Провал

«Потери позволяют острее осознать привлекательные стороны утраченного»

Сапа сидел за кухонным столом, уныло глядя в чашку чая, от которой печальными мелкими полупрозрачными сгустками, кружась и исчезая, взлетали паровые облачка. Он получил от мэра уведомление о сокращении в день своего рождения, как все остальные сотрудники его отдела, и рассуждал вместе с Аликом об этой убийственной прогнозируемой неприятности.
- Его стиль мщения: если втыкать нож, так с прокруткой. Если чинить неприятности, так побольней и с наибольшей выгодой, - говорил он. – Не забыл моего заявления об увольнении. Узнал, что тебе помогал. Твои листовки против Квашнякова считает моим делом…
- Хотите, расскажу ему? – спросил Алик скорее для проформы, чем для исполнения.
Он не признавал своим грехом, что мэр за его проделки отыгрывается на другом человеке.
«Если это ошибка Хамовского, то он и ответит за нее, - рассуждал Алик, - если Хамовский специально приписал Сапе листовки, чтобы с ним было удобнее расправиться за какие-то их личные противоречия, то это тоже его дело. Я тут не виноват».
Публично признаваться и выходить из тени на суд, как совестливый партизан из лесу, потому что немцы предложили расстрелять мирных жителей, он не собирался.
- Твое дело, - ответил Сапа. – Знаешь чем отличается порядочный человек от непорядочного? Первый может потупить только определенным образом, у второго множество вариантов.
Алик не ответил на интеллигентный укор.
- А знаешь, какую должность он мне предложил вместо председателя комитета общей политики? – спросил Сапа.
- Нет, конечно, - ответил Алик.
- Слесарем предложил работать, - ответил Сапа. – Ты, говорит, имеешь техническое образование, на месторождении работал, значит, на рабочей специальности должен справиться. Если хочешь, похлопочу. Издевается мерзавец.
- И что вы?
- Отказался, конечно. Много думал по этому поводу и понял: каждый мужчина все-таки должен отслужить в армии. Армия учит безропотно подчиняться. Я не служил, работал на мэра верой и правдой, но не проявил безоглядной преданности. Нет в моей крови этого. Не закреплено.
Сапа мрачно посмотрел на Алика. Щеки его безвольно отвисли. Глаза плакали без слез. Взгляд обвинял.
- Ты в армии тоже не служил, - продолжил Сапа. – Там разговор короткий: не подчиняешься - табуреткой по голове. Так закрепляются мысли о необходимости дисциплины. Мэр - избранное народом лицо. Раньше бы говорили: ставленник бога на земле. Имеет ли право простой человек протестовать против действий избранной народом власти? Вот о чем я думаю. Даже стратегия поиска казнокрада в нефтяном городе искажена. Все, в том числе и ты, придирчиво отслеживают спорные бюджетные траты, бюджетные ошибки, бюджетные кражи, как федеральные, так и местные, но никто не обращает внимания на главного казнокрада – нефтяную компанию, «СНГ». А ведь на этом уровне воруют в десятки, сотни раз больше. Деньги уходят из страны, нефтяной потенциал, создаваемый всей народом, работает на горстку людей, захвативших его, используя служебное положение, обман, неготовность большинства к новым условиям. И без решения этой главной проблемы стоит ли ловить блох?
- Грустные у вас мысли, - заметил Алик.
- Попадешь под сокращение, поймешь, - укорил Сапа.
- Все под мэром ходим, - намекнул на равенство последствий Алик. – Меня тоже могут убрать. Может, по поводу вашего сокращения заметку написать?
- Тебя сложнее сократить. Ты на виду, тебя знают, - ответил Сапа. – Это относится к любому публичному человеку. А кто я? Чиновник! Ты напишешь: чиновника сократили вместе со всем отделом, ищем сочувствия. Да народу это в кайф. «Так их и надо. Привыкли в теплых кабинетах штаны протирать и деньги сшибать», - скажут. А кто я такой, за что сократили – кому это надо? Ты лучше ответь, что о выборах в мэры думаешь? Через два месяца выборы депутата в окружную Думу. Надо решать. Мэр города избирался на свою должность с поста депутата окружной Думы. Хорошая платформа. С другой стороны, ты в городской Думе-то еще не работал. Чуть больше месяца миновало, как тебя избрали. Народ не поймет. Может, стоит прыгнуть на мэра с должности депутата городской Думы? Это неожиданно. Может, и получиться.
