Кн. 1, ч. 2, Смутные дни, Пролог, гл. 1

               ПРОЛОГ

Мендес считал, что прекрасно спрятался от досужего любопытства, старых соратников и потенциальных преследователей.

     Он не пользовался телефоном. Он получал посылки и корреспонденцию на вымышленное имя и вымышленный адрес, связь с внешним миром держалась через немногочисленных поверенных, преданных и обязанных лично ему не менее чем жизнью, и даже электронной почты опасался. Мелкие посыльные и подставные лица постоянно менялись. Его личный врач регулярно получал субсидии для своей клиники, полиция – для своих внутренних нужд и карманов, муниципалитет – для жилищного строительства и благоустройства.

    Он не пользовался  Интернетом, зато подкармливал хакеров в маленьких городках  - на будущее. Его друзья давно забыли о его существовании, он никому не оставлял нового адреса, ни с кем не делился планами. Исключение составляла лишь сестра.

     И здесь, в Замостине, Виктор Мендес, вернее, Живаго, не мелькал в кинотеатрах, барах, магазинах, на улицах, не ездил в общественном транспорте, не загорал на пляже, не водил знакомств, не ходил в гости. Исключение составляла лишь семья Любомирских.

     Редкие деловые встречи с городскими властями происходили в отремонтированном им ресторане «Мирава», но они касались дел городских и характеризовали его только как умелого дельца и бизнесмена.
     Эту завесу прорвала лишь провинциальная светлоглазая девчонка, ослепила, заставила на время поступиться принципами, но и это не изменило в корне его привычек.

     Единственным, через кого можно было выйти на Мендеса, оставалась его сестра Элеонор, но для этого надо было сначала отыскать её, теперешнюю Элеонор Пенсон, никогда не фотографировавшуюся рядом с братом в светской хронике, никогда никому не упоминавшую о брате и всегда остававшуюся в его тени.

     А Гростия… Что такое Гростия на карте мира? Гростия не интересовала никого. Кто мог знать, что именно там сидит паук, плетущий паутину?

     Теперь же, когда исследования были закончены, напряжение спало. Мендес приступил к экспериментам – остальное уже не имело для него значения. Мендес  был готов выйти из подполья, а заодно – на новый опасный виток.



               
                Г Л А В А  1


          Данко Буравчика сослали в провинцию после неудачно проведенного расследования, повлекшего за собой побег важного преступника, афериста. Сам Данко в глупой и ненужной перестрелке был ранен в руку, но в его пользу это не зачлось. И теперь он старался изо всех сил, чтобы доказать свою компетентность.
     Ужасное происшествие с подростками было как раз той самой точкой Х, от которой должен был начаться новый отсчет в его неудачливой и нелепой жизни: ни одного удачного расследования, ранение, ушедшая жена, отсылка в затрапезный Замостин. Он мог с полным правом пожаловаться, как Паниковский: «Меня девушки не любят!»

     Правда, как выяснялось, и здесь жизнь была интересной! И даже имелись девушки, способные оценить его по достоинству.
     Страшное сообщение застало Данко во время обеда. Не дожевав курицу и не допив пиво, он помчался из кафе на свое рабочее место, включавшее отдельный кабинет со шкафом, столом, стулом и старым топчаном – предполагалось, что следователь может засидеться за серьёзным раздумьем до поздней ночи и заночевать на работе.

     Первым делом Буравчик опросил врача и Милявскую, затем с помощником ринулся на поиски итальянца – но Холлито и след простыл, словно его никогда и не было – ни в мотеле, ни в городе, ни вообще в природе. Хозяин мотеля знать не знал никакого итальянца, и как он проник в опечатанный бар, не имел представления.

     По фотороботу Холлито никто не опознал, кроме бармена – да, приходил такой, с Марылей Сопчик кадрился, потом ушли вместе, больше его никто не видел, да и прежде тоже не встречал – да нет, я своих посетителей знаю всех, в лицо… Фоторобот был разослан по окрестностям, оставалось ждать сообщений.

     Буравчик с Иваном изъяли все запасы спиртного из мотеля и бара,  трое суток изо всех унитазов отдела экспертизы несло густым одуряющим запахом дикой смеси вин, водок и коньяков, а у лаборантов подозрительно оттопыривались карманы, звякало в сумках, у них блестели глаза и заплетались языки. Это были бутылки как бутылки, с безупречной репутацией.

