал категорический отказ. На что сослаться теперь? Как оправдаться? Получается, как хочу, так ворочу. Хочу, приведу собаку, хочу - крокодила. Неудобно перед матерью получается. Живут под одной крышей, мать работает сутками, все для него, а он – нате вам!
                Обдумывать этическую сторону ситуации, не было времени. Раз дал слово другу, нужно держать по любому. Обнадежил, значит взял ответственность на себя. Вот и отвечай.
- Сейчас уберу со стола и пойдем за Диком, - распорядился Димка нарочито серьезно, чтобы Надежда не думала, что он трепло.
- Я остатки еды вместе с куриными костями в газетку заверну, выложишь собаке в посудину. Заберешь Дика с миской, поводком и подстилкой. Все равно мама заставит выбросить его вещи. Лучше забери себе, - Надя торопливо стряхивала на газету объедки, будто торопилась, чтобы мальчишка ненароком не передумал о решении.
- Гош, неси грязную посуду, помою.
                Гоша искоса поглядывая на Надежду, шепнул на ухо другу:
- Ну, ты даешь, Димон. Когда тетя Валя из дома попрет вместе с собакой, стукни мне. Поесть вынесу.
- Да, уж всякое может быть. Может, и попрет, - ответил потухшим голосом, Димка.
                Чтобы напрасно не мозолить глаза Надеждиным родственникам, решили подождать около подъезда. Девочка вывела Дика буквально через пять минут. Ничего не подозревающий пес кинулся к знакомцам. Он частенько носился с ребятами то по стройке, то по лесу. Хорошо знал Димку с Гошкой. Радостно бросился к ним навстречу, виляя обрубком хвоста. С размаху налетел сначала на Димку, следом переметнулся к Гошке, тыкаясь холодным, влажным носом в протянутые к нему ладони.
                После хозяина-охотника, Надя для собаки была главным лицом. Умный, сообразительный Дик, выделял ее из всей семьи. Подчинялся с удовольствием, как-то играючи, но в то же время, беспрекословно. Собака, ошалевшая от свободы, носилась вокруг ребят, нарезая круги. Явно предвкушая, очередные приключения в составе отчаянной компании. Дику и в голову не могла прийти мысль, что его ведут на место жительства в другой дом, в другой мир. Прежним хозяевам он больше не нужен.
                Подошли к подъезду. Надя открыла дверь и впустила Дика.
- Поднимемся вместе, запустим в квартиру, и я пойду домой, - предложила Димке.
                Тот, согласно кивнул головой. Процессия направилась к Димкиной двери. Впереди бывшая хозяйка с собакой, за ними настоящий хозяин с миской и замыкающий Гоша с подстилкой под мышкой. Ничего не подозревающий пес суетливо бегал по лестничным пролетам то вверх, то вниз, проверяя, не отстал ли кто. Наконец, остановились, Димка распахнул дверь, Надя вошла в коридор, за ней порог переступил Дик. Миг, девочка выскочила из квартиры на лестничную площадку, а перед носом собаки входная дверь неожиданно захлопнулась. Дик, поскуливая, заметался по квартире.
                Димка, нечто подобное в поведении собаки предполагал, поэтому не обращая внимание на отчаянный лай в прихожей, расстелил подстилку, вытряхнул из газеты остатки угощения в миску, достал из стола еще одну эмалированную посудину, наполнил ее водой. Закончив с обустройством нового члена своей небольшой семьи, достал с полки хорошо оформленную, с кучей шикарных фотографий, книгу под названием «Породы собак». Согласно содержанию, нашел главу «Русский охотничий спаниель». Заглушая отчаянные «возмущения» собаки, принялся читать в слух:
                «Русский охотничий спаниель используется для охоты на болотную полевую, боровую и водоплавающую птицу, так же охотятся на зайцев русака и беляка. Породообразование началось после Второй Мировой войны, когда были завезены спаниели различных пород.
                Сильная, активная, настойчивая собака. Плавает и ныряет, чтобы достать раненную утку. Обладает хорошим чутьем, выносливостью. Хороший сторож. Не требует трудоемкой дрессировки. Спокойная послушная, ласковая домашняя собака.
                Стандарт:
Спаниель – подружейная длинношерстная собака небольшого роста, слегка приземистого и крепкого сложения.
                Окрас:
Коричневый. Покровный волос длинный, мягкий, слегка волнистый.
                Глаза:
Светло-карие.
                Отличительная черта русского спаниеля – длинные и широкие висячие уши. По длине конец слегка вытянутого уха дотягивается до мочки носа.
                Характер:
Это веселая, очень дружелюбная собака с уравновешенным характером. Отличный не только охотник, но и компаньон. Любит свободные, продолжительные прогулки в лесу, обожает плавать. Собаки отлично уживаются с домашними животными. Они прекрасно подходят на роль домашнего питомца и все чаще их заводят с этой целью. Хозяина боготворят и везде следуют за ним, будь то диван или грязное, холодное болото. Он преданный и неутомимый, хорошо поддается дрессировке, очень любит общение с людьми, не навязчив, умеет быть незаметным, держит дистанцию».
- Слушай, все про тебя. И про внешний вид правда и про характер правда, - изумленный Димка обращался, явно, к Дику.
                В какой момент собака перестала гавкать, увлеченный чтением мальчишка, не заметил. Он отложил книгу в сторону и направился в прихожую, где тесно прижавшись к входной двери, лежал пес. Положив голову на передние лапы, он с тоской, печально смотрел на нового хозяина. Казалось, его глаза говорят:
- Ты не думай, я здесь не надолго. Хозяйка отошла по делам, сейчас вернется, и мы вместе пойдем домой. Просто нужно немного подождать. Хозяйка часто уходит из дома, а я терпеливо жду. Время пролетит быстро, она постучится и сразу все станет хорошо. Я умею ждать. Ведь сколько дней я жду самого дорогого мне хозяина-охотника, самого старшего, самого главного хозяина моей собачьей жизни.
                Только с ним, хозяином-охотником, хозяином-мужчиной, Дик был по настоящему счастлив. Только с ним рядом, на охоте, имел возможность проявить все свои собачьи возможности и таланты, выразить предназначение, выложиться до конца, до донышка. Мог верой и правдой послужить своему самому настоящему, самому лучшему другу.
                Дик ловко, искусно выслеживал дичь. Без промедления, после выстрела, бросался в холодную, грязную, вонючую, болотную воду за подбитой уткой. Сопровождал его и в дождь и в снег, в любое время года, неизменно, преданно заглядывая в добрые глаза, пытаясь наперед предугадать желание. Укрытый одним одеялом, спал в лесу под открытым небом. Не было случая, чтобы собака хоть на долю секунды спасовала перед трудностями.
                Когда поверхность воды по утрам уже покрывалась тонкой, прозрачной паутинкой льда, Дик с хозяином на охоте перевернулись в лодке. Верный пес не поплыл к берегу, спасая собственную жизнь, он отчаянно молотя лапами, что было сил, тащил тяжелого промокшего мужчину. И если бы не вовремя подоспевшая помощь, не задумываясь, утонул с хозяином. Потом они рядом лежали в охотничьем домике, и собака теплом своего тела согревала трясущегося в ознобе, хозяина.
                Там, на охоте, они стали единым целым. Каждый выполнял положенную работу. Дик выслеживал и доставлял, охотник – поражал дичь. Трудно сказать, кто в этой связке был ведущим, а кто ведомым. Содружество человека и животного, объединенных одним желанием, одной целью, предусматривало своевременность приоритетов то одной, то другой стороны.
                Дик внимательно  выслеживал дичь, поднимал ее, а мужчина с ружьем, всецело доверяясь разведчику, полагаясь на его природные данные, подчинялся. Замирал вместе с собакой, или продолжал движение, копируя поступь пса. Когда испуганные птицы, фактически, из-под «носа» поднимались в небо, вот тогда умение метко стрелять становилось основным. Молниеносно вскинутое ружье, выстрел за выстрелом и напарник бросается за трофеем.
                Каждому свое место и время в общем деле. У каждого своя партия первой скрипки. Но хозяин-охотник вдруг, исчез темной промозглой ночью вместе со своими друзьями. Машина неожиданно сорвалась с места, пошла юзом по узкой дороге. Завизжали тормоза. Машина вместе с пассажирами исчезла в глубине обрыва. Дик долго ждал хозяина на краю пропасти. Он несколько раз пытался спуститься вниз и там поискать друга. К сожалению, из этого ничего не получилось. Стена обрыва была почти отвесной. После страшных событий, хозяин-охотник в жизни собаки больше не появился.
                В дом пришло горе и скорбь. Появилось множество посторонних людей с незнакомыми запахами и вещами. Дик старался не попадаться на глаза, не крутиться под ногами. Он часами лежал в комнате, забившись в угол за шифоньер. Боялся сунуться к членам семьи с просьбой о прогулке или еде. Он ждал. Ждал, что вот прямо сейчас, распахнется дверь, в квартиру шумно, весело, задиристо войдет дорогой друг и страданиям придет конец. Все встанет на свои места и жизнь потечет в прежнем русле.
                Время шло, хозяин не возвращался. Атмосфера в доме становилась все напряженнее. Самая старшая хозяйка бесновалась. Она без вины и без причины кричала на бедного пса, могла в любой момент пнуть ногой или ударить рукой. Всякое появление собаки сопровождалось скандалом с нанесением побоев. Дик повизгивая прятался и ждал. Ждал когда придет из школы Надя. Только она одна относилась к собаке с прежней любовью. Только она заботилась о нем. И вот теперь она оставила его в чужом доме и пропала.
                Дик лежал на полу около двери и не верил, что самые близкие и любимые друзья предали его. Что уже никогда за ним не придут ни хозяин-охотник, ни его дочка маленькая Надя. Он готов был ждать сколько угодно лишь бы они пришли.
                Между тем, Димка раз за разом обходил свои более чем скромные владения. Впрочем, обходить то на самом деле нечего. Единственная восемнадцатиметровая комната с двумя спальными местами, шифоньером, раздвижным столом, полками для книг и еще кое какой мелочью из обстановки в виде тумбочки, торшера и стульев.
                Кухонька-шестиметровочка позволяла установить стол, плиту, раковину и холодильник «Саратов». Размеры помещения совмещенных туалета с ванной не позволяли одновременного присутствия в нем сразу двух людей. Прихожая, на самом деле, только называлась прихожей. Узенький коридорчик, размерами метр на метр, в который ничего не возможно было всунуть, поэтому зеркало и вешалку разместили на стенах.
                Мальчишка заглядывал во все углы в надежде найти подходящее место для проживания нового постояльца. Места не находилось. Получалось так, что куда не расстели подстилку, то дверца не сможет открываться, то о собаку придется спотыкаться, то в нужное место не попадешь. В который раз, обойдя квартиру, расстроенный Димка присел на кровать.
                Тут его ни дать, ни взять, прямо скажем, осенило. Они с Диком станут жить на одних и тех же квадратных метрах, с той разницей, что собака расположится на первом этаже, а он - на втором. Проще говоря, пес будет жить под его кроватью. Правда там уже стоит чемодан, но ничего, чемодан перейдет «жить» на шифоньер. Такой выход из положения удобен для всех – экономится жилплощадь, никто никому не мешает.
                Димка принес подстилку и обустроил место псу.
- Дик, хороший мой, - ласково звал собаку, чтобы познакомить с новым местом жительства, - иди сюда. Вот, видишь, вот твое место. Ложись.
                Собака не двигалась, ее, словно, приклеили к входной двери. Она не прикасалась ни к еде, ни к питью.
- Ладно, не хочешь, не надо. Я понимаю, как тебе сейчас плохо, - мальчик сел рядом с Диком на пол и гладя по спине, продолжал. – Когда мы с мамой переехали в этот дом, знаешь, как мне было грустно? Ребята – друзья остались в старом дворе, а здесь все другие, чужие, вредные. Я с ними не особенно дружу. Ты не расстраивайся, Надя будет к тебе приходить, Гошку ты тоже знаешь. Подумаешь, переехал из соседнего дома в наш. Делов то! Зато теперь тебя никто не тронет. Знаешь, какая у меня хорошая мама?
                Вспомнив о предстоящем разговоре, осекся. В слух закончил размышления:
- Конечно, придется немного потерпеть. Поругается, покричит и успокоится. Будем жить втроем. Правда, Дик?
                Мальчишка потрепал собаку по спине и направился ложиться спать. Завтра предполагался трудный день. Он завел будильник на шесть часов утра. Предстояло приготовить завтрак и прибрать квартиру. Мама после пересменки вернется к восьми, нужно все успеть, чтобы задобрить, чтобы не очень лютовала. 
                Валентина пришла с работы, еле-еле волоча ноги. Ночь в больнице выдалась суетная. Скорая помощь трижды привозила больных. Одно пищевое отравление, авария на дороге с тремя пострадавшими средней тяжести и пьяная драка на бытовой почве. Прилечь так и не удалось. Хорошо сегодня выходной, можно отоспаться. Димка, скорее всего, еще в постели.
                Женщина потихоньку открыла своим ключом дверь и замерла прямо на пороге. В дверном проеме кухни, подпоясанный фартуком, стоял сын.
- Привет, Димуля! Ты что не спишь. Время еще мало,  - не зная чего ожидать от мальчишки дальше, поприветствовала мать.
- Завтрак готовил, - огорошил паренек.
                Крайне изумленная Валентина начала расстегивать пальто, одновременно стягивая полу сапожки. Димка заботливо забрал у нее верхнюю одежду и подал тапочки. От этого проявления внимания, женщина чуть было не лишилась дара речи. В голове сразу мелькнула страшная мысль: « Это что надо натворить, чтобы так нежно ухаживать за мной?» От ужаса сердце сразу улетело в пятки. «Школу поджог что ли?»
- Дима, что случилось на этот раз? Все живы и здоровы?
- Все. Ничего не случилось. Просто есть разговор, но отложим, после завтрака. Давай, мой руки, я приготовил котлеты с картошкой, - мальчишка взял из рук матери авоську и пошел в кухню.
- Дима, какие котлеты? Какой завтрак? – нервничала Валентина.
- Котлеты – полуфабрикаты, что я вчера купил в кулинарии. Обжарил с двух сторон. Немножко погорели, . . . совсем немножко, - заверил сын из кухни.
- Дима, иди сюда, в комнату и честно расскажи, что ты натворил за ночь, - Валнтина подошла к дивану и на грани истерики, рухнула на него.
                Немая сцена по Гоголю. Из- под кровати сына вылезла собака, которая, по всей видимости, и стала причиной безудержной заботы сына. Теперь все встало на свои места. И тапочки и завтрак обрели обоснование. В первый момент возникла какая-то неудержимая радость от осознания того, что на сей раз, действительно, ничего не случилось. Счастливое сердце поднялось и обосновалось, как ему положено, в груди.
                Валентина даже успела испытать некое подобие блаженства. Собака подбежала, потянулась и принялась подпрыгивая лизать руки.
- Дима, - истошно закричала мать, - немедленно объясни, откуда у нас в квартире взялась собака?
                С полотенцем на плече и все в том же подвязанном фартуке, как заправский поваренок, в комнате появился сын.
- Вы уже познакомились? Вот о нем я и хотел с тобой поговорить.
                Женщина смотрела то на собаку, то на мальчишку широко открытыми глазами и медленно, подбирая слова, произнесла:
- Мы много раз говорили с тобой о возможности содержания животного в квартире, и я тебе всякий раз отвечала отказом. Как ты посмел нарушить мой запрет?
- Я тоже здесь живу, имею такие же права, - упрямо буркнул сын.
                Волна раздражения и злости с головой накрыла Валентину.
- Какие права могут быть у тебя? Я работала, вкалывала за эту квартиру. Ты здесь живешь только потому, что ты мой сын. Твоей будет квартира, которую заработаешь сам. А пока я здесь хозяйка, никаких собак здесь не будет, - мать вскочила с дивана и нервно подошла к окну.
- Ты же ничего не знаешь, - попытался заговорить сын.
- И знать не хочу. На моей площади не будет жить собака, - отрезала мать.
                От крика женщины Дик опять уполз под кровать и забился там, в дальнем углу. Он опять не понимал, почему ругается женщина, в чем заключается его вина.
- Я всю жизнь посвятила тебе. Старалась для тебя. Пусть у Димочки будут игрушки, карандаши, машинки. Пусть у Димочки будут конфетки, красивая одежка. Пусть у Димочки будет счастливое, сытое детство. Я ничего не покупала себе, все Димочке. Вот и дождалась благодарности, - сквозь слезы причитала женщина.
- Спасибо, мама, за все. Честное слово, я тебе очень благодарен. Но нужно считаться и со мной. Почему ты имеешь право хотеть, а я не имею?
- Когда у тебя будет свой дом, своя семья, вот там и будешь хотеть, - шмыгая носом, утирая слезы, заявила Валентина.
                Димка кинулся в прихожую, натянул пальто, шапку и ботинки, влетел в комнату, по-пластунски залез под кровать и выволок оттуда упирающуюся собаку. Дик испугано сопротивлялся, стараясь спрятаться подальше от шума и крика.
- Ладно. Живи одна. Пусть все твое останется твоим. Мне твоего ничего не надо!
                Последние слова матери, словно бичом, хлестнули мальчика по сердцу. Он считал их самыми близкими и дорогими людьми. Семья, в его понимании, это когда все общее и жизнь в том числе. Когда родной человек разделяет твои интересы, понимает тебя. А мать ни то, чтобы понять положение его самого и собаки не захотела, она указала ему место.
                Димка выскочил из квартиры вместе с Диком, громко хлопнув дверью. Валентина отчетливо услыхала сбегающие по лестнице, торопливые шаги сына. «Ничего, побегает и вернется. Пристроит собаку, никуда не денется», - рассуждала расстроенная женщина. «Дай ему волю, устроит в квартире псарню. Нечего потакать детскому эгоизму», - оправдывала себя мать.
                Валентина попыталась прилечь. Вроде пришла домой совершенно измотанная, казалось, коснись головой подушки и провалится на несколько часов. Теперь, после утренней ссоры с сыном, сон не шел. Она хваталась то за одно, то за другое. Дела не ладились. Попробовала читать. Нет. Перед глазами Димка, сынок дорогой.
                Время шло. Димка не возвращался. Валентина превратилась в слух,  она постоянно прислушивалась к происходящему в подъезде. Хлопали двери, шаркали ногами соседи, вели свои разговоры. «Надо же какой настырный. Хочет на своем настоять. Не получится, у меня тоже характер имеется». Окончательно уморившись, женщина прилегла на диван, накрылась покрывалом и не заметила, как заснула.
                Проснулась от пьяных криков в подъезде. Этажом выше изрядно выпивший муж частенько гонял изрядно выпившую жену. Среди недели семья, что было мочи, крепилась, к выходным терпение заканчивалось, и аттракцион начинался. Крики на лестничной площадке внезапно начинались и так же внезапно заканчивались. До мордобоя дело не доходило. Проорут, проматерятся, на том и закончится.
                В комнате совершенно темно и тихо. Вспомнив о случившемся сегодняшним утром, женщина подскочила с дивана. Включила свет. Маленькая стрелка на часах подходила к двенадцати ночи. В квартире никаких изменений. По всему видно, сын не приходил. От мысли, что ее ребенок где то скитается в голоде и холоде, мороз пробежал по коже. От ужаса Валентина разрыдалась.
                Теперь она была готова простить несговорчивого сына, не наказывать его за побег, самое главное, принять его треклятую собаку. В самом деле, зачем обидела мальчишку, зачем, фактически, выгнала. Пусть эта несчастная собака живет с ними. Она готова кормить ее, выгуливать и всячески заботится. Лишь бы с Димкой ничего не случилось, лишь бы он вернулся домой.
                Терпеть полную неизвестность не было сил. Нужно предпринимать какие то шаги по поиску ребенка. Валентина тепло оделась, прихватила с собой фонарь и вышла в холодную темную ночь. Далеко мальчишка уйти не мог. Прячется где-нибудь здесь, рядом. Возможно в подвале или на чердаке, хотя подъезды тоже не исключены.
                Решила начать с подвала сначала в своем доме, потом обойти подъезды, затем, если открыт, то осмотреть чердак. В том же порядке планировалось осмотреть соседний дом. Другого жилья в их, «больничном» районе еще не сдали в эксплуатацию. Осмотр своего дома результатов не дал. Зато в одном из подъездов соседнего дома, на пятом этаже, обнаружился беглец. Он мирно спал прямо на полу в обнимку с собакой.
                Спросонья паренек не сразу понял, кто и почему теребит его за плечо. Собака лежала рядом и виляла хвостом. Валентина обняла сына, прижала его к себе:
- Димочка, деточка, прости меня сынок. Пожалуйста, пожалей меня, вернись домой.
                Слезы из глаз матери падали прямо на лицо сына. Она гладила его по волосам и причитала стоя на коленях, прямо на полу лестничной площадки:
- Димочка, пойдем домой. Пойдем вместе с собакой. Пусть с нами живет. Я согласна.
                Окончательно проснувшийся мальчишка обнял плачущую мать:
- Мам, ты не плачь. Все будет хорошо. Дик спокойный, добрый. Вот увидишь, вы еще подружитесь с ним.
                Мать с сыном поднялись на ноги и побрели домой, налаживать новую жизнь с новым членом семьи.
- Ты тоже прости меня, мама, - извинялся по дороге сын, - я не мог не взять Дика. После смерти отца, Надюхина мама возненавидела его. Хотела сдать живодерам.
- Зачем? - удивилась немного успокоившаяся женщина.
- Чтобы они его или пристрелили или отравили.
- Собака, конечно, не виновата. Судьба сама распоряжается, кому жить, а кому умереть. – грустно констатировала Валентина закон жизни. – Но, с другой стороны, мать можно понять. От горя женщина обезумела.
- Мам, если бы речь шла, не о самой жизни Дика, а о каких-либо перемещениях. Скажем, отдали собаку знакомым или отвезли в другое место, то я не потащил его к нам домой. Не стал бы с тобой портить отношения. На самом деле, она хотела его убить, если Надя не позаботиться о собаке. И поверь, убила бы.
                Довольная Валентина поправила шапку на Димкиной голове.
