Расставание у моря

«Нет худшего несчастья, чем то, до которого мы сами себя доводим…»

Горы, возвышавшиеся вдоль сочинского побережья, надежно удерживали темные отечные тучи. Поросшие лесом округлые вершины пронзили их, как иголки на спине ежа – листья и грибы. Тучи зависли над дивным, уютным санаторием, малахитовым парком, разрезанным множеством каменистых тропинок. Лишь иногда в их разрывах появлялся аппетитный ярко-желтый королевский персик солнца, и тогда отдыхающие устремлялись на пляж. Алик с Мариной приехали сюда отдохнуть. Казалось бы, наслаждайся, вкушай и плескайся, но Алика не отпускало чувство ревности, не исправимое, как бессонница. Интуиция не подвела…
Блестящий стеклом, кафелем и нержавейкой шведский стол по-русски предлагал, что дают, но не больше, чем разрешено. Пестрая очередь в ярких шортах, майках и прочих легких одеждах на резиновых платформах сланцев спокойно скользила вдоль раздачи, мелькали лица, загорелые, испаренные, изжаренные даже редким солнцем. В легкой сутолоке возле набора блюд стояла Марина, не зная, что рядом, сидя за столиком, за ней наблюдает Алик. Они расстались на пляже. Алик сослался на отсутствие аппетита, но, едва тайная подруга покинула его, поспешил в ресторан и теперь внимательно смотрел в ее сторону, но не на нее, а на приятного светловолосого мужчину, будто случайно оказавшегося рядом. Он бы не обратил на него внимания, если бы не многообещающий взгляд, который бросила ему Марина. Алик узнал этот взгляд.
Светловолосый слегка обнял Марину, она на мгновенье прильнула к нему. «Да они же давно знакомы, - понял Алик. – Как получилось? Где? Здесь? Вряд ли. Хотя ничего сложного: администрация нашего маленького нефтяного городка закупает путевки своему народу в одни и те же санатории. Договорились. Вот аферистка. Мужика своего обманывает со мной, а меня с этим светловолосым...»
Алик не остался пассивным зрителем и абстрактным философом: подошел к влюбленным, взял со стола большую миску салата из помидоров и огурцов с луком и майонезом и высыпал ее содержимое на лицо обидчика. Светловолосый приобрел весьма неприятный вид, но драки не произошло. Он знал Алика и понял, почему с его физиономии капает майонез, падают зеленые и красные кусочки. Светловолосый сам работал на хорошей должности в муниципальном предприятии и хотел спокойно работать и дальше, связываться с прессой не было желания. Алик отвернулся и ушел, оставив недоумевающую очередь и растерявшуюся Марину со светловолосым. «Что за женщина!? Почему!? - размышлял Алик, направляясь к морю. – Привез ее сюда, а она…»
Цветы, когда-то селившиеся в Алика сердце, окрашивавшие окружающий мир в умилительные тона, заменявшие самые отвратительные запахи сладкими благоуханиями, вдруг увяли. Их нежные лепестки устелили коридоры его души, словно отмершие осенью листья – тропинки желанного парка. Он опять остро ощутил исконное ожесточение Вселенной, хоронящееся за улыбками проходивших мимо отдыхающих и сытым добрым блеском их счастливых глаз.
