Какра

КАКРА
Сначала раздался едва уловимый свистящий звук, словно сильными взмахами кнута ктото рассекал знойный полуденный воздух, и только затем по земле пронеслась стремительная тень. Зирак, навострив уши, глухо зарычал, но, видя, что мальчики сидят неподвижно, вновь растянулся, положил морду на передние лапы.
Только теперь Хасан и Хусейн, подняв глаза, заметили в небе орла. Раскрыв широкие крылья, орел спокойно кружил над горами, поднимаясь все выше, к белым облакам. В его острых когтях пестрело что-то. Кто же на этот раз стал добычей хищной птицы? Зазевавшийся зайчонок, не успевшая увернуться голубка или нежившаяся в лучах солнца куропатка?

Хасан и Хусейн, внуки деда Зикира, пасшие общественное стадо на окраине кишлака, много раз оказывались невольными свидетелями кровавой драмы. Однажды они видели как орел унес на высокую скалу беспомощно извивавшуюся в его мощных когтях змею. Когда вечером дома возбужденные братья наперебой рассказали об этом случае, дед Зикир, поглаживая   бороду, задумчиво изрек: «Всяк имеет свою долю от Аллаха».

...Пастушата стали собирать разбредших на склоне горы овец и коз, чтобы погнать их на водопой, когда орел вновь выплыл из небесной лазури. Описав еще один круг, он неожиданно выпустил свою жертву, и она камнем полетела вниз. Братья, увидев это, на мгновение замерли, а потом с криком пустились в ту сторону. Зирак, радостно визжа и стрелой вытянув свой куцый, как и подобает чабанским псам, хвост, быстро исчез среди кустарников. Но уже через несколько минут он по узкой тропинке со всех ног несся обратно, что-то держа в зубах.

Не дожидаясь команды, Зирак положил на землю безжизненное тельце куропатки с медно-красным обрамлением вокруг шеи. Пестрые крылышки несчастной были изорваны, круглые глазки ее уже остекленели. Какой ужас испытала, наверное, бедняжка, очутившись в когтях хищника!

Хасан, вздернув голову и щурясь от солнца, пригрозил палкой орлу, который все еще кружил в небе. Зирак нетерпеливо прыгал от одного мальчика к другому, требуя награды.

«Какра», - сказал вдруг Хусейн. «Какра», — тихо засмеялся Хасан и понимающе подмигнул брату.

Еще весной, когда растаял последний снег и горы покрылись изумрудной зеленью, в ущелье, недалеко от которого Хасан и Хусейн пасли стадо, появилось несколько палаток. Они принадлежали геологам что-то искавшим в горах. Днем геологи с рюкзаками расхо-дились в разные стороны, и посреди палаток оставалась статная русоволосая женщина, хлопотавшая у большого котла. Эта женщина почти каждый день ходила в кишлак делать покупки, и жители охотно предлагали ей сушеный урюк, орехи, тутовые ягоды. Обратно   везти   покупки   ей   обычно   помогал   кто-нибудь из  кишлачных  мальчишек,  погрузив  ношу  на  осла.

Узнав о том, что геологи остались без мяса, дальний родственник деда Зикира Рустам, по прозвищу Мерган, что значит стрелок-охотник, достал свое припрятанное ружье. Дождавшись, когда русоволосая женщина придет за покупками в кишлачный магазин, он предложил ей свои услуги.

Обнажив в улыбке крупные зубы, он на ломаном русском языке сказал: «Я буду стрелять для вас олень, заяц...»

Тут он запнулся, не найдя нужного слова, и, немного подумав, вдруг сказал нараспев: «Какра-какра-какра».

Следившие за их беседой односельчане засмеялись. Не зная, как произнести по-русски «куропатка», Мерган стал подражать ее пению: «Какра-какра-какра».
Женщина, поняв наконец, что он имел в виду, тоже засмеялась.

- Хорошо, - согласилась она, - только смотрите, чтобы не было неприятностей с лесхозом.

При упоминании слова «лесхоз» Рустам-Мерган поморщился как от зубной боли, но, быстро овладев собой, стал объяснять, что охотничий сезон в разгаре, и для пущей убедительности показал свое охотничье удостоверение.

С тех пор русоволосая женщина чаще обычного стала приходить в кишлак. Видимо, деликатесное мясо, которое поставлял удачливый охотник, пришлось геологам по душе. Женщина останавливалась возле его дома и громко приговаривала:
- Эй, Мерган! Какра есть?

Но вот который день Мергана нет в кишлаке: он отправился в город проведать сына-студента. Перед отъездом к нему заглянули соседи. Один просил достать в городе дефицитное лекарство, другой - отдать часы на починку. Зашел проститься с Мерганом и дед Зикир. Он попросил его купить на базаре носкаду - табакерку. Свой носкаду старик куда-то подевал, и это доставляло ему много неудобств. Мерган, приняв деньги и пересчитав, засмеялся:

- Да на такие деньги нынче кошка не выйдет на солнышко погреться... Да уж ладно, посмотрю.

Прошла неделя, а Мерган все не возвращался. Видимо, задержали какие-то дела. Повариха из геологической партии дважды приходила к нему домой, но уходила с пустой сумкой.

...В тот день Хасан и Хусейн раньше обычного пригнали стадо в кишлак. Хозяйки недовольно ворчали: солнце еще не село, можно было лишний часок попасти скотину. Но пастушата, не обращая на них внимания, побежали к магазину, куда скоро по обыкновению должна была прийти русоволосая женщина.
Действительно, она вскоре показалась на проселочной дороге, неся в руках примелькавшуюся сумку. Когда она приблизилась, мальчики вышли вперед и стали выжидающе смотреть на нее. Жещина улыбнулась. Ободренные этим, мальчики в один голос сказали:
- Какра.

Женщина остановилась и с недоверчивой улыбкой продолжала смотреть на них. Затем она подошла, и смущенный Хасан протянул ей тюбетейку, где была уложена куропатка. Осмотрев внимательно куропатку и взвесив ее на руках, женщина довольно хмыкнула и положила в свою сумку. Потом, достав из кармана кошелек, она протянула три рубля.

Дома, увидев деньги, дед Зикир удивился. Думая, что он обрадуется, мальчики рассказали все как было. Но услышав о находке в горах и недавней сделке с поварихой, дед Зикир помрачнел.

- Несмышленые!   Вы  совершили дурной  поступок, - с досадой сказал он и, быстро поднявшись, вышел на улицу.
Хасан и Хусейн, не совсем понимая, в чем они провинились, робко последовали за ним.

Дед Зикир догнал ее уже за кишлаком. Приложив руку козырьком и всматриваясь своими близорукими глазами, он узнал русоволосую женщину.

- Эй, дочка! - окликнул ее дед Зикир, - какра харом (по законам шариата, мясо незабитого животного считается «харом», т.е. запретным,  непригодным для употребления)...

Женщина увидела торопливо приближающегося к ней старика и стала ждать. От быстрой ходьбы он запыхался, по лицу катился пот.

- Какра  харом!  -  повторил  он,  переведя  дух.
Ничего не понимая, она с улыбкой смотрела на него. Показывая на сумку, откуда виднелись пестрые крылышки куропатки, он еще раз предостерегающе сказал: «Какра харом».

Он протянул ей деньги.

- Не надо. Берите, берите... - замахала она руками.
Старик с достоинством покачал головой. Женщина, пожав плечами, взяла деньги. Потом подняла сумку и продолжила свой путь.
Дед Зикир постоял еще немного и повернул обратно. Шаги его стали легче. Как будто он сбросил с плеч тяжелый груз.