- Не суди ее строго. У нее горе.
                Не смотря на прежние предубеждения относительно пребывания Дика в квартире, женщина быстро привыкла к нему. Когда позволяло время или по просьбе сына, выгуливала в близлежащем лесочке. Для приготовления собачьей еды, купила дополнительную, вместительную кастрюлю. Кормила два раза в день. Очень переживала, если режим кормления по каким-то причинам не соблюдался. Активно помогала сыну мыть собаку после улицы.
                Дик, наоборот, с трудом привыкал к новым хозяевам. Процесс адаптации проходил бы быстрее, не живи прежние хозяева в шаговой доступности от нового места жительства. Он, безусловно, искренне пытался смириться со сложившимися обстоятельствами и принять существующую действительность. Ему было больно от понимания, что его просто, как ненужную вещь передали в другие руки.
                Дик ничего не имел против Димки и Валентины. Он любил их. О нем здесь заботились, досыта кормили, баловали разными вкусностями вроде конфет или куска хлеба со сгущенкой. Но тот, самый первый, самый лучший хозяин-охотник не забывался. Рядом с ним он чувствовал себя значимой персоной, другом, добытчиком, помощником. Теперь его удел – игрушка для мальчишки, объект воспитания.
                Надежда часто навещала собаку после школы. Они все вместе, компанией, продолжали гулять на улице. Только теперь хозяином стал Димка, девочка не имела права отдавать команды собаке, все свои действия должна была согласовывать с ним. Дик чувствовал и понимал это.
                Первое время, только оказавшись на улице, собака, что есть силы, бежала в родной подъезд к до боли знакомой двери. С радостным лаем скреблась, просилась назад, домой. Дик слышал, что за закрытой дверью есть люди, но ему не открывали. Он, повизгивая, просился в прежнюю жизнь. Его не пускали. Здесь он не нужен. Прибегал Димка, брал на поводок и насильно уводил сопротивляющуюся собаку.
                Дика знала и любила вся округа. Выдержанный и доброжелательный, он не имел врагов. Если бы не многочисленные попытки оказаться в прежней семье, настойчивые возвращения к знакомым дверям, его не нужно было водить на поводке. Ситуация резко изменилась после чрезвычайно скандального случая.
                Событие имело неосторожность случиться в один из дней зимних школьных каникул. Над школой, в которой учились все поселковые ребята, шествовала одна из военных частей. Находилась она километрах в пяти от Селенгинска. В военном городке, расположенном на территории воинской части, проживали семьи военных вместе с детьми. Из части два раза в день ходил автотранспорт. Утром учащихся привозили в школу, а вечером, в пять часов, забирали. Поэтому дети военных, хотят они того или нет, вынуждены посещать группу продленного дня.
                В третьем классе, где учились Дима, Надя, Толик и Гриша, из военного городка было целых три человека. Два мальчика и девочка. Чтобы отношения между поселковыми ребятами и детьми военных отличались крепкой дружбой, родительский комитет вместе с представителями командирского состава воинской части договорились организовать экскурсию в часть. В программу экскурсии включили наиболее интересные моменты из жизни военных.
                После осмотра военной техники, казармы и учебного корпуса, ребята должны были проследовать в небольшой лесок прямо в части, где в военно-полевых условиях поставили бы палатку, разложили костер, испекли картошку и при участии военной кухни отобедали у костра. Задумка была прекрасная, но исполниться ей не суждено. Весь класс, упакованный сырой картошкой, хлебом, салом и прочими продуктами из сухого пайка, в назначенное время, ожидал около школы автобус из воинской части.
                Время шло, о детворе словно забыли. Людмила Викторовна пыталась несколько раз позвонить в часть, но дозвониться по каким-то причинам не удавалось. Терпение ребят и классного руководителя таяло на глазах. Через сорок минут ожиданий появилась военная легковушка. Совершенно незнакомый военный пригласил Людмилу Викторовну пройти в школу и обсудить сложившуюся ситуацию. Взрослые скрылись за дверями школы, а ребята принялись гадать в слух о причинах, по которым экскурсия наверняка отменяется. Предположения звучали самые разные от внезапной аварии, до внезапных боевых учений.
                Совещание быстро закончилось. Сначала почти бегом выскочил бравый военный, вскочил в ГАЗик и был таков. Потом на крыльце школы появилась Людмила Викторовна. Ребята шумно окружили учительницу.
- Наши шефы приносят извинения и просят перенести экскурсию на весенние каникулы. По независящим от них причинам сегодня экскурсия состояться не может, - громким, не терпящим возражений, голосом объявила учительница.
- А весной, это когда? – поинтересовался кто-то.
- День они укажут нам дополнительно. Теперь, прошу всех идти по домам. В понедельник жду всех на занятиях. Помним, впереди третья, самая ответственная четверть в году. Не забываем про сочинение и книгу Гайдара «Тимур и его команда». Всем «до свидания».
                Людмила Викторовна бодро попрощалась с учащимися своего класса и удалилась в школу. Не состоявшиеся экскурсанты, чтобы не маячить перед окнами учительской и не привлекать к себе внимание направились всей толпой за ближайший дом.
- Пошлите все вместе в кино, - предложил Толик.
                Народ зашумел и принялся ковыряться в карманах. Собирали деньги у кого сколько есть. Подсчитали – прослезились, денег на билеты катастрофически не хватало.  Никто не ожидал, что обстоятельства сложатся подобным образом. Идти домой не имело смысла. Во-первых, терять драгоценное время. Во-вторых, не факт, что отпустят на улицу. Решили не рисковать. Раз уж день запланирован для военно-патриотического воспитания, то идею можно воплотить в жизнь  и без участия взрослых.
                Димка быстренько разложил перспективы одноклассникам.
- Пойдем в лес за больницей. Мы там с Надюхой, Толиком и Гришкой сто раз были. Знаем каждое дерево, каждый кустик. Разделимся на две команды. Одни прячутся, другие ищут. Когда всех переловим, разведем костер, испечем картошку.
                Ребята одобрительно загалдели. Действительно, на улице хоть и пасмурно, зато тихо, мороза сильного нет, что в это время года случается чрезвычайно редко. Навозятся, наиграются в лесу, рядом с поселком и к вечеру по домам, тем более, у всех в руках сухой поек. Не нести же его обратно домой.
- Только я сейчас на минуту домой забегу. Там у меня Дик один. Мамка на работе. Возьму его с собой. Он до самого вечера без улицы не сможет вытерпеть, - ускоряя шаг до бега, бросил Димка Толику.
- Мы напротив больницы, на остановке, подождем. Ты, давай быстрей, - напутствовал друга Толик.
                Класс растянулся вдоль края дороги, с шутками и смехом направляясь на предстоящую партизанскую войну. Ждать Димку не пришлось. Не успели расположиться на остановке, как из подъезда выскочил радостный Дик. За ним спешил хозяин. Здесь же, на остановке разделились на две команды. Что количеством участников поменьше, то партизаны, и они убегают. А другая команда, побольше - ловцы. Их задача – выследить и поймать.
                Друзья, по общему решению, попали в ловцы потому, как хорошо знали местность и могли ориентироваться лучше других. Дай им возможность убегать, разве поймаешь потом? Воевали долго и мужественно, ползали по сугробам, продирались сквозь заросли, перелазили через валежник. Словом, на войне, как на войне. Когда, наконец, изловили последнего партизана, поняли, что устали, вымотались и без отдыха не в состоянии идти в поселок.
                Неуемный Димка вместе с самыми крепкими ребятами натаскали хворосту. Выяснилось, что все ребята, включая девочек, не белоручки, не новички в тайге. Умеют грамотно развести костер и испечь картошку. Около горящего костра разгребли снег, постелили нарезанные хвойные ветки и дружно уселись греться. Пока прогорал костер, пока запекалась картошка, за разговорами и обсуждениями не заметили, как на улице стемнело. Поднялся ветер, завьюжило.
                Собрались в обратный путь. Куда идти? Вопрос встал ребром. Одни указывали в одну сторону. Другие в другую. Времени на споры и рассуждения не осталось. Ветер усиливался, морозкрепчал. Промедление грозило большими проблемами. Решили прислушаться к следопыту Димке, ведь именно он завел отряд в эти незнакомые места. Значит, пусть сам выводит.
- Старайтесь идти парами следом за впереди идущими. Не отставайте. Видите, как сильно кружит. Если нужно будет передохнуть, сигнализируйте, сами не останавливайтесь. Всем понятно? – информировал мальчишка.
                Бойцы дружно закивали головами. Пошел снег. Ветер раскачивал верхушки деревьев, поднимал снежную пыль и завывал между деревьями. В полной темноте, при нулевой видимости, когда падающий с неба снег, снег, поднятый с веток деревьев и сугробов закружил в сплошном круговороте непроглядной пелены. Стало по настоящему страшно. Из-за завывания ветра, шума раскачивающихся деревьев стало трудно расслышать даже рядом стоящего человека.
                Отстань кто-то из ребят, и обнаружить пропажу, фактически, невозможно. С каждым шагом идти становилось тяжелее, ноги увязали в снегу, снег засыпал глаза и рот. Перепуганные бойцы жались друг к другу, сопели, кряхтели, но продвигались. Мальчишки старались держать себя в руках, девочки откровенно плакали.
                Они ходили где-то недалеко от поселка. Не будь темноты и пурги, Димка давно вывел бы всех из леса. Непогода не давала никаких шансов на скорое спасение. Мальчишка решил больше не рисковать. Проще всего собраться вместе с подветренной стороны валежника и если уж не переждать стихию, то во всяком случае, дождаться помощи или утра. В противном случае, обессиленные бойцы могли растеряться в лесу и замерзнуть.
                Отыскав, более менее, приличный завал из валежника собрал отряд. Пересчитались, все на месте. Димка облегченно вздохнул. И тут его осенило. Если они где-то недалеко от жилья, то Дик непременно сможет найти дорогу. Нужно дать команду и сообразительная собака приведет помощь.
- Дик, Дик, где ты Дик? – надрываясь, звал Димка.
- Ребята, кто видел Дика? Может, он с кем-то рядом?
                Все начали переговариваться между собой, вглядываться в темноту. Собаки ни с кем рядом не было. Пытались кричать хором, заглушая вой разыгравшейся стихии. Собака пропала. «Наверно где-то отстал, провалился в сугроб и не смог выбраться», - Димка живо представил себе, как обессиленный Дик, совершенно один, борется с пургой. Вот он выбившись из сил, не в состоянии выбраться из сугроба и вьюга беспощадно заметает снегом его длинноухую голову. Мальчишка почувствовал, как предательски защипало глаза, и по щеке потекла теплая тонкая струйка. 
                Пока раскапывали снег под упавшими стволами елей, стелили ветки, размещаясь так, чтобы девочки внутри, а мальчики снаружи укрытия, сквозь завывания ветра, донеслись крики людей и лай собак. Сначала Димка подумал, что ему показалось. Он читал в книгах о путешественниках, когда человек попадает в пустыню и у него заканчивается вода, то перед глазами возникают миражи – обманные картинки оазисов. Путешественник идет к этим ведениям и окончательно погибает.
                Теперь они сидят всем классом в укрытии и в его голове возникают тоже «миражи», только слуховые. Очень хочется спастись и поэтому слышаться якобы голоса людей и якобы лай собак. Но, оказывается, «миражи» слышит не только он один. Оказывается, приближающиеся голоса и лай слышат все, а это значит, никаких «миражей» нет. Их ищут, помощь на подходе. Бойцы, переговариваясь, нерешительно выглядывали из укрытия.
                Между деревьями замелькали огни фонарей. На ребят надвигалась стена из света, голосов и лая. Радостно подталкивая друг друга «партизаны» со слезами на глазах выбирались навстречу живой спасительной волне.
                Спохватились о пропаже детей только вечером. Родители об экскурсии знали заранее и поэтому не беспокоились. Когда начало темнеть, и вдобавок, завьюжило. Родители третьеклассников потянулись к классной руководительнице. Та ни сном, ни духом о выходке ребят не знала. Рассказала об отмене экскурсии и прощании на школьном крыльце. Отправились в милицию. Те, в свою очередь, подключили военных.
                Поиски усложнялись тем, что родители не имели представления, куда, хоть предположительно, мог отправиться класс. Вокруг на многие сотни километров тайга, полное отсутствие жилья. Да еще пурга разыгралась совсем не к стати. Откладывать поиски до утра очень опасно. Меры нужно предпринимать немедленно. Женщин решили оставить дома. Вдруг кто-нибудь из беглецов каким-то образом проявится. Тогда мать срочно сообщит в милицию.
                Обезумевшая от страха Валентина сидела на кухне. Она застыла на табуретке в пальто и валенках, как мраморное изваяние, не в силах раздеться. Сидела и ждала, боялась и ждала. От горя она не сразу услыхала знакомое, нетерпеливое повизгивание под дверью. «Это же Дик. Откуда взялся Дик? Он по всей видимости ушел с Димкой . . . с Димкой . . . ,конечно, . . . он знает, где Димка». Догадка подкинула женщину с табуретки.
                В два прыжка оказалась в прихожей. Распахнула дверь, собака ворвалась в квартиру и кинулась к хозяйке.
- Дикушка, миленький, родненький, - стоя на коленях, заливалась слезами Валентина, - где Димка, где мой сынок? Дикушка, покажи, покажи, умница моя.
                Дик схватил хозяйку за полу пальто, и потянул в подъезд.
- Ты знаешь. Молодец. Ты все знаешь, - приговаривала женщина, поднимаясь на четвертый этаж.
                Позвонила в дверь к директору школы, только у него в доме был телефон. Сам Бахтияр Бахтиярович участвовал в поисках пропавшего класса. Дверь открыл Гоша.
- Я позвоню в милицию. Дик пришел. Он нас отведет к детям.
                Через несколько минут к дому Лупиных одна за другой подъехали две машины милиции и две крытых машины с солдатами и собаками. Вывели Дика и он без каких-либо команд и просьб повел спасателей выручать из беды своего хозяина и его друзей. Уму непостижимо, каким образом, собака сумела правильно сориентироваться в сложившейся обстановке. Угадать приближающуюся беду. Самостоятельно принять решение искать помощи у людей. При своих ограниченных способностях через мороз и пургу бесстрашно кинулась спасать жизни детей.
                Удивительным оказалось то, что собака пришла за помощью по новому адресу, хотя вместе с Димкой, «воевала» Надежда. Собака сама разобралась с миром людей. Прежние хозяева выгнали его, значит, надежды на них никакой. Димка с Валентиной приняли в свою семью, это показатель надежности. Вот и пришла собака за помощью к тем, кто не предаст.
                Понятно, что случившееся чрезвычайное происшествие в масштабах поселка не спустили на тормозах. Провели тщательное расследование, впрочем, не смотря на угрозы родителей и правоохранительных органов, результатов оно не дало. Все третьеклассники заявляли в голос, что виноватых и зачинщиков не было. Никто их не организовывал, сами захотели провести «учения» в лесу.
                Руководящая роль Димки объясняется только одним, они сами выбрали его командиром. Командовал хорошо, сохранил отряд и укрыл его от пурги. Даже девочки под натиском взрослых держались стойко и рассказывали, как Димка всех успокаивал и приказал мальчишкам самые теплые места уступить им. После каникул в школе экстренно провели общешкольное родительское собрание, где на примере пропавшего класса, объясняли ответственность родителей в воспитании детей.
                Дик обрел заслуженное уважение и, можно сказать, славу. Его фотографию вместе со статьей о происшествии разместили в поселковой газете. Дик стал героем. Только собака не понимала ни собственной значимости, ни героизма.


                Весна вступала в свои права в наступившем году долго и с трудом. Зима никак не хотела оставлять свои позиции. Хрупкая, еле заметная весна первые недели существования пыталась заявить о себе редкими каплями подтаявших сосулек и легким ветерком. С каждым днем солнце набирало не только ослепительную яркость, оно становилось все теплее и теплее. Весна окрепла, развернулась и перешла в полноценное наступление. Старушке пришлось спешно «уносить ноги», ей на пятки наступала молодая красавица. Иногда седовласая, вредная старушенция огрызалась редкими морозами и вьюгами. Однако жизнь остановить не возможно, а уж тем более повернуть назад.
                Трудно сказать, солнце соскучилось по людям и земле больше или наоборот, земля стосковалась по теплу, а люди по свету и радости. Одно очевидно точно, солнце всю накопленную за зиму энергию, наконец, выплеснуло на улицы и жителей Селенгинска. В поселок пришло время праздников. Защебетали вдруг непонятно откуда взявшиеся птицы, хлынули талыми быстрыми водами, в момент, почерневшие снежные глыбы. Сплошным, непрекращающимся потоком с крыш потекла радужная капель.
                В течение месяца Селенгинск, фактически, освободился от снежных заносов. Отгремела маршами духового оркестра Первомайская демонстрация. Степенно прошел светлый и одновременно печальный День победы. Почтили память погибших, помянули их «фронтовыми» сто грамм. Постучался в двери каждой семьи праздник иного рода.
                Особенный праздник пришел в этом году позже обычного. Для празднования не собирали пышных торжественных собраний, не награждали передовиков и победителей социалистических соревнований, не устраивали концертов или шествий. В этот день люди собирались с родственниками и друзьями, шли на кладбище, там, на могилках поминали усопших.
                Многовековая традиция Пасхи, знаменуется воскрешением Иисуса Христа, торжеством жизни над смертью, праведности над грехом, добра над злом. Однако те жители поселка, у которых на селенгинском кладбище были захоронения, шли почтить память своих близких на могилки. Подавляющее большинство селенгинцев объединялись в компании и направлялись в лес с песнями и плясками отмечать Пасху. Вот такие странности жизни. Ходили семьями в полном составе, вместе с детьми.
                Всем табором разжигали костры, варили уху, жарили шашлыки, запекали картошку. И, конечно, выпивали. Куда без этого на Руси? Над лесом поднимались клубы дыма от многочисленных костров. Потом разворачивали меха гармошки или баяны, с разных сторон раздавались то печальные «страдания», то заводные частушки, то современные «Опять от меня сбежала последняя электричка . . .».
                Валентина договорилась о совместном праздновании Пасхи со своими близкими подругами. Обе женщины состояли в браки, имели мужей и детей. Редко, когда замужние подруги привечают в близком окружении свободную, молодую разведенку. Это не случай с Валентиной. Честная, порядочная до корней волос, она ценила дружбу с подругами и те доверительно относились к ней. Непосредственно перед праздником, выяснилось, что в одну компанию с «девчатами» набиваются их родственники. Отказать им «неудобно». Такой поворот событий несколько расстроил Валентину.
                Она не любила большого скопления гостей и шумные многочисленные компании. На таких мероприятиях чувствовала некоторую ущербность из-за своего одиночества. Одно дело, когда среди своих, привычных людей, где все друг друга знают. Совсем другие ощущения от присутствия посторонних. Женщина хотела было отказаться от участия в веселье, но одна из подруг предложила очень удачный выход из сложившегося положения. Достаточно просто взять с собой сына. Все с семьями и она с семьей.
                Димка участвовать во взрослом мероприятии активно отказывался. Ему не хотелось несколько часов к ряду выслушивать от подвыпивших дядек и теток, наставления и поучения, изображать из себя «пай-мальчика», отвечать на идиотские вопросы. Димка терпеть не мог, когда в начале застолья вполне адекватные взрослые мужчины и женщины, к концу становились красномордыми липучками с абсолютно дебильными, пустыми разговорами.
                На Пасху у мальчишки были свои, совсем другие планы. Под напором материнских уговоров пришлось уступить, смириться с судьбой. Валентина умела вовремя надавить на жалость и сочувствие сына. Димка понимал, что в окружении замужних подруг его мать выглядит белой вороной, женщиной обделенной мужским вниманием и заботой. Ей очень хотелось, чтобы рядом был сын, ее опора и защита, в конечном счете, ее семья. Взяли с собой Дика.
                Кому-кому, а собаке нравились гости, домашние застолья, походы на природу. С каждой выпитой рюмкой люди становились добрее и добрее. Сначала каждый из них скрытно подкармливал пса, потом угощал щедро, выбирая самые лакомые кусочки. Да и сам пес старался ближе держаться к столу.
                Компания собралась ближе к обеду около дома Валентины. Решили идти за речку, что протекала сразу за больницей. Летом речушка, хоть и быстрая, но безобидная и мелкая. Весной разливалась и создавала некоторые неудобства отдыхающим на ее берегу. Переходили по шаткому небольшому мосту весело и дружно. Расположились на косогоре, на поляне, прямо под лучами теплого весеннего солнца. Вокруг праздник набирал обороты. Слышались многочисленные людские голоса, между деревьями стелился дым.
                Общий стол, как водится, накрыли прямо на земле, предварительно подстелив клеенку, словно скатерть-самобранку. Женщины принялись открывать, резать, накрывать. Мужчины озаботились костром и шашлыком. Детвора носилась здесь же, выполняя требование родителей «никуда не отходить». Погода вторила настроению людей. Ясный, светлый, чистый день и ни облачка на голубом, бездонном небе.
                Разместились за импровизированным столом, кто во что горазд. Выпивали, закусывали, шутили. Что может быть лучше, приятной компании, радостного настроения, веселья через край. Звонко и громко ухнули песню.
                Димка посидел с матерью за столом, покрутился на подхвате около костра и когда бдительность Валентины ослабла, спустился вместе с Диком к воде. Удобно устроился на поваленном дереве. Решил подождать еще минут двадцать, а потом, предварительно предупредив мать сбежать во двор. Там его ждал Гошка. Лежа на бревне и поставив лицо под лучи ласкового солнца, прикрыл от блаженства глаза. Где-то там, далеко, играет баян, щебечут птицы, смеются люди, приятная истома разморила мальчишку.
                И вдруг, прямо над самым ухом истошный женский крик:
- Тоня! Тоня! Помогите, ребенок тонет!