     Значит, надо искать зеленую зловещую бутылочку. Первые сумбурные поиски ничего не дали. И на шоссе, и вокруг мотеля было чисто – либо бутылочку подобрали, либо она улетела с горы в пропасть. Милявская утверждает, что Бурсик поддел её ногой – а склон там глинистый и довольно пологий – где-нибудь, да задержалась.
    
- Правило Буравчиков, - говаривала ему мама, - не останавливаться на полпути.
Поэтому надо поискать еще раз – может, на счастье, зацепилась за что, лежит и ждет, голубушка. Он уповал на это…

     Приняв такое решение, Буравчик подготовился очень тщательно. Надел удобные туристические ботинки, старый лыжный костюм, плащ, резиновую шапочку для головы, чтобы не пачкать землей волосы – Буравчик был чистоплотен до брезгливости, и моток альпинистской веревки.

     Он оседлал свой верный старенький мотоцикл и в выходной день, пожертвовав отдыхом и девушками, отправился на 46-й километр – вроде бы как бы на прогулку.
     Вот он, поворот, за которым дорога круто уходит вверх. Чуть дальше – огороженная смотровая площадка, с которой виден противоположный склон и уходящая вдаль долина. Исчерканные грязными разводами и потеками  уже не тающие белые бляшки раннего снега. Неопрятные, лохматые, не желающие полностью облетать и почерневшие на корню, упрямые рощицы и мелкие кустарниковые тусовки. Сообщества разнообразных каменных уродцев – от корявых гранитных глыб до выплесков разномастных валунов и язычков заиндевелой гальки. Весной и летом это место куда аппетитней – кудрявое пышнотравье, лиловые подушечки колокольчиков и фиалок, серебристые торчки жестких колючек, солнечно-жёлтые зонтики, голубоватые змейки такого непостоянного и нетерпеливого ручейка…

…Эх! Буравчик вздохнул. И чего  их понесло в горы в такую непотребную погоду – искать приключений на свою голову? И на его, Буравчика, голову – тоже.

Буравчик откатил в сторону мотоцикл, встряхнулся, размялся, закрепил один конец нейлоновой веревки на оградке, второй - у себя на талии, нацепил очки, натянул перчатки на руки, а резиновую шапочку – поверх вязаной, и подошел к краю.
Присел, оглянувшись по сторонам, не видит ли кто, и на четвереньках перевалил через край.

Путь ребят вниз по шоссе – от площадки до места трагедии – составлял приблизительно сто метров. Столько предстояло Буравчику проползти вдоль кромки на несколько метров ниже уровня дороги – эта часть была пологой,  за ней начиналась горбатая каменистая крутизна.

Данко пополз, внимательно всматриваясь в землю слева, справа и впереди себя. Ледяная глина размякла и ослизла, Буравчик всё время сползал вниз – если он сорвётся и полетит, а веревка размотается полностью – Буравчик будет болтаться как раз где-то посередине между дорогой и дном долины. Оч-чень весёленькие будут качели. Буравчик был легковесен – это помогало ему продвигаться вперед, одновременно не слишком сильно оползая вниз. Впереди – несколько кустов, кучка камней. Сверху или снизу их обходить? То есть обползать?  Останавливаться надолго нельзя – вмиг окажешься ниже плинтуса.

Блеснуло стекло! Нет, увы, это целлофановый пакет… Камни. Если в них упереться ногой? – вроде бы, держат…

Резиновый плащ пропахал по инею черную талую полосу. Несмотря на холод, Буравчик вспотел, голова нещадно чесалась. Осколки. Какая-то пленка, улетевшая невесть откуда. Пивные банки. Окурки. Много окурков. Чего только не скопится под сенью гостеприимного маленького куста… Вот и Данко может передохнуть, упершись подошвой в корень.

Прелая бумага. Опять пивные банки и полиэтиленовые пакеты. Данко пополз прямо по ним – две банки закувыркались вниз по склону. Так, нечто жесткое под пакетом уперлось ему в бок. Камень? Нет, вроде что-то длинное и обтекаемое. Опять банка? Буравчик попятился назад, пошарил рукой под животом – ага, какая-то бутылка.

…Бутылка?
Он чуть не запрыгал от радости – но вовремя спохватился. В его руке уютно при-строилась плоская зеленая бутылочка-фляжка. Ура, Буравчик! Это победа!
Он аккуратно завернул драгоценную находку в заготовленный пакет,  убрал в глубокий карман. Ну, теперь вверх, на дорогу.

Данко попытался развернуться – выползать он будет по диагонали, а не резко вверх, сохраняя  прежнюю устойчивость. Подобрал колено, переступил руками – сзади его что-то держало. Он обернулся – веревка зацепилась за куст, мало того, обвилась вокруг довольно-таки толстого сучка – Данко не мог двигаться вперед и начал тихонько сползать вниз.