Пляж прятался за густыми кронами долговязых деревьев и располагался недалеко от гостиницы: буквально метрах в двухстах - прибрежная россыпь гальки, стоило только спуститься по извилистой истоптанной дороге и пройти под мостом, по которому, сердито и спешно стуча колесами, время от времени пробегали вереницы грязных от пыли и дыма железнодорожных вагонов. За ним Алика встретили множество обнаженных спин, трепещущая на ветру разноцветная ткань солнечных зонтов и стыкующееся с ярко-голубым небом темное, блещущее солнцем море - совсем как две страницы увлекательной ненадоедливой книги. Из-за облаков поглядывало солнце, пробегая притягательными лучами по пляжу, как дальний маяк лучом прожектора - по дали моря в поисках потерявших надежду кораблей. Никто не купался. Крутые пружины шторма отталкивали легкие желания. Волны, ворча и ругаясь, разбивались о потемневшую от влаги полоску прибрежной гальки, выплевывая бело-серую пену и брызгая соленой слюной. «Вот она - стихия! Войду - и будь что будет, - подумал Алик. – Плавать умею, может выплыву. Главное, чтоб вещи не сперли». Он бережно ощупал свернутые пополам купюры, лежавшие в правом кармане летних сатиновых штанов в синюю клетку, и пошел в раздевалку.
Раздевалка была встроена в длинное одноэтажное здание, где помещения, кроме того, занимали несколько кафе, склад проката развлекательного инвентаря и офисы. Алик прошел к одежным ящичкам, располагавшимся за маленьким черным квадратиком с изображением мужского силуэта, заплатив несколько рублей тетушке, сидевшей на страже этого заведения, и задумчиво замер, когда снял брюки. Его взору предстали яркие полосатые семейные трусы свободного пошива из мягкой модной ткани с зажигательной ширинкой на трех черных пуговках.
- Блин, - кулинарно и тихо ругнулся Алик. - Забыл переодеться. Одно к одному. Ну, трусы так трусы. Не возвращаться же.
Алик положил одежду в шкафчик и вышел...
Дождь хлынул резко, словно кто-то открыл слив в небесной ванне, и неожиданно, потому что тени от грозовых туч, соскочивших с прибрежных черноморских гор, не успели затемнить полоску побережья. К кузнецкому бою волн и полотняному трепету зонтиков прибавилась суета вскочивших отдыхающих, спешно собиравших вещи и убегавших под крышу. Скулы Алика наполнились лимонным привкусом досады. Он стоял под дождем и заворожено глядел на разбушевавшееся море.
Под южными, но прохладными струями в разинувшее многие пасти море заходить расхотелось, словно дождь смыл часть душевной тоски с Алика. Он вернулся в раздевалку, взял деньги и пошел в пляжный бар. Время забулькало глотками. Дешевое грузинское вино пилось сладко, и Алик незаметно для себя опьянел. Когда, покачиваясь, он вышел из бара, волны продолжали безумствовать, а дождь лил. В мокрых, прилипших к крепким бедрам, почти прозрачных трусах Алик вдруг захотел лечь и уснуть. Ему стало не до Марины: он спьяну легко забыл о ней. Его вообще перестали тревожить все события мира, нахлынуло приятное отупение, в пьяной голове утонули все мысли, кроме осознания слабости ног. Он пошел назад и в какой-то момент отключился…, очнулся в незнакомом зале, рядом со стойкой, на которой большими красными буквами горела надпись: «АДМИНИСТРАТОР».
Вокруг стояли какие-то люди и оживленно болтали, показывая на Алика пальцами и укоризненно кивая головами.
- А-а-а!!! Проснулся чудило, смотри-ка, открыл гляделки! Давай, давай вставай и иди отсюда, пьяница! – сказала начальственная женщина, судя по комплекции которой, можно было сделать вывод о преимуществе ее пищеварительного тракта над физической активностью.
Стыда не было. Да и какой стыд на больную голову, в которую опять пришли мысли о Марине и светловолосом. Алик, покачиваясь, с трудом встал, ощущая, как все кости скрипят, болят мышцы, занемевшие от лежки на полу, и огляделся. На него смотрели в основном сморщенные, увядшие лица пенсионеров, никак не меньше, а то и родителей пенсионеров, дай бог им жизни.
- Нашел куда зайти, бесстыжий! – продолжала начальственная. – В этом санатории отдыхают люди почтенного возраста, отработавшие на страну, взрастившую такое барахло, как ты! Да еще и голый почти!? Где одежду потерял? Пропил?