                Димка вскочил, как ошпаренный. Ничего не соображая, уставился на воду. Огляделся, рядом никого. Кричали чуть выше по течению. В это время из-за коряги в воде появилась маленькая девочка лет двух-трех, одетая в красное клетчатое пальтишко и такую же красную шапочку в виде колпачка. Течение речки тащило девочку, словно обломанную ветку дерева. Та не сопротивлялась и даже не плакала. Первая в воду бросилась собака. Дик схватил девочку за рукав и что есть силы, барабаня лапами по воде, потянул к берегу. Растерявшийся, было, Димка кинулся собаке на помощь. Сделав несколько шагов, оступился, провалился в глубокую яму. Ледяная вода обожгла тело, руки, ноги.
                В каком-то полу сознании, в полу сне, вылез из подводной ямы, дотянулся до девочки и вытащил ее на берег. Перепуганный, ничего не понимающий ребенок таращил глаза то на мальчишку, то на собаку. Все действие заняло несколько секунд, для Димки эти секунды показались вечностью. Откуда-то выскочила перепуганная мать девочки, следом за ней набежали люди. Но мальчишка уже ничего не видел.
                Пробившаяся сквозь толпу, перепуганная Валентина, схватила на руки своего насквозь промокшего сына и вместе с ним бросилась в больницу. Худенькая, хрупкая женщина несла на руках драгоценного сына. Она не чувствовала тяжести самого мальчика и намокшей в воде одежды. Спотыкаясь о корни деревьев, продираясь через кусты, несла синеющего на глазах, ребенка.
                В приемном покое ситуацию поняли сразу. Меры приняли соответствующие, но предотвратить заболевания не смогли. Мальчишка подхватил воспаление легких. Он никогда не любил лечиться, избегал употребления лекарств и боялся уколов. Правдами и неправдами старался откреститься от прививок, анализов и обследований. Больше всего боялся стоматолога, обходил его кабинет «дальними огородами».
                И вот теперь совершенно неожиданное лечение в больнице. Свалилось сразу все: и таблетки тебе вместе с горькими порошками, и уколы с забором крови для анализов. Однако, пребывание в лечебном учреждении стало одновременно триумфом его еще совсем короткой жизни. В школе, во дворе, в больнице и, конечно, милиции известие о героическом спасении маленького ребенка разлетелось со скоростью молнии. Взоры общественности обратились в сторону хулиганистого мальчишки. Его навещали одноклассники, друзья, знакомые и даже родители спасенной им Тони. Всякий раз Димка краснел, смущался и оправдывался, но вместе с тем, испытывал незнакомое до селе чувство гордости. Ему приятно было такое откровенное внимание к своей особе.
                Маленькая Тоня лежала тоже в детском отделении, вместе с мамой. Как ни странно, она отделалась исключительно испугом. Находилась в больнице больше из соображений профилактики и «на всякий случай» или «как бы чего не вышло». Димку завалили разными вкусностями, он потихоньку передавал их через Валентину для Дика. Возможности встретиться с собакой не выдавалось. Нужно дожидаться выписки.
                Наконец, пусть не совсем приятное, но заточение закончилось. Димку выписали из больницы. За мальчишкой пришла Валентина вместе с Диком. Пока мальчишка натягивал привычную одежду, собака нетерпеливо бегала около крыльца. Все формальности оформили, душевно распрощались с лечащим персоналом и в замечательном настроении мать с сыном появились на улице. Народу около больницы немного, территория, как на ладони.
- Мам, ты Дика брала с собой? – ища собаку глазами спросил Димка.
- Конечно, ты же сам просил, - кивнула головой мать.
- Не вижу. Куда он делся? – удивился мальчик.
- Пошли домой. Он, поди, у дверей квартиры ждет. Побегал, побегал и решил подождать дома.
- На него не похоже, - сомневался хозяин.
- Чего гадать, пошли.
                На душе стало беспокойно. Собака хорошо понимала человеческую речь, знала, что хозяин находится в больнице. Перед тем, как Валентине войти в здание, она, обращаясь к Дику, сказала: «Жди, я за Димкой». Собака понимающе завиляла хвостом, радостно подала голос. Никаких сомнений – Дик все понял. И вот тебе, на . . . . Мальчишка сорвался с места, кинулся к дому. Ни у подъезда, ни у квартиры, Дика нет. Выскочил на улицу.
- Дик, Дик! – что есть сил закричал на весь двор.
                Валентина подошла к дворничихе Семеновне. Та старательно вычищала ливневый сток.
- Семеновна, вы не видели Дика? Пока забирала сына из больницы, собака пропала. Даже не знаю. Вроде, к прежним хозяевам он еще с зимы дорогу забыл. Неужели опять заскучал?
                Между тем, Димка уже успел добежать до соседнего дома. Там тоже собаки не было.
- Дим, поди сюда, - вдруг неожиданно позвала дворничиха.
                Она отставила в сторону метлу.
- Не бегай, Димка, по дворам, не найдешь своего Дика. Уехал он, - тихим, извиняющимся тоном огорошила Семеновна.
- Как уехал? Куда уехал? – растерялся мальчишка.
- Тут такое дело произошло, - мялась пожилая женщина. – Прямо к крыльцу больницы подъехала машина милицейская. По виду, такая же, на которой его бывший хозяин разбился. Я видела, как оттуда вышел человек и направился в здание. Потом, вышел другой. Собака к нему бросилась и давай вокруг него скакать и лаять. Ни дать, ни взять, Дик, хорошо знал этого мужчину. Видимо, знакомец бывшего хозяина.
Потом тот, второй, залез на заднее сиденье, а Дик за ним, прямо в машину заскочил сам. Машина уехала.
                Димка от неожиданности замер. Глаза наполнились слезами. Дрожащим голосом произнес:
- Почему же вы его не остановили?
- Дим, я сама не ожидала. Собака прыг в машину, дверь хлоп и все . . . . Он же сам туда прыгнул. Его не тащили, не воровали, - поясняла бездействие дворничиха.
- Я все равно его найду! Слышите, найду! – кричал мальчишка на весь двор.
                Валентина медленно поплелась домой, тихо размазывая слезы по щекам. Димка побежал в милицию. Единственной зацепкой в этой ситуации была милицейская машина. Но Семеновна не обратила внимания на номера и потому определить, кто прибрал к рукам собаку не возможно. Время шло. Димка не мог смириться с исчезновением Дика. Он вместе с друзьями обошел весь поселок. Собрал сведенья обо всех собаках породы русский спаниель. Везде, где только было возможно, подключил к поискам знакомых и мало знакомых людей. Дик, как в воду канул. Димка тяжело мирился с мыслью, что никогда больше не увидит друга. Жизнь есть жизнь и мы должны уметь принять ее такой, какая она есть.
                Как-то возвращаясь из школы, он нос к носу столкнулся с Семеновной. Вернее, даже не столкнулся, а она сидела на лавочке рядом с его подъездом и явно кого-то ждала. Мальчишка, бросив через плечо «Здрасьте», хотел пройти мимо. Дворничиха окликнула:
- Дим, поди сюда, сядь.
                Паренек нехотя подошел и сел рядом.
- Дим, я вижу, как ты по собаке убиваешься. Знаешь, что скажу. Дик ведь для вас, ребятни, был просто живой игрушкой. Вы носились здесь по двору, по лесу шуровали, а у него есть свое, собственное предназначение. Он собака охотницкая, ему на охоту ходить надо. Его этому специально обучили. Я же помню, как он радовался, когда с хозяином на охоту ездил. Он же от нетерпения на месте усидеть не мог. А что видел рядом с вами? Может тот мужик, что его увез настоящий охотник, может дружок прежнего хозяина. Дик к чужому не пошел бы. Пес тому мужику знаешь, как радовался. Словно с прежним хозяином встретился. Ты, Димка, не расстраивайся. Я думаю, ему с охотником лучше. У всех есть свое предназначение. Если его не оправдывать, то и жизнь не в радость . . . .
                Димка не дослушав рассуждения Семеновны, поднялся с лавки и направился в подъезд. Поздно вечером, лежа в постели, почему-то вспомнил слова дворничихи. «Может, действительно, Семеновна права. Может ему и вправду там лучше. Ходит на охоту, помогает людям . . . , - мысли заторможено путались. – Пусть Дику будет хорошо. Это самое главное». На душе стало необыкновенно легко. Сон окончательно сморил мальчишку.
   


   
               


               


               
               
               

               
                Эрна.
(Повесть)
               
                Полина брела по шумной улице, еле переставляя ноги. Ноги совершенно не хотели идти, им хотелось пристроиться к какой-нибудь лавочке и, наслаждаясь первым весенним теплом, вытянуться в ленивой истоме. Однако, их тащили, причем тащили, не считаясь с естественной потребностью к отдыху. Сегодня девочка дежурила после уроков, мыла полы в классе вместе с Сережкой Ковалевым. Сережка Ковалев пренеприятный малый. Всякий раз придумывал ей разные прозвища. Правда, ни одна из его придумок не прилипла. Почему-то никто из класса больше не пользовался многочисленными словесными изобретениями. Что по понятным причинам, его несколько огорчало.
                Улица до краев залита солнечным светом. Все вокруг яркое, броское. На газонах показалась первая травка, на деревьях молоденькие светло-зеленые, такие маленькие, нежные листочки. Природа, просыпаясь, обновляется. Жизнь начинается заново. Все вокруг наполняется силой, энергией, смыслом. Зима, холода в прошлом. Заботы, печали все в прошлом, а сегодня, сейчас зарождение новой жизни, новой радости и счастья. А город вторит природе трамвайным перезвоном, троллейбусным шуршанием, повизгиванием тормозов легковых авто и, конечно суетой людского водоворота.
                Полине каждый город представлялся отдельной квартирой в большом многоэтажном многоквартирном доме под названием страна. Каждая квартира живет по установленному в ней порядку. В городе убирают улицы, ремонтируют дома и дороги, поливают зеленые насаждения, чистят снег. В квартире каждая вещь занимает свое, отведенное ей место. Здание горсовета, центральная площадь, вокзал, школы и магазины, детские сады и кинотеатры. В сущности, квартира-город ничем не отличается от квартиры-гнезда определенной семьи. Ведь в квартире-гнезде тоже есть мебель: диван, кровати, телевизор, холодильник.
                В каждой квартире соблюдается свой распорядок дня. Как правило, утром в обед и вечером город приходит в движение. Люди спешат на работу или с работы, по делам или выполняют чьи-то просьбы, распоряжения. Народ торопится, спешит, бежит. Вечером напряжение спадает, ажиотаж заканчивается и улицы заметно пустеют.
                Сегодня тридцатое апреля, а это значит, что завтра Первомай. Значит во что бы то ни стало нужно успеть добелить последние деревья, докрасить лавочки, развесить флажки и прочую сопутствующую праздничную атрибутику. А завтра с раннего утра из всех городских репродукторов зазвучит бодрая, жизнеутверждающая музыка вперемежку с поздравлениями и призывами. Горожане семьями и по одиночке отправятся на демонстрацию показывать единство мира, труда и мая.
                Порядок и последовательность участия колонн в торжественном шествии отработаны годами. Каждая организация или учреждение знает свое место и время прохождения по главной площади города. Люди принимают участие в мероприятии по месту работы или учебы. Первомайская демонстрация Полине всегда нравилась больше, чем Ноябрьская. Быть может потому, что весна всегда радостнее осени.
                Весной жизнь возрождается, впереди лето, отдых, свобода. А это всегда беззаботная пора, новые знакомства, интересные события. Осенью все вокруг уныло и печально. Впереди учебный год, школа с ее домашними заданиями, родительскими собраниями, тотальным контролем, холод, слякоть и, в конечном счете, снег. Изо дня в день полное однообразие. Даже выходные мало, чем отличаются от будней. Словом, тоска!
                Первомайские праздники – предвестники назревающих перемен, первые ласточки свободы. Полина остановилась около только что окрашенной скамейки, закинула голову, подставляя лицо весеннему солнышку, глубоко, до головокружения, вздохнула и расплылась в довольной улыбке. «Хорошо то как!» - подумалось само собой.
                В полной мере насладиться чудесным днем не получилось. Около ее ног остановилась тачка и невысокого роста мужичок, одетый в черный халат, принялся перекладывать кучу мусора из-за лавочки в подогнанную тачку. В этом году снег сошел рано, оголив обилие разбросанного повсюду мусора. На субботнике мусор общими усилиями собрали, но вывести не успели. Теперь праздничные мероприятия торопили коммунальщиков к наведению  абсолютного порядка.
                Городская жизнь, как вообщем-то жизнь в целом, устроена мудро. Всю зиму люди захламляли жизненное пространство, разбрасывали разного рода отходы. Потом приходила весна, и весь хлам проявляется наружу. Для ликвидации зимних издержек, существовал ленинский субботник, на котором всем миром убирали собственное свинство. Завершающим этапом, или контрольным выстрелом был Первомай. Он являлся той самой финишной ленточкой при переходе от зимы к лету. Полина не могла понять, зачем гадить всю зиму, чтобы потом, за несколько приемов, избавляться от мусора.
                Девочку сначала в детском саду, потом в школе учили самому главному – честно и добросовестно относиться к порученному делу, ответственно выполнять распоряжения старших. Родители учили уважительно относиться к воспитателям и учителям. Никогда не спорить и не задавать пустых вопросов. А уж тем более прилюдно выражать собственное мнение.
                Плохое для всех без исключения определялось плохим, хорошее –хорошим. На все изучаемые в школе художественные произведения уважаемыми, грамотными специалистами написаны отзывы и рецензии. Поэтому личное мнение того или иного ученика никого не волновало. Умничанье не приветствовалось.
                Полина учебой не выделялась среди одноклассников. В дневнике, в основном, царили четверки пятерки и тройки встречались в одинаковой пропорции. Тех и других было приблизительно поровну, что несказанно расстраивало родителей. Точные науки вроде алгебры, геометрии или физики, давались с трудом. Зато с гуманитарными предметами девочка общалась на «ты». Если первую категорию откровенно не любила, то вторую просто обожала.
                Исключение, пожалуй, представлял русский язык. Ну, не обладала Полина, так называемой, природной грамотностью. Ответственно учила правила, в упражнениях применяла их успешно. Стоило расширить поле деятельности, скажем, написать изложение или сочинение и куда что девалось? Результат, неизменно, печальный – не больше тройки.
                Серафима Дмитриевна, мама Полины, вела постоянную борьбу с тройками дочери. Заставляла девочку под диктовку писать диктанты в домашних условиях, дополнительно работала с ней над изложениями и сочинениями. Надо честно признаться, толку чуть! С математикой дела обстояли не лучше. Но в этом случае девочке помощи ждать не приходилось.
                В свое время Серафима Дмитриевна закончила педагогический техникум, факультет дошкольного воспитания. Впрочем, полученного образования хватило, чтобы скоренько из воспитателя вырасти в заведующую детским садом. Энергичная, требовательная с выдающимися организаторскими способностями, она заметно выделялась из воспитательской среды.
                Сумела найти общий язык с шефами, которые, в свою очередь, не скупились на необходимые приобретения для садика. Образцово-показательный сад в кратчайшие сроки получил от кирпичного завода проигрыватель с набором образовательных пластинок, телевизор, игрушки и большой ассортимент художественной литературы.
                Тот, кто формировал детскую библиотеку для подшефного садика вряд ли задумывался над тем, что даже в старшей группе детям еще не читают Жюля Верна, Майн Рида или Джека Лондона. Все же рано еще. Зато для работников садика книги этих авторов стали настоящим подарком судьбы. За ними записывались в очередь и передавали в строго установленное время.
                Полина, по распоряжению матери, сразу после школы направлялась к ней на работу. Здесь она отводила душу за чтением увлекательной, но в то же время труднодоступной для рядовых граждан, литературы. Достать книгу, к примеру, Джека Лондона, было очень непросто. Брать домой книги из детского сада Серафима Дмитриевна дочери не разрешала. В кабинете читай сколько угодно. И она читала, много и взахлеб.
                Сегодня, перед самыми праздничными выходными, обязательное посещение места работы Серафимы Дмитриевны отменялось. Выпадала редкая возможность, не заходя домой, часик – другой поболтать с кем-нибудь из подружек и если уж совсем повезет встретиться с ребятами из «старого» двора. Полина в приподнятом настроении обошла длиннющее здание общежития кирпичного завода и оказалась в тихом уютном дворике, с небольшим сквериком между домами, круглой беседкой, песочницей и качелями.
                Около каждого подъезда лавочки с неизменными старушками, которые словно солдаты почетного караула, никогда не покидали своего поста. В круглой беседке, за круглым столом, дедки вперемежку с подростками азартно забивали козла. Это потом, вечером, после работы «дневную», разношерстную смену отправят на покой взрослые, здоровые мужики. Произойдет возрастная рокировка играющего состава. Отужинав после трудового дня, работающий состав доминошников подтянется к месту борьбы.
                Обойдя здание, девочка остановилась около заднего крыльца общежития. Отсюда хороший обзор прилегающей территории. Она изучила весь двор на предмет присутствия хоть кого-то из близких знакомых. Все тщетно. Даже под старой липой, где напротив друг друга стояли две обшарпанные скамейки, никого не было. «Значит, не судьба сегодня кайфануть», - печально подумала Полина и вернулась на голосящую городскими звуками, улицу.
                Теперь, после переезда в новый дом, а значит, в новый двор, встречаться со «старыми» друзьями-приятелями стало довольно затруднительно. Раньше выглянула в окно и сразу все понятно. Выходить на улицу сейчас или подождать, когда народ подойдет. Двор как на ладони. После переезда в другой дом возможность контролировать ситуацию сама собой отпала. Хоть новое место жительства и находилось в шаговой доступности, всего то через три дома, но, тем не менее, двор теперь из окна не видно.
                Юрий Андреевич, отец Полины, из простой крестьянской семьи. Его родная деревня находилась километрах в ста пятидесяти от Бийска, на юг, в сторону монгольской границы. Он из тех активных, целеустремленных парней, о которых говорят «сделал себя сам». После окончания восьмилетки окончил курсы трактористов и остался работать по специальности в родном колхозе. Когда исполнилось восемнадцать, с легким сердцем и огромным желанием отправился служить в советскую армию. Попал в танковые войска, сказалась производственная подготовка.
                Отслужил, как подобает скромному, понятливому пареньку. Обзавелся друзьями, наслушался разговоров о других краях - просторах и решил в деревне после мобилизации не задерживаться. Поехал за интересной жизнью в Бийск. Вроде и от дома не далеко, и возможностей несравнимо больше, нежели в колхозе. Устроился в таксомоторный парк механиком. Днем работал, вечером учился в автомеханическом техникуме.
                Работа знакомая, а с Юркиным усердием, да ответственностью, всегда отлично выполненная, снискала ему заслуженное уважение не только среди ровесников, но и более старшего поколения водителей и механиков таксопарка. Не заставила себя ждать, так называемая, личная жизнь. Влюбился парнишка в красавицу Серафиму, воспитательницу детского сада. По началу робел. Ни то, чтобы заговорить, взглянуть на девушку боялся.
                Не известно, сколько продолжались немые страдания молодого человека, если бы не счастливое стечение обстоятельств. Оказалось, что у Володьки Ткаченко, тоже механика из их бригады, сын ходит в группу Серафимы. Как-то родителей пригласили помочь в починке детской площадки в садике. Вместо Володьки, к всеобщему удивлению, вызвался поучаствовать Юрка.
                Там и познакомился с непреступной красавицей. Ухаживания длились не долго. Поженились скрытно, без свадьбы и даже без вечеринки. Через месяц после совместного проживания, повез Юрка жену к себе в деревню. Молодая женщина родителям понравилась. Добрая, скромная, заботливая, как будто специально для их сына рожденная и воспитанная. Предложили хоть в деревне свадьбу сыграть. Неудобно перед односельчанами. Сын наотрез отказался. Пришлось обойтись простым шумным застольем. Правда, пригласили всю деревню, столы накрыли во дворе и «гудели» до первых петухов.
                Через положенные девять месяцев Серафима родила сына, назвали Трофимом, в честь деда Юрия. Жизнь сложная штука. Сегодня она радостная, полная надежд, а завтра хлоп – горе. Сынишка прожил всего два года. Умер. Только через несколько лет Серафима решилась еще раз родить. На свет появилась девчушка. Назвали Полиной в честь матери Юрия. От оказанной чести новоиспеченная бабушка счастливо плакала, приговаривая: «Разве ж таким именем теперь называют? Сейчас все больше Ирины, Марины, Ларисы. А Полины таперича не модные. Лучше бы по-модному назвали девчушку». На лето маленькую Полюшку отвозили в деревню на молоко, масло, творог. На свои огурцы, помидоры, зелень.
                Пока девочка набиралась здоровья в деревне, родители вырывались посмотреть мир. Ездили в Ленинград, Москву, Одессу и еще много куда. С возрастом босоногое деревенское лето перестало устраивать Полину. И лет в восемь она наотрез отказалась ехать на вольные хлеба деревенских просторов. Безусловно, большую роль в этом решении сыграло детское окружение. После летних каникул, по окончании первого класса, все одноклассники делились впечатлениями о своем интересном пребывании в пионерских лагерях, веселыми рассказами и только Полине нечем было поделиться. Тогда она и решила больше никогда не проводить каникулы в деревне.
                Она, конечно, ездила в гости к бабушке, но теперь это случалось в присутствии родителей, причем в отпускные или праздничные дни. Бабушка Полина, в свою очередь, отказ внучки проводить летние каникулы в деревне, рассматривала как серьезную обиду на родственников. И хотя Юрий Андреевич делал многочисленные попытки разубедить ее, старушка оставалась непреклонна.
                Она не могла уразуметь, что девочке «скучно в деревне», у нее «нет общих интересов» с деревенскими ребятами, те совершенно «ничего не читают», «не видят» современных фильмов и «вообще с ними не о чем поговорить». Ей казалось, уже сама молодость, задор это есть главная связующая ребят. Не важно, где проживают люди. Их объединяют общие идеи и возраст.
                Сама Полина рассуждала совсем иначе. Ей очень нравился летний отдых в пионерских лагерях. Она ездила туда с огромным удовольствием. В отряде все ребята ровесники, в основном, из одного города, но разных школ. Есть дети, которым наперед расписанный день, не нравится. Им ближе и комфортнее плыть по воле волн. Захотелось на улицу – вперед, захотелось телевизор посмотреть – присаживайся, захотелось в парк или кино – да, не проблема. Куда хочу – туда иду, чем хочу заниматься здесь и сейчас – буду заниматься.