- Слабоват я для мэра, да и не мое это, - ответил Алик. – В выборах депутата окружной Думы я, скорее всего, поучаствую. Газета обходится дороговато для моего кармана, а кандидатам и бесплатную газетную площадь предоставляют, радио, и телевидение. Когда такая возможность представится? Но надо будет обязательно с Матушкой переговорить. Не хочу конфликтовать. Если она пойдет на выборы, то я перед финалом сниму свою кандидатуру в ее пользу. Если - нет, то пойду до конца.
- Ну что ж, давай так, - согласился Сапа…
Алик встретился с Матушкой у нее дома. Матушка опять кушала строганину из подаренного Харевой муксуна. Так она боролась с повышенным холестерином и насыщала организм полезными омега три жирными кислотами. Разговор был долгий, но Матушка не поверила Алику. Она заподозрила, что Алик хочет отобрать у нее голоса избирателей на выборах, а его объяснение - обычные политические хитрости. Она приветливо поощряюще поулыбалась, согласно и даже дружески покивала головой, но поступила иначе…
***
В городской администрации состоялось собрание, на котором втайне от жителей маленького нефтяного города произошло временное объединение Хамовского и противоборствующей ему Матушки.
- Мы в этой битве на одной стороне, - сказал Хамовский Матушке. – Его понесло против всех. Это же берсеркер какой-то.
- Я для него столько сделала, - кудахтала Матушка. – А он мне отплатил злом.
Что сделала для Алика - она не знала, но Матушка обладала настолько сильной внушаемостью, что гипнотизировала не только окружающих, но и себя.
- Такие, как Алик, пиво пьют и балду гоняют, а перед выборами расходятся, как клещи весной. Голоса отсасывают, - подыграл Лизадков.
- Я его, дрянь неблагодарную, уволил бы, но он в депутаты пробился, - подал голос Квашняков. – И не без вашей помощи.
- Кто ж знал, - обиделась Матушка. – Тут не знаешь, что из собственного ребенка получится.
- Хватит распрей, - сказал Хамовский. – Одного интригана из администрации убрал, а их не убавляется. Давайте думать, что с Аликом делать.
- Предлагаю пойти по наезженной схеме: составить обличительный текст и подписать его у депутатов, им все равно, что подписывать, лишь бы урвать. Потом этот текст опубликуем, - посоветовал Лизадков.
- Я сам составлю текст, - ревностно занервничал Квашняков, обнаружив, что его опередили в совете. – Я ж журналист. Информация есть: на собрании мои сотрудники наговорили про Алика достаточно негатива.
- Согласен. Готовьте два варианта. Сравним и лучший пустим в народ, а то и оба, - сказал Хамовский. – Видите, как мы помогаем вам, Матушка. А не пригласить ли нам наших фирменных кандидатов на выборы для разбора голосов Алика?
- Вариант, - согласился Лизадков.
- Матушка, улица перед вами все свободней и свободней, - сказал Хамовский. – Хотелось бы, чтобы и вы нам…
- Семен Петрович, я всегда вас выручала в сложной ситуации. Помните, как на выборах Глава опубликовал информацию, что вы злостный неплательщик, а я провела депутатское расследование и сказала, что – нет. Все депутаты подписали против вас, а за вас – только я, - напомнила Матушка. – Мы с вами, конечно, ругаемся, но это же для людей, для комедии, а на самом деле я же за вас.
- Хитра ты, Матушка, - ответил мэр, - но бог с тобой. Пусть лучше уж ты, чем этот сумасшедший журналист…
Если бы Алик знал, какие интриги плетутся вокруг него, то вряд ли бы спокойно спал, а, скорее всего, ворочался бы с боку на бок, мял подушку, тревожил жену, Розу. А в незнании он был спокоен, и значительные впечатления от бесед с Сапой вылились для него во второй глубокомысленный сон.