- Извините, - еле выговорил Алик. – Домой шел. Мы неподалеку отдыхаем. На пляже разделся и забыл…
- Ну так иди домой, - приказала начальственная. – Иди! Что смотришь? Скажи спасибо, что милицию не вызвали. Как сюда пробрался незаметно, не пойму. Сменщица спала что ли? Иди…
Возвращался тягостно. Номер пустовал. Марины не было. «Ушла к нему», – вяло подумал Алик. Чтобы скорбно переживать по этому поводу, сил не накопилось. Алик лег на кровать и уснул. Проснулся от стука в дверь. Открыл - горничная.
- Уборочку сделать? – с заметной надеждой на то, что откажутся, спросила она.
Алик не обманул ее желаний и поплелся к холодильнику. Гортань, иссушенная жаждой, горела до ощущения, что если неаккуратно сглотнуть, то она мгновенно растрескается и станет ужасно похожей на русло обезвоженной солнцем реки, в желудке урчал голод. За дверью холодильника лежали тонкие кружочки колбасы, листики сыра, булочки – еда, привычно натасканная из столовой. Под морозилкой покоились две бутылки «Кока-колы». Перекусил не торопясь, чувствуя, как слезы от вчерашней обиды вот-вот выскочат на свет божий. Без сомнения, он ждал и надеялся, но специально ждать Марину не собирался. Он не уступал даже времени. Если не появится – то прощай, если появится – то может… Что будет после «может», Алик не знал. Как только был съеден последний бутерброд, точнее последняя булочка с колбасой и булочка с сыром, выпита вся «Кока-кола», Алик принялся собирать вещи. И опять, когда замки-молнии пропели глухие прощальные песни, Марина не появилась. Алик взял сумку, мягко захлопнул дверь в номер и уехал в аэропорт…
***
Алику казалось, что размолвка произошла внезапно, но как часто самые внимательные мужчины оказываются слепы в самых обыденных ситуациях!
Любовь без подарков что огород без удобрений. Марина долго ждала, что Алик, при его большой журналистской популярности в маленьком нефтяном городе, сумеет выжать из славы хоть немного денег сверх зарплаты, чтобы сделать ее жизнь более интересной. Проходили месяцы, и уже начали проходить годы, но никаких зажиточных изменений в отношениях между Аликом и Мариной не происходило. Это жены вынужденно терпят малобюджетных мужей, иногда или чаще чем надо, напоминают им о том, кто кого содержит, но все равно не уходят из семьи и в силу привычки, и в силу необъяснимой жалости к несуразному супругу. Такова была Роза, жена Алика.
Любовницы не имеют штампа в паспорте, извещающего об официальном союзе с конкретным мужчиной, стараются держать скрытный любовный союз в тайне и потому не боятся общественных мнений относительно разрыва любовных отношений. Марина была любовницей, прекрасно знала, как она выглядит в обтягивающих джинсах и, что самое главное, какое впечатление она производит на мужчин. При этом Марина была не только любовницей, но и женой, процесс мышления которой был отличен от большинства подобных ей женщин, точнее просто женщин, поскольку подобный сосуд часто наполняется подобным содержанием.
Маринин муж Павел тоже не имел больше одной зарплаты. Это обидное качество двух ее мужчин, почти бедняцкое в масштабах маленького нефтяного города, постепенно охладило сердце Марины, но не сокрушило, а заставило искать другие пути к счастью. Вначале она три раза в неделю сразу после закрытия магазина училась владению компьютером, потом бросила магазин и уговорила Квашнякова, чтобы тот принял ее наборщиком текстов, затем она сама стала писать, познакомилась со многими начальниками маленького нефтяного города и всеми его журналистами, в том числе и с Аидой, той самой любительницей поэзии, разоблачившей плагиатора Лесника.