                Полина же любила прописанную систему, не терпела хаоса, беспорядка в жизни. Ей, наоборот, нравилось, когда время разумно спланировано и человек знает, что предстоит сегодня сделать. Она с удовольствием занималась в кружках и спортивных секциях, участвовала в конкурсах, концертах и спортивных соревнованиях. После ужина с девчонками своего отряда бегала на танцы. Это только взрослые не понимают, какие страсти кипят в детских душах. Какая насыщенная эмоциями жизнь, на первый взгляд, в обычной пионерской среде. Здесь тебе и любовь, и измены, и клятвы. Все то же самое, что у взрослых, только по-детски чисто и наивно.
                Не обнаружив друзей в «старом» дворе, девочка решила больше не испытывать судьбу и отправилась непосредственно домой. Уж лучше почитать что-нибудь интересное, чем без дела слоняться по городу. В «новом» дворе, после переезда, проявились знакомые. Все они были , как говорится, постольку - поскольку из разряда «привет, привет», «пока, пока».
                Здесь тоже шумно по вечерам кучковались подростки, гремели кассетные магнитофоны, транзисторы, играли гитары. И все вроде, как везде, та же музыка, те же песни, но с единственной разницей: там свои, здесь чужие. Пусть даже из одной школы, из параллельного класса, все равно чужие. У них свои лидеры, свои симпатии и антипатии, свои дворовые законы и свои разговоры.
                Когда выпадала возможность вечером выйти на улицу, девочка спешила в «старый» двор. Чужаки на нее косились, но явного интереса не проявляли. Однако, искоса она замечала, что девчонки из компании при виде ее демонстративно отворачиваются, а вот ребята, наоборот, провожают взглядами.


                Юрий Андреевич состоявшийся в жизни мужчина, строгих правил и высокой ответственности. Он сумел без каких-либо подсидок или работы локтями, из простого механика таксопарка стать сначала бригадиром, потом главным инженером. Он сам заработал отдельную трехкомнатную квартиру и достойную жизнь своим близким людям. С момента поступления на работу, постоянно помогал деньгами родителям. Не скупился на подарки матери и отцу, отсылал средства брату, пока тот учился в институте. Может быть, поэтому удача сопутствовала этому счастливчику. Не зря же говорят, что добро возвращается сторицей.
                Жену и дочь хозяин дома держал в послушании. Серафима Дмитриевна ни в юные годы, ни в зрелом возрасте не пользовалась косметикой. Ее губы не знали ни вкуса, ни цвета губной помады. Впрочем, справедливости ради, нужно отметить, что природа щедро одарила Симу яркой внешностью.
                Жесткие черные волосы всегда сами собой укладывались в простенькую и одновременно пышную красивую прическу. Мраморная кожа лица служила прекрасным фоном для крупных черных глаз. Черные пушистые ресницы обрамляли и одновременно подчеркивали округлость разреза глаз. Глаза напоминали лицо куклы-неваляшки, смотрящей на мир несколько удивленно. Если к этой броской красоте добавили цвет помады, то перебор стал бы очевиден.
                Юрий Андреевич единоправно решал, что хорошо и что плохо для женской составляющей его семьи. Вопрос посещения женщиной подруг или мероприятий самостоятельно, решился еще до того, как та стала женой. Если в гости, то вместе, кино, театр, поездки все вместе. Домашние заботы, воспитание дочери, в понимании мужчины, основная жизнь женщины. Хочешь работать? Пожалуйста. Только не в ущерб семье.
                Для Полины правила были столь же жесткими. Все вопросы в доме решал отец, только он мог позволить пойти в гости, кино или поход, участвовать или не участвовать в олимпиадах, конкурсах или соревнованиях. В дневник дочери смотрел единственный раз в неделю утром в воскресенье, после завтрака. Ритуал отчетности «о проделанной за неделю» работе соблюдался годами. Совсем не важно, стоит ли перед ним семилетний ребенок или семнадцатилетняя девушка.
                В случае появления в дневнике нежелательных оценок, разбор полетов с внушениями и лишениями обеспечен. Доставалось не только нерадивой ученице, замечания выговаривались «контролирующему органу» – любимой жене. Нет. Юрий Андреевич не был ни сухарем, ни агрессором. Он считал, что каждый на своем месте должен выполнять работу ответственно, выкладываться на все сто процентов.
                Ведь возложил же он на себя добровольно ответственность за своих девочек. Создал для них достойные условия жизни и содержание, поэтому имеет полное право спросить с них выполнение обязательств. При всем при том, отец никогда не посещал родительских собраний. Больше того, даже не знал, где территориально находится храм знаний его дочери.
                Полина сидела у телевизора, изображая на своем лице неподдельное внимание к программе новостей. На самом деле она ощущала себя сжимающейся пружиной и каждые десять минут устремляла взгляд на позолоченные настольные часы в виде распускающегося лотоса. Время шло, отец еще не появился с работы. Вроде сегодня короткий рабочий день, торжественное собрание. По идее все мероприятия должны были уже закончиться.
- Мам, папа не звонил? – крикнула в кухню девочка.
- Нет, не звонил. А ты что-то хотела? – тут же откликнулась мать.
- И не предупреждал, что задержится?
- И не предупреждал.
                Из кухни появилась Серафима Дмитриевна.
- Ты ждешь его? – поинтересовалась женщина.
- Жду. Конечно, жду, - нервно бросила Полина, поднимаясь с кресла и направляясь к окну.
                С лестничной площадки послышались тяжелые шаркающие шаги. Девочка насторожилась. Хлопнула чья-то входная дверь и опять воцарилась тишина.
- У тебя неприятности? – спокойно спросила мать.
- Почему сразу неприятности? Просто хотела успеть пару часов погулять, - Полина отдернула тюль на окне и, приподнявшись на цыпочки, заглянула вниз.
- Может быть лучше перенести прогулку на завтра?
- Интересно почему? – с раздражением ответила вопросом на вопрос дочь.
- Время позднее. Сама знаешь, без ужина папа тебя не отпустит. Пока то, да се, на улице стемнеет. Лучше позанимайся. Сделай уроки сегодня, чтобы завтра было больше свободного времени, - посоветовала Серафима Дмитриевна, мирно листая журнал «Работница» на диване.
- А как же завтрашняя поездка на природу с Брунилиными? – съязвила дочь.
- Съездим часа на три к реке. Разведем костер, пожарим шашлыки, - улыбнулась мама предвкушая удовольствие от вылазки.
- Без меня нельзя обойтись? Пока вы отдыхаете, я сделаю уроки, - предложила Полина иной расклад завтрашних событий.
                За окном раздался шум мотора. Разведчица опять приподнялась на носочки. Потом резким движением вернула назад занавеску и в одном порыве заняла место в кресле около телевизора. Серафима Дмитриевна не поднимая глаз от журнала и не замечая манипуляций дочери, тихо  прожурчала:
- Поля, милая, довольно уже придумывать. Ты прекрасно знаешь, что папа не позволит остаться дома. Поедем все вместе.
- А ты, мамуля, между прочим, могла бы поддержать меня и объяснить папе, что мне много задали. Катания за город мне противопоказаны.
- Очень хорошо. Тогда каким же таким образом ты намерена завтра вечером пойти на день рождения к Галине?
- Таким и намерена. Днем сделаю уроки, пока вы жарите шашлыки, а вечером, до свидос. Пойду в разгул.
                Женщина отложила в сторону журнал.
- Нет, моя дорогая, ты поедешь с нами, потом сделаешь уроки и только после этого поздравишь Галину с днем рождения.
                В это время раздался звонок, и Серафима Дмитриевна отправилась в прихожую открывать дверь. Через минуту в квартире раздался раскатистый голос главы семейства. И быстрые легкие шаги хозяйки, поспешили на кухню. Полина тоже подхватилась с кресла. В части вечерней прогулки еще не все было потеряно. Чтобы ускорить ужин, нужно быстренько помочь маме. В дверях столкнулась с отцом. В сумраке коридора не сразу разглядела в его руках необычную ношу.
- Поля, смотри, кого я тебе принес, - весело обратился отец.
-  Сима, Сима, иди сюда. Тоже погляди на это чудо, - позвал жену из кухни.
- Теперь с нами будет проживать еще один жилец, - мужчина разразился звонким смехом. – Не жилец, а жиличка. Она у нас девица. Хоть и маленькая еще совсем, но девица. Ха-ха-ха, можно сказать бабье царство теперь у нас.
                Полина оторопело уставилась на широкие ладони отца, сжимающие какой-то белый предмет. Его довольное лицо сияло от радости и умиления. За все четырнадцать лет жизни она никогда не видела своего всегда серьезного отца в подобном благостном расположении духа. В комнате появилась Сима.
                Взгляд невольно упал на протянутые руки мужа.
- Юра, что у тебя в руках? Покажи.
                Юрий Андреевич потихоньку разжал ладони.
- Это кто? - лицо Симы приобрело такое же выражение, что у дочери.
- Это щенок. Разве не видно? – удивился муж непонятливости женщины.
- Мне не видно. Почему он белый? – Сима попыталась разглядеть живой комок в ладонях.
- Собака белой масти.
                Юрий Андреевич осторожно присел и наклонившись положил малыша на ковер. Тот, видимо, потеряв обогреватель, завозился. Теперь из-под пухлого белоснежного тельца, появились маленькие лапки с розовыми подушечками на ступнях и крохотулечный розовый носик на забавной мордашке.
- Юра, почему собака совсем лысая? – искренне удивилась жена.
- Она не лысая. Правильнее сказать, гладкошерстная, - мужчина поднялся из неудобной позы и сел на диван.
- Где ты ее взял? – допрашивала женщина. – Я ничего подобного никогда не видела.
                Юрий Андреевич не торопясь развязывая галстук, поведал случившуюся с ним историю.
- Сегодня в исполкоме, в честь Первомая проводили торжественное собрание. После окончания выхожу на улицу. Около дверей с коробкой в руках стоит ребенок, мальчишка лет десяти. Я с интересом глянул в ту коробку. Смотрю, в коробке тряпки разные. А мальчишка говорит, мол, ходил сегодня на рынок, хотел щенка в хорошие руки отдать. Люди смотреть смотрели, а брать никто не стал. Щенок больно необычный. Пацан плачет. У них есть собака – английский дог. Недавно ощенилась. Все щенки, как щенки, с правильным окрасом. Только этот бракованным родился. Весь белый, на боку две черные «кляксы». Так не положено.
- Какие «кляксы»? – попыталась разглядеть дефект, Сима.
- Два черных пятна, видишь, - мужчина бережно повернул собачку, продемонстрировав злополучные пятна. – Породой такой окрас не предусмотрен. Считается браком.
- И что с такими делают? – насторожилась жена.
- Уничтожают, чтобы в дальнейшем породу не портили.
- Как это уничтожают? – не поверила Полина.
- Так. Парень ревет. Щенка жалко. Если не пристроит кому, дома утопят. Короче, я дал пацану десятку и забрал собаку.
                Юрий Андреевич поднялся и направился в спальню.
- Ты же говорил, что мальчишка бесплатно щенка пристраивал? – уточнила жена.
- Пристраивал. А я взял и заплатил. Купил, значит, - с вызовом в раскрытую дверь крикнул мужчина. Парнишка хороший, добрый, за собачью жизнь переживал. Жаль, больше денег не было. Я бы больше дал. Люблю неравнодушных людей.
- Собака будет жить у нас? – уточнила девочка.
                В комнату вошел отец в домашних спортивных штанах  и майке.
- Будет.
- Мне кажется содержать собаку в домашних условиях непросто. Надо, как минимум, знать, чем кормить, как воспитывать, - вслух рассуждала Полина.
                Отец обнял дочь за плечи и легонько подтолкнул к прихожей.
-Правильно говоришь, дочь. Там на полке, в прихожей лежит книжка, Степаныч дал на время. Читай, изучай. Ты, Поля, за щенка в ответе.
                Серафима Дмитриевна участливо посмотрела на девочку.
- Давайте ужинать, а потом Полюшка почешет за молоком. Щенка нужно кормить.
                Рядом с книжкой на полке оказалась та самая коробка, в которой мальчишка пристраивал бракованную собачонку. На время ужина щенка поместили в нее и накрыли тряпками.
                Спорить с мужем Серафима Дмитриевна даже не пыталась. Она как никто другой знала, если мужчина принял решение относительно какой-либо ситуации, то будет именно так. Сказал, что собака будет жить в квартире, значит, будет. Возмущаться – себе дороже. За ужином глава семьи распределил обязанности по уходу за животным.
- Ты, мать, собаку будешь кормить. Я в машине пока ехал, книжку Степаныча полистал. Первое время пять раз в день, понемножку. Потом количество кормлений сократим до двух. Утром и вечером. Выгуливать и дрессировать поручается тебе, Поля. А я по мере необходимости, в случае чего, подключусь. Полина, ты все дела в сторону. Изучай литературу. Книгу нужно отдать.
                Полина молча жевала «мясо по-французски» от расстройства не понимая ни запаха от новаторского блюда, ни вкуса. Про себя проклиная и этого щенка, и этот ужин, и отцовское чувство жалости. Безусловно, она могла бы воспротивиться желанию отца возложить на нее совершенно не нужные, более того, обременительные обязанности по уходу за собакой. Но тогда, она будет выглядеть настоящим монстром и смерть беззащитного животного целиком и полностью на ее совести. Жить с такой тяжестью на душе невыносимо. Нет. Лучше иметь обязанности, чем жить с камнем на сердце.
                Пьянящий запах весны, понятное дело, в силу сложившихся обстоятельств, остался за окнами квартиры, а вместе с ним беззаботные посиделки на двух соседних лавочках под липой в «старом» дворе и песни под гитару. Весь вечер посвятился изучению «Пособия по собаководству» вообщем, и фактическому конспектированию главы о догах, в частности. Кроме этого, пришлось в спринтерском забеге срочно купить пару бутылок молока в соседнем гастрономе. Потом, пропылесосив ковры и паласы в комнатах, предусмотрительно закатать их на неопределенный период времени, пока щенок не научиться справлять все виды нужды на улице.
                На первое время собачонку разместили прямо в коробке, предварительно отрезав одну из стенок, утеплили спальное место старой шерстяной шалью. Свернувшись клубочком, окруженный теплыми стенами, щенок мирно засыпал. Правда, первые четыре ночи пребывания в квартире новой жилички, дались членам семьи непросто. Рано оторванная от матери, малышка ползала по комнате и жалостно скулила. Успокаивалась только, когда ее брали на руки и согревали человеческим теплом.
                Сразу стали приучать собаку к улице, к прогулкам. Еле-еле переваливаясь с боку на бок, щенок обнюхивал пробивающуюся молоденькую травку, забавно рылся в песке, пытался прихватить домой кусок ветки дерева. Словом, познавал окружающий мир под неусыпным контролем младшей хозяйки.
                Целую неделю не могли дать собаке кличку. Перебрали все доступные варианты, все не то. Предложенные клички не «цеплялись» к жиличке. Конечно, назвать собаку с перспективой, пусть даже на недалекое будущее, сложно. Тем более, когда с подобного рода породами никогда не сталкивался и имеешь смутное представление какого роста, телосложения и характера будет сегодняшний неуклюжий щенок.
                Проблему разрешил его величество случай. Как-то собираясь на вечернюю прогулку со щенком, Полина тяжело вздохнула:
- Больше всего на свете не люблю утреннюю и вечернюю прогулки. Утром не успеешь глаза продрать, здравствуйте, она уже около кровати топчется. Маленькая ведь, а понимает, что на улицу поведут, ждет. Еще бы в постели понежиться. Так нет, шуруй на холод с малолеткой под мышкой. Вечером вместо спокойного перехода ко сну, опять тащись с ней в темноту.
- Ладно тебе бухтеть. Ты и выводишь то ее в это время всего на десять – пятнадцать минут , попыталась урезонить дочь из кухни, Серафима Дмитриевна.
                Стоя попеременно то на одном, то на другом колене, завязывая шнурки на кедах, девочка продолжала выражать недовольство:
- С появлением у нас собаки, в нашей семье наступила, прямо скажем, новая эра. Теперь вместо того, чтобы спокойно после школы следовать к маме на работу в детский сад и там усердно изучать классиков мировой художественной литературы, приходится во весь опор нестись домой, кормить, гулять и убирать за собакой. Кроме того, эти идиотские утренний и вечерний моционы.
- Что же в этом плохого? Воздух и движение еще никому не навредили, - поддержал жену из комнаты, Юрий Андреевич.
- Кто бы спорил? Именно поэтому, бабулькам и дедулькам наша медицина советует заводить кошечек и собачек.
- Поля, ты зря иронизируешь, - вернулась к диалогу женщина, - еще великие классики отметили, что рядом с животными, люди становятся лучше, добрее.
                Закончив с обувью, девочка надела ветровку и намереваясь застегнуть пуговицы на ходу, окликнула щенка. Во время трехсторонней дискуссии тот метался между всеми разговаривающими сторонами, словно, догадывался, что речь идет о нем.
- Не замечала за собой подобных перемен. Хотя, наверно, прошло совсем мало времени. А может быть потому, что приходится постоянно «наступать на горло» своим желаниям и блюсти интересы этого самого, животного?
                В прихожей с щенком на руках появился глава семейства.
- Слушай, доча, ты ведь права. В нашей жизни, действительно, началась новая эра. А не хотите назвать собачонку Эрой? 
                Из кухни подтянулась хозяйка.
- Нет. Мне кажется, слишком коротко, куце, что ли. Ты же обещал нам крупную, мощную псину, которая способна охранять и защищать. Значит, кличка должна быть соответствующей.   
                Полина забрала у отца ерзающую от нетерпения собачку.
- Тогда уж лучше, Эрна, - предложила навскидку очередной вариант.
                Юрий Андреевич щелкнул замком, открыл входную дверь, посторонился, пропуская дочь с собакой под мышкой:
- Ладно. Ступай. Не то это чудо прямо здесь наделает дел. Подумаем.
                Больше кличку не обсуждали. Наконец, Эрна «прицепилась» к собаке мертвой хваткой.
                Эрна оказалась очень сообразительной. Видимо благородство породы возымело свое действие. Если мастью собака вышла бракованной, то об уме этого совсем не скажешь. Все в природе мудро уравновешено. Кому-то достаются безупречные физические данные, кому-то умственные. В этом распределении люди схожи со всем окружающим живым миром.
                Буквально через месяц, Эрна самостоятельно перетащила свою подстилку в комнату Полины и предусмотрительно разместила ее около батареи. Хозяева несколько раз пытались вернуть подстилку в прихожую. Бесполезно. Через пару дней, она опять находилась на облюбованном собакой месте. Когда семейство в полном составе покидало квартиру, все двери в комнаты закрывали. Если по какой-то причине дверь оказывалась закрытой не плотно, расплата за халатность наступала мгновенно.
                Эрна крушила, драла, грызла, причем, как правило, это были наиболее ценные и красивые вещи. Свои книги она не трогала, охотилась преимущественно за чужими. Особенно ей нравились библиотечные книги. Толи привлекал запах от множества ранее державших рук, толи еще, какие нюансы, понятные исключительно, собаке.
                Грызла обувь производства не ленинградского объединения «Скороход», а югославскую, приобретенную за большие деньги и с великим трудом. Разодрала не простенькие занавески в кухне, напротив, индийские портьеры в зале. Забыл убрать тапочки, получи – в лучшем случае шлепанцы, в худшем – резиновую подошву, без права дальнейшего использования.
                По вечерам, когда семья собиралась вместе, Эрна вела себя скромно и предупредительно. Зная, нравы каждого из домочадцев, не досаждала своим присутствием. Это уже потом, в более старшем возрасте, она перестанет хулиганить открыто и станет вести себя чинно и благородно, возлежа на мягком диване в зале или кровати в комнате Полины.
                Летом девочке пришлось добровольно отказаться от веселого отдыха в пионерских лагерях. Когда Юрий Андреевич вез маленькую Эрну в свой дом, он вряд задумывался насколько ответственно содержать и воспитывать собаку, причем, не игрушечную болонку, а одну из самых крупных пород. Он даже представить себе не мог, что забота о животном потребует стольких жертв. Самое неприятное, что жертвовать приходилось не ему, а его дочери. Он чувствовал некоторую вину за несостоявшийся летний отдых дочери.
                Впрочем, на самом деле, решение провести лето в городе девочка приняла сама. Поскольку родители целыми днями на работе, то выводить на улицу бедную Эрну некому. От одиночества, в понимании Полины, собака могла сойти с ума в пустой квартире.
                Справедливости ради, нужно отметить, что июнь все равно пришлось бы торчать в Бийске. Дело в том, что Полина закончила седьмой класс и успешно перешла в восьмой. По распоряжению директора школы, в которой занималась ученица, все старшеклассники обязаны были проходить, так называемую, практику. Бюджет школы жестко ограничен и на полноценные ремонтные работы денег не хватало. Поэтому к ремонту привлекали старшеклассников.
                Бригада из профессиональных рабочих-ремонтников брала себе в подсобники школьников. Обучала их простейшим операциям и контролировала ход работ. Одни ребята трудились в здании самой школы малярами, штукатурами, плотниками. Другие в школьном дворе на озеленении, в мастерских, на хозяйственном дворе. Работы хватало всем.
                Полининому классу для отработки практики достался июнь. Класс разбили на две бригады. Одна бригада работала с восьми утра до двенадцати часов дня. Другая – с часу дня до пяти часов вечера. Каждую неделю бригады менялись сменами. Первое время, с непривычки, девочка сильно уставала. С трудом доплеталась до дома, а тут тебе ожидающая собака. Приходилось собирать волю в кулак и выводить щенка на прогулку. Куда деваться? Не издеваться же над животным ожиданием возможности облегчиться.
                Со временем привыкла, наловчилась штукатурить, экономя энергию и движения. Работа пошла успешней, настроение поднялось, жизнь опять наполнилась радостью. С вечерними прогулками тоже пришлось приспособиться. После ужина, на законных основаниях, отправлялась погулять в «старый» двор. В девять вечера бежала домой, забирала Эрну и опять возвращалась к друзьям, магнитофонам и гитарам. Благодаря собаке обретался дополнительный час личной жизни вне стен дома.