Он снова сделал рывок, отчаянно дергая веревку рукой – словно сам себя тянул за хвост. Бесполезно. Петля еще туже затянулась вокруг сука и вокруг талии.
Всхлипывая и чертыхаясь, Буравчик начал судорожно отцеплять веревку от пояса. А куст тем временем неотвратимо приближался. Словно он заарканил детектива и теперь подтягивал к себе.
За кустом простиралась пустота.

Неистовое последнее усилие – веревка с поясом полетела в пропасть и бесследно канула, а Буравчик живо, как таракан, побежал вверх по склону. Эти четыре метра дались ему дорогой ценой. Выпучив глаза и задыхаясь, Данко лежал на самой кромке шоссе и пялился в грязный бетон. Пролетевший мимо на недопустимой скорости лихач обдал его грязью. Пусть себе едут – лишь бы знакомые не попались!
Главное, все было не зря – улика при нем!

… Вечером чистенький, распаренный после душа Буравчик собирался попить кофе в кресле у телевизора – он заслужил отдых. Бутылочка стояла посреди стола как раритет, как заслуженный трофей, предмет гордости и любования, рядом красовался маленький новенький ноутбук.  «Бодумэ», ликёр из Франции. Где куплен, кто привёз, кто заказал, где ещё распивался и так далее – всё это будет выясняться завтра, не сейчас. Сейчас -  посмотрим новости…

В дверь позвонили. Буравчик переставил бутылочку на подоконник и поспешил крикнуть в прихожую: -  Кто там?

- Получены известия из области, Иван просил передать… - ответил женский голос.
«Ханна? Маша?» – перебирал Данко, срочно запахивая махровый халат. – «Если Маша – это будет ещё один  подарок судьбы!»

Данко открыл дверь. В прихожую ввалились два высоких дюжих субъекта, в огромных черных очках и надвинутых до бровей шапочках, похожие, как два близнеца. Буравчика оттеснили в комнату. Он потерял дар речи.

Верзилы быстро оглядели комнату, один пододвинул к себе кресло и шлепком по плечу усадил туда Буравчика.

- Как прогулочка в горы? Погодка отменная? Позагорал? – осведомился он.

- Какая прогулочка в горы? Кто вы такие? Какое имеете право… – Буравчик обрел голос, но это, право, было напрасно.

- Право? – удивился второй,  - какое такое право? Ты присвоил нашу собственность, которую мы нечаянно обронили. Так что придется вернуть. Качать права будешь в другом месте.

До Буравчика что-то начало доходить.

- Где? – Коротко спросил первый и вытащил ствол. – Сам скажешь или помочь?

«Попытка надавить на следствие… так… у них есть заказчик…» - злорадно подумал Буравчик. – «Кто? Кто-то из местных воротил. Найденов? Живаго? Каганович?»

 Жесткое дуло упёрлось в розовый, покрытый испариной, лоб.

- На подоконнике, - выдавил Буравчик, стараясь не шевелиться.

- Старик, улики дома не хранят! –  Укоризненно покачал головой второй. – И чему тебя учили в академии?

 Бутылочка исчезла в необъятном кармане кожаной куртки.

- Премного благодарен, - осклабился первый. – Сиди в кресле, не дергайся.

«Меня не запугаешь!» – хотел гордо выкрикнуть Буравчик, но почему-то сгорбился и промолчал.

      Первый – или второй? - не угадаешь – неспешно подошел к письменному столу, взял старенький телефонный аппарат, поднял вверх, почти к самому потолку, и нежно разжал руки – старичок грохнулся и с жалобным звоном развалился на две части.

- Ай-яй-яй, какая незадача, лишнего выпил, задел, он и разбился… Не пей больше, Буравчик! – и громила взял Буравчика за ворот махрового халата, сдавил так, что тот придушенно пискнул.

- Если не дурак – ласково сказал громила, дыша ему в лицо дорогим куревом, - сиди тихо и не рыпайся, не суетись, будешь ускоряться – достанем. Кстати, гаджет мы реквизируем.

Ноутбук, любовь и гордость Буравчика, исчез за пазухой, он только проводил его тоскливым взглядом.

Входная дверь захлопнулась. Прошло минут пять, где-то далеко взревели мотоциклы, унеслись вдаль, влились в общую кутерьму звуков, растворились в ночи. А Буравчик всё сидел в кресле.

Данко не был дураком. Следствие вскоре закрылось за неимением улик.