***
Аида, стройная рыжеволосая женщина, активная, словно голодная лисица, не стеснялась мимолетных увлечений и бравировала ими, как только предоставлялась возможность. Она была легка на подъем, и мгновенно бросала в своего мужа пустыми трехлитровыми банками и прочей стеклотарой, если он вслух возмущался ее поздними возвращениями или не доверял ее рассказам о затянувшихся интервью, деловых поездках... Правда меткостью Аида не отличалась и летящая посуда чаще всего поражала мебель, стены и хрупкие предметы интерьера.
В конце концов муж не выдержал анархического полигамного характера Аиды и устал уклоняться от банок. Аида надоело непонимание близкого человека и скандалы. Супруги расстались.
Она покинула редакцию газеты маленького нефтяного города и удачно устроилась на работу в одно из двух местных нефтегазодобывающих управлений, сокращенно НГДУ, пресс-секретарем, или иначе, как между собой говорили Марина с Аидой при дружеских встречах, секретарем под прессом. Каким прессом? Конечно, своего начальника... Они самозабвенно смеялись этой шутке каждый раз, потому что уже давно не были девственницами, предполагающими под прессом исключительно железный безжизненный поршень.
Ближайший к Аиде начальник НГДУ, женатый, но по-прежнему отчаянный жизнелюб Жульев, полное лето добровольно провел на Севере, отправив в отпуск свою не очень красивую супругу, для того чтобы с вечера до утра предаваться сумасшедшей любви с Аидой. Любовники не закрывали глаз, не считая сладостных мгновений высокий переживаний, только-только разорвав объятья, пели, пели в полный голос, не стесняясь, что их услышат соседи. Жульев брал в руки давно забытую, пылившуюся в кладовке гитару и выдавал искусные мелодии, услаждая слух любовной подруги, пребывавшей в его объятиях не только по причине сердечной привязанности, но и из меркантильных соображений укрепления позиций в должности, чтобы не сократили или еще чего. Но разве имеют значение причины, если результат прекрасен и обоюдоприятен? А утром Жульев шел на работу и ему было не до плана по добыче нефти. Глаза сами собой закрывались, но в данном случае, слава Аллаху, все подчиненные воспринимали это как внушающую уважение задумчивость.
Они появлялись вместе на всех официальных и неофициальных приемах. Коллеги знали глубину их тайных отношений, в верхах нефтяного руководства легкий флирт считался нормальным явлением и никто не осуждал, а наоборот - ставили в пример, завидовали. Так, председатель профкома, лысоватый, пухлощекий и гладкоречивый Вракин, тоже засматривался на Аиду, но вынужден был удовлетвориться близким расположением кабинетов и частыми визитами. Дальше милых бесед дело не пошло. По крайней мере, так говорила Аида, а говорила она многое, и кое-что Марина помнила. Особенно ей запомнилось убедительное околонаучное выражение Аиды:
- Запомни. Женщины бывают двух типов: наседки и проститутки. Первые возятся с детьми и чугунками на кухне. Вторые живут легко и весело…
***
Под влиянием дружбы с Аидой, ведомая собственными жизненными исканиями, Марина стала встречаться с другими мужчинами, пока не отказываясь от старых. Светловолосый стал удачным приобретением. Мало того что он оказался щедрым, он мог быть таковым часто. Марина выдала ему Алика за своего мужа. Так они втроем и оказались в одном санатории. Салатный скандал подсказал ей, что пора выбирать. Она осталась у светловолосого…
***
После возвращения с юга на Крайний Север в сердце Марины словно рухнула незримая, но прочная плотина под напором мощного водного потока. Она ушла от мужа, от Павла, оставив ему на время ребенка и квартиру, вернулась к маме в двухэтажный деревянный многоквартирный жилой дом и стала ждать диковинной встречи со сказочно богатым нефтяником. Помогла ей в этом наша знакомая Аида. Она позвонила и сказала:
- Срочно завтра беги к Жульеву. Освободилось место секретарши. Я уже договорилась.