                В начале июля Юрий Андреевич надумал реабилитироваться в глазах своей дочери. Безусловно, из самых добрых побуждений, не смотря на активные сопротивления Полины, отвез ее вместе с Эрной в деревню к бабушке. Старушка была несказанно рада приезду любимой внучки. Даже странного вида собака не испортила настроения. Белая, лысая уродина проживала под одной крышей с людьми, что в понимании деревенских жителей, абсолютно противоречило здравому смыслу. Собачье место – будка во дворе. Ну, раз сын попросил определить псину на постой в доме, куда деваться?
                Юрий Андреевич с чувством выполненного долга вернулся в город, клятвенно пообещав в последних числах месяца забрать пленницу домой. Спокойствие продлилось не долго. Через неделю, вечером в квартире раздался телефонный звонок. Трубку снял хозяин. Дрожащий голос плачущей дочери попросил:
- Папулечка, миленький, забери нас отсюда, пожалуйста.
                От неожиданности Юрий Андреевич опешил:
- Поля, тебя обижают? Кто тебя обижает . . .? Ты говорила бабушке об этом?
                На другом конце плач прекратился.
- Никто меня не обижает . . . попробовали бы обидеть . . . .
- Тогда что  случилось? Почему ты ревешь? – допытывался отец.
- Обижают, но не меня . . . – голос дважды шмыгнул носом и замолчал.
- Ничего не понимаю. Скажи внятно, кого обижают? – пытал мужчина.
                Голос дочери опять разревелся:
- Эрну, Эрну обижают эти деревенские. Они каждый день с утра до вечера висят на заборе. Тыкают в щенка пальцами, ржут и обзывают ее по-разному, даже матом . . . .
- А что бабушка? – волновался Юрий Андреевич.
- А что бабушка? - передразнила отца Полина. – Гоняет их от забора. Сгонит, они опять лезут. Эрна нервничает, прячется от этих идиотов.
                Мужчина облегченно вздохнул. Проблемы дочери показались ему мало значительными.
- Теперь понятно. Слушай, Поля, давай не будем торопиться. Пусть народ попривыкнет к необычной собаке. Повисят деревенские на заборе неделю, максимум другую и успокоятся.
                Полина перестала плакать и спокойным голосом пояснила:
- Я тоже так думала сначала. Нет, не успокоятся. Из других деревень стали приходить и приезжать посмотреть на Эрну. Я уверена, этому не будет конца.
                Отец скептически усмехнулся:
- Так уж и не будет?
                Полина в нерешительности замолчала. Собралась с духом и продолжила приводить доводы.
- Еще есть одна причина, по которой нас с Эрной нужно срочно забрать домой.
- Поля, не пугай меня. Что еще у вас случилось? Ты здорова? – опять забеспокоился отец.
- Пока . . . пока здорова. Еще немного и здоровье закончится, вместе с моим терпеньем, - угрожающе отчеканила дочь.
- Как понимать твои слова? Что значит, «здоровье закончится, вместе с терпеньем»? Не тяни кота за хвост. Ты заболела? – гадал мужчина.
- Я не могу есть деревенскую еду, - на одном дыхании выпалила девочка.
                На странные разговоры мужа в прихожую пришла Серафима Дмитриевна. Она сразу поняла, что звонила дочка. Но почему муж постоянно задает одни и те же вопросы, почему Полина не отвечает отцу четко и ясно? В деревне, явно происходит что-то неординарное. Раз девочка умудрилась найти телефон и позвонить. Она встала напротив мужа с немым вопросом на лице.
- То есть, как не можешь есть? Бабушка тебя не кормит? – совершенно растерялся мужчина.
- Кормит. Еще как кормит. Только, я же говорю, не могу это есть.
- Ты совсем меня запутала . . . ладно . . . что конкретно не можешь есть, - перешел к частностям Юрий Андреевич.
- Например, молоко такое теплое и вонючее, пахнет травой. Творог жирный, словно масло, а сметана такая густая, что ложка стоит и, представляешь, совсем не льется. Ужас какой-то. Борщ со шкварками. Шкварки это такое домашнее обжаренное сало. Кошмар! У меня здесь завороток кишок случится . . . .
                Полина готова была перечислять и перечислять свои претензии к деревенской пище. Юрий Андреевич мягко остановил возмущения дочери.
- Полюшка, доченька, ты что такое говоришь? Сама подумай. Тебя кормят здоровой, чистой, полноценной едой. Такой, какая испокон века питала людей. В наших городских магазинах продают неизвестно что. Прозрачно – голубое молоко. Вместо настоящей сметаны – кефир. Разве деревенский творог можно сравнить с творогом-кашей из магазина? Бабушка готовит только из самых свежих продуктов. Сало свое. В суп идет курица, которая еще утром бегала по двору. Разве сравниться по вкусу десять раз перемороженное мясо из магазина с парным деревенским?
                Полина опять захлюпала носом.
- Папуля, я лучше буду есть сметану-кефир, творог-кашу, запивать это все голубым молоком. Мой организм привык к такому питанию и не хочет здорового, чистого, деревенского. Папуля, если ты меня в течение двух дней не заберешь, я пойду домой пешком. Терпенье мое закончилось, - непривычно, категоричным тоном заявила дочь.
                Жена слышала последние слова девочки. Она молча ожидала «приговор» отца. Тот, в свою очередь, по решительному голосу дочери понял  - «Не шутит. Точно двинет своим ходом в обнимку с собакой». В слух произнес:
- Поля, хорошо. Я приеду за тобой после завтра. Договорились?
                Серафима Дмитриевна облегченно вздохнула, благодарно улыбнулась мужу и проследовала в комнату.
                Полина милостиво согласилась:
- Хорошо. Буду ждать.
- Бабушке передай привет от нас с мамой.
- Нет. Не передам. Она не знает, что я договорилась позвонить из колхозной конторы. Если узнает, обидится. Ты тоже, когда приедешь, не проболтайся. Причину моего возвращения придумайте с мамой сами. Пока.
                Разговор закончился. На другом конце телефонной связи положили трубку. Юрий Андреевич вернулся в кресло, к телевизору. «Все же интересная у людей психология. Отправил дочку за здоровьем. На чистый воздух, хорошую еду. Отдыхай, купайся, питайся. А ей дороже город с отравленной экологией, безвкусной едой. Кто разберет эту молодежь?»
                Вторую половину лета Полина провела, помогая матери на работе, в детском саду. Известно, что на любом предприятии летний период времени самый непростой. Сотрудники так и норовят свой законный отпуск отгулять летом, в теплое время года. Воспитатели, нянечки, кухонные работники подотчетного Серафиме Дмитриевне детского садика, тоже не исключение из общего правила.
                В такую горячую пору от помощницы, да еще бесплатной, грех отказываться. Полина в качестве нянечки помогала воспитателям в группах, трудилась посудомойкой на кухне, дворником на территории. Конечно, по сравнению со взрослыми, у нее был укороченный рабочий день, но и в течение его, она умудрялась сбегать домой, выгулять Эрну. Благо заветный детский садик располагался в том же квартале, что дом, где проживала девочка.
                Казалось, собака понимает размеры жертвоприношения младшей хозяйки. Из всех членов семьи ее выделяла особенно. По квартире следовала за ней будто привязанная. Стоило девочке скрыться за дверью туалета или ванны, Эрна садилась и ждала. Сколько бы времени это не занимало. Она любила не только саму хозяйку, но и ее вещи. Откровенно охотилась за тапочками, старалась стащить и спрятать халат или шарф.
                К концу августа Эрна из маленького беззащитного щенка выросла в задиристого, подвижного собачьего подростка. Пришло время, как это положено у всех догов, купировать уши. Для того, чтобы уши у собаки стояли и она внешним видом соответствовала своей породе, необходимо пройти весьма неприятную, болезненную процедуру. Осуществлялась эта процедура в ветеринарной лечебнице. Собаку ненадолго усыпили и в это время без помех специальным приспособлением купировали уши.
                Дабы не расстраивать дочь заранее, Юрий Андреевич самолично повез, ничего не подозревающую собаку, к ветеринару. Забрал Эрну, когда Полина находилась на работе. О произошедшем событии стало известно, когда перепуганная, настрадавшаяся собака, с перевязанной бинтами головой, вернулась домой. Ничего не подозревавшая девочка открыла дверь и чуть не грохнулась в обморок при виде раненной любимицы.
                Полина из книги знала, что догам купируют уши. Но поскольку Эрна относилась к разряду бракованных собак, то необходимости в купировании не было. Понятно, зачем мучить живое существо, если в болезненной операции нет необходимости. Породу ей не продолжать, в выставках не участвовать. Какая разница стоят у нее уши или висят? Зачем пустые страдания? Пусть живет такой, какой создала ее природа. 
                Однако Юрий Андреевич посчитал иначе. Собака забракована исключительно по окрасу. Во всем остальном она соответствует стандартам породы. Дак, зачем уродовать породистую псиную. Пусть живет настоящей догиней, только с оригинальным, белоснежным цветом шерсти, в этом тоже присутствует некий шарм, некая необычность. И, потом, много ли знающих, разбирающихся в породах собак людей?
- Зачем? Скажи, зачем ты сделал это с Эрной? Она все равно бракованная. Породу продолжить не может, в собачьих выставках участвовать не может. Зачем ее мучить? Скажи, зачем? – захлебывалась слезами, эмоциями и словами, Полина.
- Полюшка, милая, успокойся, - взывал к благоразумию дочери, отец. – Да, она бракованная по окрасу, это правильно. Эрна вырастет, из лопоухого несмышленыша превратится в настоящую, грациозную догиню. И вот тебе на - висячие, как у спаниеля, уши. Не собака – крокодил. Мне казалось, что внешний вид, впрочем, как сама жизнь Эрны, тебе не безразличны.
- Представь себе, мне все равно. Я люблю ее такой, какая есть. Мне все равно висят у нее уши или стоят. Для меня главное, чтобы она не мучилась от боли, не страдала. Остальное совсем неважно.
                Юрий Андреевич, огорченный непониманием дочери к его, совершенно логичному поступку, вышел из комнаты, где забившись в угол под письменным столом, пряталась перевязанная Эрна и безутешно рыдающая Полина. Дней через десять, повязку сняли, и уже никто не помнил прежних переживаний. Зато теперь, подросток – Эрна, на глазах у всего семейства, становилась настоящей красавицей.



                За работой, постоянными заботами, как-то незаметно подкралось первое сентября. Начался новый учебный год, в новом статусе – старшеклассница. Выяснилось, что ряды учащихся пятой школы, где училась Полина, заметно поредели. Вернее, численность школьников, наконец, пришла в норму. В связи с открытием новой школы, номера двадцать пять, в строящемся микрорайоне, многие родители перевели своих детей  поближе к месту жительства.
                Полине родители тоже предлагали перейти в новую школу, тем более, что та располагалась, буквально, в трех минутах ходьбы, внутри района. Не нужно пересекать дорогу и по морозу зимой бежать сломя голову. Территориально дом девочки относился к новому учебному заведению. Из-за переезда ходить в старую школу предстояло гораздо дальше.
                Но Полина не любила перемен, устоявшаяся стабильность для нее важнее комфорта. Прежние друзья, одноклассники, учителя, школьные порядки, все эти составляющие спокойной, размеренной жизни, для нее важнее перемен. Пусть даже самых благостных. Уже несколько месяцев она жила в новом доме, но за это время, не то, чтобы друзей, просто знакомых не обрела. Единственным связующим звеном между ней и чужим, незнакомым миром нового двора был Вовка со второго этажа.
                Раньше они учились вместе, в пятой школе, в параллельных классах. Дружить не дружили, просто сталкивались сначала по пионерской, потом комсомольской, общественной работе. Теперь Вовка перешел в двадцать пятую школу и поддружился с местной дворовой компанией. От него соседка по подъезду, из приватного, словно невзначай, заведенного разговора, узнала о «подводных камнях», раскладе сил, симпатиях и антипатиях завсегдатаев веселых посиделок под гитару.
                Когда Эрны в их семье еще в помине не было, девочка тихо - мирно, тенью пересекала двор, направляясь в старый двор или в школу. Она старалась, с одной стороны, незаметно прошмыгнуть по своим делам, не привлекая внимания. С другой стороны, сама старательно отворачивала голову, не смея проявлять интереса к участникам самодеятельности.    
                И все же краем глаза ей удавалось разглядеть компанию. Как правило, мелькали, в основном, одни и те же девчонки и ребята, раздавались одни и те же песни в исполнении одних и тех же голосов. Однако один из голосов, Полина невольно выделяла. Голос, который до спазмов, до кома в горе, напоминал живой голос очень популярного Валерия Ободзинского. Исполняемый, им хит «Восточная песня», ни тембром, ни интонациями не отличался от первоисточника.
                Бесцеремонно разглядывать местного исполнителя было неудобно. Когда появилась Эрна, появилась и возможность во время прогулок во дворе с собакой, разобраться, кому принадлежит это удивительное исполнение. Обладателем голоса оказался симпатичный, темноволосый паренек, ростом чуть выше среднего, спортивного телосложения, с правильными чертами лица и короткой стрижкой.
                На дворе начало семидесятых двадцатого века. В мужской моде длинноволосые прически, а тут вдруг короткая стрижка. Уже само по себе необычно. Издалека мальчишка выглядел, ну очень привлекательно, и как любая девчонка, Полина незамедлительно «примерила» на себя дружбу с этим красавчиком. Разумно поразмыслив, апеллируя не к сердцу, но к мозгу, пришла к выводу, что рассчитывать на сколько-нибудь дружеские отношения не стоит. Она ничем не примечательная посредственность, он, безусловно, талантливый красавец, парень с гитарой.
                Как-то выгуливая Эрну перед сном, Полина поленилась ходить по окрестностям. Решила не бродить бесцельно, а просто посидеть около подъезда. На улице уже темно, во дворе никого нет. Только она и собака. Устроилась прямо на лавочке около подъезда. Целый день дул пронизывающий ветер и временами накрапывал дождь. К вечеру распогодилось. Тучи рассеялись, на небе появились звезды. Ветер стих и в природе наступило шаткое спокойствие.
                Укутавшись в теплую куртку и подняв воротник, молча наблюдала за бродящей рядом Эрной. Та уткнувшись в землю носом, что-то вынюхивала, внезапно останавливалась и  начинала передними лапами копать грунт. Потом также внезапно теряла интерес к этому занятию, поднимала голову, оглядываясь вокруг. Внимательно прислушивалась к городским звукам, и видимо, не заметив ничего подозрительного, опять утыкалась носом в землю.
                В это время рядом на лавочку кто-то плюхнулся. Еще не успев повернуть голову, чтобы определить кто это, по виляющему хвосту собаки поняла, что человек знакомый.
- Привет! Отдыхаем? – бодро спросил соседский Вовка и расположился рядом.
- Привет! Гуляем! – в тон ему ответила Полина.
                Вовка принялся гладить скачущую рядом Эрну. А та пользуясь случаем, схватила его за рукав куртки, и мотая головой, потянула с лавочки.
- Эй, подруга, порвешь куртку, - возмутился мирно настроенный Вовка.
- Эрна, нельзя, отпусти немедленно , - приказала хозяйка, заигравшейся собаке. – А ты тоже хорош, не трогай сам. Она не тронет.
- Я же только погладить, - оправдывался мальчишка.
- Ты погладить. Она поиграть. Что-то вы сегодня не бренчите? – издалека поинтересовалась Полина.
- Все в кино ушли.
- А ты почему не пошел?
- Я уже видел «Романс о влюбленных». Не люблю такие фильмы, - отмахнулся Вовка.
- Что так? Всей компании интересно, а тебе нет, - допытывалась девочка.
- Они там все перевлюблялись друг в друга, а я не при делах.
- Интересно. Это как? – вырвалось у Полины.
- Да, так. Олег, Игорь, Андрюха и Серега влюбились в девчонок из компании. В Галку, Ольгу, Ирку и Ленку. Ты их знаешь?
- Нет. Никого из них не знаю.
                Вовка важно закинул ногу на ногу и со знанием дела повел беседу на скользкую тему:
- Понятно. Откуда тебе знать? Из всей компании в нашем доме живут только трое – Сашка, Галка и я.
                Собеседница искренне удивилась:
- Откуда же остальные?
- Все просто. Кто-то с кем-то учится в одном классе. Кто-то с кем-то занимается в одной секции. Кто-то вместе отдыхали в лагере летом или жили в одном дворе. Люди дружат не по месту жительства, а по интересам.
- Но дружить в одном дворе удобнее.
- Тогда, почему ты все время шлындаешь в старый двор? Почему не знакомишься с местными?
                Полина пожалела о том, что поспешила с последним предположением.
- Не знаю. Не получается.
                Володя достал из кармана смятый платок и вытер нос.
- Самое смешное, - не заметив заминки, продолжал паренек свою мысль, - пацаны пытаются ухаживать за девчонками. Каждый за своей, разумеется. Симпатии держатся в тайне, но на самом деле, эти тайны давно всем известны. Девчонки знают, кто по кому не ровно дышит. Честное слово, потеха!
- Что же тут смешного? Хуже, когда парень любит девушку, а она его нет. А уж если симпатизирует другому, то вообще катастрофа, - печально заметила собачница.
                Парень весело рассмеялся.
- В том то и дело. Девчонки повально влюблены в Сашку.
                От неожиданности Полина чуть не упала с лавочки. Прикинувшись дурочкой, спросила:
- А Сашка, это кто?
- Ну, мать, ты даешь! Сашка Завьялов раньше учился в двадцать второй школе, теперь перешел в девятый класс в новую, двадцать пятую школу. Живет в крайнем подъезде нашего дома.
                Девочка наигранно удивилась:
- Не припомню.
- Такой темненький, симпатичный, высокий, на гитаре лучше всех играет, а поет вообще, закачаешься, - перечислял достоинства друга, Володя.
- Все равно не знаю. Да и какая разница? Он то по кому страдает? – сердце девочки, казалось, остановилось в ожидании ответа.
                Володька самодовольно хмыкнул:
- Сашке некогда охами вздохами заниматься. У него мать сердечница, сестра малолетка. Он для них надежда и опора.
- Это как? - не поняла Полина.
                Парнишка воровато оглянулся по сторонам, убеждаясь в том, что они одни и вокруг никого нет. Загудел приглушенным голосом:
- У меня бабуля сторожихой на овощебазе работает. Дома сидеть не хочет, нашла себе посильную работу. На прошлой неделе приезжала к нам в гости. Во дворе увидела Сашку и ну расспрашивать. Оказывается, он по ночам на их овощебазе овощи по ночам перебирает. Платят там хорошо, еще разрешают с собой немного картошки брать.
- А почему ты шепчешь?
- Я думаю, Сашке, вряд ли, захочется афишировать свою подработку. Он парень гордый, нищету показывать постесняется. Ты тоже помалкивай.
                Полина заговорчески закивала головой.
- Я не проболтаюсь. Только не понятно. Он же деньги не ворует, зарабатывает, Что же здесь постыдного?
- Ты бы меньше рассуждала. Помалкивай и все, - раздраженно отрезал Вовка.
                Полученная информация целиком и полностью меняла взгляды на Сашу. Со стороны он выглядел таким же, как все его сверстники. Так же смеялся, шутил, дурачился. А вот надо же, еще работал и заботился о семье.
- Когда же он все успевает? В школе, наверно, через пень колоду учится. За трояками ходит на занятия, - предположила в слух.
- Ничего подобного. У него троек нет вообще. Галка говорила всего три четверки. Он ведь еще разряд по боксу имеет. Ходит на тренировки, ездит на соревнования. Когда ему по девкам бегать?
- Да, уж. Тогда понятно, почему ваши подружки по нему чахнут.
                Ночью Полине приснился Саша. Он огромный великан стоял рядом с ней, показывал на нее пальцем и издевательски смеялся раскатистым громовым смехом. Теперь Полина не просто стеснялась этого красавчика, она шарахалась от него во время редких, случайных встреч. Голова сама вбиралась в плечи, как у черепахи. Ноги заплетались, а на спине, словно вырастал горб и давил ее к земле.


                Прошел год. Эрна выросла и сформировалась в сильную, мощную и очень грациозную собаку. Необыкновенный белый окрас выделял ее среди особей своей породы. Собака добродушная, ласковая, внешним видом наводила настоящий ужас на окружающих. Прохожие на улице предпочитали не встречаться у догини на пути. Со стороны, размерами Эрна напоминала больше молодого бычка, нежели собаку. Чтобы не вызывать недовольство со стороны соседей по дому и двору, приходилось гулять с животным подальше от дома. Никого не интересовал мирный нрав и добрый характер. Внешность вызывала страх и этим все сказано.
                Дом, в котором проживала семья Юрия Андреевича, располагался очень удобно. Внутренней стороной, выходами из подъезда на улицу, дом образовывал удобный закрытый двор. В центре размещался маленький скверик с несколькими молодыми деревьями и кустарниками, спортивная площадка и детская песочница под деревянным грибком-мухомором. На спортивной площадке, сменяя друг друга, играли то в волейбол, то в футбол, то в вышибалы. В песочнице под грибком ковырялись малыши. Понятно, собаке здесь не место.
                Другой, внешней стороной, дом выходил на городскую улицу с узким тротуаром для пешеходов и двухсторонней проезжей частью. Прямо через дорогу и находилось главное удобство расположения – огромный спортивный комплекс.
                На самом деле, комплекс являлся не только достопримечательностью города, но его заслуженной гордостью. Не многие, даже крупные города, могли похвастаться такими возможностями в развитии спорта. Главной составляющей, конечно, было ухоженное футбольное поле, на котором тренировались городская взрослая и детская сборные по футболу. Самозванцам, дворовым командам вход на поле воспрещен строго настрого. Поле обрамляли посыпанные мелким гравием кирпичного цвета, четыре беговые дорожки. С двух сторон поднимались высокие трибуны для болельщиков. Справа от поля специальный сектор для прыжков в длину и высоту. Слева – сектор, огороженный сеткой, для метания различных предметов.
                Футбольное поле, сектора, трибуны и беговые дорожки располагались внутри высокой ажурной ограды. К ним вели массивные кованные ворота, по бокам от которых находились две узкие, тоже кованные, калитки. Прямо перед открытым стадионом раскинулся настоящий парк. Две аллеи парка пересекались в центре, где установили скульптуру – чашу каменного цветка. Внутри цветка тычинки из труб «намекали» о предназначении скульптуры. Можно было только догадываться, что из чаши должна была фонтанировать вода.
                Судя по всему, композиция существовала сама по себе и к водоснабжению не подключалась, поэтому фонтан никогда не работал. В конце, фасадом к парку, возвышалось высокое, трехэтажное здание Спортивного Центра. Внутри здания находились спортивные залы, предназначенные для занятий игровыми, командными видами спорта и единоличными, индивидуальными. При каждом зале свои душевые и раздевалки.
                Здесь тренировались сотни спортсменов и просто физкультурников. Увлеченье спортом носило повальный характер. Сдавали нормативы на значки ГТО. Иметь серебряный, а не золотой значок было некомфортно, можно сказать, стыдно. Хочешь или не хочешь, принимать участие в спортивной жизни города приходилось, фактически, всем. Спортивный комплекс, вместе со стадионом с раннего утра, до позднего вечера служил прекрасной базой для подготовки.
                Вместе со спортсменами по дорожкам стадиона бегали простые граждане, желающие поддерживать свое физическое состояние в тонусе. Вход через одну из калиток всегда открыт и доступен. Даже на ночь стадион не закрывался.
                Чтобы не пугать людей, Полина уходила гулять с собакой подальше от любопытных глаз. Отыскивала свободные уголки за зданием Спортивного Центра, стадиона или парка. Специально с Эрной не занимались. Обучили самым необходимым бытовым командам. Спокойный характер собаки, полное отсутствие какой-либо агрессии в поведении, позволяли в обиходе обходиться без намордника.
                Поводок использовали в большей степени для успокоения окружающих, нежели действительно сдерживающим предметом. Когда время подходило к прогулке, собака сама брала в зубы поводок, демонстративно садилась рядом с младшей хозяйкой и терпеливо ждала ответной реакции. Если по каким-то причинам на нее не обращали внимания, начинала скрести лапой и потихоньку подвывать. Когда и в этом случае хозяева упорно молчали, настойчиво укладывала поводок на колени, оглушительно лаяла и нетерпеливо подскакивала на месте.
                Обойти вниманием активно скачущего по квартире «телка», да еще с лаем, который слышен, наверняка, в каждой квартире подъезда, невозможно. Дабы прекратить недовольство собаки, Полина срочно бросала занятие и опрометью летела в прихожую. Там, от греха подальше, наскоро собиралась и выходила на прогулку. Эрна, наоборот, никогда не неслась сломя голову по лестнице, как это делают многие домашние собаки.
                Она всегда спускалась на шаг впереди хозяйки, гордой поступью, выражая само достоинство и невозмутимость. Глядя на девочку и собаку трудно сказать, кто кого ведет. Эрна хорошо чувствовала дистанцию. Стоило хозяйке чуть замешкаться, догиня останавливалась, поворачивала назад голову, ее взгляд выражал немой вопрос: «Ну, что у тебя там еще?» Убедившись, что это «еще» уже не мешает их передвижению, следовала дальше.
                Когда дуэт удалялся подальше от людей, Полина отпускала Эрну с поводка, и тогда начиналось самое настоящее цирковое представление. Животное выплескивало нерастраченную в домашних условиях энергию. Собака носилась, что есть прыти, нарезая круги вокруг хозяйки. Они бегали наперегонки, играли с предметами, найденными здесь же. Полина понимала все желания собаки, а Эрна ловила каждый взгляд, каждый звук любимой хозяйки.
                Эрна любила всех хозяев, но младшая самая близкая и дорогая. Ее хочется защищать и беречь. По счастью не случилось ни одной ситуации, когда потребовалось бы вмешательство собаки. Но появись хоть призрачная опасность, Эрна разобралась бы с любым, и неважно, будь он с голыми руками или вооруженный. Она готова была положить свою собачью жизнь за эту хрупкую, добрую молодую девушку.
                Между тем, у молодой девушки происходили заметные, нет, скорее, коренные перемены в жизни. Скромная, под час нерешительная, Полина, с удивлением для самой себя вдруг отважилась на судьбоносный поступок.
                Девятиклассница в самый обычный, ничем не примечательный день лениво поднималась по центральной, школьной лестнице. Впереди предстояла лабораторная работа по химии, той самой химии, которую она абсолютно не понимала и потому не могла терпеть. Настроение на нуле. В голове только одно желание – перетерпеть урок и с чувством выполненного долга отправиться домой.
                Вокруг сломя голову носилась вездесущая малышня. Перепрыгивая сразу через две, а то и через три ступеньки пролетели трое толи шести, толи семиклассников, больно задев ее сумками. За ними по пятам мчались девчонки того же возраста, едва касаясь ногами ступеней. Следующая волна школьников заставила Полину остановиться и прижаться к лестничным перилам. Пропуская волну, она сначала не обратила внимания на то, что находится как раз напротив двери в актовый зал.
                Взгляд невольно выделил из множества объявлений на двери одно. На фоне красиво изображенной гитары довольно мелким шрифтом написан текст. С лестницы слова разобрать невозможно. Полина подошла ближе. Объявление гласило: « Во вновь созданный вокально – инструментальный ансамбль «Романтик» приглашаются участники. Желающие должны явиться сегодня в актовый зал к тринадцати тридцати».
                Сначала школьница не восприняла предложение, как сигнал к действию. Информация и только. Ну, приглашают. И что? Тренироваться в школьных секциях тоже приглашают, но не у всех есть для этого данные. Так же и здесь. В первую очередь, нужны: слух, голос, потом уже соответствующая внешность. Все это не про нее.
                Тем не менее, во время урока химии она почему-то вспомнила про красочное объявление. Нет. В голове не появилось картинки, где она красивая, в качестве солистки ансамбля, срывает оглушительные аплодисменты переполненного концертного зала. На удивление, вспомнился Саша. Саша из ее дома, крайнего подъезда, с гитарой в руках и тут же в ушах зазвучал приятный страдающий голос. «Вот кому нужно в ансамбль», - решила девочка. Что касательно ее? То она будет ходить на его концерты, незаметно проникать в зал, прячась за чужими спинами, чтобы парень никогда не догадался о симпатии к нему.
                «Может быть, попробовать?» - откуда-то, из небытия взялась шальная идея. Публично, самостоятельно, Полина никогда не пела. Когда в их доме появлялись гости в виде друзей родителей или родственников, всегда накрывался хлебосольный стол и обязательно пелись песни, начиная со всем известных народных, кончая современными, эстрадными.
                Оба родителя отличались хорошим слухом и красивыми голосами. С детских лет девочка знала репертуар взрослых людей. Даже порядок исполнения песен. Сама она с большим удовольствием подпевала. За взрослым столом солировать не решалась, а родители не предлагали.
                По окончании последнего урока, после продолжительных уговоров самой себя, она нерешительно подошла к двери актового зала. В глубине души надеясь, что прослушивание завершилось, мялась, боясь открыть злосчастную дверь. Однако, звуки, доносившиеся из-за преграды, говорили об обратном. Неожиданно дверь приоткрылась, из зала крадучись появилась директриса школы.
- Почему под дверью торчишь? Проходи. Нам таланты нужны, - громко пригласила она.
                Такому раскладу Полина жутко испугалась. В горле перехватило дыхание, голос от страха сел.
- Боюсь, у меня нет таланта, - еле слышно прошипела девочка.
- Проходи, проходи, - подтолкнула в зал претендентку. – Чтобы это утверждать, нужно проверить. Ребята, здесь еще одна молодая особа, приятной наружности. Давайте послушаем ее.
                Полина, не чувствуя под собой ног, переступила порог актового зала. К ее немалому удивлению, в помещении было много народа. Видимо, здесь присутствовали одновременно претенденты на место под солнцем, в виде ансамбля, комиссия по отбору и, безусловно, зрители. На слова директора, присутствующие одновременно обернулись. Полина под многочисленными взглядами прошла прямо на сцену. Это потом, вспоминая ужас своего положения, понимала, что зайти нужно было только в зал, а на сцену приглашают по предварительному списку. Но все уже случилось, жалеть о растерянности уже поздно.
                Она молча встала посередине сцены.
- Как зовут, из какого класса? – спросил чей-то голос.
- Полина. Из девятого, - ответила голосу.
- Слушаем тебя, Полина, из девятого класса.
                Голос раздавался из рядов, кого конкретно, от страха Полина не понимала.
- Что петь?
- Что хочешь.
                В зале неприятно хихикнули. В рядах громко зашумели.
- Без музыки?
- Без.
                Она глубоко вздохнула, не смотря на шум, нежно и бережно затянула, ту самую, Сашкину. «Льет ли теплый дождь, падает ли снег , я в подъезде против дома твоего стою . . .». Почему на ум пришла именно эта песня, не поддавалось объяснению. Просто пришла и все.
                Как старательная ученица, выводила душещипательную мелодию. Здесь и сейчас, на этой сцене, она ощущала себя уже не Полиной, а тем самым красавчиком Сашкой. В ее тело вдруг поместился Саша, с его чувственным, трогательным голосом. Девочка пела, автоматически, подражая дворовому исполнителю, точно передавая его манеру и интонации. Претендентка никого вокруг не видела и не слышала. Перед глазами стоял Саша с гитарой.
                Девочка допела песню до конца. Никто ее не остановил. В полной тишине зала сначала раздался хлопок, потом еще и еще. Весь зал восторженно аплодировал скромной исполнительнице. Сбитая с толку неожиданным успехом, выскочила из зала. Только на следующий день стало известно, что она принята в ансамбль в качестве солистки. Возникла следующая проблема, об этом, каким-то образом, нужно сообщить отцу.
                Администрация школы, разрешила проводить репетиции в актовом зале с пяти часов вечера, продолжительностью по два часа, три раза в неделю. После того как новая школа разгрузила пятую, в плане численности учащихся, удалось организовать обучение в одну смену. После окончания уроков работали группы продленного дня. С семнадцати часов начинали свою деятельность различные кружки, факультативы, общества и спортивные секции. Репетиции ансамбля вписывались в существующий график. Школа наполнялась творческими личностями желающими реализовать свои способности.
                Скрыть участие Полины в занятиях музыкального коллектива представлялось совершенно невозможным. Родители возвращались с работы после пяти вечера и, как раз в это самое время, она должна репетировать в школе. Если бы даже для прикрытия, девочка придумала занятия, скажем в биологическом, факультативе, лож раскрылась на первом же родительском собрании.
                Вряд ли классный руководитель, удержалась от рассказа о победе Полины в общешкольном конкурсе вокалистов. Пришлось срочно испрашивать у родителей разрешение на участие в «Романтике».
                Не подозревающий ничего дурного, Юрий Андреевич после сытного ужина прибывал в умиротворенном состоянии духа. Лежа на излюбленном диване, он с удовольствием читал «Комсомольскую правду». В качестве фона, в углу приглушенно вещал телевизор. Серафима Дмитриевна на кухне в это время одновременно мыла посуду, варила Куринный суп на обед и следила за тестом.
                Полина в своей комнате готовила праведную речь для любимых родителей. Она, согласно воображению, обращалась к отцу то, воинственно требуя уважения интересов то, хлюпая носом, умоляла понять ее то, логически доказывала насколько ей необходим опыт публичных выступлений. Окончательно запутавшись в своих доводах, чувствах и эмоциях, она решительно ступила в гостиную.
                Юрий Андреевич не обратил внимания на дочь, когда та плюхнулась в пустое кресло рядом с диваном.
- Пап, как ты относишься к музыке, к исполнителям, - начала разведку боем, девочка.
                Отец раздраженно заерзал на диване. Он увлекся интересной статьей. Зачем нужны пустые разговоры, вообщем, ни о чем?
- Музыка понятие растяжимое. Если в двух словах, классику не понимаю, потому не слушаю. Наверно это плохо. Люблю народную песню, советскую эстраду. Зарубежную эстраду не люблю тоже. Теперь про исполнителей, - зашуршал прессой мужчина. – Люблю Русланову и Магомаева.
                Полина выдержала длительную паузу. К разговору подошла с другой стороны.
- Как на твой взгляд, заниматься музыкой это хорошо?
- Конечно, хорошо, - отмахнулся от дочери отец, словно она, как комар звенела над ухом.
- В твоем или мамином роду были музыканты? – не унималась девочка.
                Юрий Андреевич бегло заглянул на последнюю страницу газеты, сложил ее и за ненадобностью, положил на спинку дивана.
- Пели всегда хорошо, но артистов не было.
- А ты бы хотел?
- Зачем? К этому делу, в первую очередь, должно быть желание. За столом спеть – пожалуйста, а на людях, уволь меня.
                Полина решила идти напролом:
- Пап, у нас в школе организовали вокально-инструментальный ансамбль «Романтик», устроили прослушивание, конкурс на место солиста. Я победила.
                Юрий Андреевич, просматривая глазами следующую газету и не вдумываясь в слова дочери, произнес:
- Победила . . . это . . . хорошо!
- Да? Значит, мне можно будет ходить на репетиции? – обрадовалась солистка.
- Зачем? – не понял радости дочери мужчина.
- Как зачем? Ты не слышал, что я рассказала? – в голосе прозвучали слезы, глаза предательски, защипало.
                Мужчина отложил газету.
- У вас создали ансамбль. Ты участвовала в прослушивании, победила. Кстати, зачем участвовала?
                Девочка заметно сдерживала себя, чтобы окончательно не разреветься.
- Хотела испытать себя. Смогу или не смогу.
- Вот видишь, все доказала. Хорошо. Смогла, - отец заразительно смачно зевнул. – Теперь можно успокоиться и благополучно жить дальше.
- Как это успокоиться? Почему? – не верила своим ушам Полина.
                Отец, кряхтя, повернулся на бок, лицом к девочке.
- На фиг тебе нужны эти песни? Учиться в школе осталось меньше двух лет. На следующий год выпускной класс. Потом поступление в институт. Когда петь? Нужно готовиться в высшее учебное заведение. Я думал, что у тебя с головой лучше.
                Последние слова больно обидели молодую особу.
- Жизнь закончилась? Значит, мои старания напрасны. Мои желания никого не интересуют. Ты предписал мне будущее и будь любезна, исполняй. А я, представь себе, петь хочу. Почему ты меня лишаешь радости? – почти кричала Полина.
- Сима, Сима, - позвал жену, ошарашенный поведением дочери, Юрий Андреевич.
                Серафима Дмитриевна, не торопясь, присела на край дивана рядом с вытянутыми ногами мужа.
- Сима, наша дочь прошла по конкурсу в ансамбль и теперь намерена там петь, - выпалил муж.
                Женщина мягко улыбнулась, положила руку на ноги мужа.
- Я всю жизнь хотела петь на сцене. В школе у нас был только драматический кружок, я там играла. Но петь не случилось. Как хорошо, что Поля исполнит мою мечту.
                Юрий Андреевич, как ошпаренный, подскочил с дивана.
- Сима, ты слышишь себя? Полине заканчивать школу, поступать в институт, а она намерена горланить песни! – метался по гостиной мужчина.
- Ты бы лучше оставил свой гаражный жаргон, - спокойно заметила женщина.
- Так, так, прежде чем разговаривать с дочерью, необходимо поговорить с матерью. Поля, мы с мамой в кухне посоветуемся и свое мнение скажем.
                Муж надел домашние шлепанцы, подхватил жену под белые рученьки и, бурча себе под нос, удалился в кухню. Расстроенная солистка вернулась в комнату.
                Время тянулось со скоростью черепахи. Уроки запоминались с трудом. Голова была занята приговором, который предстояло еще услышать. Родители разговаривали тихо. Из кухни доносились сдержанные, приглушенные голоса. Лишь иногда слышались вскрики, вроде того, как «Ну, ты, даешь!».
                Эрна принесла свой поводок, давая понять, что разборки разборками, а в туалет хочется. Хозяйка решила не оттягивать прогулку. Почему бедная собака должна страдать? Но, как ни уговаривала себя Полина, ноги сами несли ее домой. Эрна будто понимая сложившуюся ситуацию, не противилась желанию хозяйки.
                Когда Полина попыталась прямо из прихожей сразу направиться в свою комнату, ее окликнул отец. Мать сидела в кресле напротив телевизора, подобрав под себя ноги. Отец - в кресле, где недавно девочка боролась за свои убеждения.
- Поля, мы с мамой посоветовались и решили разрешить тебе заниматься в ансамбле.
                Дочь обомлела. В душе она уже, оказывается, смирилась с запретом родителей. Юрий Андреевич продолжал:
- У нас к тебе есть ряд условий или требований, считай, как знаешь. Во-первых, твоя учеба ни в коей мере не должна страдать от этого увлечения. Если я замечу, что ты стала хуже учиться, занятия прекратятся.
- Конечно, теперь ты будешь ко мне особенно жестко придираться. Шантажировать, - не сдержалась дочь.
                Отец постарался выдавить улыбку на лице, но получилось подобие гримасы.
- Поля, зачем так? В разумных пределах. Будешь стараться – будет заметно. Все решаемо.
                Полина кивнула головой:
- Хорошо. Договорились.
- Во-вторых, домой возвращаться не позже восьми часов вечера.
- Не беспокойтесь. Репетиция заканчивается ровно в семь, плюс двадцать минут. Дома максимум в половине восьмого вечера. Договорились.
                Юрий Андреевич нервно закинул ногу на ногу. Было видно, что он заметно нервничает.
- В-третьих, на репетиции будешь обязательно брать Эрну. Она собака с пониманием. Полежит у вас там где-нибудь в уголке, послушает.
                От такого условия девочка, буквально, растерялась.
- Пап, ты, что такое говоришь? Это школа! Это дети! Кто огромную собаку впустит в здание?
- Она будет с намордником, на поводке, - парировал возмущение отец.
                Полина подошла к двери в свою комнату, прежде чем скрыться за ней, обернулась к родителям.
- С этого условия надо было начинать. Зачем спектакль? Никто никогда не пустит меня в школу с собакой, - она горько посетовала.
- Ты тоже должна нас понять. На улице темно, всяких идиотов хватает. Мало ли что может случиться. Собака есть собака. Желающие попробовать ее зубы, вряд ли найдутся. А нам спокойней.
                Хлопнула дверь в комнату, давая понять, что разговор закончен. Полина долго не могла уснуть. Сначала ситуацией показалась совершенно безвыходной. От этой безвыходности она даже расплакалась. Потом решила раньше времени не отчаиваться. Кто его знает, может быть, ребята что-нибудь придумают или родители утром снимут с повестки дня третье условие.
                Утром, в общении с отцом и матерью чуда не произошло. Все условия остались на месте. Одна надежда - ребята. В школу примчалась задолго до начала занятий. Требовалось поговорить со Славкой Коршуновым. Он был негласным лидером, играл на бас-гитаре, по совместительству, числился руководителем коллектива. Информацию относительно третьего условия Юрия Андреевича необходимо донести до него именно утром потому, что уже сегодня вечером первая репетиция.
                Славка должен обсудить положение вещей с директором, Анной Кирилловной. Только она одна в состоянии правильно решить вопрос. Изучив около учительской расписание уроков Славки, отправилась к кабинету истории, где у гитариста должен был состояться первый урок. К великому сожалению, Славка явился в школу перед самым звонком, лишая возможности разговора. Договорились встретиться на первой же перемене около гардероба.
                Когда девочка спустилась к гардеробу, паренек уже нетерпеливо ждал ее.
- Давай, говори по быстрому, чего хотела. У меня еще дела, - торопил Славка.
                Полина, прекрасно понимая абсурдность ситуации, так же знала, что объясняться придется по любому. Должна же она сказать, почему родители не разрешили ей участвовать в ансамбле.
- Короче, отец без сопровождения, без охраны, не разрешает ходить на репетиции, - выдохнула солистка.
                Славка переспросил:
- Без какого сопровождения? Он хочет, чтобы кто-нибудь из ребят провожал тебя после репетиции? Без вопросов. Составим график.
- Нет. У нас есть собака, догиня Эрна, мощная, сильная. Лучшую охрану трудно придумать. Папа хочет, чтобы я на репетиции ходила с Эрной.
                Славка присвистнул:
- Вы с папой совсем обалдели? Как мы эту лосиху по школе проведем? Кто разрешит? Везде дети!
                Лежа ночью в постели, Полина продумывала разные варианты Славкиного ответа. Из предполагаемых ответов, прозвучавший, на самом деле, был не самым худшим. Даже можно сказать, щадящим. Руководитель мог запросто послать ее вместе с собакой далеко и надолго. Так, что подобное высказывание для нее не стало неожиданностью.
                Больше того, положа руку на сердце, она тоже выразилась бы подобным образом на подобного рода сообщение. Славка сказал грубо, но верно. Девочка совсем сникла. Теплившаяся надежда на чудо рассыпалась на глазах. Ей очень хотелось петь на сцене, вместе с тем, ослушаться отца не могла. Его условие, каким бы жестким оно не было приходилось принимать. Тем самым, ставя жирную точку на так и не состоявшейся мечте.
                Девочка, было, развернулась, с целью прекратить бесполезный разговор. В этот момент, в голове, из ночных прикидок, отчетливо возникла самая важная. Как же она могла забыть?
- Слушай, я обдумывала ситуацию и так и эдак. Не мог бы ты поговорить с Анной Кирилловной, - резко повернувшись лицом к собеседнику, и заискивающе заглядывая в глаза раздраженному Славке, попросила Полина.
- О чем? У меня язык не повернется попросить директора школы, чтобы она разрешила пускать на репетицию если не настоящую лошадь, то пони уж точно, - отчаянно жестикулировал руками парень.
                Полина перешла на умоляющий шепот:
- В саму школу пускать не придется. Ты же знаешь, во дворе школы, вернее за основным зданием школы, у самой ограды, стоит постройка с мастерскими, где проходят уроки труда. Там есть несколько подсобок с отдельным выходом на улицу. Так вот, два таких выхода упираются прямо в ограду. Можно потихоньку, незаметно пройти через заднюю калитку прямо в подсобку. Я бы на время репетиции собаку закрывала в подсобке. Эрна тихая, умная, шуметь не будет. Очень тебя прошу, поговори, пожалуйста!
- Около школы тоже бывают дети, - прикидывая возможности положительного исхода, сомневался мнительный Слава.
- Там везде густые кусты акации. От школы, со двора калитку не видно. Незаметно пройти можно запросто, - убеждала девочка.
                Совсем не к стати прозвенел звонок, давая понять, что разговор закончен.
- Шаткие аргументы. Честно говоря, проще солистку поменять, чем договориться с Анной Кирилловной. Ладно. Поговорю, - на ходу бросил руководитель ансамбля.
                Пристраиваясь к быстрому шагу парнишки, Полина давала последние организационные наставления:
- Только ты мне до конца уроков скажи результат. Иначе я вечером на репетицию явиться не смогу.
- Все. Пока. Договорились, - опаздывающий на урок парнишка, кинулся бежать, перепрыгивая через три лестничные ступеньки.
                Все уроки Полина заметно нервничала. Признаться, ей было совсем не до занятий. Голову не оставляла мысль о невозможности воплощения задуманного. Она рассуждала реально, без скидок на добрые намерения директрисы. Шансов на успех, практически, не было. И все же, это точившее мозг «все же», вселяло ожидание чуда. Сердце не хотело соглашаться с безвыходностью сложившейся ситуации. Там, внутри самой себя, она уже стояла на подмостках сцены, и весь зрительный зал замер перед ней.
                Оставалось только ждать и надеяться. После шестого урока в класс вбежала секретарша директора, Инна:
- Поля, давай быстро в кабинет к Анне Кирилловне. Только тебя ждут.
                Растерявшаяся девочка, под пристальными взглядами одноклассников, на ходу сгребая учебники, выскочила вслед за Инной. Влетев в кабинет директора, она обнаружила всех участников вновь созданного ансамбля. Они кучно разместились на кожаном диване, руководитель сидел отдельно, в кресле. Анна Кирилловна восседала за своим массивным директорским столом, как королева Елизавета на троне.
- Проходи, проходи, партизанка, - пригласила жестом директриса. – Что же ты, голубушка, предварительно, перед участием в конкурсе, не обсудила возможное участие в вокально-инструментальном ансамбле с родителями?
                От слов Анны Кирилловны, даже больше, от строгого, поучительно-назидательного тона, во рту пересохло.
- Я не ожидала, что меня примут. Я пела только с родителями дома. И то на подпевках. Даже в хор не ходила . . . , - чуть слышно пролепетала несчастная.
- Твои товарищи все вместе, общим коллективом, так сказать, пришли просить за тебя.
                Женщина выдержала длинную, значимую паузу, которую высокопрофессионально могут держать представители, исключительно, двух профессий – медицинские работники и педагоги. За время этой паузы, Полина мысленно, раз десять попрощалась со сценой.
- Все обдумала и решила дать тебе шанс. Пойти, так сказать, навстречу творческому коллективу.
                Девочка недоверчиво подняла глаза на «кролеву», та продолжала.
- Слава получит запасной ключ от актового зала. Там со двора  есть пожарный выход на улицу. Будешь заводить собаку через эту дверь, и привязывать ее прямо у порога к ручке двери. Слышишь меня? Прямо у порога! Собака обязательно должна быть в строгом ошейнике и с намордником. Поняла? – грозно потребовала женщина.
                Хозяйка собаки с готовностью, благодарно закивала головой.
- Если я увижу, услышу или мне доложат о неисполнении моих требований, а так же, кто-либо из учеников, учителей или родителей выразит свое возмущение или хоть мало значительное недовольство присутствием собаки, наш договор сразу же будет расторгнут. Собака ни в школе, ни около школы больше не появится. Понятно говорю? – рявкнула директриса.
- Да, Анна Кирилловна, все понятно! – отрапортовала девочка.
                Педагог внезапно сменила тон. Теперь, глядя на эту приятную женщину, в голову не придет подозревать ее в требовательности или жесткости. Сама мягкость и учтивость.
- Я прекрасно понимаю ребят, которые хлопочут о тебе. Они считают тебя талантливой вокалисткой. Так, что уж будь любезна, оправдай их надежды, их доверие.
- Я буду очень стараться, очень, - благодарно заверяла Полина.
- Понимаю твоих родителей. Отпускать в темное время суток девочку-подростка одну, безусловно, не безопасно. Тем более, что, как мне доложили, проживаешь ты теперь давольно удаленно от школы.
                Анна Кирилловна поправила на столе и без того аккуратно лежащие книги по педагогике.
- Твои мудрые родители приставили достойную охрану. Все. Свободны. Желаю успехов на музыкальном поприще.
                Музыканты весело высыпали из кабинета. Вопрос с Эрной разрешился самым благоприятным образом. Полина была искренне благодарна ребятам из ансамбля, конечно, больше всего Славке. Он мог не светиться у директрисы, не просить ее об одолжении. Просто мог заменить ее любой другой исполнительницей, тем самым, не напрягать Анну Кирилловну разговорами и просьбами, не вызывать ее раздражения.
                Хочется, ой как хочется, поскорее оправдать выданный ей аванс доверия. Успешно поучаствовать в каком-нибудь общегородском исполнительском, музыкальном конкурсе, вроде «Алло, мы ищем таланты!»  Обязательно занять на нем первое место. Спеть так, что у жюри захватило бы дух. Абсолютно счастливая солистка вернулась из школы, впереди светом софитов, манил успех.
                Сопровождать хозяйку на репетиции, Эрне, по всей видимости, не очень нравилось. Дома она свободно расхаживала по всей квартире, двери теперь перед ней не закрывали, и собака чувствовала себя полноправным обитателем жилплощади. Больше того, Эрна понимала, что несет полную ответственность за жизни хозяев и сохранность имущества. Она не просто проживала здесь, она охраняла это пространство.
                На улице, во время прогулок она тоже адекватно оценивала существующее положение вещей. По людным местам шествовала спокойно на поводке, чисто внешне, делая вид, что никого вокруг не замечает. В то время как, удалившись от шумной людской суеты, свободно носилась. Никто ее не дергал и не притеснял. Исключительно, во время репетиций свобода общения и перемещения строго ограничивались привязанным к ручке двери, поводком.
                В таком положении собака могла сделать всего два-три шага. С места, куда доставал натянутый поводок, видны часть сцены и часть зрительного зала. Положив голову на вытянутые лапы, Эрна терпеливо дожидалась хозяйку. Ее, на первый взгляд, спокойное возлежание, на самом деле, не являлось таковым. Из-под прикрытых век, она внимательно наблюдала за происходящими событиями. Стоило кому-нибудь повысить голос на хозяйку, собака сразу садилась, давая понять окружающим, что ситуация под контролем и кричать непозволительно.



                Случилось так, что через определенное время, уже взрослую уравновешенную собаку словно подменили. Она открыто, необоснованно нервничала. Непонятная возбудимость проявлялась на протяжении нескольких дней. Эрна отказывалась от еды, металась по квартире будто искала что-то намеренно спрятанное от нее. Постоянно приставала к хозяевам, любыми способами старалась обратить на себя внимание. То вдруг начинала ласкаться, играть, то беспричинно злилась.
                Ни у самого Юрия Андреевича, ни у его домочадцев не было опыта содержания собак в квартире, и тем более, постоянного общения с ними. Объяснить столь странное поведение животного внятно не могли. Оставалось набраться терпения и наблюдать за происходящим, причем постоянно быть наготове к разного рода неожиданностям. 
                На прогулках Эрна вела себя достаточно дружелюбно, но на команды реагировала нехотя, исполняя их, скорее, по необходимости, чем из послушания. В один из таких дней, точнее вечеров, Полина возвращалась с репетиции. Эрна безразлично, чинно вышагивала рядом с хозяйкой. Вдруг настороженно остановилась, оглядываясь по сторонам, принюхалась. Потом резко дернулась. Поводок выпал из рук девочки. И обретя полную свободу, Эрна бросилась в ближайший двор.
С криками «Ко мне, Эрна!», «Ко мне!», Полина помчалась за собакой.
                Та в несколько прыжков скрылась за домом. Озадаченная хозяйка, варьируя между сугробами, что было сил, бежала за непослушной собакой в злосчастный двор. Когда запыхавшаяся Полина попала в темное, недружелюбное пространство незнакомого двора, догини там уже не было. Полина вернулась на то место, с которого неожиданно рванула псина. Она, почти уверенная в собачьем раскаянии, ожидала увидеть там свою питомицу. Однако, надежды не оправдались. Эрны на тротуаре не было.
                Следующее предположение в сложившейся ситуации, казалось логичным. Может быть, пока Полина обшаривала закоулки чужого двора, собака все же вернулась, но не обнаружив хозяйку на месте, решила самостоятельно отправиться домой. И теперь сидит под дверями подъезда и вызывает недовольство окружающих.
                От этих неприятных мыслей, девочка буквально бросилась бежать по скользкой дороге. Она не просто бежала, она летела, подгоняемая страхом, предстоящего скандала. Дважды поскользнулась, упала, больно ударив коленку. Жалеть себя не было времени, вскакивала и потирая ушибленное место, неслась дальше.
                Окончательно запыхавшись, обессиленная Полина надеялась увидеть беглянку около освещенной двери подъезда. Собаки у подъезда не было. Надежды рухнули. Немного отдышавшись, отправилась к Спортивному Центру, в сквер, на стадион. По всем местам, куда они с Эрной часто ходили гулять. Продрогшая до самых костей, девочка ревела навзрыд и все звала и звала непослушную собаку. Собака словно провалилась сквозь землю.
                Редкие прохожие шарахались от нее. В какой-то момент, она решила прекратить поиски, пойти домой и обсудить с матерью данную обстановку. В конечном счете, она не виновата, что не смогла удержать огромного, сильного пса. Наверняка, мама уже беспокоилась отсутствием дочери. Поиски заняли достаточно много времени.
                Как по закону подлости, Юрий Андреевич утром сего дня уехал в командировку. Рассчитывал вернуться через три дня. Кто ожидал, что именно в его отсутствие случится эта беда? Полина своим ключом открыла дверь и упала в прихожей на стул. Из комнаты, в домашнем халате и с полотенцем на голове, показалась Серафима Дмитриевна.
- Пленька, деточка, почему ты так долго? Что случилось? Я уже начала переживать! А где Эрна?
- Мама, Эрна вырвалась и убежала, - обреченно произнесла уставшая дочь. – Я искала ее, бегала, звала, но ее нигде нет.
- Куда она могла деться? Куда побежала? На улице зима, холодно. У нее от шерсти одно название. Замерзнет ведь, дурочка, - задумалась женщина.
- Я еще другого боюсь. Собака здоровая, ночью увидишь – с ума сойдешь. Сколько людей напугать может. Надо искать, - заключила Полина.
                Мать и дочь искали сбежавшую собаку более трех часов. Обошли все дворы своего района. Собаку не нашли. Уставшие и окончательно расстроенные вернулись домой. Разбрелись по комнатам, каждая из них моментально уснула, лишь только голова коснулась подушки. А под утро у подъездной двери раздался громогласный лай Эрны. Этот лай хорошо различали все соседи.
                Сонная, испуганная Полина накинула пальтишко прямо на ночную рубашку и поспешила запускать вернувшуюся беглянку. Эрна поднималась по ступенькам низко опустив голову, не смея посмотреть на хозяйку. Она попыталась сразу от порога пройти на свое место, но была «арестована» старшей хозяйкой. Та уже ожидала «бессовестную псину» посреди прихожей.
- Ишь, ты, смотри Поля, эта бесстыжая морда, голову опустила, отворачивается. Ей, видишь ли, стыдно. Она стесняется, - уперев руки в бока, Серафима Дмитриевна стыдила собаку.
                Та заискивающе лизнула сначала одну руку хозяйки, потом, сделав шаг назад, лизнула вторую.
- Подлизываешься? Не стыдно тебе? – не унималась не выспавшаяся женщина. – Смотри, виноватится она!
                Пока мать отчитывала собаку, Полина сняла пальто, обошла Эрну вокруг.
- Мам, она вся грязная. Везде на улице снег. Где она умудрилась так испачкаться? – удивилась дочь
                Серафима Дмитриевна сходила за очками и водрузив их на нос, всплеснула руками.
- Ужас! Настоящий ужас! Она грязная, как свинья. Будем мыть.
- От нее воняет, как от бездомной дворняги, - добавила девочка.
                Блудницу мыли в ванной долго, при этом не забывали ругать, стыдить и возмущаться ее поведением. Обсудив сложившуюся ситуацию мать и дочь сообща постановили, что раз животное, пусть и грязное, вернулось домой самостоятельно и без последствий, то дабы не вызывать недовольство единственного мужчины, не рассказывать Юрию Андреевичу о происшествии.
                Инцидент вскоре забылся. Эрна после побега вернулась к прежнему состоянию, ее поведение ничем не напоминало прежнюю суетливость и непослушание. Все хорошо. Никаких жалоб, никаких последствий. Ан, нет! Последствия побега стали заметно проявляться через пару месяцев. Добродушные хозяева не сразу поняли причину полноты, умиротворенности и даже некоторой вальяжности Эрны. Странным образом, первым на изменения, происходящие с собакой, обратил внимание глава семьи.
                Округлившиеся бока, налившиеся и потому отвисшие сосцы на животе, говорили только об одном – нужно ждать пополнения в хозяйстве. Юрий Андреевич с пристрастием расспросил жену и та, поскольку не имело смысла запираться, рассказала о том происшествие, которое случилось в его отсутствие. Она в цветах и красках передала мужу события того злосчастного вечера. Поведала о беспокойном поведении собаки, о внезапном исчезновении и неожиданном самостоятельном возвращении.
- Как выглядела Эрна, когда вернулась? – допытывался откровенно расстроенный Юрий Андреевич.
- В каком смысле? – не поняла вопроса, жена.
- Ну, раненая, уставшая, грязная, вонючая? – перечислял предположения. Муж.
- Да, да! Грязная и вонючая. Мы с Полей ее долго намывали.
                Юрий Андреевич сначала почесал затылок, потом подбородок и тяжело вздохнув, выдал неприятное заключение:
- Понятно. . . . Получается, именно этой ночью Эрна рассталась с девственностью. Нервничала потому, что началась течка. Рванула, когда почуяла кобеля. Вот и все. Результат, налицо, вернее, в пузе. Отец будущих щенков, наверняка бездомный, безродный, неизвестный кабель.
                Предотвратить случившееся, Юрий Андреевич не имел возможности. Информация о побеге пришла постфактум. Но он, как человек разумный, не умеющий перекладывать ответственность за происходящее в его семье на другие плечи считал, что виноват во всем сам. Он искренне полагал, будь в это беспокойное время дома, ничего не случилось бы.
                Полюшка, слабенькая девочка, разве смогла бы удержать огромную псину против ее воли? Он, взрослый мужик, видел беспокойство собаки, непривычное поведение. Почему не задумался о причинах? Почему пустил на самотек? Нужно было самому встречать дочку с Эрной. Сам бы он, непременно удержал собаку.
- Что уж теперь переживать? – посочувствовала жена.
- Теперь, конечно. Теперь псарню разведем, - сам на себя обозлился муж.
                Серафима Дмитриевна хорошо знала слабые и сильные стороны мужа. Она понимала, откуда берется этот сарказм. Он сам, добровольно взял вину на себя. Женщина нежно обняла и поцеловала мужа. Юрий Андреевич заметно ожил:
- Сима, ты с Полей. по-вашему, по-бабьи, поговори о беременности Эрны. Замалчивать, делать вид, что ничего не происходит, не правильно. Она девочка взрослая должна понимать такие вещи.
- Правильно. Важно, чтобы она не испугалась, если у Эрны неожиданно начнутся роды, - поддержала жена.
- Ты научи ее первой помощи, как себя вести, что делать. Пусть сразу нам звонит.
- Хорошо. Хорошо. Не беспокойся.
                Переживания оказались абсолютно напрасными, девочке не пришлось играть роль акушерки со всеми вытекающими отсюда не совсем приятными обязанностями. Неординарное, ожидаемое событие произошло в первой половине воскресного дня. Обстоятельства складывались будто по заказу. Семья готовилась к родам и была, как говорится, во всеоружии. Готовность заключалась вообщем-то в одном – положить в условленное место чистые старые тряпки.
                В последние два дня, предшествовавшие указанному событию, Эрна мало ела и больше лежала, даже на улицу выходила без особого желания. Сделав свои дела, торопилась вернуться в квартиру. После завтрака, в воскресение, Полина отправилась к себе в комнату заниматься уроками. Юрий Андреевич, наконец, собрался с мыслями и силами отремонтировать сломанный проигрыватель. Серафима Дмитриевна усердно собиралась в магазин за продуктами.
                Эрна подозрительно все утро провела в прихожей. В последнюю неделю, хозяин дома по утрам и вечерам, самолично, выводил собаку на улицу. Не потому, что не доверял дочери, а в целях безопасности самой же собаки. Сегодня до следующего выгула еще, как минимум часа три. Тем не менее, Эрна настойчиво не отходила от входной двери.
                Она не просилась на улицу, просто не покидала прихожую. Казалось, чего-то ожидает и держит себя в постоянной готовности. Сначала Эрна заволновалась: то встанет, то ляжет, то сядет под дверью. Суета и метания стали сопровождаться легким повизгиванием, потом к нему добавилось жалобное подвывание. Хозяева поняли – процесс пошел. В полной готовности собрались в прихожей, рядом с собакой. Эрна пыталась укрыться под вешалкой, любым способом скрыться от людских глаз. Подвывание переросло в громкое продолжительное поскуливание.
                Вдруг, Эрна не поднимаясь в рост, поползла по полу, отчаянно перебирая лапами, в комнату Полины. За ней потянулся кроваво-слизистый след.
- Сима, неси свои тряпки и побольше. Поля бегом ведро воды, - четко, со знание дела, командовал глава семьи.
- Девочки, миленькие давайте быстрей, . . . быстрей поворачивайтесь!
                «Девочки» разом подхватились с места. Эрна, жалобно поскуливая, заползла под широкий письменный стол младшей хозяйки. Серафима Дмитриевна с охапкой тряпок заскочила в дочкину комнату.
- Жди здесь. Нечего тебе там делать. Сами управимся, - бросил на ходу отец.
                Перед самым носом девочки, дверь захлопнулась.
- Быстренько помой полы, - добавил отец уже из-за двери.
                В комнате собака то визжала, то пронзительно выла. Несведующей в вопросах родов, Полине было трудно понять происходящее. Она пыталась подслушивать, припав ухом к двери, но из приглушенных переговоров родителей, трудно что-либо понять. От душераздирающих страданий бедной Эрны, у Полины на глазах появились слезы. Облегчить муки собаки, она не могла и это бессилие приводило в отчаяние.
                Чтобы бесцельно не торчать у дверей и не выть в голос с рожающей собакой, девочка бросилась выполнять распоряжение отца. Она одним махом, подгоняемая скоротечностью событий, убрала последствия начала родовой деятельности у Эрны. Заняла место под самой дверью. Чередовавшиеся визг, вой и поскуливания постепенно прекратились.
                Из комнаты неожиданно, решительно вышла Серафима Дмитриевна. Она быстро прошла в ванную комнату, потом так же быстро вышла из квартиры. Через несколько минут она появилась в сопровождении соседа с первого этажа. Провела его мимо дочери в комнату, где находилась Эрна. Сама, захватив пустую коробку из-под обуви, проследовала за гостем.
                Полина продолжала «сторожить» дверь. Сосед в гостях не задержался. Вышел из комнаты все с той же коробкой, накрытой крышкой. Не реагируя на приветствие девочки, моментально покинул дом.
                В это время за дверью начали происходить непонятные явления. Казалось, вся комната вместе со стенами и потолком, пришла в движение. Эрна оглушительно лаяла, бросалась на закрытую дверь. Было слышно, как родители уговорами, пытаются успокоить пришедшую в ярость, молодую мать. Собака в отчаянии билась о закрытую дверь. И вдруг неожиданно жалобно, пронзительно завыла. Ничего не понимающая Полина, совершенно бессознательно, умываясь слезами, завыла в голос с Эрной.
                По тому, с каким чувством подвывала собака, было понятно, что страдает она не от физической, но от страшной душевной боли. Это страдание не просто цепляло, оно заставляло содрогаться сознание любого живого существа. Тембр ее голоса передавал то просьбу о помощи, то рыдание о потери.
                Дверь в комнату открыли. Эрна выбежала и засуетилась по квартире, никого вокруг не замечая. Потом несколько раз с лаем обрушилась на входную дверь и не сумев выбраться, вернулась под стол. Серафима Дмитриевна сама навела должный порядок у дочери, после этого Полину пустили к себе. Измотанная переживаниями, Эрна отрешенно лежала с закрытыми глазами на своей подстилке. Около ее живота, прижавшись к матери, спал совсем маленький черно-белый комочек.
                Полина встала на четвереньки и внимательно осмотрела собаку, та лишь нехотя приоткрыла глаза. Юрий Андреевич сидел в кресле здесь же, не решаясь оставить дочь наедине с Эрной.
- Папа, а что у Эрны родился всего один щенок? Или другие куда-нибудь заползли? – растерянно спросила девочка.
- Поля, давай оставим мать с щенком в покое и поговорим обо все в другой комнате, - устало предложил отец.
                Они вместе вышли и плотно закрыли дверь, как будто Эрна могла подслушать их откровения. Юрий Андреевич расположился в удобном кресле рядом с диваном. Серафима Дмитриевна заняла кресло напротив телевизора. Полине пришлось сесть на диван. Таким образом семья рассаживалась, когда речь шла о серьезных вещах. Все трое находились в поле зрения друг друга и могли должным образом реагировать не только на слова, но и на выражение лица или жестикуляцию.
                Полина сразу смекнула, речь пойдет о чем-то непростом для ее понимания. Раз папа, уступил маме кресло перед телевизором, значит, ждет от нее помощи и участия. Юрий Андреевич, зная тонкую организацию души своей дочери, решил не откладывать на «потом» объяснения относительно родов собаки. Только терялся в том, каким образом, не раня и не расстраивая дочь, растолковать, почему пришлось столь жестоким поступком избавиться от щенков.
- Поля, ты уже взрослая девочка и должна научиться принимать жизнь такой, какая она есть, - начал издалека, мужчина.
- Именно поэтому вы с мамой выперли меня из комнаты, - заметила дочь.
                Лицо Серафимы Дмитриевны перекосилось, гримаса красноречиво говорила, что выражение дочери ей неприятно.
- Тебя не выгоняли. Просто психика подростка еще не готова к восприятию некоторых явлений. Придет время, все увидишь, - спокойно отреагировала она.
- Давайте по существу, - предложила девочка.
- А мы и говорим по существу, - вступил в разговор отец. – Прежде чем Эрна родила, мы с мамой опросили знакомых и родственников на предмет, взять у нас щенка.
- Очень интересно, а почему же вы мне ничего не сказали? Почему я не предлагала своим знакомым будущего щенка Эрны? – с некоторым возмущением спросила Полина.
                Родители многозначительно переглянулись. Мужчина кивнул, и жена приняла инициативу на себя.
- Доченька, пойми правильно. Все твои знакомые такие же подростки, как ты. Живут вместе с родителями и не могут распоряжаться общими квадратными метрами. Предположим, твой друг или подруга согласились на отчаянный шаг – взять в дом щенка, но ведь окончательное решение все равно за их родителями. Те сегодня разрешили, а завтра передумали и что дальше? – аргументировала мать.
                Отец подхватил логичные доводы жены:
- Поля, ты же понимаешь, щенки родились неизвестно от кого. Если бы они были породистыми, то другой разговор. Есть шанс их пристроить, пусть даже абсолютно бесплатно.
- Но ведь Эрна сама бракованная, - возражала девочка.
- Бракованная и беспородная это разные вещи. В данном случае помесь дога с полнейшей неизвестностью.
- Я начинаю понимать . . . Щенков родилось больше, но вы от них избавились . . . , - осенило дочь.
                Отец заметно напрягся, отступать не куда, нужно говорить правду:
- Да. Родилось всего четыре щенка. Одного оставили. Троих отдали соседу.
- Зачем?
- Я сам не смог бы утопить живых существ. Заранее договорился с соседом, за деньги передать ему новорожденных щенков.
                От этих слов Полина сжалась. Одной рукой она вытирала ручьем катившиеся по щекам слезы, другой, вцепилась в спинку дивана. В комнате повисла неприятная продолжительная тишина, которая в любой момент могла разорваться истерикой.
- Что он с ними сделает? – сквозь слезы простонала девочка.
- Врать не буду. Не знаю. Мы это не обсуждали, - приговорил себя Юрий Андреевич.
                Опять молчание. Слышны только всхлипывания девочки.
- Почему одного все же оставили? Эрну пожалели?
                Подключилась Серафима Дмитриевна:
- Конечно, хоть с одним щенком, собаке уже легче. Папа договорился в деревне у бабушки, что одного заберет дядя Вася.
- Когда?
- Через пару месяцев, - грустно, фактически, оправдывался отец.
                Теперь у Полины в голове картина сложилась. Выходит, Эрна бросалась за похитителем своих детей. А тех унесли от нее в картонной коробке. Девочка поднялась с дивана и медленно побрела в свою комнату.
                Оставленный на два месяца щенок, совсем не походил на свою мать. Его тело покрывала густая длинная шерсть черного цвета и лишь кое-где солнечными зайчиками разбросаны белые пятна. Как у всех щенков, милая мордочка, больше напоминала овчарку. Пушистый хвост дополнял несоответствие. В положенное время щенка отвезли в деревню на постоянное место жительства. Его отсутствие Эрна пережила совершенно спокойно. С отъездом маленькой собачонки, жизнь в квартире наладилась. Закончились постоянные лужи и кучи. На свои места вернулись ковры и паласы. Мир и покой поселились в семье.


                Полина успешно закончила девятый класс и перешла в десятый. Она безупречно выполняла все условия выдвинутые Юрием Андреевичем относительно пребывания в вокально-инструментальном ансамбле «Романтик». Ее неизменно сопровождала Эрна, а самое главное, учеба не только не ухудшилась, наоборот, заметно улучшилась. Желание петь в ансамбле стало железобетонным стимулом для хорошей учебы.
                В возрасте пятнадцати – семнадцати лет подростки редко способны увидеть свой завтрашний день. Жизнь кажется бесконечной, попыток для поступления в ВУЗ немереное количество. Если не поступил в текущем году, попытку можно повторить в следующем. Зачем расстраиваться по столь незначительному поводу?
                Для ребят, безусловно, дело обстоит куда серьезнее. В случае невезения, светит армия. Но и на ней жизнь не заканчивается. «Ничего, отслужу, вернусь, поступлю», - рассчитывают неудачники.
                Юрий Андреевич, очень мудро, желание дочери петь в ансамбле из категории «отвлекающего от учебы», перевел в категорию «стимулирующего учебу». Хочешь заниматься своим увлечением – пожалуйста. Пой, пляши, тренируйся. Все доступно, но при одном условии, учеба страдать не должна. Более того, должна стать лучше, нежели прежде. Дочь старалась и за страх, и за совесть.
                Летом на каникулах, после окончания девятого класса, Юрий Андреевич взял на работе отпуск и повез Полину в Омск. В первую очередь, на «День открытых дверей» в Омский медицинский институт. Почему в Омский? Там имелась кафедра педиатрии. В своих мечтах девочка лечила именно детей. Этой профессии хотела посвятить жизнь.
                Добрая, чувственная девочка знала, что у родителей до ее рождения был больной ребенок. В возрасте двух лет, мальчик умер. Юрий Андреевич и Серафима Дмитриевна тяжело пережили горе и впоследствии не решались завести ребенка. Страх перед повторной бедой, лишал желания опять стать папой и мамой. Однако природный инстинкт взял верх над сомнениями.
                Серафима Дмитриевна забеременела Полиной, родила совершенно здорового ребенка. Память о первенце осталась незаживающей раной. Всей семьей ездили на детскую могилку. Серафима Дмитриевна неизменно расстраивалась до слез во время посещения кладбища. В какой-то степени горькое событие прошлых лет подвигло Полину к выбору профессии. Она решила лечить детей.
                Во-вторых, В Омске у Юрия Андреевича проживал родной брат – Анатолий Андреевич, со своей семьей. Братья встречались, прямо скажем, не часто, в основном, по ключевым событиям. Иногда в деревне у матери во время отпуска Анатолия. У брата двое своих детей. Старшая дочь замужем, имеет ребенка и живет отдельно от родителей. Сын заканчивал политехнический институт, на летнее время уехал на преддипломную практику в другой город.
                Юрий Андреевич самолично прозондировал почву в медицинском институте. Встретился с ректором, деканом, заведующим кафедрой педиатрии. Его нисколько не смущал тот факт, что в настоящий момент времени его дочь еще не является студенткой медицинского института. Да и будет ли? Большой вопрос. Согласно своим убеждениям считал, что отец обязательно должен знать куда поедет поступать его дочь, какая там обстановка и условия жизни.
                Обошли учебные корпуса, посетили аудитории и лаборатории, анатомический музей созданный при институте. Даже общежитием поинтересовался. Мужчина остался доволен самим институтом, преподавательским составом и условиями, созданными для студентов.
                Юрий Андреевич не успел еще заикнуться брату о том, что хотел бы на время экзаменов пристроить Полину в семью к родственникам. Анатолий Андреевич принялся уговаривать племянницу проживать в его квартире не только во время поступления, но и уже в студенчестве. Решили не спешить и подождать результатов поступления на следующий год. Вернулись из поездки в самом лучшем расположении духа. Теперь дело за Полиной.
                В музыкальной сфере деятельности все тоже складывалось удачно. Участники ансамбль много репетировали, принимали участие во всех конкурсах и концертах. Не отказывались от приглашений посвященных памятным датам или поздравительным мероприятиям Искали малейшую возможность проявить себя, показать свои возможности.
                Ребята победили сначала на городском конкурсе песни, потом заняли первое место на районном, третье - на краевом юношеском конкурсе «Молодые таланты». Шли активные репетиции перед поездкой в Москву. Правда, она должна была состояться на зимних каникулах, а на дворе начало осени. Там, в Москве ансамбль не принимал участие в конкурсе, их пригласили, исключительно, в качестве гостей. Но это уже расценивалось, как серьезный прорыв к известности.
                Понимание того, что их увидят мэтры советской эстрады, дяденьки и тетеньки из серьезных музыкальных организаций, да и, вообщем, вся страна, вселяло желание произвести соответствующее впечатление. Молодые люди прекрасно знали – это их единственная возможность попасть на большую сцену.
                В своем городе они уже стали известными, узнаваемыми людьми. Не обошла слава и Полину. Ей писали письма, подбрасывали записки, звонили по телефону. Первое время, повышенное внимание, льстило ее самолюбию. В последствии начало раздражать. Девочка жила своей личной жизнью, кроме родителей и собаки никого туда не пускала. В отличие от других ребят из ансамбля, она не планировала дальнейшую жизнь связывать с музыкой. Для нее это было лишь увлечением. Возможностью петь.
                Как и раньше, каждый вечер с девяти до десяти часов, Полина отправлялась гулять с Эрной. Час общения с собакой был для нее просто жизненно необходим. Своей подружке Эрне она без утайки рассказывала о переживаниях, проблемах и удачах. Та внимательно смотрела на хозяйку умными серо-голубыми глазами, и складывалось впечатление, что собака понимает каждое человеческое слово.
                Когда рассказ сопровождался грустной интонацией, печалью, Эрна успокаивающе лизала руки и ложила свою большую голову на колени девочки, как бы успокаивала ее, вселяя надежду на лучшее будущее. В случае, когда повествование наполнялось радостью, собака резво бегала и прыгала, норовя уже лизнуть в лицо, игриво трепала хозяйку за рукава одежды. Девочка и собака понимали друг друга на каком-то мистическом уровне.
                Стояло удивительно теплое бабье лето. В конце сентября обычно уже льют холодные дожди, осенние порывистые ветра треплют разноцветные деревья и ранним утром на лужах можно увидеть тонкую зеркальную гладь льда. В этом году, видимо, женщины вели себя прилично, как никогда и поэтому им в поощрение были дарованы эти чудесные тихие дни, истинно, золотой осени.
                Одним из таких необыкновенных вечеров, Полина с удовольствием гуляла с Эрной. В сквере около Спортивного Центра никого не было, и она без опаски отпустила собаку с поводка. Сама расположилась на одной из лавочек, вытянула уставшие ноги и в блаженстве прикрыла глаза. Хотелось все заботы-хлопоты оставить в стороне и спокойно, расслаблено ни о чем не думать. Она даже чуть-чуть задремала.
                В самое неподходящее время одиночество нарушило движение на другом конце скамейки. На лавочку сначала упало что-то тяжелое, потом кто-то явно сел. Девочка нехотя открыла глаза. Странная картина предстала перед ней. На скамейке сидел тот самый Саша, который нравился ей, вот уже, два года, и от которого она шарахалась, как чумная. Рядом с ним Эрна. Собака определенно была знакома с молодым человеком. Она по дружески обнюхала его, и сочтя безопасным для своей хозяйки, тут же удалилась по своим делам.
                Фактически молодые люди не знакомы. Не смотря на то, что проживали в одном доме, пути их никогда и нигде не пересекались. Но разве можно допустить предположение, что две творческие личности, имеющие общую страсть – музыку, совсем ничего не знали друг о друге?
- Привет, Полина! – весело бросил паренек.
- Привет! – несколько растерялась молодая девушка.
- Уже третий год наблюдаю за тобой и удивляюсь, - рассмеялся собеседник.
- Чему?
                Парень переставил сумку на самый конец скамейки, а сам подвинулся ближе к соседке.
- Ты, как часы. Всегда ходишь в одно и то же время, в одно и то же место, с одной и той же собакой.
- Между прочим, ты тоже в определенные дни, в одно и то же время, выходишь из дверей комплекса, - парировала в тон, Полина.
- У меня тренировка поздно заканчивается, - Саша наградил приятной, открытой улыбкой.
- А у меня Эрна приучена поздно гулять, - с раздражением заметила девушка.
                Парень кокетливо поправил рукой волосы.
- Ладно тебе злиться. Я же без злого умысла. Вот, наконец, осмелился к тебе подойти. Правда, с Эрной мы знакомы довольно давно. Я, втихаря, прикармливал ее потихоньку. Ну, чтобы в нужный момент не тяпнула, - рассмеялся Саша.
- Ты следил за мной? – удивилась соседка.
- Следил. И не один год. Я давно обратил внимание на тебя. Вернее . . . сначала на твою необычную собаку. Знаешь, наши девчонки зовут ее крысенышем, - Саша опять рассмеялся.
                Идиотский смех и сравнение ее любимой умницы Эрны с какой-то «одноклеточной» крысой, задели чувства девочки до глубины души.
- Дуры эти твои девчонки и все те, кто их поддерживает, - Полина резко поднялась. – Эрна, Эрна, ко мне!
                Собака оказалась около хозяйки, словно из-под земли.
- Пойдем домой, моя хорошая.
                Полина ловко посадила Эрну на поводок и не прощаясь, удалилась прочь.
                Саша спокойно, даже как-то снисходительно наблюдал за манипуляциями знакомой. «Так, так, не с той стороны подъехал, - весело подумал он. – Учтем. Собаку лучше не трогать. Порвет за нее». Он нехотя поднялся и насвистывая устало побрел к дому.
                Следующий раз случился ровно через неделю. Точнее, этот самый «раз» пришлось организовывать намеренно. Молодой человек специально, в заранее известное время, ожидал новую знакомую с ее неизменной спутницей в потемках, около соседнего подъезда. Стоило паре появиться на крыльце, Саша сразу же вышел из темноты. Извиняющимся тоном обратился к Полине:
- Полина, ты в прошлый раз обиделась. Честное слово, я не хотел обижать. Ляпнул глупость, не подумав. На самом деле мне нравится твоя собака.
                Парень стоял перед девушкой на вытяжку, как солдат на плацу. Полина тоже не стала рисоваться:
- Да, мне было неприятно твое сравнение.
- Хочу заметить, это не мое сравнение, - пытался оправдаться Саша. – Если мы и дальше продолжим перепираться, то ни к чему хорошему это не приведет. Мне нравится, что ты так бескомпромиссно встала на защиту собаки, но теперь то давай прекратим ссору.
- Я не пойму. Чего ты хочешь? Зачем все эти разговоры. Мы вышли гулять. Никого не трогаем. Зачем ты здесь? – возмущенно сыпала вопросами хозяйка собаки.
                До сего момента спокойно наблюдавшая за спором, Эрна нетерпеливо дернула поводок, напоминая о причине появления на улице. Собака потянула хозяйку на знакомое место. Полина быстрым шагом направилась за Эрной. Саша поспешил за ними. После того, как «подружка», почуяв свободу, рванула к ближайшим кустам, парень, набравшись храбрости, выпалил:
- Хорошо. Не буду ходить вокруг да около. Ты мне давно нравишься. Раньше я не решался к тебе подойти . . . .
- Эрну испугался? - не дав закончить, съязвила Полина.
- Нет. Я видел, что она добрая и если вести себя мирно, не тронет. Стеснялся. В последнее время ты стала известной личностью в городе. У тебя появились кавалеры и кое-кого из них я знаю.
- Перестань говорить глупости. Я ни с кем не дружу и ни с кем не встречаюсь, - надула губы девушка.
                Они сели рядом на ту же лавочку, что и в прошлый раз. Саша брал напором:
- Знаю. А со мной будешь дружить и встречаться? Правда, для свиданий у меня совсем мало времени . . .
- В этом вопросе мы схожи, - заверила девушка.
- Ты каждый день гуляешь с собакой. Я могу составить вам компанию. К сожалению, не более трех раз в неделю. Ито, если не еду на соревнование или сборы.
                Полина повернулась лицом и заглянула в глаза кавалеру:
- Ты предлагаешь дружить? Я правильно поняла?
                Саша улыбаясь, радостно закивал головой:
- Да, да! Правильно! Ты не возражаешь, если я буду приходить на ваши прогулки по вечерам?
- Пожалуйста. Мне интересно разговаривать с тобой. Только, как же воздыхательницы? – подлила дегтя, девушка.
- Наверно так же, как воздыхатели, - рассмеялся Саша.
                Так незатейливо шутя, начались отношения между Полиной и Александром. Общение происходило только во время вечерних прогулок с собакой. Дать однозначное определение или охарактеризовать встречи довольно затруднительно. Вроде между молодыми людьми пробежала искра, вроде каждый из них относится к другому с нежностью и участием, но по настоящему близкими отношения назвать трудно.
                Саша следил за успехами подруги на музыкальном поприще. По мере возможности, посещал выступления «Романтика». Давал практические советы, поддерживал талантливую солистку. Полина, в свою очередь, старалась ходить на соревнования по боксу, болела за друга. Однако, они по молчаливому, обоюдному согласию отношений не афишировал. Никто из знакомых не видел их вместе. Отношения находились на грани между тайной дружбой и тайной любовью. Понятие «тайная» - постоянная составляющая общения, а понятие «дружбы» или «любви» находилось в свободном полете. Что-то среднее между тем и другим.
                Парень слагал стихи, писал музыку, посвящая готовую песню неизвестной возлюбленной. Приятели и приятельницы Александра замечали явные перемены в его состоянии. Однако, поскольку никакой зазнобы на горизонте не наблюдалось, все душевные переживания в песнях относили на счет перемен в личной жизни. А перемены были значимыми.
                После окончания школы, парень подал документы в политехнический институт, на строительный факультет. Экзамены сдал без провалов, но нужное количество балов не набрал. Страшно расстроился. Устроился на работу и пошел на вечерние подготовительные курсы. Делал вид, что все в его жизни «путем», но от друзей спрятать переживания не получалось.
                Единственному человеку в жизни, Полине, доверил свои настоящие мысли и чувства. Девушка, как могла, поддерживала и ободряла Александра. Постоянно занятому парню установившаяся форма встреч была удобна. Полина не претендовала на его безраздельное внимание. Добрая и порядочная подруга, целиком и полностью доверяла близкому человеку. Понимала, что у Саши гораздо более сложная жизнь, нежели у нее – единственного ребенка с очень приличным материальным доходом родителей. Саше приходилось самому зарабатывать на содержание семьи, и в каком-то смысле, пробивать кулаками дорогу в жизни.
                Закончился учебный год в выпускном классе. Отзвенел последний звонок, сданы экзамены, отшумел выпускной бал. Взрослая жизнь, здравствуй! Пришло время засучить рукава и приниматься за формирование своего будущего. Саша с Полиной многократно обсуждали перспективы каждого из них. Парень искренне одобрял желание девушки учиться в медицинском институте. Полина, так вдохновенно рассказывала о будущей работе, что друг даже не пытался хоть сколько-нибудь повлиять на ее решение. Здесь все было обдумано и взвешено.
                Сам он, к сожалению, не мог оставить больную мать и подростка-сестру. Семье жизненно необходимы его постоянные забота и участие. Поэтому ни о какой поездке в Томск речи не шло. Вот такое безвыходное положение. И хочется, да не можется. Саше тоже предстояли повторные вступительные экзамены в политехнический институт.
                В последний вечер, перед отъездом Полины, они долго гуляли вместе, больше молчали. О будущем говорить рано. Обоих ждали серьезные испытания. Как справятся с ними каждый? Большой вопрос. Тепло попрощались около подъезда. Полина со слезами на глазах убежала домой.
                Утром девушка улетела в Омск. Саша со стороны, из окна второго этажа лестничной площадки соседнего подъезда, наблюдал, как за ней приехал отец, как она вышла из подъезда, оглядываясь по сторонам, определенно, ища кого-то глазами. Не обнаружив желаемого, разочарованно села на переднее сиденье. Дверь захлопнулась. Машина медленно вырулила со двора и умчалась в аэропорт.
                Всю дорогу девушка думала о друге. О том, что до последнего надеялась увидеть его во дворе. Но видно, не судьба. Он, конечно, тоже надеялся в глубине души, что она передумает и останется. Нет. Ради отношений с ним Полина не могла, не имела права, предать свою мечту, подвести родителей. Если все сложится удачно и она поступит в институт, они смогут ездить друг к другу, писать письма, звонить по телефону. Ей очень хотелось не прерывать связь с Сашей. От печальных раздумий, на глаза, то и дело, наворачивались слезы. Только сидя в самолете, уткнувшись в иллюминатор, дала волю переживаниям.
                В институт абитуриентка поступила с внушительным запасом баллов. Родители прилетели в Омск на праздник «Посвящение в студенты». Были счастливы и горды умницей дочкой.
                Александра вторично постигла неудача. Он опять не набрал нужного количества баллов. Не помогли ни боксерские заслуги, ни вокальные данные. Осенним призывом он отправился служить в армию, попал в пограничные войска на Дальний Восток.
                Эрна, бедная Эрна. Она тяжелее всех переживала отсутствие младшей хозяйки. Первые два месяца отказывалась от еды, постоянно просилась на улицу. Там металась между сквером, заброшенным переулком за зданием Спортивного Центра и стадионом. Она отчаянно искала Полину на улице и преданно ждала дома. Однажды Серафима Дмитриевна не удержала собаку и та неожиданно выскочила на проезжую часть дороги. Водитель не успел вовремя среагировать и сбил. Эрна лежала на обочине с открытыми серо-голубыми глазами тихо и спокойно. Серафима Дмитриевна бросилась к ней. Стоя на коленях, гладила и причитала. Эрна из последних сил лизнула ей руку и замерла.
                Вечером бездыханное тело Эрны похоронили под березой, в том самом заброшенном переулке, где они часто гуляли с Полиной. Девушка узнала о гибели собаки только когда приехала на каникулы после первой сессии. Родители показали место захоронения. Она стояла над могилой Эрны и вспоминала, как гуляя с несмышленым щенком, разглядела Сашу. Как Саша впервые обратил внимание не на нее, а на Эрну. Благодаря собаке завязался их несколько странный роман. Их отношения продолжались при постоянном участии Эрны. Теперь ее нет. Нет и отношений. Удивительная штука – жизнь!